Притуриса планината-Обрушилась гора. Ч. II, гл. 5

Глава 5. «А Росcия – лучше всех?!»

      Автобус, миновав городские окраины и вырулив на трассу, помчал вдоль побережья развеселую компанию дальше, на юг.
- Наш прощальный тур! – с грустью промолвил Витька, глядя в окно.
- Почему? – не понял Серёга
- В Варну поедем своим ходом, - продолжал Кошкин, - оттуда уже не будет экскурсионных выездов, нет смысла держать автобус два дня.
- Ясно, - со вздохом кивнул Серёга.
     Мелькали пляжи, дикие и цивилизованные, их сменяли автостоянки, дикие и цивилизованные, на смену им приходили целые автогородки из кэмперов. Однако постепенно признаки цивилизации начали угасать. Окружающий пейзаж начал здорово напоминать природу аскетичного западного Крыма, где Куперману пришлось побывать однажды, еще в школьные годы. «Впрочем, почему бы и нет, – сам себе возразил Куперман, - если предположить, что образование внутренних морей происходило за счет наполнения их водами Мирового океана по линии тектонических разломов и посмотреть на карту Черноморского бассейна, то Крым – кусок суши, явно оторванный от болгаро-турецкого побережья!».
«Глубоко научные» измышления Купермана были неожиданно прерваны удушливым, тошнотворно-сладким запахом разлагающейся плоти, резко ударившим в нос. Серёга, очнувшись от размышлений, посмотрел в окно – вдоль побережья тянулась цепочка искусственных лиманов, наполовину пересохших и переливающихся на солнце серебристо-розовым отливом морской соли.
«Таким нехитрым способом добываем ценное минеральное сырье. Дешево и эффективно!», - с гордостью заявил Васил.
«И очень сердито!», - про себя добавил Куперман, вспомнив бесполезно гниющий Сиваш.
     Вскоре лиманы закончились и пошли заболоченные участки, густо поросшие камышом, у мест впадения в море небольших речушек. Возле одного из них автобус остановился, зарулив на небольшую площадку.
- Это часть национального заповедника, - объяснил Васил, - давайте посмотрим!
В глубь камышей вел узкий дощатый настил, уложенный на дубовые сваи. У входа с табличкой «Экологическая тропа»  – будка смотрителя.
Быстро переговорив о чём-то с её хозяином, Васил обернулся, явно довольный:
- Для советских студентов вход бесплатный! Не шумите!
Получив от смотрителя по полбуханки белого хлеба, пошли по настилу вглубь камышей.
Первозданная, непуганая природа постепенно открывала свои тайны: то совсем рядом проплывет ондатра, держа в почти кошачьей мордочке длинную тростину, то шустрые утки, всех мастей, подплывут совсем близко, требуя свою хлебную дань.
Грациозные лебеди и гордые фламинго держались поодаль, на противоположном берегу открывшейся заводи.
Казак, размахнувшись, лихо зашвырнул свой кусок хлеба прямо в стайку этих благородных птиц. Те, захлопав крыльями по речной глади, тяжело, с разбегом по воде, начали взлетать. За ними потянулись утки.
- Эх, ты, «Васёк»! - отвесил ему крупного “леща” Мичман.
- А я чего, да я это…,  -  начал виновато мямлить Казак, - да у нас на Кубани этих плавней километры! Подумаешь музей… Болото!
Васил сокрушенно покачал головой, Боря в ответ только безнадежно махнул рукой…
                ………….
     Задержались ненадолго в Созополе, чтобы осмотреть этот крошечный и чрезвычайно уютный бывший рыбацкий поселок, а ныне городок-музей, с почти нетронутой средневековой архитектурой.
На память увозили кучу забавных сувениров и ощущение остановившегося времени.
Проехав еще около часа вдоль побережья, автобус неожиданно свернул вправо и стал удаляться от берега, в глубь материка. За окном потянулись сады, виноградники.
«Не иначе очередной сюрприз», - предположил Серёга и на этот раз не ошибся.
Вскоре показалось небольшое село. Автобус, не въезжая в деревню, остановился на окраине.
- Разомнитесь немного, - весело крикнул Васил, - я скоро!
- Куда это он? – спросил Кошкин у болгар.
- Председатель местного «колхоза» – школьный приятель Васила, - многозначительно сообщил Пламен.
- Без подарков не останетесь! – улыбнулся Кирилл.
- А что там, дальше? - спросил его Куперман, указывая на видневшуюся далеко впереди в синей дымке горную гряду.
- Малко Тырново, последний болгарский город, - с какой-то собачьей тоской в глазах ответил Киро.
- А дальше? - не отставал Серёга
- А дальше – дальше всё…, дальше турки, - задумчиво ответил Кирилл, как бы подводя жирную черту под границей цивилизации.
«Всё-таки, генетическая память болгар по-прежнему сильна», - предположил Серёга.

     Народ, в томительном ожидании, начал прятаться от солнца в тени раскидистых шелковиц. Первач, следуя неукоснительному правилу, брать всё, что можно взять на халяву, цепко, по- кошачьи полез по толстому стволу дерева за ягодами для девчонок.
Серёга, узрев чуть в стороне от села зеленеющую полоску с несколькими копающимися на ней женщинами, незаметно для остальных, увлечённых ловкой эквилибристикой Андрюхи, направился в поле.
Прошло не менее часа, прежде чем к автобусу подъехала двухколесная телега с запряженным в нее традиционным осликом. Рядом с возницей гордо восседал Васил.
Выгрузив в автобус несколько больших плетеных корзин, накрытых вышитыми полотенцами, он призывно, с казацкой удалью скомандовал: «По коням!».
Народ, с радостью, стал торопливо рассаживаться по местам.
«Чёрт возьми, а Серёга где? - спохватился Кошкин, не обнаружив того на привычном месте, - уж не рванул ли через турецкую границу», - с тревогой, смешанной с сомнением, спросил он самого себя.
- Посигнальте, пожалуйста, - обратился он к шоферу.
Тот, понимающе, дал пару длинных гудков. Вскоре из-за поворота вылетел взлохмаченный Куперман, придерживая двумя руками выскальзывающий на бегу бумажный пакет.
- Чё урвал? – с интересом спросил Витька.
- Маманьке подарок! – таинственно заявил Серёга.
Автобус, развернувшись, двинулся обратно.
- Заедем в Приморско, искупаемся, - сообщил Васил, там очень хороший берег.
     Берег действительно был хорош – с чистым, без ракушек, золотым песком. За широкой пляжной полосой были заботливо устроены навесы с длинными деревянными столами, но без скамей – своеобразный сельский вариант пляжного фуршета.
Чуть поодаль предусмотрительно расположились мангалы с уже наколотыми дровами.  Вдали, за деревьями, просматривались туалеты с мусорными баками, разрисованные веселыми летними сюжетами.
-  Сделано с умом, аккуратно и со вкусом! – с завистью отметил Кошкин.
-  Здесь уже не туристическая зона, - объяснял Васил, выгружая из автобуса деревенские кошелки, - все сделано для себя! Порядок и уборка на совести отдыхающих! - строго предупредил он.
Болгары с энтузиазмом принялись за дело.
Из корзин, волшебным образом, как из скатерти-самобранки, стали извлекаться огромные караваи пшеничного хлеба, домашние колбаса и брынза, виноград, фрукты.  Неожиданным сюрпризом, вызвавшим всеобщий искренний восторг, явилось появление нескольких пузатых глиняных кувшинов в красивой оплетке с домашним вином и упаковки бумажных стаканчиков.
Фуршет, посвященный прощальному автобусному туру, тронувший русских до глубины души, удался на славу!..
                ……………

     На следующее утро студенческий народ, стоя на посадочной площадке бургасского автовокзала и нагруженный чемоданами, ожидал подхода автобуса на Варну, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Куперман с интересом разглядывал местный междугородний транспорт: те же Чавдары с английскими дизелями, но размером и комфортом, сравнимые с «нашими» Икарусами. В то же время, своей аэродинамикой, узкими окнами-бойницами и большим передним свесом вкупе с профилированными боковинами кузова, они чем-то напоминали американские трансконтинентальные автобусы компании Грэйхаунд.
«Молодцы, болгары!  -  восхищенно подумал Куперман, - с миру по нитке – нищему рубаха!»
Зайдя в салон, он сразу занял место на переднем сиденье у окошка, справа от водителя. Мягкие сиденья с удобным анатомическим профилем способствовали предвкушению предстоящей комфортабельной поездки. Пока автобус двигался по равнине, так оно и было. Серёга, как бы паря над дорогой, с превосходством посматривал на букашки-легковушки, суетливо обгоняющие их где-то там, внизу, под колесами. Ровное шоссе, песчаные пляжи и спокойная гладь лазурного моря мягко убаюкивали. Витька безмятежно заснул, слегка похрапывая.
Но как только пейзаж за окном сменился кардинально, Серёга в полной мере осознал все прелести своего «высокого» положения. Море постепенно удалялось, пошли горы.
Узкая дорога, на которой едва можно разъехаться со встречными, зажатая между скалами слева и пропастью справа, редкие ловушки для автомобилей с отказавшими тормозами, хрупкие сигнальные столбики по краю проезжей части с практически отсутствующей обочиной – все это вызывало ощущение бренности бытия и временности присутствия на этом свете.
Картину удачно дополнял лихой водила, заводящий автобус в закрытый вираж очередного серпантина почти без снижения скорости. Резкий поворот и ух-х-х..!, – ты уже зависаешь длинным передним свесом над пропастью с полным реальным ощущением бесконечности падения. Сердце уходит в пятки. Душа, отрываясь от тела, отлетает куда-то под потолок.
«Обратите внимание: какие технические средства безопасности применяются на горных серпантинах», – с раздражением вспомнил Серега лекции Напольского.
 «Какие, какие.  Да никакие!», – со злостью передразнил он Борю.
Впечатление бесшабашного апокалипсиса усилилось многократно после того, как на смену попсовым композициям из автобусных динамиков вдруг вырвалась дьявольская этническая музыка болгарских цыган – чудовищный коктейль из арабской заунывности и сербской ритмики, искусно перемешанный и взбитый в многонациональном балканском шейкере времен и народов.
     Серёге неожиданно вспомнилось, с каким решительным упорством болгары, относившиеся к цыганам, как к касте неприкасаемых, отказывались идти на спектакль московского театра «Ромэн», билеты на который с огромным трудом удалось достать Наташе Троицкой через своих знакомых. И с каким восторгом, зашкаливающими восхищенными эмоциями, они отзывались потом о мелодичном песенном искусстве русских цыган.
Наконец, вдали показалась сначала узкая, а потом все более и более расширяющаяся гладь морской поверхности.
 - Ну, слава всем святым, никак подъезжаем! – с облегчением выдохнул Серёга.
 - Что, уже приехали, – встрепенулся проснувшийся Витька, - как поездка?
 - Незабываемо!…
     Через час они уже стояли на выходе из общежития какого-то морского училища, поджидая остальных – в повестке дня намечалось посещение местного музея подводной археологии. Вечер обещал быть свободным…
 - Так чему мы посвятим свой свободный вечер? -  спросил Куперман, выходя из музея и переполненный впечатлениями от созерцания античных сокровищ затонувших кораблей и затопленных городов Причерноморья. Особенно ему понравились отлично сохранившиеся греческие амфоры и восточные кумганы, а также собрание коллекций древних монет.
 - Добыче презренного металла! – таинственно заявил Кот.
 - Изволь объясниться! - отпарировал Серега.
 - А каким образом ты собираешься пополнить свой гардероб фирменными джинсами? – продолжал наступать Кот.
 - Надеюсь, София мне в этом поможет! - продолжал сопротивляться Куперман, уже убедившийся, что магазины болгарских городов, кроме джинсовых изделий местного производства, мягко говоря, уступающих по качеству «фирме», ничего более интересного предложить не могут.
 - Возможно, но безнадёжно! – безжалостно пригвоздил его Кошкин.
 - Что же нам поможет?
 - Нам помогут валютные магазины Кореком, коих здесь, в главном портовом городе страны, в изобилии!
 - А где валюту найдем?
 - Она нас сама найдет, если обратимся к помощи «серых» менял. Я уже обо всем проконсультировался с Пламеном. Курс - один к трем! Пойдем, погуляем по приморским бульварам!
Витька решительно зашагал в сторону моря. Куперман, с тоской, потянулся следом.
 - Вить, а если в Корекоме заметут? – с сомнением начал он канючить, живо вспомнив мордастых «мальчиков» в одинаковых костюмах на входе в московские «Берёзки», придирчиво ощупывающих цепким взглядом каждого входящего и безошибочно выдергивающих из толпы обладателей «левых» чеков Внешпосылторга для дачи соответствующих объяснений.
 - Маловероятно, русских здесь не трогают, а наоборот – привечают. Очень много туристов с круизных лайнеров, а им меняют рубли на валюту еще в Союзе. Болгарии выгодно, чтобы она осела здесь, в валютных барах и магазинах. А вот болгарским гражданам вход в Корекомы действительно запрещен!
 - Вить, а если…
 - Никаких «если», - резко оборвал его Кошкин и добавил уже с мягкой иронией, - если прицепятся, закосишь под немца!
 - А ты под кого? – упавшим голосом пробурчал почти согласный Куперман
 - А я – под кота! – гавкнул на него Кошкин, окончательно поставив точку в споре.
Проболтавшись с час, как челноки, туда-сюда по тенистому прибрежному бульвару и полюбовавшись презентабельными громадинами роскошных морских лайнеров, стоявшими на рейде варненской бухты (ох, и жирует же советская номенклатура!), присели за столик небольшого кафе, заказав себе сладолед и Швепс.
Неожиданно, высокий худой парень, одетый явно «по фирме», сидевший за соседним столиком и до этого пристально наблюдавший за их целенаправленными перемещениями, обратился к ним с вопросом:
 - Ну, что, русские, зеленчуци хочете?
 - Хочем!  - в тон ему решительно ответил Кот
 - Идем, переговорем!
Кошкин решительно встал и, уходя за болгарином, шепнул на ходу Куперману:
- Будь на стрёме, свистнешь, если что!
Серега стал опасливо осматриваться по сторонам. Внешне все выглядело спокойно.
Минут через пятнадцать Кот вернулся:
 - Значит так. Баксов нет, есть лиры.
 - Итальянские, что ли?
 - Нет, это у них так английские фунты кличут. Берём?
 - А курс?
 - Один к пяти!
 - Берём!
 - Гони бабки!
Серёга решительно вытащил двести левов – гулять, так гулять!
     …Следующим вечером, размещаясь вместе с шумной студенческой толпой в вагоне софийского поезда, каждый из них, гордый своим предназначением на земле, с «чувством полного и глубокого удовлетворения», загружал на верхнюю багажную полку чемодан, обогатившийся двумя парами фирменных джинсов и модным батником…
                …………………

     …Столица Болгарии встретила ночных путешественников хмурым утром и накрапывающим мелким дождиком. После «югов», погода показалась довольно прохладной, почти московской.
Полусонный студенческий народ не торопясь вытряхивался на перрон из недр оказавшимся таким неуютным вагона. Отсутствие спальных мест в шестиместных купе, хоть и соответствовало евростандарту стран, для которых транзитное перемещение из одного конца в другой укладывается в один день или одну ночь, для русского человека было весьма непривычно. Промаявшись всю ночь в неудобных сиденьях полусидя-полулежа в тяжелом полусне-полудреме, все выглядели уставшими, помятыми и с удовольствием потягивались и разминали на перроне затекшие руки-ноги.
«Кирилл!», – раздался чей-то звонкий голос. В то же мгновение чья-то девичья фигура метнулась к Кириллу и зависла у него на шее в долгом чувственном поцелуе. Тот смущенно сжимал её в крепких объятиях.
Серёга пригляделся. Изящная хрупкость девушки, не свойственная болгаркам, заинтересовала его.
 - Это кто, наш новый гид?  - шутливо спросил он у Пламена.
 - Нет, это студентка нашего курса Элка Ходорова, невеста Кирилла, - ответил Пламен и добавил с улыбкой, - Эли!
Серега присмотрелся повнимательнее. Очень тонкая, восточная красота ее лица напомнила ему изящные линии затейливых орнаментов, вырезанных рукой древнего ювелира на медных кумганах из музея подводной археологии. Особое впечатление производил оттенок ее кожи, как бы подсвеченный изнутри каким-то фосфоресцирующим светом, подобно сиянию лунной дорожки на картине великого Куинджи.
 - Ни дня друг без друга прожить не могут, - продолжал Пламен, - вот приехала за ним в Софию!
 - Когда свадьба? – поинтересовался Серега.
 - В сентябре, если все уладится!
 - А что такое?
 - Его родители против. Невеста из Малко Тырново, этническая турчанка.
 - А по фамилии, вроде, не похоже!
 - У нас многие этнические турки записывают детей на болгарский лад – так легче потом пробиться в жизни. Государство это тоже поддерживает. Так Илириана Ходжа стала Элкой Ходоровой.
Серёга внимательно слушал и постепенно понимал, откуда у Кирилла тот тоскливый взгляд, который он заметил у болгарина на юге.
 - Надеюсь, все утрясётся. Пожелай ему удачи от всех нас! – искренне попросил Серёга…
                ……………………..

    … - И куда же нам бразды свои направить, - задумчиво промычал Куперман, с удовлетворением разглядывая карту Болгарии, подаренную Василом и испещренную цветными линиями и кружками, обозначавшими проделанные маршруты и посещенные города. Выходило, что значительная территория страны, за исключением ее западной части, была исследована. Он перевернул карту на обратную сторону с подробным планом Софии.
 - Ну, я то знаю, куда мне их направить, - осклабился Кот.
 - И куда это, - заинтересованно вытаращился на него Серёга.
 - Ах, да, - спохватился он, - у тебя ведь дубленка почти в чемодане!
 - Поедешь со мной? – поинтересовался Витька.
 - Куда же ты без меня. Пожалуй, еще заблудишься, - снисходительно улыбнулся Серёга, - какой там у неё адрес, давай глянем.
Определившись с маршрутом, пошли на трамвайную остановку, по пути попробовав «звякнуть» из автомата. Номер не отвечал.
 - Странно, - удивился Виктор, - Ольга должна была предупредить свою болгарскую подругу, что в эти два последних дня я буду в столице. Ладно, все равно едем!
Проехав несколько остановок, они вышли в спальном районе Софии, застроенном типовыми многоэтажками. Поплутав немного и найдя нужный дом, Кот спросил:
 - Пойдёшь со мной?
 - Нет, - ответил Серёга, присаживаясь на скамейку, - что я там, сбоку припеку.
Прошел час, Виктор не появлялся. Пошел дождь, Серёга встал под козырек подъезда.
 - Пойдём отсюда! – услышал он сзади неожиданно злой голос Виктора.
Серёга обернулся. Кот, неся в руках два увесистых пластиковых пакета, решительно зашагал под сильные струи дождя. Куперман, чертыхаясь, поспешил следом.
Пока дошли до трамвайной остановки, промокли до костей. Сели в трамвай. Витька молчал. Вид его, мокрого с головы до пят, в хлюпающих кроссовках, действительно напоминал облезлого помойного кота. Внезапно его прорвало:
 - Дубленки нет! Сучки этой толстожопой тоже нет!
 - А где же она?
 - Слиняла на Витошу, отдыхать!
 - А это что? – кивнул Серега на пакеты.
 - Старики ее что-то впопыхах собрали. Они вообще не в курсах и сами в возмущенном недоумении от этой дуры. Очень извинялись. Не мог не взять!
Кошкин помолчал, что-то обдумывая.
 - Надо звонить в Москву. Заедем на переговорный. Не знаю, как с Ольгой объясняться!
После разговора с Москвой настроение не улучшилось.
 - Знать её больше не хочет. Расстроена больше, чем я, - сообщил Кот.
Мокрые и вконец разочарованные поплелись в общежитие студенческого городка.
 - Давай перекусим, что ли? – предложил Серёга, войдя в комнату.
Кошкин в ответ только швырнул пакеты на стол. Серёга стал разбирать.
 - Ого! – воскликнул он, вытаскивая из пакетов, помимо фруктов и консервированных салатов, по бутылке коньяка «Солнечный берег», -  до Москвы с голоду не помрем!
 -  Давай по стакану, а то заболеем, - предложил Витька
 - Давай! – согласился Серёга.
Ударная доза сделала свое дело. Внутри сразу потеплело. Языки стали развязываться, а мозги выходить из ступора.
 - Не понимаю, возмущался Кошкин, - мы же ей обещали: приедет в Москву – отдадим все в эквиваленте, поможем купить золото, хрусталь… что захочет, без переплаты.
 - А чё ты, разве через мать дубленку не достанешь?
 - Стоит в очереди!
 - В какой очереди? – не понял Серёга
 - У них, там, на импорт своя «разнарядка»; пока «верхушка» не нахапается…, - постепенно пьянеющий Витька начал терпеливо объяснять, - иерархия, понимаешь?
 - Понимаю, - согласно кивнул Серёга.
 - Ненасытныe, гады, - продолжал Кот. Берут, ведь, не только для себя: для детей, для друзей, для нужных людей. Система. Не задушишь, не убьёшь!
Кошкин разлил по второй. Выпил долгим, затяжным глотком. Закусил веткой винограда. Надолго замолчал.
Серёга, отхлебнув из стакана, подержал немного во рту. Сделал несколько мелких глотков. «Знакомое послевкусие, - отметил про себя, - не иначе добавляют сливовый спирт. Интересно и необычно. В сравнении с болгарским – наши коньяки кислые!».
Неожиданно Витька нарушил затянувшуюся паузу:
 - Ладно, это всё лирика. Что делать будем. Не могу я оставить Ольгу без подарка!
 - Распечатаем наш НЗ, - решительно предложил Серёга.
 - У тебя там сколько?
 - Полтинник.
 - Не густо!
 - Сам, понимаешь, на поездку еле наскребли!
 - Червонцами хоть?
 - Конечно, как договаривались. А у тебя сколько?
 - Полторы сотни.
 - По сумме чуть меньше двухсот левов, - быстро перевёл Серёга.
 - А что есть в наличке?
Серега, вытащив свой кошелек, выгреб все на стол. Витька сверху положил свои. Набралось еще около тридцати левов.
  - Погоди-ка, – Серега полез в чемодан. Покопавшись, вытащил небольшой сверток.
  - Во! Еще сорок левов!
  - Откуда? Ты же, вроде, весь на валюту выдоился? – удивился Витька.
  - Эмка отдала за «железо», еще в Русе. Оставлял специально на черный день!
  - Вот он и пришёл, - криво усмехнулся Виктор, разливая остатки коньяка. Молодец, хвалю!
Собрав все деньги и еще раз пересчитав, сунул их в чемодан, заметно повеселев: «Надо будет завтра с собой прихватить Кирилла. Поможет сориентироваться на местности. Заодно покажет, где ближайший банк!».
Допив коньяк, предложил Серёге:
- Пойдем, навестим мужиков. Что-то их не слыхать, небось выжирают втихаря!
Друзья, прихватив бутылку коньяка (неудобно без подарка!), пошли в соседний номер. Тишина за дверью настораживала. Толкнув дверь, они с удивлением увидели в комнате два незнакомых персонажа.
Эффектная девица лет двадцати, телосложения изящного, но не хрупкого, одетая в платье восточного стиля из супермодной «жатки» темно-лилового цвета, полулежала на кровати Скворца, поджав под себя ноги. Рядом с ней сидел худой харизматичный парень с жидкой бороденкой, лет тридцати.
Наши мужики вальяжно расположились за столом.
 - Знакомьтесь! - вскочил Скворец, - Мириам и Назир – наши соседи! А это, - добавил он, указывая на пришедших, - Виктор и Сергей, из нашей группы.
Кошкин, шаркнув ножкой и отвесив изящный полупоклон, элегантным жестом поставил на стол бутылку «Солнечного берега». Народ заметно оживился.
Присев на свободную кровать, друзья, не вступая в разговор, стали внимательно слушать.
Девица говорила на болгарском с явным акцентом, не понятным для Сереги. Киро переводил. В процессе разговора выяснилось, что Мириам – дочь сотрудников болгарской дипломатической миссии, всю жизнь провела с родителями в странах Ближнего Востока.
Теперь же, став студенткой софийского университета, ей приходилось заново открывать для себя Болгарию. Сравнение жизни «там» и «здесь» выходило не в пользу исторической родины.
Назир, студент того же учебного заведения, оказался ее палестинским «другом».
Выслушав гостей, Кошкин поднял первый тост: «За Ясира Арафата!».
Палестинец решительно поставил стакан на стол. Русские в недоумении переглянулись.
«Назир из другой палестинской организации, - стала объяснять Мириам, - они не признают Арафата в качестве лидера Движения Сопротивления и не подчиняются ему!».
Далее из ее уст последовал чрезвычайно эмоциональный рассказ, в переводе Киро, повествующий о, мягко говоря, «странных шалостях» Ясира в отношении молодых палестинских девушек.
Русские, не знавшие из палестинцев никого, кроме Арафата, оказались в неловком положении.
Неожиданно, всех снова выручил Кот: «Тогда, выпьем за смерть Бегина!».
За смерть премьер-министра Израиля все выпили дружно и с большим удовольствием.
Возникшее поначалу непонимание разъяснилось, политические разногласия были урегулированы. На столе появилась бутылка ракии, далее все пошло своим чередом…
Захмелевший Витька хлопнул Кирилла по плечу:
 - Болгарин, пойдешь завтра с нами?
 - Пойду! – согласно замотал головой Киро
 - Понял? – пихнул Кот теряющего ориентацию Серёгу, – Киро с нами!
 - Понял, - ответил Серёга, медленно «уплывая» куда-то на Ближний Восток…
                …………………….
      Проснулись утром от бодрого голоса Кирилла, не понимая до конца, как добрались вчера до своего номера.
 - Ну что, идете?
 - Пет минут, другаре Киро, мы бырзо! – еле вращая деревянным языком, изрек из пересохшего горла Куперман.
В спешке собрались и вылетели на улицу, где их уже ожидали Кирилл с Элкой.
 - Куда идём? – поинтересовался Киро.
 - Давай сначала в банк! – скомандовал Кошкин.
Обменяв свои нелегальные рубли на легальные левы, друзья приободрились.
 - А теперь куда вас вести?
 - Туда, где можно с пользой потратить почти 270 левов, - неопределенно ответил Кот.
 - Да вы хоть толком объясните, что вам нужно! – не выдержал Кирилл.
Витька коротко объяснил ситуацию. Вся компания невольно призадумалась.
 - Сечас можно покуповат толко осени стоки, - на ломаном русско-болгарском с сочувствием произнесла Элка.
 - Пройдём по центральным магазинам, - решил Киро, а не повезёт – зайдем еще в одно место. Элка покажет!
Посетили Гум, своей камерностью и галереями, очень похожий на наш Петровский пассаж.
Зашли в Цум, своей бестолковой масштабностью, близкий к нашему Гуму. У болгар, как всегда, все было наоборот!
Однако же, нигде удача им не улыбнулась.
Оставался последний шанс и надежда на Эли.
Петляя переулками и проходными дворами, вышли на “точку”. Эли о чем-то быстро заговорила.
 «Это магазин для модниц, - переводил Киро, - сюда привозят одежду очень маленькими партиями от нескольких болгарских фабрик и кожевенных ателье. Если товар расходится быстро – тогда шьют много и поставляют в центральные магазины. Говорят, магазин открылся по инициативе Людмилы Живковой, незадолго до её смерти», - с грустью добавил он.
Кошкин ринулся на штурм…
     Уходили неописуемо довольные, не веря до конца своей удаче, унося под мышкой косуху из черной глянцевой кожи в единственном авторском экземпляре, любезно вынесенной хозяйкой в ответ на настойчивые уговоры Элки.
Отпустив болгар, пошли побродить по центру города. Любуясь бережно сохраненной и отреставрированной архитектурой болгарской столицы, Витька неожиданно вспомнил:
 - Ну, а как там твои зеленые питомцы?
 - Живы пока, держу их в пластмассовом ведёрке - нашел в Варне, в песочнице.
 - А как повезешь? Могут тормознуть из-за отсутствия разрешения санитарно-карантинных служб.
 - Как всегда, контрабандой, – с уверенной наглостью заявил Куперман.
 - Да, вот из таких ребят героев делают отечества мученья! – с гордостью процитировал Витька Кутузова.
По пути зашли в продуктовый, купить на оставшиеся деньги хлеба и овощей в дорогу.
 - А в чем повезешь? – не унимался Кот.
 - Пока не решил, - честно ответил Серега, бессмысленно шаря глазами по полкам.
 - О! – радостно воскликнул он, указывая на большую пластиковую коробку с рахат-лукумом, - вот в ней и повезу, уж пара розеток точно влезет, засуну ее под белье. Давай, выгребай, едрёна вошь, свои последние стотинки-скотинки!
Выходил из магазина счастливый не меньше, чем Кот со своей косухой…

     …Вечер подкрался незаметно. Вся команда, о чем-то весело переговариваясь и хохоча, загружалась в вагон московского скорого.
Однако печаль расставания с маленькой гостеприимной страной и ее людьми с большим бескорыстным сердцем, ставшими такими близкими за прошедшие две недели, незримо присутствовала в суетливости погрузки, в печальных взглядах, в растерянных жестах и грустных улыбках отъезжающих.
Пожали руки Василу, Пламену, обнялись с Кириллом, обменялись адресами – может ещё доведётся свидеться…
Поезд тронулся. Огни вокзала постепенно таяли вдали…
Впереди – Москва!

                Вместо прощания.

«Притуриса планината, че затрупа два овчеря.               
Че затрупа два овчеря, два овчеря – два другаря!               
Първи моли: пусни мене, мене чака първа любе!
Втори моли: пусни мене, мене чака стара майка!          
Праговаря планината: ой ви вази два овчеря.               
Любе жали ден до пладне, майка жали чак до гроба!»

 «Обрушилась гора и погребла двух пастухов.
  Погребла двух пастухов – двух товарищей!
  Первый просит: отпусти меня, меня ждет молодая жена!
  Второй просит: отпусти меня, меня ждет старая мать!
  Отвечает гора: ой вы, мои два пастуха!
  Жена печалится день до полудня,
  Мать тоскует до самой смерти!»
(«Обрушилась гора» – болгарская народная песня)