Антиподы

     Эта девчонка из тех персонажей, кто заставляет работать под её диктовку. Она смело и уверенно ведёт за собой, как корифей в кордебалете. Возникает впечатление, что автор подписал с ней контракт и обязался идти у неё на поводу.  Вот пример. Задумано было назвать героиню Кирой, её брата – Владимиром. Не тут-то было: она сразу опротестовала авторское решение:
- Желаю быть Корой, притом близкие должны меня звать ласково Корочкой. А мой брат не будет Владимиром, он Воля!

     С первых же шагов знакомства с автором ей легко удалось переименовать себя и Володю. Она тут же объяснила причину своего требования. В детстве они проводили лето у родни на Балтийском море. Соседские дети на эстонский манер звали Володьку Волли, а Кора предпочла имя Воля, что и закрепилось за ним навсегда. Ну что ж, подумала я: сестре виднее. Пусть станут Корой и Волей.

     Когда бабушка называла внуков антиподами, Кора цитировала где-то вычитанное объяснение и тут же интерпретировала: «Антипо;д — точка на земной поверхности, диаметрально противоположная данной. Это мы с братом две главные точки на земле. Разные и интересные. Поэтому все должны о нас знать!». Её часто сравнивали с братом и с подругой. Она между ними – крутящийся волчок, всегда в движении, безудержная, непредсказуемая.  Брат сдержан и склонен к анализу, с детства с задатками учёного. Подруга-мулатка (одного этого достаточно для противопоставлений!) немногословна, деликатна, сдержанна – настоящая опора для друзей.

     Как сочинитель, задумавший рассказать о девушке, ищущей себя, я описывала ситуации, придумывала диалоги, адреса... Когда писала, чувствовала, будто Кора сидит на диване в моём кабинете и принимает участие в работе уже на стадии обдумывания. Я ловила себя на том, что она с лёгкостью отметала понравившийся мне вариант и настаивала на своём. Так было и с местом их жительства. Я сначала поселила семью на Тверской-Ямской, где когда-то и сама жила. Но явно услышала её протест:

- Ни за что! Мы будем жить рядом со стадионом «Динамо». Название стадиона мне близко во всех его значениях, включая и жаргон. Люблю мистификации. Давно выбрала дом и квартиру. Вот сюда посели нас.

     И что вы думаете, провела меня к дому и показала, где будут жить. Мне пришлось смириться: а почему бы нет? На минуту показалось, что у меня раздвоение личности, но если и так, то это временно и не опасно и, возможно, полезно для работы.

     Так и живут герои в Москве вблизи стадиона «Динамо». Хорошая просторная трёхкомнатная квартира в старом доме. Их родители-врачи с начала 2000-х стали работать в международной программе «Врачи без границ», поэтому редко бывают в Москве. Оба бесстрашные, бескорыстные и добросердечные, какими и должны быть идеальные доктора. Как в большинстве подобных семей, дети остаются на попечении бабушек, дедушек. Бабушка, Мария Петровна, взяла на себя ответственность за опеку внуков. Дети её обожали и старались слушаться (конечно, не всегда).
Когда Коре (училась в балетном) исполнилось шестнадцать, а Владимиру (оканчивал МГУ) двадцать один, по мнению Марии Петровны, они уже не нуждались в круглосуточной опеке, поэтому она переехала к себе на 2-юТверскую-Ямскую, что не так далеко от внуков, а к ним приходила помочь по хозяйству и проконтролировать внучку. От младшей всегда ожидались сюрпризы. Старший был идеальным, ему доверяли. Сестричка маленькая, а проблемы от неё большие. Шустра и артистична. Бабушка нередко, отводя душу в разговорах с Волей, ворчала: «Опять сестра узоры выписывает». Она называла девочку озорницей, хотя понимала, что эпитет тяготеет более к «безобразнице», нежели к «шалунье».

     В тот период Кора и Элла  увлеклись песнями в исполнении Джеммы Халид, в основном, дворовыми и шансоном. Им нравилась её смелость в выборе репертуара, задор, раскованность, дерзкий внешний вид. А главное для девочек – Джемма дочь бербера, то есть своя! Элла внучка, а Джемма дочка африканца!
Бабушка возмущалась:

 - Отец вашей певички – еврей, совсем не бербер, это всё выдумки, чтобы придать экзотики её эстрадному образу. 

     Марья Петровна просила не позорить семью, слушая эту шпану, поющую не принятое в приличном обществе. Шалавой называла их красавицу Джемму.

- Тюремные, блатные поёт! А Воля и Никита ещё и аккомпанировать вам надумали! Да родители со стыда сгорят, если услышат: «Быть может старая, тюрьма центральная, меня, парнишечку, по новой ждёт».

- Бабушка, ты не права! Одна из популярных её песен – на стихотворение Веры Инбер «Девушка из Нагасаки»! А уж эта поэтесса звучала наравне с Ахматовой!
Тогда к девчонкам присоединялись Воля с Никитой. Что оставалось парням? Они подыгрывали в шутках с бабушкой. Брались за гитары. Кора пела. Прирождённая артистка – сто процентов! Входила в образ и громко, прочувствованно, трагически, с хрипотцой:

У ней следы проказы на руках,
У ней татуированные знаки.
И вечерами джигу в кабаках
Танцует девушка из Нагасаки.

Никита поддерживал:

Кораллы, алые, как кровь,
И шелковую блузку цвета хаки,
И пылкую, и страстную любовь
Везёт он девушке из Нагасаки

     Не оставаться же в стороне Элке: она пританцовывала, позванивая, как бубном, своими многочисленными экзотическими серебряными браслетами.

     Бабушка не могла оставаться равнодушной.  Наигранно возмущаясь, нехотя уходила, но недалеко, чтобы слушать.
Вот тогда-то и родилась в бедовой голове балерины идея пойти вчетвером к Белорусскому вокзалу с гитарами и петь, собирая в кепку гонорар. Элла умоляла Волю согласиться. И Никита неожиданно поддержал.
- А что, давайте! Чего откладывать, мы спелись! Сразу и пойдём, а то потом не решимся.

     На них нашло! И, конечно же, Воля не устоял перед девчонками, согласился, взял гитару. Все двинулись на Белорусскую. Парни в джинсах, тельняшках, белых кепках. Элла, кудрявая африканка в яркой длинной юбке, в диковинной крупной бижутерии. Кора с отпущенными на волю золотыми волосами в жёлтой мини-юбке и в малиновой майке. На живописную весёлую компанию на вокзале оборачивались. Предлагая прохожим сигареты, Кора прочувствованно
запела:

Друзья, купите папиросы,
Подходи пехота и матросы,
Подходите ж, пожалейте,
Сироту, меня согрейте,
Посмотрите ноги мои босы.

Собрался народ. Приплясывая, Элла подходила с кепочкой к собравшимся. Деньги в кепку полетели! А ребята продолжали:

Таганка, все ночи, полные огня,
Таганка, зачем сгубила ты меня?
Таганка, я твой бессменный арестант,
Погибли юность и талант в твоих стенах

      И дальше бы продолжили репертуар: «И ни к чему мне слова, все слова. Мне вольный ветер родня и облако быстрое». Но при появлении вокзальной полиции компания со смехом разбежалась.

- Эх, здорово получилось! И сколько собрали? Вот бабушка обрадуется! Скорее бы мне уйти из балета. Не могу всегда молчать на сцене. Мне петь и говорить хочется. А в балете рот заклеен навсегда! И там только прелестные фантазии, нет нашей полнокровной жизни.

     Лариса, мать Киры и Володи, попросила свою свекровь дать развёрнутую и, по возможности, объективную характеристику Коре на тот самый момент. Судя по некоторым слухам, девочка менялась, и надо было суметь сделать правильные прогнозы. Их встречи случались редко, но длились от одного до трёх месяцев. Когда дети жили с матерью и отцом, они не раскрывались в полную силу. Присутствие родителей их сдерживало, и многое оставалась незамеченным. По этой причине Мария Петровна решила описать натуру внучки без прикрас, ничего не утаив. Она писала сухо и честно, словно анкету заполняла, боясь что-то упустить. Пусть там в Африке представят себе картинки.
     «Кора авантюрна и лидирует. Создаёт конфликтные ситуации и смотрит, что из этого получится. Иногда напоминает естествоиспытателя: ей любопытны реакции на нестандартные положения. Для неё наблюдать отстранённо, как писать роман: люди – это персонажи. Эгоистична. Творчески одарена, и в этом проблема: она не уверена, к чему стоит приложить свои таланты. Но явно не к балету. Это не для неё. Думаю, что она бросит танцевать вскоре. Пишет стихи. Я слышала, как она читает вслух прозу и стихи в своей комнате. Смущается меня. Но не скрывает тягу к декламации. Обожает солировать и не хочет видеть никого рядом на сцене. Из сомнительных ситуаций выходит сухой из воды, благодаря фантазии и артистизму. Её уже воспевают в стихах, за ней ухаживают все, кто встречается на пути. Она же любого поклонника превращает в жертву, а они не против служить. Это её ещё больше раззадоривает.  Прочитанное мне ею написанное четверостишие говорит само за себя:

Сегодня я тебя люблю,
Что будет завтра, не предполагаю.
Над силой чувств своих скорблю.
Непостоянство в правило слагаю.

     Но как же эта девочка преданна своему брату! Сколько в ней любви и бесстрашия. Будучи младшей, опекает его! Она борец за справедливость и очень чувствительна, добра к своим немногочисленным любимым. Слишком много в ней намешано противоречивых черт. Она рано развивается и взрослеет. Нуждается в обожателях, как в пище. Пожалуй, уверена в своём даре, но артистизм и жажда мужского поклонения уже перехлёстывает разум. Вот вам пример очередного эпатажа. Предупреждаю: всё закончилось хорошо. А ниже красочный рассказ, который я услышала и от самой исполнительницы главной роли, и от её рыцарей. Потом все смеялись. Но мне было очень стыдно за внучку перед солидными мужчинами. К счастью, они не догадались, что это розыгрыш.

     Как вы и сами знаете, каникулы и безделье очень вредны нашей балерине. Недавно на даче, маялась от отсутствия сцены и публики и от ничегонеделанья. Кора как сценарист придумала симулировать несчастный случай на дороге в военную часть. Ей зритель необходим, особенно тот, кого она очарует, то есть мужчина. По её наблюдениям, у дальней проходной военные машины проезжали не очень часто, для её сценки там безопасно.  Она оделась в коротенький красный сарафан, голову повязала белой косынкой, и легла на обочине дороги в вольную позу, подложила под себя матерчатую сумку (живописно, будто случайно так вышло). Можно подумать, её сшиб автомобиль. Надо сказать, что она тщательно выбрала место, где машины всегда замедляли ход. И вот на дороге лежит будто бездыханная длинноногая красавица с задранным подолом сарафана и с разметавшимися из-под косынки локонами. Солнечные очки вдали от неё. Останавливается чёрный Ауди. Из него выходит шофёр, наклоняется, трогает пульс и даёт понять жестом своему пассажиру: мертва. Генерал взволнован. Звонят в скорую. Пульс нащупали, значит, жива. Оба очень внимательно осмотрели тело девицы на предмет повреждений, но кроме красоты, ничего не обнаружили. И вдруг красавица-жертва ДТП открывает зелёные глаза, опушённые чёрными густыми ресницами. С испуганным вздохом «Ах!» пытается картинно подняться. Но нет, не смогла: нога!
- Боже, что со мной? Кто вы?
- Вы на дороге. Вас, кажется, сшибла машина. Вы помните, что случилось?
- Нет, я просто, наверное, от жары потеряла сознание, так иногда бывало раньше, в детстве. Но моя нога, боюсь, что травма. Я ведь балерина, похоже, рушится моя жизнь.

     Генерал, не доверяя шофёру, берёт девушку на руки и обещает отвезти в травм-пункт. Водитель отменяет вызов скорой. Едут в медсанчасть, где с ногой оказывается всё в порядке.  Диагностировали под вопли пострадавшей лишь ушиб. Кора счастлива и на радости целует генерала и симпатичного шофёра. Далее Григорий Петрович с Олегом доставляют балерину на дачу, где знакомятся с её братом и бабушкой. А там уже готов обед. Чудесное знакомство, а главное, что Корочке так весело! Жаль, генерал староват. Но не может быть слишком много радости в одном экспромте. Это позже Кора сделала вывод и добавила тихо:
- В следующий раз надо лучше поработать над сценарием!
Думаю, с балетом надо заканчивать и идти во французскую спецшколу, благо этот язык она уже неплохо знает. Но поздно, надо было раньше это сделать.  И сами подумайте, как быть с этой артисткой! Боюсь, натворит ещё много всякого. Ей пойдёт на пользу больше работать головой. У балетных же, за редчайшим исключением, с мозгами совсем плохо: деревянные головы. Она и сама об этом твердит.

     Воля совершенный её антипод. Прекрасно учится, летом с Никитой устроились в археологическую экспедицию. Он вам всё подробно писал. Друзья у него умные и весёлые. Мне они кажутся хорошими людьми. Только влюбляются в нашу Корочку все поголовно, а она ими крутит и вертит в своё удовольствие. Пока это невинно и смешно. Что будет дальше, не ведаю. Возраст опасный, голова полна авантюр. На этом всё. Но Кора с Элкой что-то задерживаются к обеду… Обед остыл. Счастье, что разумная и сердечная Элла всегда рядом с моей егозой. Я на неё полагаюсь. Буду писать чаще, чтобы вы были в курсе и не волновались».
Легко вообразить, что роилось в головах родителей по получении такого письма. Да и бабушка хороша: описывает всё как на духу! На расстоянии такая информация может сильно взволновать. Хорошо, что есть чем утешиться. Оба родителя помнят и другую, значительно лучшую, сторону характера своей дочери.

     Однажды вся семья отдыхала на Оке в селе, где родилась Лариса. Брат и сестра проводили дни на реке, предпочитали нырять и плавать с утра до вечера. Когда загорали, молчали, слушая жаворонков и стрёкот кузнечиков, любовались летящими облаками. Плавали оба прекрасно и переплывали реку, да еще и наперегонки. Кора не могла обогнать брата, но почти не отставала от него. Он же высоко ценил её мастерство пловца. Как-то раз Волька попал в водоворот у опоры моста и стал тонуть. Кора с берега рванула на помощь. Она долго потом испытывала в кошмарах тот животный страх, который всеми силами пыталась побороть в водовороте. Захлёбывалась, её крутило и затягивало, она искала под водой, как бы зацепиться за брата, не находила, выниривала и опять её вертело, топило, уносило.  Только чудом смогла вытянуть брата. Жутко вспоминать, как измученные, добирались до берега. Там пришли кое-как в чувство. Дрожала и заикалась, на нервной почве её даже вырвало. Она была словно разрушена, её колотило. А потом смеялась долго и рыдала. Это истерика. Брат обнимал её, успокаивал, укачивал, как маленькую. Успокоилась и сказала: «Знай, я всегда буду готова тебя спасти из любой ситуации». Обнял и пообещал ей то же самое, а сам чуть не расплакался, поражённый её преданностью. Ребята договорились: родителям – ни слова. Но брат через пару дней всё выложил, не смог утаить геройский поступок сестрёнки. Удивительно, каким образом четырнадцатилетняя девочка смогла вытянуть взрослого парня из губительного водоворота.  Родители же как врачи доходчиво, профессионально, и даже сухо разъяснили им причину этого явления (их стиль!). Такое возможно лишь в редчайших случаях сильнейшего стресса. Сестра испугалась, что любимый брат погибнет. Когда подплыла, испугалась ещё сильнее из-за того, что не может справиться с силой затягивающей в себя воронки. Решимость спасти была такой мощи, что в стрессе гипоталамус послал сигнал надпочечникам, те высвободили адреналин и норадреналин, и данные гормоны стимулировали состояние преодоления опасности, способствовали выбросу дополнительной силы. Вот так сработала химия любви! Дети немного опешили от объяснения, а потом расхохотались. Сестра стала Вольке настоящим другом, хотя капризным и часто неудобным. Родители знали, что, когда брат и сестра вместе, им ничего не грозит. На их верность друг другу и взаимопомощь можно полагаться.

     Сейчас по получении письма мама призадумалась. Написала. Позвонила. Поговорила. Не успокоилась. Кора заявила, что хочет окончить училище и пойдёт в театр Станиславского (ведь мама сама устроила этот блат). А уж потом подумает, не сменить ли профессию. У мамы не было подготовлено достаточно контраргументов, и она сдалась.
 
Элла всегда была рядом с Корой. Она обожала семью Стрешневых, их домашний уклад и тихо страдала по Воле, давно его любила, но так никогда ему не призналась. Воля не отвечал ей взаимностью, он просто питал к ней дружеские тёплые чувства и был счастлив, что у сестры есть порядочная, умная и верная подруга. Эллу смущала экстравагантность поведения подруги, она не могла к этому привыкнуть до конца и смущалась. В остальном же восхищалась Корой: талантами, целеустремлённостью, готовностью пожертвовать своими интересами ради друга. А Кору приводил в восторг диссонанс диковатой африканской внешности Элки с истинно русской душой. Подруг часто сравнивали с героинями романа «Унесённые ветром». Кора – Скарлетт, Элла – Мелани. Подумать только, как наружность оказалась обманчива в их случае и совсем не соответствовала привычным стереотипам.
Необычной внешности Элла обязана деду. Экин учился в шестидесятых в Москве в недавно открывшемся Университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы на медицинском факультете. Познакомился с русской студенткой, влюбились и поженились, хотя, непросто было это осуществить. Жили счастливо и весело все годы учёбы. А потом Экин подолгу жил в Алжире, но наведывался в Москву к семье. Когда перестал прилетать, Гале (это мама Эллы) было двенадцать. Переписывались, узнавали об успешной врачебной карьере Экина. Он присылал подарки. Галина впоследствии рассказывала Элле всякие истории о своём весёлом и красивом отце. Он не раз повторял и просил Галю запомнить, что бербер означает благородный и свободный человек. Его жена шутила: «Воспользовался только свободой, про благородство забыл».  Берберы, говорил Экин, пришли на север Африки, скорее всего, из Европы. И правда, раньше (и сейчас нередко) берберы светлоглазые и кожа их светлее по сравнению с другими африканцами и арабами, особенно в горных районах. Берберы, возможно, самый загадочный народ в мире. О его истории мало известно. Отец рассказывал дочери берберские сказки и говорил о национальных традициях, о туарегах-берберах, живших в землянках, показывал фото и открытки – портреты соплеменников.  Описывая нравы племени, он радовал жену, делая акцент на особом почтении берберов к женщине и любил легенду о синеглазой Дахии – могущественной воительнице и царице. Он гордился принадлежностью к древней королевской династии Магриба. Воспоминания мамы Элла воспринимала как чудесную сказку-грёзу. Она зачарованно смотрела на давно присланную дедом открытку: красивое лицо сероглазой берберки с татуировкой сложного геометрического рисунка. Когда узнала от бабушки их смысл (плодородие и обереги), её романтические представления о магических узорах исчезли, всё было прозаично. Видимо, бабушка постаралась развеять иллюзии.

     Только Коре подруга признавалась, что Алжир ей снится. А сокровенная её мечта – работать там врачом и, может, выйти замуж за бербера. Родителям признаться в своих мечтах Элла не решалась, для матери это было бы серьёзной травмой.
Экзотический для русских облик предполагал столь же оригинальную и горячую натуру. Но эта скромная и улыбчивая мулатка опровергала стереотипы. Подруги шутили по этому поводу. Ведь скорее Кора была темпераментной, страстной африканкой, а Элла по натуре типично русская, такая Татьяна Ларина. Она и влюбилась так же: однажды в юности и, казалось, навсегда. В отличие от пушкинской героини обошлась без признания. Её любовь была очевидной для всех, но совсем не навязчивой. Позже её главная мечта жизни быть врачом в Африке исполнилась.

Элла предпочитала оставаться в тени, быть незаметной, ни за что бы не повторила ни один из шокирующих поступков подруги. Вот, например. Как-то в выходной день Кора решила повеселиться. Ей всегда неймётся в выходные, вот и придумывает забавы. А близкие заранее волнуются перед её свободными от работы и учёбы днями.

- Почему ты всё скучно описываешь, избегая моих удачных трюков? Расскажи, как я ловко изобразила раненую.

     Опять эта юная героиня вынуждает меня, автора, описывать совсем непотребный эпизод из её праздной каникулярной жизни. Я бы не рискнула. Но когда она вдруг изобразила свой номер, я рассмеялась и решила, что это подчеркнёт её сумасбродную натуру и взбалмошный характер.

     На этот раз Кора надумала эпатировать толпу. И какую! Толпу мужчин, идущих со стадиона после футбольного матча. Заранее подготовила свою «сцену». А Эллу поставила внизу под балконом, чтобы та наблюдала, делала знаки, если что, и фотографировала. Балкон на пятом этаже кирпичного дома. Стол там стоял крепкий, за ним частенько гости курили, беседовали. В этот летний вечер девушка громко включила музыку. Обнажившись, распустила волосы, надела совершенно прозрачную короткую тунику, что заблаговременно позаимствовала в костюмерной, и встала на стол перед толпой болельщиков. Лёгкий ветерок волновал её волосы и тунику, что заводило толпу и превращало в улюлюкающих оголтелых молодых быков. Кора делала откровенные па и просто вертелась на столе. Смело! Такого не ожидал никто. Многие стали рваться в подъезд, но, к счастью, кодовая система не поддалась напору. Кора на время скрылась «за кулисами». Толпа заполнила переулок и создала пробку из автомобилей. В дело вмешалась полиция и ГАИ. Актрису вызывали на бис свистом и криками «Динамо, вперёд!». Она, казалось, того и ждала. Вышла в символическом «платье короля» и сделала пируэт на радость всем. Поклон и воздушный поцелуй завершил представление. К несчастью, некоторые, встревоженные её красотой и сыгранной доступностью, стали дежурить у подъезда. Пришлось вертихвостке надевать парик блондинки и прикидываться хромой, что прекрасно ей удавалось. Так Кора избежала последствий. Больше свой бенефис не повторяла. Но фотографии-то остались. Маме и папе, конечно же, «добрые» люди доложили о выступлении дочери. Те чуть сквозь землю не провалились: и в кого же она, наша дочь, уродилась такой?
Когда родители вернулись из дальних стран и стали работать в Москве, то постарались смирить, немного укротить безудержную натуру Коры. Да куда там! Воля работал в Институте археологии Академии наук и снимал квартиру. Не жить же ему с родителями и с любимой, но шальной сестрой. А сестра наведывалась к брату частенько и посвящала его в свои секреты и дела, часть из которых он вполне одобрял. Например, её обучение в театральном, серьёзное намерение уйти из балета и найти работу в драматическом театре. Заодно Кора не упускала возможности знакомиться с девушками брата и высказывать о них своё суждение. Её идеей фикс было женить Волю на Элле. Видимо, о том же мечтают все сёстры: пусть женится на лучшей подруге, тогда будет дружба и обойдётся без сюрпризов. Но нет, у брата были свои влюблённости, интересы. 

     Личную жизнь он оберегал, и больше всего именно от сестры. Одной из причин такой скрытности было вольное обращение Коры с его приятельницами. Она не позволяла им фамильярности. Например, требовала называть его Владимиром, а не Волей. По её словам, семейное имя не для чужих. Воля стыдился подобного вмешательства, ожидал и более экстравагантных выходок и ругался с сестрой. И уж совсем невыносим был эпизод с его однокашником Никитой.

      Никита, как и другие товарищи Воли, начал ухаживать за прелестной сладкоголосой сиреной и ушёл с головой в омут. А там, не дождавшись взаимности, все влюблённые гибли. Кора, хоть и увлекалась, но при этом голову не теряла никогда. Она не переживала за содеянное и считала, что ошалевший от её чар сам виноват в своей погибели. Никогда не обещала взаимности и не переходила грань в отношениях. Это были лишь невинные игры влюблённых. И с её стороны – артистичные. «Таких дураков нечего жалеть, с ними легко играть», – таков был циничный приговор.
 
     Когда Никита приходил к Воле, почему-то так случалось, что Кора всегда репетировала в большой комнате при открытой двери перед высоким зеркалом в чёрном репетиционном купальнике. Волосы собраны в тугой высокий пучок, сама балерина, словно струна. Она непременно поворачивалась к гостю в изысканном реверансе и, зарумянившись, смотрела прямо ему в глаза. Потом живо и легко убегала, будто смутившись. И так повторялось не раз. Брата эта подстава всегда бесила, он старался закрыть дверь или утаить весть о приходе Никиты. Но не тут-то было! Эта стрекоза всё могла предусмотреть и устроить изящную сценку. И как не влюбиться в эту Сильфиду?! Воздушна и весела!

     Воля перестал приглашать друзей домой, точнее, делал это редко. Его передёргивало, когда очередная жертва попадала в сети сестрицы. Он пытался вразумить товарища, даже врал, что у сестры есть постоянный парень, что эта очередная игра девчонки не приведёт ни к чему хорошему. Всё было зря. Тонул его очередной друг. Таких жертв было уже три. Восстановить отношения можно было, но опасность встречи с губительницей сердец была велика, и Воля всеми силами старался не рисковать дружбой.

     Кора не была той идеальной красавицей, что удостоилась бы короны королевы красоты. Но в ней были чары. Узкие зелёные глаза (брат называл их ведьминскими) ярко сияли и манили. Русые густые и длинные волосы. Пока была в балете, требовалось собирать их в тугой пучок. Не разрешались никакие вольности со стрижками, и уж, конечно, запрет налагался и на чёлку. Балетные в раннем детстве осваиваются, и причёска, как осанка и походка, выделяет их среди прочих и даже красит.  Остроумная, всегда ловко поддерживала беседу, в запасе были интересные темы для обсуждения. Она, не имея глубоких знаний, была довольно хорошо осведомлена в искусствах и привлекала оригинальным взглядом на всё. Её слушали и восхищались – талант к устному слову не утаить!

     Когда Кору приняли в Музыкальный театр Станиславского, Никита приходил на спектакли с её участием. Потом провожал девушку домой. Они даже несколько раз поцеловались. Коре не понравилось, но виду не подала: пусть влюбляется! Ей же весело, когда парень признаётся в любви, умоляет об ответном чувстве. Наконец Влюблённый решился предложить помолвку. Она отказалась, почуяв, что дело серьёзно. Никита этого не ожидал, он верил, что поженятся. Купил искрящееся бриллиантовое колечко. Чего стоило молодому человеку собрать деньги на эту покупку! Он занял большую часть у старшей сестры, которой нравилась игривая прелестница. Глаза Коры от восторга загорелись, точно грани бриллианта. Но нет! Она не любит Никиту и ещё слишком молода для брака. Ни за что не выйдет, бессмысленно просить! И родители не одобрят. Никита всё же убедил, что это лишь проверка чувств на год, всё останется их тайной.

- Ну что ж, посмотрим, что год грядущий нам готовит! Хорошо, согласна на проверку, но за себя поручиться не могу. Я шальная.
Кольцо – на палец и пошла, танцуя, всем хвастаться. Никита хотел быть рядом. Она сердилась и говорила, что совсем его не любит, эффектно пыталась вернуть кольцо. Но он был упорным и продолжал обожать своевольную девицу. Через год она пошла на новую игру.

     Дело было летом на даче. Старые (ещё с сороковых годов) дачные участки были словно усадьбы девятнадцатого века. Они не похожи на огороды в шесть или восемь соток, к каким позже привыкли советские служащие в начале шестидесятых. Дача первой половины двадцатого века – это большой лесной участок с огромными соснами и берёзами. Деревянный дом с остеклённой верандой, с балкончиком под крышей. В сарае непременно найдётся старый гамак, дедовские огромного размера сапоги и плащ-палатка, бабушкина соломенная шляпа и чёрный выцветший зонт с костяной ручкой. В Загорянке сохранилась вполне добротная (не раз прошедшая ремонт) беседка и деревянный помост – бывшая сцена. Когда-то мама Коры, её брат Виктор, их соседские дети-ровесники устраивали там концерты. Бабушка показывала внукам фотографии и рассказывала, как весело проводили время на дачах.
    
     Тогда Кора задумала оживить бывшие театральные подмостки. Молодёжи пришлась по душе идея, все приняли посильное участие в восстановлении эстрады с небольшим козырьком. Протянули гирлянду лампочек и поставили пни и скамейки для зрителей. Пели, пили, танцевали, декламировали, разыгрывали сценки, во время которых часто вовлекали и зрителей, что бывало для тех совершенно неожиданно, а потому вдвойне забавно. Кора написала маленькую одноактную пьесу о неудачной любви и предложила соседям её поставить. Сама играла возлюбленную таинственного героя (его на сцене не было), которого совсем не любила и тяготилась его страстью. Она собиралась расторгнуть нелепую помолвку и повторить, что не любит его. В начале пьесы играли счастье двое влюблённых, затем героиня-Кора рассказывала им историю своей нелюбви. И, наконец, готова была вернуть кольцо жениху. И ужас! Этим юношей оказался сидящий среди зрителей Никита. Кора и впрямь, в соответствии с пьесой, подошла к Никите и вернула ему кольцо со словами, резанувшими самолюбие влюблённого. То самое, бриллиантовое, о котором всем говорила, что взяла его поносить на год у подруги. Никита обомлел, но ему ничего не оставалось, как принять колечко и продолжать смотреть пьесу. Он не совсем поверил, что это всерьёз разыгранная ситуация, но сомнения были ему неприятны. После спектакля состоялся разговор Никиты с Корой. На её объяснение он ответил спокойно:

- Я любил тебя, несмотря на несносный характер и прощал твои выходки. И теперешнюю глупую и оскорбительную для меня выходку готов простить. Кольцо оставь себе и носи на память. Докучать не стану.
Она, конечно, не ожидала такого благородства. Стала реветь, размазывая тушь по щекам и кляня свой ненавистный норов. Но слов уже не вернёшь, тем более, не вернёшь и всех её вывертов за год. Брат, казалось, лишился очередного друга. На самом деле, нет. Ребята были верными и умными. Хоть злились и кляли противную девчонку, но общаться не перестали. Она думала, что влюблённый, как в кино, умрёт от такого удара, что-то сделает с собой. Конечно, позже выяснилось, что Никита не пропал и судьба его не была погублена. Он смог освободиться от влюблённости и стать счастливым с достойной его женщиной. С Волей был по-прежнему в дружбе, а с Корой встречаться избегал.
   
     Кольцо Кора и вправду не снимала, носила всю жизнь. Осознала своё вульгарное поведение.  С Никитой они увиделись много времени спустя в гостях у её брата. Тогда же попросила простить её. Кольцо увидел, улыбнулся. Он простил, и давно. Вспоминал проделки Коры и даже написал повесть с похожей на неё героиней. Имя девушки, можно сказать, не изменил, назвал Кирой. Его героиня осталась одинокой. Она предпочла всю жизнь солировать. Найти достойную пару ей не удалось. Пускалась в рискованные авантюры, порою даже громкие, такие, что обсуждались в артистической (и не только) среде.  Её зелёные раскосые глаза, великолепная фигура и весёлый нрав кружили головы многим. Попадались в её капканы и вполне серьёзные неглупые мужчины, даже знаменитости. Она казалась счастливой, на самом же деле была одинока и мечтала о верном партнёре. Так наказал бывшую любимую автор. Знакомый сценарист заинтересовался и предложил написать сценарий, если автор добавит модную теперь детективную линию. Никита дал согласие. Что выйдет из затеи, пока не известно.

     Элла, в отличие от многих, знала настоящую Кору и бывала свидетельницей её угрызений совести. В такие часы Кора складывала свои перламутровые крылышки, опускала изумрудные глаза долу и повторяла:

- Я та самая Стрекоза, у которой были «песни, резвость всякий час». И не к кому теперь пойти, никакой муравей не обогреет. Я «без души лето целое всё пела».
Параллельно с кордебалетом в театре Станиславского Кора училась в Щукинском, чтобы получить высшее образование и стать драматической артисткой.  Забегая вперёд, скажу, что девочка проявила характер и протанцевала в кордебалете целых четыре года. Вытерпела эту муку только потому, что поставила цель. Хотела, конечно же, солировать, вести танец, то есть быть корифеем, но не получилось. По счастливой случайности драмтеатру нужна была актриса, способная и на танец, и на пантомиму. Друг семьи Стрешневых, замолвил о ней словечко, уверил, что в девушке огромный потенциал, театр не пожалеет, если рискнёт и выберет её. Всё сложилось лучшим образом, как в сказке. Наконец балет ушёл в прошлое, а вместе с ним физически напряжённая и уже опостылевшая жизнь. Коре пришлось много учиться, времени на праздность не осталось. Именно в драматическом театре наступил, хотя и не сразу, её настоящий расцвет как артистки. Кто бы мог подумать, что из средней руки танцовщицы кордебалета выйдет яркая характерная актриса. Благодаря природной одарённости не было проблем ни со сценической речью, ни с мастерством актёра. Она всему училась с интересом, в радость. Роли поначалу были только в пантомиме и танцевальные. Потом – самые маленькие, незначительные, чему она была очень рада. Привыкала постепенно. А когда через два года стала репетировать более серьёзные партии (иногда проскальзывали балетные словечки), тут-то и показала способности и характер: её экспромты шли у режиссёра на ура. Он и не подозревал, сколько таланта сокрыто в бывшей танцовщице. К тому же, она явно имеет литературные способности и склонна к сочинительству. Её новую жизнь можно было назвать счастливой. В балете не было поводов для зависти, зато вне сцены её жизнь многим не давала покоя, нервировала, люди подчас не скрывали зависть, ревность. Мало кто мог сравниться с эффектной и эпатажной Корой Стрешневой. Она слыла неугомонной выдумщицей розыгрышей и блестящих словесных поединков. Успех, но «мимо балетной сцены», как поговаривали. Стало ясно, что ей давно надо было выбрать либо разговорный жанр, либо драматический театр. Теперь не было потребности в эпатаже. Грустила только, что не встретила свою любовь. А Элла утешала и Кору, и себя:

- В конце концов, мы только в начале пути. Когда-нибудь мы ещё расскажем друг другу свои   счастливые Love story!
Элла искренне любила Волю, но знала, что её чувство безответного. Старалась найти что-то такое в любимом, что могло бы отрезвить и освободить её от чрезмерной привязанности:

- Честные и добрые почему-то всегда немного пресные. Их хвалят и превозносят до небес. Им специй не хватает, остроты. Авантюрные и порочные притягивают, как азартные игры. В них влюбляются, их ненавидят, они зажигают интерес и рождают страсть. Твоему брату можно посвятить целый том самых тёплых эпитетов, поведать о его научной работе, добрых делах, порядочных поступках. Таких людей не много, без них мир лишился бы основы и точно упал бы в бездну. Но в них нет игры, интриги, представления. Может быть, мне было бы скучно с ним, мы во многом похожи… Хорошо, что он не любит меня.

Кора вставала на его защиту и видела причину некоторой скованности брата в отсутствии настоящей любви:
- Волька влюбляется, но не любит всерьёз. Поэтому его натура ещё не раскрылась. Может быть, мы все изменимся, когда полюбим? Я теперь желаю взаимной любви. Раньше мне было странно, что на стержень любви насадили всевозможные произведения литературы, театра, живописи… А сейчас почти стою на пороге того, чтобы стать хорошей артисткой. Правда, боязно. Говорят, они всё знают о любви из произведений искусства, а сами живут без неё… И так хочу почувствовать, что же это такое. С влюблённостью я прекрасно знакома. Мне она нравится, как шипучее вино, как недолгое, и потому очень ценное, вдохновение. Но где же та воспетая глубина? Наверное, всему своё время. Мы все ждём своего часа.
- А я уже знаю, что прекрасны лишь взаимные чувства. Хотя, слышала мнение, что безответная и есть настоящая любовь.  Нам лучше сейчас о будущем подумать. Ты, Кора, развернувшись на сто восемьдесят градусов, начала новую жизнь. И как же в тебе много всего! Я восхищаюсь таким богатством натуры.

- Ты права, я сумела развернуться. Учусь. Понимаю, что оснований гордиться своими достижениями у меня нет. Я уже способна видеть свою пустоту, необразованность. Начала набирать упущенное. Но о прошлом не жалею. Я радовалась хоть и безрассудным, но весёлым проделкам. Сколько личин я надевала! А всё из-за потребности играть роли, из-за невозможности  сыграть на сцене. Пытаюсь нащупывать то, что поможет мне преобразиться. Я вижу, что уже меняюсь. Может, и возвышенно звучит, но эта тема изменения личности меня сильно занимает.
Кора, Элла и Воля – можно смело сказать, определились в выборе профессий: артистка, врач, археолог. О чём оставалось мечтать? Ну, конечно, о счастливой любви. И такое счастье первым из троих обрёл Воля.
Волька как учёный одарён, умён, порядочен.  Ещё он податлив воле дамы, что немножко бывает смешно. Но самоирония и чувство юмора его спасают. Познавать и беспрестанно работать – в этом, кажется, его главный интерес. Влюбляясь, легко воспламенялся, но ненадолго. Когда встретил настоящую любовь, женился и был счастлив.
 
- Ты что ж делаешь, автор?! Если так написать о моём любимом брате, он лишится привлекательности как личность и станет манекеном – хоть в витрину дорогого магазина! Он же герой! Просто без явных недостатков, без пороков и чудачеств. И это значит скучный? Даже Элка-мулатка так не думает и грезит о нём с детства. Значит есть о ком мечтать!

     Вот так Кора восстала. И что оставалось автору? Мелким показалось вспоминать увлечение фехтованием, хорошие стихи, игру на гитаре… Были, правда, и смелые поступки в защиту абсолютно не справедливо отчисленных с его курса студентов за участие в митинге в защиту политзаключённых. Письма и встречи с деканом и с ректором грозили самому Воле отчислением из МГУ, и его серьёзно предупреждали. Но он был умён и настойчив, даже к самому худшему был готов ради справедливости. И, главное, ему удалось восстановить ребят в университете. Этот пример успешной борьбы с университетской бюрократией как легенда передавался среди студентов и годы спустя. И ведь права отчасти Элла, когда говорила, что будни такого человека сотканы из добрых и честных деяний, вызывающих глубокое уважение и благодарность.  Это не декоративный фейерверк или торжественный салют, достойные броских эпитетов. Это постоянное горение, не меркнущий тёплый свет, так необходимый окружающим. Ни аплодисментов, ни орденов, ни красных дорожек – просто свет и тепло.

     Друзья стали археологами. После очередной экспедиции в Аркаим Воля поделился с сестрой и Эллой рассказами и фотографиями. Кора не углублялась в детали, ей достаточно поверхностного знакомства. Элла заслушивалась рассказами о древнем городе-крепости Аркаиме и ещё больше влюблялась в увлечённого археолога. Она представляла себе будущее с любимым: как она станет врачом и будет ездить с ним в экспедиции, будет вникать в его интересную работу, оберегать всю группу его коллег… Но любимый не давал никакого повода для таких иллюзий. Радовался вниманию Эллы к его обожаемой теме и посвящаял Элку в любопытные псевдонаучные теории, которым не было доказательств. Говорил о планах по раскопкам комплекса погребений. Её привлекла гипотеза о городе-храме ариев, о бесписьменной цивилизации. Это показалось своеобразным каменным посланием в будущее. Загорелась желанием поехать на Урал, чтобы всё это увидеть.  Она стала читать о бронзовом веке, чтобы поддерживать разговор. Но на этом этапе все беседы прекратились. Каждый был занят своими важными проблемами: она – сдачей госэкзаменов, он – написанием статьи для коллективной монографии. К тому же, как оказалось, Воле было с кем обсудить его изыскания. Об этом девочки узнали случайно, встретив на улице пару. Познакомились на ходу. Таня интеллигентная, сдержанная. С виду типичный научный работник. Воля и Таня вскоре, дождавшись приезда старших Стрешневых, поженились. Мечты Эллы преждевременно скончались. И на самом деле после свадьбы подруги пошли гулять ни куда-то, а на Новодевичье кладбище. Элла плакала, говорила, что будет втайне любить Волю, несмотря ни на что.  Кора, тоже расстроенная, сказала:

- Вот считай, что мы сегодня хороним эту безответную любовь. Ничего хорошего не вышло бы, даже если бы он стал твоим мужем. Он сумасшедший учёный. Его ничего больше не интересует. Ты бы жила автономной жизнью и совсем не привлекала бы его.  Представь: ты замотанный работой и чтением медицинской литературы врач, да ещё обслуживающий мужа, «повёрнутого» на археологии, а потом и детей. А он бы разъезжал в экспедиции и камни домой таскал. Счастье, что Бог отвёл от тебя такого жениха. Я сейчас на твоей стороне. А этим двоим, искателям кладов, вместе явно хорошо. Пусть роют свои траншеи всю жизнь, как кроты, и красоты вокруг не видят. А мы ещё полюбим. Мне теперь только стыдно стало за своё пренебрежение к тем, кто был в меня влюблён. Я жестоко поступала, каюсь.

- А сейчас в театре есть кто-то симпатичный?
- Пожалуй, это Николай. Он одарённый артист. Вне сцены незаметен. Я бы не обратила на него внимания, если бы он не заикался. Он всё время на меня смотрит, краснеет, кажется, что я ему нравлюсь, но он стеснительный. Что удивительно: на сцене он никогда не заикается и становится другим. Может, стресс такое делает, не знаю. Это, пожалуй, первый мужчина, с кем бы мне хотелось поговорить по душам. Ему я готова открыться. Совсем не красив, не высок, не молод, лет тридцать пять, неприметно одевается – ничем не выделяется. И такой симпатичный, располагающий к себе неведомым образом. Пока мы только один раз в буфете кофе пили, посидели минут двадцать. Он интересовался, откуда я пришла, где живу. С ним я притихла, мне стало так спокойно и просто…

     Элле полегчало, стало светлее на душе. Кладбище под прозрачными апрельскими кронами деревьев выглядело уже не мрачным, а сказочным миром, где каменные изваяния в разных позах заменяли живых людей обычного города: кто-то стоял, кто-то в скорби присел.  Все будто застыли в игре «замри», а птицы продолжали петь. Солнце нежно, не ярко светило и ласкало скорбящих. Элла посмотрела на светлое небо, ещё больше сощурились её заплаканные глазки, она раскрыла в стороны руки и выдохнув, сказала: «Всё, свободна!». В юности так быстро происходит смена кадров, настроений! Девчонки разом решили, что надо непременно найти в жизни что-то своё, и не погружаться бессмысленно в прошлое. Они стояли на пороге самого интересного – это, когда сбывается так верно задуманное.

     Кора настолько увлеклась новой театральной жизнью, что оставила автора в покое. Она сказала, что теперь её не волнует, как автор поступит с её судьбой. Всё, что надо было, он сделал: увёл из балета и привёл в нужный театр. Автор может остановиться, дальше она продолжит свою жизнь самостоятельно. На горизонте угадывается счастье, без флёра и тумана. Она это чувствует.

     Две подруги выбежали из подъезда дома и, ведя нескончаемый диалог, направились в сторону метро. Воля с балкона наблюдал за их стройными фигурками. Он удивлялся всегда оживлённым беседам девчонок, нередкой праздности и радовался: они счастливы в настоящем, смотрят в будущее и мечтают. Девушки весело болтали. Одна обгоняла другую и шла лицом к собеседнице, явно изображая кого-то в лицах – так же лучше видна мимика и жесты, как со сцены. Затем обе вышагивали бок о бок, смеялись – в общем, радовались жизни. Удаляясь, становились всё меньше, постепенно исчезая из виду. А он курил, улыбался и смотрел на них сверху. Так уж повелось: им просто весело, а ему интересно наблюдать, как по-разному устроены люди.
         *****

Москва. 12 апреля 2020 г.