Жара

Воды глотну – оглянусь. Никого. Листва неподвижна. Солнце круглое пухнет, лучами по небу растекается. А с обрыва вниз глянешь – река горделиво поблескивает да морщится от ветра касаний. В сторону шагнешь – а там овраг. Влажна трава, холодна – дождь прошел, следы свои оставил. Листва густеет, солнце через ветви деревьев к земле тянется. Крапива по руке полоснула. Много ее тут – высокой, злющей.
Перелеском по тропинке пройду. Полянка там. Трава сухая уже, золотистая. И воздух сухой. А кузнечики стрекочут так, стрекочут, будто сухость эту подпиливают. Как же много ее тут, мелочи всякой – муравьи, божьи коровки! Слепни летают, вот те похуже крапивы. Кого цапнут, того метят: шишка в том месте выскочит и до утра зудеть будет…
Еще воды глотну. Теплая она уже, жажду только дразнит. Глухое место здесь. Крикнешь – как в тряпку чихнул. Белка на сосне притаилась: мордочка узенькая, шаловливая, на тельце мех рыжий, а хвост серебром отливает. Ну не смотри, не смотри! Нет сегодня у меня ничего, чтоб тебе дать.
А вот и облачко – первое за весь день. Уныло по небу ползет. Одиноко ему. Не с кем сегодня солнце заслонять.   
И опять к реке. Здесь дерево гроза повалила. На берегу – пень, а ствол – в воду. Вдалеке – двое на лодке. Смеются. Всё в тень норовят отплыть, поближе к берегу. На солнце-то горячо, хоть и шестой час.
На том берегу из камышей в небо метнулось что-то… Метнулось – короткой стрелой. Птица ли какая? Отсюда не видать. А верхушки деревьев голосами птичьими поют… Поют и качаются, поют и качаются…
Дышать тут не надышаться. У каждого стебелька – свой аромат. А у реки запах особый – сыростью отдает, холодком. Там жизнь другая – подводная.
Иду на шум… Иду туда, откуда доносится глухой стук колес. 
Здесь – черта: кончается лес. Дальше – дорожка протоптанная, а за ней еще одна, пошире, асфальтом залитая. Впереди – город.