Школьные друзья

     Из серии «Страшные истории со школьного двора»


    По плохо убранному плацу ходил полковник, похожий чем-то на осьминога. Перед ним стоял строй выпускников курсов юридического вождения. Бравых, подтянутых, готовых на все. Полковник с неприязнью смотрел на новоиспеченных водителей фургонов правосудия и брезгливо морщился.
    - Товарищи, коллеги, друзья, - говорил он еле слышно. – Поздравляю вас с получением расширенных прав. Теперь вы имеете право наматывать на колеса дороги нашего города. Ездить куда вздумается, преследовать кого потребуется, брать пассажиров прямо с улицы и выдвигать им обвинения.
    Настроение полковника катилось в пропасть. Ему было холодно. Он кутался в меховой воротник офицерского пальто и прятал руки в шерстяные варежки.  Его мучила изжога, урчало в животе и нестерпимо зудел красный лишай. А еще ему не давала покоя полученная недавно информация. Как сообщили представители особого отдела министерства верности, его молодая жена нарушила супружескую присягу и вышла на постельную связь с одним из курсантов. В министерстве еще не знали с кем именно, но уже поставили в личном деле жены полковника красное клеймо неблагонадежности.
    Полковник с подозрением присматривался к курсантам, гадая, кто из них способен на постельную диверсию. Может рыжий с глазами альфонса-альбиноса, может лысый с родинкой на лбу, или даже юркий коротышка, поступивший на курсы по рекомендации местной церкви.  Полковник яростно сжал кулаки.  Ему хотелось поставить сейчас весь строй к стенке и набить каждому морду. Ему хотелось разбить аквариум жены и сожрать живьем ее любимых рыбок. Ему требовались решительные действия, а приходилось толкать выпускникам-недоумкам напутственную речь. Полковник закутался плотнее в воротник и с ненавистью взглянул на курсантов.
     - Оглянитесь назад, - сказал он, натянув на лицо улыбку.
     Выпускники повернули головы. За их спинами, у каменной стены училища блестели на утреннем солнце одинаковые фургоны желтого цвета. Не новые, местами помятые и потертые, но все еще наводящие страх на городских жителей машины.
    - Мы доверяем вам самое главное, - полковник зажмурился от невыносимых мыслей, – фургоны правосудия. Не обращайте внимания на их потертый вид - вам достались настоящие ветераны.  Это опыт, а не износ. Это мудрость, а не ржавчина. Их моторы еще ревут как надо, и судебные механизмы крепкие, как никогда. Если в их тиски попадешь, уже не выберешься.
    В небе появилась тяжелая туча, похожая на бомбардировщик. Полковник взглянул на нее обреченно и продолжил:
    - Теперь вы поведете фургоны в нужном направлении. Станете их рулевыми. Но помните, на вас лежит огромная ответственность. Управлять фургонами не просто. Вы должны знать где повернуть, где развернуться, а где даже сдать назад. И об осторожности забывать не стоит. Иногда лучше притормозить, чем гнать на всю катушку. Особенно на частных дорогах влиятельных лиц. Лихачей наша профессия не любит и громкие наезды городу ни к чему.
    Туча выпустила первые капли. Полковник решил закругляться.
    - Итак вы готовы? – задал он стандартный вопрос.
    - Всегда готовы! – ответили хором выпускники.
    - Ну, в добрый путь, - полковник достал из варежки руку с потускневшим от времени обручальным кольцом и перекрестил новоиспеченных водителей фургонов правосудия.

    Данила Белов своей машиной остался недоволен. Желтая краска во многих местах облупилась, золотистый щит на дверце – символ городской справедливости, от времени позеленел, левая задняя фара работала с перебоями и порой начинала кокетливо подмигивать.  В салоне фургона - пыль грязь, застарелый запах. Боковые окна открывались с неприятным звуком, на руле были видны следы от укусов. Сиденье водителя кто-то заклеил скотчем. Пассажирское сиденье покрывала пятнами засохшая кровь.  К тому же, прошлый водитель повесил на зеркало заднего вида юридическую икону-талисман. На ней генеральный прокурор с казенным нимбом над головой призывал граждан чтить уголовный кодекс.
    - Чтоб тебя, - не верящий в святых прокуроров Белов снял икону с зеркала и попытался завести мотор.
    Машина ожила только с третьей попытки. Натужно взвыла и запустила со скрипом судебный механизм. Замигали лампочки на приборной доске. Пришел в движение погнутый в нескольких местах внутренний дворник. Заскрипели не смазанные рычаги. Появились из своих ниш зажимы для ног. За сиденьем водителя натянулись со звоном ржавые цепи.  Где-то в глубине машины закрутились с визгом дисковой пилы скрытые от посторонних глаз следственные инструменты. Из подлокотника пассажирского сиденья выехал механический кляп с растянутой пружиной. Рядом с бардачком открылось отделение для выплюнутых зубов. В лотке для чистосердечных признаний Белов обнаружил заплесневелые остатки чьего-то завтрака, а на месте неудобной адвокатской табуретки – еще недавно они были обязательны в каждом фургоне, стояло дырявое ведро с надписью Лида.
    Но главная проблема была в механическом судье. Он тарахтел изношенными деталями, как стиральная машина после того как в нее загрузили щебень. Программа ускоренных приговоров давно устарела. Перегруженная спамом и вирусами она часто давала сбой, выдавала абсурдные решения и требовала обновления на более прогрессивную версию. А лучше всего полную замену. Но новеньких судей со свежей прошивкой на всех не хватало.  Их выдавали лишь передовикам правосудия в качестве приза за заслуги. А ремонтировать старого судью дело было настолько хлопотное, что связываться с ним Белову не хотелось. Очередь в юридические мастерские занимали за два месяца. К тому же требовалось еще пройти все закоулки бюрократического лабиринта правоохранительной системы, выход из которого порой не могли найти даже самые закаленные законники.
    Единственное что казалось новым в фургоне был счетчик пассажиров. Он занимал свою нишу на приборной доске и светил в глаза водителю оранжевыми нулями. Счет оставался пока не открытым.
    -  Это ненадолго, - сказал Данила счетчику и настроил рацию на нужную волну.

    Первый вызов поступил из диспетчерской уже через полчаса. Требовалось забрать на фабрике игрушек с улицы Счастливая сторожа Митрофанова. По проверенным данным он был замешан во вредительстве. Митрофанов портил подарочные наборы пластмассовых кукол, что изображали верхушку города и продавались под лозунгом «Лучшие люди в каждую семью». Он просверливал аккуратно в пластмассовых головах отверстие, мочился внутрь и возвращал кукол в подарочную упаковку.
    Белов нажал решительно на газ и помчался на первый вызов со страстью новобранца. Проскочил по дороге на красный свет, пересек газон в неположенном месте и чуть не задавил на пешеходном переходе медлительную старуху с клюкой. Но все равно опоздал. Буквально из-под носа Данилы, сторожа с недержанием мочи по идеологическим мотивам увел более расторопный коллега.
    В последующие несколько дней цифра на счетчике фургона так и не изменилась. На нем по-прежнему горел жирный ноль. Белов то опаздывал, то приезжал слишком рано. То блуждал на улицах города, то путал адреса. Зато его однокурсники, судя по всему, были в полном порядке. Порой Белов встречал их на перекрестках, и с завистью слушал как внутри чужих фургонов обреченно барахтается очередной пассажир. Но чаще всего коллеги обгоняли Данилу прямо на дороге. Завывая мощными моторами городского правосудия и оповещая прохожих сиреной о новом аресте.

    Когда надежды на звание передовика производства, почти совсем рухнули, когда в голове Белова вспыли страшные курсантские истории о том, как голодные фургоны съедают своих неумелых водителей, пришла заявка на человека с хорошо знакомой фамилией. Тима Гришин. Бывший одноклассник Белова, можно сказать - школьный друг.
    Однажды, в теплую по-летнему осень, они придумали подпольное общество «прозревших кротов». Для борьбы с учительским беспределом и глобальной несправедливостью. Стоя на фоне багрового заката, они поклялись друг другу в верности и окропили договор собственной кровью. Затем купили на рынке волосатые маски, больше похожие на обезьян, чем на кротов, и разработали план подкопа под важные, по их мнению, места города. Под директорский кабинет, где хранился в личных делах компромат на учеников. Под здание комиссии по распределению выпускников - там принудительно выдавали путевки в «полезную для города жизнь». Под детские комнаты при военкоматах, которые горожане называли «кузница сыновей полка». Заодно друзья наметили подкоп под кинотеатр, где показывали фильмы для взрослых и под кондитерскую фабрику.
    Для осуществления плана, Тима приволок две ржавые лопаты, а Данила стащил у дальнего родственника, на всякий случай, стартовый пистолет. Но потом Белова перевели в школу с юридическим уклоном, после чего его подпольные связи оборвались.

    Гришин жил на северной обочине города – в шахтерском районе. Там вечно дымили шахты, укутывая кривые улочки вязким туманом, там падали с неба, заблудившиеся в тумане птицы, там в покосившихся двухэтажных домиках добывали работоспособный человеческий ресурс. Правда в последнее время ресурс подходил к концу. Добыча падала и многие домики стояли пустые. Оставшиеся жильцы – угрюмые неухоженные люди, носили пепел в волосах непохожий на седину, учили план обороны района на случай войны и поминали шепотом главу города недобрыми словами. Когда-то он наложил на район страшное проклятие мэра, после чего воды и электричеством в нем стало не хватать.
    Семья Гришина уже несколько десятилетий владела лучшей в шахтерском районе гостиницей со странным названием «Вельветовый единорог». С маленькими, но уютными номерами, зимним садом и банкетным залом, где часто проводили свадьбы. Когда-то гостиница процветала. В ней кутили делегации на симпозиумах, обыгрывали в карты постояльцев ловкие шулера, а известная шлюха Матильда Васильевна писала тут свои мемуары на радость потомкам.  Но теперь «Единорог» захирел. Похудел, потрескался, потерял блестящий рог и стал походить на дряхлого мерина. В его номерах больше не останавливались делегации, шулера и знаменитые шлюхи. Теперь тут ночевали бомжеватого вида путники, беременные не очень свежими идеями - «как быстро разбогатеть и не сесть при этом за грабеж».

    Белов зашел в фойе гостиницы и удивился жутким дырам в прогнившем паркете. На посту охраны, сидел человек преклонного возраста, сломавший о гранит жизни почти все зубы. Данила с трудом узнал в человеке дядю школьного друга - Тимура Альбертовича. Дядя узнал Белова в ответ. Однажды он поймал его в комнате собственной жены, когда тот с азартом юнца рассматривал ее ажурные лифчики.
    - Опять пришел в белье моей супруги ковыряться? – дядя попытался засмеяться, но захлебнулся кашлем.
    - Мне надо Тима повидать, - ответил коротко Белов.
    - Тебе назначено?
    - Нет. Но это важно.
    Данила достал расширенные права судебного водителя, которые открывали любые двери. Тимур Альбертович посмотрел на них равнодушно и сказал:
    - Ступай в банкетный зал. Тима скоро подадут.
     Дядя одноклассника снова попытался рассмеяться, и на этот раз у него, наконец, получилось.

    В просторном банкетном зале, столы стояли полукругом. Народу было достаточно много. Тут сидели не только угрюмые жители шахтерского район, но и гости из центра с нервными лицами. Хотя столы ломились от простой закуски – плавленые сырки на черном хлебе и колбаса, нарезанная звездочками, никто не ел. Судя по всему, аппетит в этот зал заглядывал, в последнее время, редко. 
    Из всех присутствующих, Белов узнал лишь жену Тимура Альбертовича. Ту самую тетку - обладательницу кружевных лифчиков. Ее усохшая от времени фигура расположилась с краю у давно немытого окна. По соседству блестел свежим лаком свободный стул.
    - Вы за свое будущее переживаете или за будущее всего города? – спросила тетка, когда Белов уселся рядом.
    - Мне надо Тима повидать, - Данила повторно указал на цель своего визита.
    - Тут все хотят его повидать, - тетка охотно продолжила разговор. – Смотрите какие лица напряженные. Предвкушают встречу и одновременно ее боятся.
    - Да, страх ничем не спрячешь.
    - Раньше беспокойство прекрасно скрывали волосатые маски. Но потом в них завелись вши, а лица под ними стали покрываться волдырями. Пришлось все маски спалить во дворе.
    - Какие маски? – поинтересовался Белов, хотя заранее знал ответ.
    - Маски прозревших кротов, - весело сказала тетка. – Такие милые мордашки.

    Тут зазвучала музыка. Яркое сияние ресторанных люстр, сменил мягкий свет уютных баров. На сцену банкетного зала вышел побитый жизнью человек в поношенном фраке. Когда-то он служил тут свадебным тамадой и произносил радостные тосты за новоприбывшие в этот мир семьи. А теперь, вместо тостов он выкатывал с трудом на сцену столик на колесиках размером с больничную каталку. На столике, под белой скатертью лежало что-то рельефное и внушительное. То ли запеченная целиком овца, то ли тушенная в медовом соусе задняя нога лося.
    - Будущее на колесиках, - объявил тамада главный номер программы и в гробовой тишине сдернул со столика скатерть.
    Под ней, на зеркале в серебряной раме, словно на подносе, лежал голый одноклассник Белова. Тима Гришин. С безжизненным бледным лицом и зашитыми суровой нитью веками. На животе Гришина стояла птичья клетка с живым кротом внутри.
    От неожиданности Данила икнул. У него перехватило дыхание, кожа посинела, отвисла челюсть. Тетка посмотрела на соседа более внимательно и тоже признала в нем «наглого мальчишку».
    - Так вы, значит, не в курсе? Тима умер три года назад.
    - А выглядит, будто скончался только вчера, - выдавил из себя с трудом Белов.
    - Просто он особенный, - пояснила тетка. – Хранит себя для нас. Чтобы раз в год предсказывать будущее. Не всегда радостное, но зато без вранья.

    Тамада, тем временем, как заправский фокусник вынул из рукавов фрака медицинские инструменты.  Открыл с их помощью рот Гришина до предела и зафиксировал его стоматологическим зажимом. Послышался хруст челюсти. Затем ведущий шоу достал из клетки крота и показал его залу. Напуганное животное жалобно запищало.
    - Сейчас мы немного приоткроем вуаль будущего, - произнес торжественно тамада. – Вы готовы?
    - Всегда готовы! – ответил хором зал.
    Тамада повернулся к покойнику и засунул ему крота прямо в рот. Стало видно, как животное протискивается в Гришина через горло – оно вздулось ненадолго бугром, и исчезает в человеческих внутренностях. Сняв стоматологический инструмент, тамада поклонился публике, ожидая по привычке аплодисментов, но в ладоши никто не захлопал.

    Примерно через пять минут по телу Тимы пробежала судорога. Пальцы мертвеца пошевелились. Бедра покрылись гусиной кожей, произошла спонтанная эрекция. Член покраснел, набух, выгнулся кривым веслом. К Гришину возвращалась жизнь. Он напряг пухлый живот, приподнял голову, потребовал открыть ему глаза. Когда тамада разрезал скальпелем нити на веках, Тима свесил ноги со стола и попросил согреться. Ему тотчас подали стакан темного ликера и набросили скатерть на озябшие плечи.
    Допив ликер до дна, Гришин провел скучающим взглядом по гостям, застывшим в молчаливой тревоге. Выцепил сутулую женщину с плешивым собольим воротником, посчитал вслух до десяти и спокойно заявил:
    - Тебя ждет бойня при дележе наследства. Но не рой своему брату яму. У него лопата более крепкая.
    Женщина приложила руки к сердцу и укусила от волнения воротник за хвост.
    Следующим на глаза Гришину попался мужчина с дорогим перстнем важной персоны.
    - Не ищи скакуна в обществе ослов, - сообщил ему Тима. – И прекрати ставить не на ту лошадь. Иначе сам попадешь под чужое седло.
    Мужчина нервно сглотнул и принялся дергать перстень дрожащими пальцами.
    Тут Гришин заметил школьного друга. В этот момент в его глазах впервые зажглась искра заинтересованности, но удивленным он не выглядел.
    - Здравствуй Данила, - произнес одноклассник искренне.
    Белов невольно сжался. Пожелание здоровья от мертвеца, по его мнению, ничего хорошего не предвещало.
    - Знаю, ты приехал за мной, - как и положено настоящему покойнику, Гришин был совершенно спокоен.
    - У меня приказ, - водитель фургона правосудия вздохнул от безысходности.
    - Твое начальство давно планировало мое задержание. Как тебе известно, предсказывать будущее в нашем городе запрещено. Даже мертвецу. Тем более что никакого будущего у города нет.
    - Ты уверен? – Данила не хотел верить, что все его мечты о карьере напрасны.
    - Уверен. И чтобы это увидеть не обязательно быть пророком, - Гришин выпил еще немного ликера и продолжил:
    - Зато будущее есть у тебя. Хочешь я о нем расскажу.
    - Не хочу, - Белов не на шутку испугался, но школьный друг демонстративно его не услышал.
    - Спустя три часа полковник узнает имя любовника жены. Потом в министерстве измен на тебя состряпают дело за нарушение постельной субординации. Ты попадешь в свой же фургон в качестве пассажира. А механический судья, которому давно пора на свалку, крепко подвесит тебя вместе с женой полковника на крюки фальшивого правосудия.
    - Ты врешь, - выкрикнул Данила.
    - Я никогда не вру, - парировал Тима. – Прозревший крот внутри меня не позволяет. А тебе пора спешить. Ты еще успеешь забрать свою любовь. Скоро полковнику принесут в доказательство твои именные трусы с олимпийскими мишками. И тогда времени у вас уже не будет.
    В зале послышался смех, но Белов не обратил на него внимания. Он набрал предельную скорость и выскочил из гостиницы, заметив напоследок на лице Тимура Альбертовича злорадную ухмылку.

    За три часа можно успеть многое. Можно сжечь фургон правосудия, облив его бензином. Можно собрать чемодан любовницы и подраться с ее мужем. Можно найти такси с немым водителем и доехать до дальней границы. За три часа нельзя только удрать от самого города. С его министерствами верности, измены, благонадежности и покорности. Город будет преследовать везде. Но пока Белов пытался об этом не думать. Он сидел на берегу грязной реки, ждал ржавого парома на другую сторону   и обнимал, плачущую на его плече молодую жену влиятельного полковника. В небе снова появилась тяжелая туча, похожая на бомбардировщик. Начался затяжной дождь.