Как аукнется

   Кабинет участкового инспектора Размыслова находился по соседству с инспекцией по делам несовершеннолетних. Размыслову нравилось такое соседство. В инспекции работали одни девушки, и участковый любил частенько заходить к ним на чай.
То байку какую-нибудь им расскажешь, то поможешь правильно материал оформить, а то и просто за жизнь поговоришь. Опыта у Размыслова за двадцать лет службы было хоть отбавляй. На фоне молодых барышень он чувствовал себя эдаким старым генералом и ветераном Куликовской битвы.
 
   - Ну что Танюшка, как успехи? - начал Размыслов, заходя в кабинет и лениво поглаживая себя по затылку.
 
   - Да вот с отчётом зашиваюсь. А тут, как на грех, опять мне этого Супонькина привезли. Опять украл что-то. Сил моих больше нет! Видеть его уже не могу. Может быть, хоть вы ему мозги вправите?
 
   Супонькин, щупленький парнишка лет десяти из многодетной семьи алкашей сидел в углу кабинета, опустив голову. Его ноги не доставали до пола, а из рваных сандалий виднелись девчачьи носки с розочками. Супонькин то и дело шмыгал носом, утирая сопли грязным рукавом. В его спутанных светлых волосах накрепко засел колючий репейник.
   
   Размыслов уселся за свободный стол и с важностью в голосе начал:
   
   - Что, Супонькин, всё воруешь? А вот будет тебе скоро четырнадцать лет. Знаешь ли ты, что тебя ждёт? С четырнадцати наступает уголовная ответственность за кражи, и мы тебя отправим на зону. А там бьют, дорогой мой. Здоровьице-то у тебя хилое. Перешибут там тебя быстро. Хана там тебе, Супонькин.
   
   Супонькин ещё чаще носом зашмыгал, слёзки наворачиваются. Участковый взял паузу. Помолчал минуту. Супонькин успокоился. А Размыслов к нему с другой стороны подбирается:
   
   - А ты маму свою любишь, Супонькин?
   
   - Лублу…
 
   - Вот мама твоя бедная всё время бухает, потому что радости у неё в жизни никакой нет. А если бы хоть ты её порадовал, перестал воровать, человеком стал бы, а? Не жалко тебе мать?
 
   Тут у Супонькина опять слёзки наворачиваются. По всему лицу грязными ладошками слёзы размазал. Волчонком смотрит.
 
   - А хочешь, Супонькин, я тебя на работу устрою? - продолжает Размыслов, - вот у нас тут рядом автомойка есть. Я с хозяином знаком. Хочешь, договорюсь? Машины мыть тебе, конечно, не дадут. А вот тряпки выжимать и воду подносить – это пожалуйста.
   
   Супонькин насторожился, глазёнки вытаращил и смотрит, не мигая, на участкового.
   
   - Только ты, брат, больше не воруй. Будешь ты, Супонькин, каждый день домой своим алкашам буханку хлеба приносить, а «Сникерс» будешь сам съедать, по дороге, чтобы дома не отняли. Жизнь - она ведь, брат, такая штука – как аукнется, так и откликнется. Зачем тебе тюрьма?
 
   Тут глазёнки у Супонькина засветились, видно, зацепил его за живое Размыслов. А тот, пока Супонькин не остыл, пытается свой успех развить. Хозяйским тоном командует:
   
   - Танюша, а вскипяти-ка нам, мужикам, чайку!
   
   Татьяна ухмыляется, знает эти уловки. А Супонькин совсем плечи расправил, мужиком себя почувствовал. Сам капитан с ним сейчас чай пить будет. Заглянула Таня в тумбочку, а чая-то и нет, ни одного пакетика.
 
   Размыслов пошарил я в кармане, нашёл там мелочь, дал Супонькину.
 
   - Ну-ка слетай в магазин напротив, принеси «Липтон», одна нога здесь, другая там!
   
   Супонькин пулей выскочил. Таня чайник поставила. Не успел чайник закипеть, как в дверях показался радостный, сияющий, как самовар, Супонькин. В его руках был огромный пакет, который он придерживал снизу, чтобы ручки не порвались. Из пакета торчали коробки с конфетами, колбаса, шоколадки и зелёная ботва ананаса.
 
   - Спёр мерзавец! - вырвалось у Таньки на весь кабинет.
   
   - Конечно, спёр, - гордо улыбнулся Супонькин, - мне для вас теперь ничего не жалко, вы же мамку мою пожалели и меня на работу возьмёте, я теперь всё время переть буду и вам приносить. Сами же сказали – как аукнется, так и откликнется.