Как арбузный мальчик стал царьком поселения

    Водитель-дальнобойщик:  "В ту  ночь я чуть не заснул за рулём от усталости: оно и не мудрено после  тысячи  километров пути, славно, что конец моего арбузного рейса  совсем близок. Напомнила о себе боль в желудке, она-то и спасла от сна. Сколько можно перекусывать на ходу, ночевать в душной кабине, гнать без отдыха до отказа забитую фуру, спрашивал я себя?  И сам себе отвечал: всё упирается в деньги – они нужны позарез, жена после двух девчонок родила мне сына, а на что содержать семью? Ах, какой же славный народился у меня мальчонка! При виде его душа радуется – уже хватает папу за палец! Шустрый будет малец! Однако, как бы на сей раз доехать без поборов на дороге?  Особенно злобствует тут один маленький гадёныш из ГИБДД, уже сколько раз цеплялся ко мне – то техосмотр на день просрочен, то номер запылился, то аптечка наполовину пустая. И каждый раз отстёгивал я ему от своих кровных, чтоб избавиться от штрафа да скорее добраться до места. И ведь ростом-то гадёныш не вышел, – соплёй перешибёшь – а какой жадный да злющий! Ба! Лёгок бес на помине! Стоит  впереди  возле патрульной машины – в форме и при оружии – машет мне, чтоб остановился.
     Сам не знаю, что в тот момент на меня накатило: то ли боль в желудке сказалась,  то ли усталость и  злость – только двинул я на него  фуру, да так, что гадёныш оказался в кювете под своей служебной. Позже в Перми после разгрузки выпил я со своим  дружком-дальнобойщиком да рассказал ему всё. А он мне: «Правильно ты сделал,  Никола! Таких гадов давить надо,  мало они нашей крови попили, да всё не напьются! А твоему супостату, слышал я, прозвище дали – «арбузный мальчик».

    Антон – «арбузный мальчик»: "Долго провалялся я тогда по больницам, вынес около шести операций. Едва оклемался после первой, пришёл в себя, как навестил меня мой начальник, полковник ГИБДД.  Разговор у нас пошёл крутым матом:
– Ты что, сучонок,  охренел! Ночью, в нерабочее время, вышел шабашить? Уволю тебя на…! Под суд отдам!
    А я ему: «Не гоношись: с тебя первого полетят погоны! Лучше оформи дело, что пострадал твой сотрудник при исполнении своих обязанностей! Что я один такой? Все брали и берут! И квартиры себе строят!». Поматерились  мы ещё минут десять, но меня он не слил. Испугался за свою шкуру. А навесить лапшу на уши матери да всей родне для меня было парой пустяков. Все поверили, что пострадал при исполнении.  После этого я упорно  судился, выбивая инвалидность второй группы. Выбил её,  но устроиться на работу  не смог – никуда не брали».

    Писательница: "Помню, как в 2018-м году выбирали в нашем сельском поселении   десятку депутатов, и Антон вошёл в их число. Выбрали молодых – от сорока до пятидесяти лет, – средь них я оказалась  самой  старшей. Встал вопрос о председателе: никто, кроме Антона Егорова  на эту должность не рвался. Помню, как в то время готовила я книгу, куда вошли  рассказы о людях Донбасса и  судьбах староверов. Захотелось написать  и о  земляках: тут-то  пригласила я к себе вновь испечённого председателя Совета депутатов, выслушала и записала его  историю, оказавшуюся лживой от начала до конца. Результатом беседы стал  рассказ «Депутат» – о пострадавшем при исполнении служебного долга гаишнике. Стыдно мне теперь за этот рассказ, но…из песни слова не выкинешь, как и текст из книги.
    А в девятнадцатом году разгорелась в нашем поселении нешуточная борьба за место в районном Земском Собрании. Соперником Антона стал бывший полковник милиции, тяжеловес в своём роде. Как-то раз  при встрече  со мной он откровенно высказал он своё мнение:
– Зря делаете вы ставку на Егорова. В прошлом он –  взяточник в ГИБДД да и неудачник по жизни. Амбиций – через край, а как дойдёт до дела – нуль без палочки. Разве что сочинит сказочку о себе, чтоб сердобольные люди поверили.
    В те дни,  находясь под впечатлением «истории страданий» «арбузного мальчика», я не поверила мудрым словам полковника. Но в Земское Собрание Егоров не прошёл: многие в органах знали о его криминальном прошлом".

   Бывший друг Антона: «Арбузного мальчика» я знал давно: мы, что называется, дружили семьями.  Каждую субботу приходил он ко мне с женой помыться в баньке. После мытья супруги  наши, усевшись поодаль,  вели свои бабьи разговоры, а мы – за бутылочкой – свои, мужские.
– Долго копался я во всех законах, – хвастал мне Антон, – да и сделал Устав поселения под себя. А наши лохи за него проголосовали, девять против одного. Впервые выступили мы вдевятером против властей района – им мало не показалось! В замы главы подобрал я своего старого знакомого, у него в посёлке родня, в детстве мы вместе по горам бегали да на лодке катались.  Что из того, что живёт он в Перми? Приезжает сюда на своей тачке, правда, не каждый день. Были у него две своих фирмочки, набрал он кредитов, да пролетел в делах. Теперь платит по кредитам, зубами держится за работу у нас. Только вот главой поселения в восемнадцатом году избрали мы  не того, кого надо: он, сучара, войдя  во вкус, снова хотел лечь под район, да мы вовремя его турнули. А теперь зам без моей подсказки шагу не сделает, рта не раскроет! Зову его Седан и Крокус – по названию его прогоревших фирмочек.
    В тот вечер  Антон  выпил крепко, больше обычного, да и раскрылся полностью: «Слушай сюда! Посёлок теперь наш будет: везде поставим только своих людей. С тех пор, как стал я зам директора Центра  – гну свою линию круто. А Манька Лихова, директорша, все мои указания тут же  оформляет на бумаге.  Уже подписала приказ об увольнении библиотекарей». Слушал я его и ушам своим не верил. А он – дальше: «Заму главы повелел я принести мне к Новому году восемьсот тысяч. Он поломался, поупирался, но принёс. Иначе – уберу с насиженного места!».
– Откуда, – спрашиваю, – эти восемьсот тысяч?
– Бюджетные, вестимо. Сэкономили вместе с ним да Манькой в  Центре.
    Давно уже  доходили до меня слухи, что неладно обстоят дела в Центре по библиотечному обслуживанию, культуре и спорту  – приписки, незаконные наряды, махинации. Поздно понял я, что к чему. Сказал Антону: «Больше ко мне не приходите! Конец нашей дружбе!».

    Старший прапорщик детской колонии:  "Приезжаю я домой из Гамово, душой хочется отдохнуть после каторжной работы с малолетними отморозками – ан нет! Как гляну из окон четвёртого этажа на наш заросший, загубленный пруд, сердце кровью обливается. Ещё в мае двадцатого года, как закончили капитальный ремонт плотины, хотели строители  заполнять его водой  до прежнего уровня, да зам главы с Егоровым не дали – ремонт де некачественный, половина средств на него разворованы, надо судиться с подрядчиком, искать украденные деньги. А где их теперь найдёшь? Ищи ветра в поле!  Не догадались хреноплёты поднять воду хоть на полтора-два метра – пруд бы так не зарос!
А на днях свозил я маманю на разрушенные очистные сооружения – фекалии текут прямо в речку Юг, кругом вонища. Заснял  всё это на мобильный, показал соседке-депутатке. Спрашиваю, почему не обращаетесь в прокуратуру? А она в ответ: «Такой масштабной катастрофы, как в нашем поселении,  больше нет нигде во всём Пермском крае. Сперва было преднамеренное банкротство и разграбление завода, оно ускорило быстрый износ тепловых и водоносных сетей. Дышит на ладан бывшая заводская котельная, опасения вызывают работы по  проекту «Чистая вода». Надо прокладывать новые сети, старые – латать, не за что хватать! Прокуратура нам денег не даст: ни на очистные, ни на пруд, ни на чистую воду. Нас спасёт  только  скорейшее вхождение в объединённый округ Пермского района. Только тогда будут дотации, деньги на восстановление». Так что же, спрашиваю, мешает вхождению? «Наше безвластие! Егоров вместе с четвёркой преданных ему депутатов и зам главой препятствуют вхождению в округ, идут против воли народа, и нет закона о роспуске Совета депутатов».

   Антон – «арбузный мальчик»: «Заинтересантами»  назвал нас в конце мая   новый глава района. Погрозил пальчиком за наши экспертизы на плотине – сверление в бетонном покрытии, вырытую глубокую яму. Всё это мы с замом главы да нашими людьми сотворили не зря: надо продолжать судиться, надолго затормозить возрождение пруда, если не навсегда. Бывшего главу района губер отправил в отставку с нашей подачи: тормозил де десятки лет развитие поселения. Решили мы больше с  районными властями не связываться, не делиться с ними деньгами на все программы. Вышли на министерство ЖКХ, и ещё круче – на московский НИИ. И нового главу отправим в отставку: я уже накопал на него не слабый компромат, как подписал он несколько лет тому назад, будучи замом Кузнеца, бумагу на выделение нам девяноста тысяч рублей на воду. И что? Нет ни денег, ни воды!
А чудо-писательница со своей инициативной группой из кожи вон лезет, чтобы нас свалить, да руки коротки! Не помогло ни обращение к президенту на его Прямой линии, ни обращение к губеру, ни посты в соцсетях, ни листовки. Месяц тому назад приняли мы пятёркой депутатов второго зама главы поселения – теперь будем всячески тормозить наше вступление в округ да получать свои денежки. Что из того, что народ и район против нас? Хозяин в поселении – я! И весь Устав написан мною и под меня!".

    Писательница:  "В год, когда наш посёлок отмечает свой 275-й юбилей, мы оказались у разбитого корыта, подобны смертельно больному человеку, лежащему в реанимации. Порой хочется заснуть и снова проснуться в социализме, услышать с детства знакомый заводской гудок, увидеть, как горделиво выезжают из заводских ворот машины, везущие потребителям задвижки для фонтанной арматуры. А что сейчас? Остовы бывших цехов с выдранными полами и обрушенными потолками. Разрушенные здания ПТУ, столовой, очистных, гаражей. Сотни тонн металлома, сданного за гроши безработными люмпенами. Невольно вспоминаются слова Уильяма Фолкнера: «Край мой, поруганный  край моих отцов!». Внутренние враги России поработали тут не хуже фашистов: криминал проник во власть сверху донизу. Похоже, что отстранить заинтересантов от захваченной ими власти поможет лишь прозрение народа да мощный протест всего поселения. А что  пришло мне нынче по электронной почте? Информация из районной газеты, что АО «МосводоканалНИИпроект» приостановил работы по проекту на водоснабжение нашего поселения. Вовремя не были предоставлены исходные данные по определению санитарной зоны.  Сбылись мои худшие опасения: власть захвачена дилетантами, профанами, не способными ни на какую созидательную работу. И всё же нельзя опускать руки, надо доносить до людей правду, бороться за победу, как воевал мой отец-артиллерист в годы Великой Отечественной войны".

    Священник сельского прихода: "Боже милостив буди мне грешному! Памятный сегодня выдался день: пришёл ко мне вроде как на исповедь бывший полковник ГИБДД, а ныне – пенсионер,  да поведал, как ночами не даёт ему спать давний его грех. Прикрыл он несколько лет тому назад молодого гаишника, что в неслужебное время выходил ночами на трассу – в форме и с оружием – да брал взятки с водителей фур, везущих летом арбузы в Пермь. Поведал, что позвонил ему недавно юрист из района, сообщил, что «арбузный мальчик», так прозвали на трассе этого гадёныша, стал чем-то вроде царька поселения и скинуть его законным путём невозможно. Просил, чтобы приехала ко мне писательница да записала с моих слов, как всё было. Для публикаций де  в  районной и краевой газетах. Однако, не рискнул полковник нарушать корпоративные законы своей среды, вот и мается от бессонницы. Сказал я ему, что смерть грешникам люта, и Господь воздаст каждому из нас по делам нашим – в жизни земной и вечной. Посоветовал чаще приходить в церковь, коль неспокойна душа.  А спасение всем нам одно – в покаянии да очищении от грехов".