Простая история

ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ

     Старший прапорщик Петр Иванович Пронькин любил утро. Он приходил на службу немного раньше командира части, чтобы успеть обойти территорию части. Зайти в столовую и поговорить с дежурным. Вот и сегодня проходя КПП он поздоровался с дежурным сержантом, задержал его руку в своей и пристально глядя в глаза спросил:
    - Ну, что у нас новенького?  Сержант забегал глазами. Было видно, что вопрос был не приятен. Пауза затягивалась, но прапорщика провести было не просто:
    - Володь, мы же договорились. Давай докладывай. Во сколько командир вчера уехал?
    - Товарищ прапорщик, я дежурил, а там в солдатской столовой флягу нашли с бражкой, а потом разборки были в штабе. Прапорщик взял сержанта за локоть и доверительно поторопил:
    - Где фляга? Не тяни резину. Что было в штабе? Сержант ответил, еще больше смущаясь:
    - Я, то, здесь был, а командира часов в двенадцать в Уазик загрузили и домой увезли. Фляга в кабинете осталась, в остальном ночь прошла спокойно.
    - Ладно, Володя, про твою просьбу я помню, давай дежурь. Прапорщик улыбнулся и добавил:
     - Думаю, с твоим отпуском мы решим.

     Воинская часть давно проснулась. После подъёма и зарядки наводила марафет на своей обширной территории. Солдатская столовая дразнила запахом жаренного хека, значит в меню, (по-солдатски «разблюдовка») будет написано – рыб.жар.кар.пю. Переводится как рыба жареная с картофельным пюре. В обеденном зале шла сервировка столов, гремела металлическая посуда. Прапорщик отозвал в сторону дежурного по кухне старшего сержанта Гусева и улыбаясь спросил:
    - Ну, что, отличились?
    -Да, товарищ прапорщик. Вчера с теплосетей пришли показания сверять, открыли бойлерную, а там фляга с брагой, сорок литров готового продукта. Командир части в штабе был, потом весь пищеблок объяснительные писал.
 Картина прояснялась. Уже в штабе поздоровавшись с дежурным, неожиданно спросил:
    -  Во сколько ты командира проводил? Дежурный смутился:
    - Да поздно уже было, товарищ прапорщик. Они с майором Плотниковым долго сидели, разговаривали.
    - Чай, наверное, пили? Или бражку пробовали?
    - Не видел я, чё они там пили. Вроде коньяк у майора был. Командирский Уазик возле штаба стоял, они сели и уехали.

    Старший прапорщик Пронькин прошел в самый конец коридора и открыл свой кабинет с бронзовой табличкой «Секретарь партийной организации». Повесив шинель на вешалку Петр Иванович подошел к небольшому зеркалу и поправил расчёской седеющий пробор. С зеркала на него смотрел не молодой, упитанный мужчина со свежим лицом, широкими скулами и глубоко посаженными тёмными глазами. Глаза эти словно заглядывали в душу собеседника, смотрели в упор и подолгу.

Сегодня на его лице бродили невесёлые мысли. Тридцать лет безупречной службы и на тебе, нашла коса на камень. Скольких командиров пережил, одни благодарности, а этот зелёный ещё, жизни учить вздумал. Посмотрим, посмотрим, писать то я не разучился. Сев за рабочий стол Петр Иванович открыл сейф и достал красную папку с надписью: «К докладу».  Быстрым и уверенным почерком, в правом углу чистого листа написал:
    - Начальнику политотдела полковнику…, но рука остановилась, а если он поторопился, а вдруг не подтвердится. Опыт подсказывал, необходимо сигнализировать, предупредить. Случай, из ряда вон. Фляга браги в кабинете, такое нельзя скрывать. А если кто раньше доложит?

     Петр Иванович Пронькин. Общая выслуга в вооруженных силах тридцать лет, из них на должности секретаря партийной организации последние двенадцать лет. Образование среднее, высшая партийная школа. За образцовое выполнение поставленных задач награжден правительственными наградами и грамотами главного политического управления. На отчетно-выборном, партийном собрании подал прошение о снятии своей кандидатуры с должности секретаря парторганизации, но коллектив единогласно проголосовал за избрание его на новый срок.

После собрания, принимая поздравления, Петр Иванович досадно отмахивался и повторял:
     - Ну что вы право, устал я, устал. Пора дать дорогу молодёжи. Кто-то из офицеров шутливо предложил обмыть должность, на эту реплику старший прапорщик скромно ответил:
    -  Вы же знаете моё отношение к этому. Знали все, что Петр Иванович, человек абсолютно не пьющий. За три десятилетия службы он не позволил себе даже понюхать содержимое рюмки. Вдобавок, он не курил, в его лексиконе полностью отсутствовали матерные слова. Да, не любил застолье, но, когда не было повода отказаться, был весел, любил говорить длинные тосты и естественно пил лимонад.

У некоторых возникнет сомнение по поводу полной безгрешности старого служаки и здесь он будет прав. Петр Иванович любил хорошо покушать, вздремнуть после обеда и главное, был неизлечимо ленив. Если принять во внимание его возраст и внушительные габариты, то и греха тут никакого нет. От дежурств и караулов давно освобожденный он заходил в солдатскую столовую рефлекторно, просто на запах, легко доходивший через окно его кабинета. В дальнем углу столовой находился стол для снятия пробы дежурным по части, за этот стол частенько и любил присаживаться Петр Иванович. И всегда, как по волшебству, сразу подлетал дежурный по кухне с предложением отобедать, чем Бог послал.
       От солдатского котла не убудет, рассуждал прапорщик, даже если дежурный в знак уважения приносил обед с хорошей порцией мяса или рыбы. Отобедав, прапорщик листал журнал проверок, но подпись никогда не оставлял. Затем, возвращался в свой кабинет, где его ждал любимый диван. Предупредив дежурного, что он будет писать доклад и его не беспокоить, заваливался спать до трех часов дня.

       И все бы ничего, но вслед за ним в солдатскую столовую потянулись другие офицеры и прапорщики, тоже не прочь отобедать за солдатский счет. Чего там, все на службе, а сбегать пообедать домой за три км не каждый решится. Выручал заветный чайник в канцелярии роты или сухпай в каптерке у старшины. Был другой вариант. Отобедать в гарнизонной столовой за один рубль пятьдесят копеек. Деньги на это у всех были. Заботливые жены непременно оставляли утром на тумбочке трояк на обед и сигареты. Экономия на обеде позволяла вечером посидеть с сослуживцами за стаканчиком портвейна.

      Командир части, моложавый подполковник, смотрел в окно своего кабинета и наблюдал, как роты подходили к столовой и старшины заводили личный состав для приема пищи. В это же время из столовой вышли три прапорщика с довольными лицами. Один закурил, а двое других оживленно разговаривая, ковыряли спичками в зубах. Командир иногда сам позволял себе отобедать с личным составом, а точней, два раза в год - на день Победы и Седьмого ноября, во время праздничных обедов.
      На посещение столовой секретарем парторганизации закрывал глаза, должность такая. Партия и народ - едины. Но, то что командиры взводов потянулись в солдатскую столовую, ему не понравилось.

      Юрий Александрович вырос в неполной семье и всего в жизни добивался сам. После школы успел поработать и знал, как зарабатывается кусок хлеба. После окончания военного училища служил на Дальнем востоке, в Забайкалье и Марийской АССР. Служба в отдаленных гарнизонах научила разбираться в людях и ценить солдатский труд.
      Вечером на служебном совещании был зачитан и доведен до каждого под роспись приказ, в котором черным по белому было написано:
     - Начальнику штаба составить списки офицеров и прапорщиков, желающих обедать в солдатской столовой с последующим удержанием стоимости обедов с их денежного содержания.
     - У кого есть вопросы?
Вопросов не было, да и желающих обедать тоже. После совещания расходились молча, обсуждать действия командира никто не хотел. Все прекрасно понимали, что командир прав.

      Обычно, секретарь парторганизации задерживался и обсуждал с командиром текущие дела, но в этот раз Петр Иванович собрал бумаги в папку и молча вышел. В воздухе повисло напряжение.

Должность секретаря партийной организации была воздушной, т. е. её совсем не было. Согласно штатному расписанию, Петр Иванович числился командиром взвода первой роты. Обязанности командира взвода исполнял сержант срочной службы. Командиры частей приходили и уходили, а Пронькин был всегда на своём месте. Иногда с ним советовались как лучше провести ленинский субботник или слёт ударников коммунистического труда, также он ведал подпиской на газеты и журналы. В те памятные времена перестройки приобрести мебель или хорошую обувь можно было только по талонам, и естественно талоны распределяла партия, лучшим и передовым строителям коммунизма. 
Каждая метла метёт по-своему. У нового командира был свой подход. Каждый человек был на виду. Совещания, построения, смотры, доклады, служба одним словом, с раннего утра до позднего вечера. Сам он часто задерживался в части, иногда до самого отбоя. Ротное звено вынужденно было находиться в подразделениях. Командир мог вызвать по любому поводу. Были недовольные. В курилках роптали, но выполняли, служба есть служба.

        Шумилов не требовал лишнего, ничего не придумывал. На его столе всегда лежал устав и должностные обязанности. Все четыре роты были укомплектованы заместителями по политической части. Замполиты непременно присутствовали на утреннем разводе, а потом проводили политику партии в жизнь, т.е. выпускали стенгазеты, боевые листки, оформляли Ленинские комнаты. Новый командир поставил замполитов в строй. Где как не в строю должна быть руководящая роль партии. Им надлежало присутствовать при ремонте и обслуживании автомобильной техники, а также сопровождать колонны на отдаленные площадки полигона.

Дошло дело и до секретаря партийной организации. В понедельник командир вызвал Петра Ивановича и поручил провести инвентаризацию подсобного хозяйства части, включающее в себя: солдатские огороды, свинарник и складские помещения. Это было неслыханно, отвлекать секретаря партийной организации от воспитательной работы. Петр Иванович вскочил со стула и открыл свою папку:
 - Да у меня, партийная конференция послезавтра, доклад надо писать, стенгазету.
Командир не дал ему договорить и посадил на место. 
Затем тихо сказал:
- Вы не забыли, что числитесь командиром третьего взвода?  Не дожидаясь ответа, добавил:
      - Ну вот и хорошо. Партийные дела нужно делать не в кабинете, а там, где личный состав выполняет поставленные задачи. 
      - Возьмите мою машину. Пусть вас отвезёт на хоздвор и сразу отправьте её обратно. В бухгалтерии вам подготовили последние акты инвентаризации. Командир знал, кого посылать. Подсобным хозяйством руководил старший прапорщик Корытин  Павел Степанович, земляк и закадычный друг прапорщика Пронькина. Они были одного призыва. Вместе закончили сержантскую школу, служили в одной части почти тридцать лет.
***
Старший прапорщик Корытин Павел Степанович. Год призыва в ВС – 1957, образование среднее. После срочной службы остался на сверхсрочную в должности командира взвода. За годы службы показал себя с положительной стороны. Хороший хозяйственник, в быту скромен, с сослуживцами общителен. Беспартийный. К спиртным напиткам не равнодушен, пьёт с отвращением, но помногу. Сослуживцы в шутку называют его вместо Степаныч «Стаканыч».

Широкоплечий прапорщик с животом, похожим на самовар (о таких говорят: – Не ладно скроен, да крепко сшит), тяжеловесный, могучий в плечах с крепкими кривыми ногами, на входе в свинарник запнулся за пустое корыто и чуть не упал. Военная форма только мешала его большому телу. Поймав пробегавшего мимо солдата за ухо и нагнув до самого пола, изрёк:
      - «Вы что, бл-ди, совсем совесть потеряли. Почему корыто не убрали?
      - Понял товарищ прапорщик,-пропищал солдат и выскочил с корытом не улицу. Прапорщик подошел к загону с молодняком, нагнулся и вытащил за задние ноги поросёнка. Похлопал его по гладкой спинке и поднёс к соскам матки. Та, откинув голову, довольно заурчала. Одного поросёнка за другим вынимал прапорщик из клетки. Они визжали, дёргались, но сразу успокаивались, как только тыкались носами в тёплый живот матери. Чистые, упитанные, с розовыми спинками, они копошились так мило, что Степаныч невольно улыбался, ласково приговаривая:
      - Ну стервы ладно, ладно глупыши.

Человек шумный и часто грубоватый, прапорщик в душе был добряком и многое прощал своим солдатам.  Народ у него беспокойный, в основе своей залётчики, прошедшие все ступени дисциплинарных наказаний. Они знали, что отступать им некуда, дальше свинарника маячил только дизбат, а хоздвор хоть и вонюч, но был спасением от ненавистной казармы.

      -Солдатская служба, почетна и трудна, - любил повторять прапорщик на ежедневном разводе хозяйственного взвода.
      -В бою хорош сытый солдат, тогда ему не страшен никакой враг. Наша боевая задача накормить личный состав и только после этого, можно откушать самим. Его суровый взгляд и трубный голос заглушал поросячий визг и хрюканье. Ораторские способности прапорщика были невелики и речь его на утреннем разводе сводилась к следующему:
      - У человека есть два важных органа-голова и жопа, а между ними кишка. В этом есть свои плюсы и свои минусы. Если солдат хорошо покушал, то естественно и голове хорошо, жопа поет, служба идёт.

      В делах хозяйственных Павлу Степановичу равных не было. Его муза, его стихия - огород и свинарник не могли существовать без него. Он знал, когда высаживать рассаду, чем подкормить огурцы, чем подлечить помидоры, сам подбирал хряка, присутствовал при опоросах и при забое. Осенний период особенно напряженный: собрать урожай, просушить, заложить в хранилище, засолить капусту, огурцы, помидоры. В его работе не было начала и конца. Был замкнутый круг и выхода из него не было. Если опорос, то он мог неделю жить на свинарнике. Кормил из соски маленьких поросят и возился сними, как с маленькими детьми. Он забыл, когда был в отпуске и его верная, безропотная супруга Люба давно выбросила из головы сладкую мечту об уютном домике с небольшим садиком, тёплым климатом и сиренью под окном. Редкими семейными вечерами, она с теплотой смотрела на его большие руки и уставшее лицо:
     - Паш, ты уже пять лет, как должен быть на пенсии.
И слышала один ответ:
     - Любаш, ну не начинай, на кого я оставлю всё это свинство.

Все проблемы ведения хозяйства решались просто, в рабочем порядке, кроме одной. Прапорщик очень боялся крыс, коих на свинарнике было великое множество. Свинарников без крыс вообще не бывает. Чего только не делали: били, травили, жгли, а крысы, как были, так и есть. Свиное поголовье относилось к этому очень равнодушно.
      Крысы выходили ночью, когда свиньи спали, а в кормушках было чем поживиться. Но прапорщик объявил крысам войну, до победного конца. Он пригласил знакомого охотника прапорщика Тулупова и ночью они устроили в свинарнике засаду. Когда крысиное поголовье собралось возле корма, последовал залп из двух стволов двенадцатого калибра.
      Эффект был ошеломляющий. Вместе с лопнувшей лампочкой взорвался хряк Борька около двух центнеров весом. Он снёс перегородку и смешал с дерьмом незадачливых охотников. При отступлении у Степаныча лопнули бриджи на самом интимном месте. Когда выбрались и отдышались, охотник переломил ружьё, вынул стрелянные гильзы, зачем- то дунул в стволы и сказал:
     - Будем ставить капканы.
Капканы дело не опасное и шуму от них было меньше, но попав в капкан, несколько крыс отгрызли себе лапы и теперь прыгая на трёх ногах, преследовали прапорщика даже во сне.

      Погожим сентябрьским днём, после обеда, прапорщик решил отдохнуть возле реки. Было довольно жарко и он лежал в одних трусах на песке, ноги его были в воде. Чтобы как-то развлечься, он привязал к большому пальцу правой ноги леску, а на другом конце лески был крючок с насаженным чебаком. Он уже задремал, когда начало клевать. Бойцы тем временем тоже наслаждались покоем рядом в курилке.

      Вдруг тишину летнего дня пронзил страшный вопль. Все разом увидели не бегущего, а летящего от реки прапорщика. От его мощных ног разлетались тучи песка, он упал и прокатился на брюхе несколько метров, завопив пуще прежнего. В голосе его нарастал ужас, переходящий в рыдание. Он странно подпрыгивал и старался сорвать с ноги невидимую леску. Это не удавалось, и он бежал дальше, крича и дрыгая ногами. Что- то серое и лохматое, похожее на чёртика или маленькую собачонку, бежало за ним и пыталось схватить его за пятку и запрыгнуть на спину. Не останавливаясь, прапорщик влетел в открытую дверь свинарника и его пронзительный крик утонул в оглушительном визге свиного поголовья. Вопли были такой силы, что казалось лопнут перепонки. Грохот и треск ломающихся перегородок лишь усилил беспокойство наблюдавших бойцов, а когда в распахнутые ворота вылетел прапорщик верхом на свинье, бойцы начали нервно закуривать.
      Один Ваня Чикин не растерялся, схватил с пожарного щита лопату и вместо огромной крысы вцепившийся в поросячий хвост, перетянул лопатой прапорщика по спине с криком:
     - Бей её, суку, бей.

       Крысу ловили всем личным составом свинарника, но так и не поймали. Расстроенный прапорщик лежал на топчане и болезненно стонал, пока Ваня Чикин лечил его могучее тело, прижигая и смазывая зелёнкой ушибы и ссадины. Немного придя в себя Павел Степанович простонал:
      - Вань, у нас там печёночки не осталось?
        Так точно, осталось!
       - Ну, тогда подогрей малость- сказал повеселевший прапорщик.

      Ваня Чикин, водитель третьего класса, служба в ВС – 1 год, образование восемь классов. В его обязанности входило ежедневно отвозить парашу, т.е. бадью с отходами со столовой на хоздвор. Прозвище «Ракетчик» получил за то, что в своем письме любимой девушке подробно описал трудности своей службы. Рассказал, что его после карантина назначили командиром ракетного дивизиона и он перевозит стратегические ракеты к месту старта, притом сильно страдал от проникающей радиации. В конце добавил, что ему положены свинцовые трусы, но гады офицеры, трусы расхватали и ему не досталось.

      Надо отметить, что с харчами в хоз. взводе было не плохо. Быстренько подогрев свиную печень и положив в большую миску солёной капусты, порезал крупную луковицу, не забыв спрыснуть душистым маслицем. Постелив на стол чистую клеёнку, поставил на дощечку скворчащую сковороду, миску с капустой и крупные куски белого хлеба.
      Пора перекусить. Павел Степанович повел крупным носом и обозрел накрытый стол, горячая печёнка успокаивала и звала к столу, но чего-то не хватало. Прапорщик открыл сейф и достал солдатскую фляжку в матерчатом чехле, на дне робко булькнула жидкость. Спирта было немного, грамм семьдесят, но это уже было хорошо. Кружка с недопитым чаем стояла рядом. Выплеснув остатки чая в ведро, осторожно вылил в неё спирт. Ну, теперь можно начинать, подняв кружку, он выдохнул воздух и…
Шум от подъехавшего Уазика и крик ракетчика:
      - Командир приехал!
На секунду ввёл его в ступор. Он замер с поднятой кружкой и тут же поставил её на стол. Счёт шел на доли секунды. Мгновенно открыв створку окна, сгрёб содержимое стола вместе с клеёнкой, спиртом, печёнкой и не раздумывая выбросил в окно. Сорвав с вешалки фуражку, выскочил встречать командира.

Когда из командирского Уазика вылез Петр Иванович, Стаканыча одолел столбняк, лицо его покрылось пятнами, и он процедил:
- Ну и б… же ты, Петро. Позвонить не мог?
        - Петр Иванович опешил:
        - Пашка, я ж не в гости, а по службе к тебе. Извини, дружище, но служба есть служба.
         Что сделано, то сделано.
Они пошли в дом. Вслед за ними в дверях показалась голова ракетчика:
        - Товарищ прапорщик, вы уже покушали? - Покушали. Иди на хрен, позову.
Открыв окно, он подозвал Петра Ивановича:
- Иди, смотри чё ты натворил. За окном пес, по кличке Дембель, доедал печёнку и облизывал сковороду.

-Что за день сегодня? - простонал Корытин. - Всегда вот так. Только соберется человек покушать, так нет, принесёт нелёгкая.
л пачку Беломора и хотел уже прикурить, но вдруг спичка в его руке задрожала. Он гыкнул раз, другой и заржал жеребцом громко, во всю силу своего здорового организма. Заржал взахлёб, до слёз, до истерики. Он до того разошелся, что упал на топчан и смеялся до полного изнеможения, дрыгая ногами, а в конце задрал ноги к потолку и сильно, с треском и шипением испортил воздух.
       Выброс сероводорода был такой силы, что открылась дверь на улицу, в помещении стало нечем дышать. У Петра Ивановича от рези из глаз потекли слёзы. Зажав нос, он выскочил на воздух и там ещё долго не мог остановиться от нахлынувшего смеха. Отдышавшись, сел на лавочку:
      - Фу, давно так не смеялся. Ну, Пашка, верно про тебя говорят:
      - Этот без ружья птицу собьёт на лету.
      - Это, чё? - сказал Степаныч. -Помнишь, что я в учебке на плацу вытворял. Корытин любил обаяние им же исторгнутых звуков. У него не было лицемерного стыда и предрассудков, он никогда не краснел. После очередного выброса сероводорода, пояснял:
     - Метеоризм, браток, это надолго.

      Они сидели на скамейке, два закадычных друга, забыв про командирский приказ и обо всём на свете.

     День был хорош, тёплый и светлый, с паутиной и той необыкновенной тишиной и покоем, что бывают только осенью. Не хотелось думать о службе, о делах и близкой зиме. Павел Степанович, курил Беломор и нехотя рассказывал:
     -Устал я, Петро. Да и с новым командиром, наверное, не сработаюсь. Че я молодой ему, уставом мне тыкать? Вон у меня гвардия хрюкает, а он меня дежурным по части поставил.

      Прапорщик Корытин дежурил по части. После отбоя доложил дежурному по управлению и пошел проверить столовую. Да и куда мог пойти командир хозяйственного взвода. Вся ночь впереди. Надо было чем-то занять себя. Проверил наряд по кухне и маленько перекусил. Съел две миски гороховой каши с тушенкой и миску квашенной капусты с луком.
      -И ты знаешь Петро, давно я не дежурил и так потянуло меня в сон. Прилёг в кабинете командира части на диване. Вздремну часок, а дежурного по штабу предупредил:
      - Смотри в оба, через час разбудишь. И тут же заснул. Хорошо сказал Николай Васильевич Гоголь:
      - Заснул сильно, крепко, заснул чудным образом, как спят только счастливцы, которые не ведают ни геморроя, ни блох, ни сильных умственных способностей.

По установленной традиции, утром дежурный по части встречает командира у штаба с докладом о происшествиях за прошедшую ночь. В то утро командира никто не встретил. Подполковник вылез из машины и, не обнаружив дежурного прошел в штаб. Дежурный по штабу сладко спал, положив под голову руку и чему-то улыбаясь во сне. Подойдя к двери своего кабинета Шумилов услышал храп неслыханной густоты. То прапорщик Корытин храпел на диване, сняв сапоги и повесив на них портянки. Это был перебор. Командир очень редко матерился, но тут он не выдержал и готов был рявкнуть во всю мощь, но вдохнуть полной грудью не смог. В кабинете был такой запах, что командир подумал:
      - Прапорщик начал разлагаться. Была тяжелая, взрывоопасная смесь из сероводорода, кислой капусты.
Командир, боевой и неустрашимый, покачал головой, плюнул и вышел из кабинета. Он понял, что с такими кадрами никакой враг не страшен.

Павел Степанович поднял голову и прищурив глаза смотрел в синее небо:
      -Вот она, красотища, вот! Через Иртыш тянулась тоненькая ниточка, едва заметная на синем небе. Клин журавлей улетал на юг, подальше от наступающих холодов и затяжной казахстанской зимы. И непонятная грусть и печаль давила в груди уже старых мужиков, отдавших всю свою жизнь казарме, проверкам, разводам и построениям.
      Ты хоть раз искупался за лето? - спросил Степаныч.
    - Нет, - ответил Петр Иваныч. Когда? То собрания, то конференции, то подписку надо заканчивать. И понимали они оба, что жизнь уже прошла, пролетела, как тонкая осенняя паутина, зацепившаяся за куст тальника, в надежде продлить свою и так короткую жизнь.
На реке тонко запел лодочный мотор. Вечернее солнце сделало Иртыш золотистым, обещая ещё один теплый день.