Новое счастье

- С Новым годом, с новым счастьем! – крик тёти Маши, заглушаемый её же стуком в стену, как обычно открывал первую страницу нового года.
Не исключено, что этот бесцеремонный крик и пугал новое счастье. Что касаемо старого, то несколько лет назад оно вышло на пять минут до булочной, да так и не вернулось.
«Заплутало», - объяснял Анатолий Юрьевич, хозяин комнаты и по совместительству сосед тёти Маши по коммунальной квартире.
Старое счастье потерялось, а новое так и не удосужилось встать на вахту.
Серые вялые дни ползли с черепашьей скоростью. Ни радости сердцу, ни пищи уму.
Безвременье.

- С Новым годом, друзья! – произнёс Бронзовый Кубок, стоявший на пыльном полированном серванте.
- С новым счастьем, - кивнул Пластилиновый Снеговик в красном колпачке, живущий в стеклянной банке из-под майонеза.
Когда банку встряхивали, то в воде поднималась снежная метель, и тогда крохотные кусочки серебряной фольги легко можно было спутать с настоящими снежинками.
- Вот только не надо этой лабуды про новое счастье, - устало скривилась Брюнетка в мини на фоне Эйфелевой Башни. – Ещё один никчёмный год. А я, между прочим, старею!
Брюнетка явно сгущала краски, в её мире царила вечная весна, а витиеватая надпись внизу открытки «Paris» обещала вполне сносное будущее.
- Красиво как в сказке, - восхитился Пластилиновый Снеговик, глядя в окно на распускающиеся в небе фейерверки.
- Проза жизни, - глубокомысленно произнёс Портрет писателя Гришковца, окинув взглядом двенадцатиметровую коммунальную комнату и её хозяина, лежавшего на тахте.

Брюнетка с ностальгией вспоминала те, прежние времена.
Каждый вечер собирались гости. Тахта в ту пору не была ещё такой скрипучей, а Брюнетка такой нервной. Портрет чаще шутил, чем изрекал прописные истины, а Бронзовый Кубок сиял так, что слепило глаза.
В центре праздника всегда восседала она, царица Тамара. Восточный тюрбан, яркий шёлковый халат, блеск чёрных глаз и звонкий завораживающий смех. Царицу Тамару любили все. Даже вредная тётя Маша души в ней не чаяла.
Вечерние чаепития возглавлял сам хозяин, который слыл в городе признанным мастером чайных церемоний. Тихая музыка, аромат горящих благовоний и запах свежезаваренного, обязательно редкого сорта чая – мир погружался в безмятежность.
Зато потом народ навёрстывал упущенное, разговоры не смолкали до утра.
- Вы бывали в Париже? – Да, ладно! – И как там? – А кубок настоящий? – Неужели, стометровка? – Ничего себе! – А новый роман N читали? – Оксюморон? – Вы шутите!..
Всё было настоящим – и Бронзовый Кубок, и влюблённые переглядывания хозяев, и Париж, и снег в стеклянной банке Пластилинового Снеговика… и счастье. Да, то самое, что заплутало.

Если быть честным до конца, то старое счастье как-то попыталось вернуться. Все стали свидетелями той жалкой попытки.
Царица Тамара выглядела озябшей. Синяя вязаная шапочка вместо тюрбана, поджатые губы вместо звонкого смеха.
- Привет.
- Здравствуй.
- Впустишь?
- Входи.
- Если ты не против, я насовсем.
- А как же тот, поматросил и бросил?
- Зачем ты так? Давай забудем прошлое и будем жить как раньше.
- А раньше это как?
- Нужно уметь прощать.
- Не умею.
- Жаль.

Второго января на пороге комнаты появилась молодая женщина.
- Папка, а мы к тебе за помощью, - зачастила она. – Сашке предложили поработать три года в Африке. Дают очень хорошие деньги, мы вполне сможем купить квартиру. А Лельку с собой взять, ну, никак. Маленький ребёнок и Африка это несовместимо. Вся надежда на тебя. Конечно, была бы жива мама… А так, просто засада.
- Как же, как же? – повторял Анатолий Юрьевич. – Я ведь не умею с детьми.
- Вот и научишься, - смеялась дочь. – А как Тамара? – вдруг спросила она. – Видитесь?
Хозяин комнаты махнул рукой.
- В общем, уезжаем через неделю. Готовься, дед!

Новая жизнь обрушилась как тайфун или цунами. Даже зная об их приближении, невозможно просчитать или предугадать все последствия.
Менялись старые привычки, сметался прежний уклад, время и пространство каждое утро сжимались в тугую пружину и расслаблялись лишь к вечеру, когда засыпало солнце новой вселенной.
Коснулись те перемены и наших героев. Брюнетка неожиданно для всех запела. Правда, для этого её пришлось вырезать из открытки. Так что о французском происхождении новоявленной звезды теперь мало кто помнил.
В Бронзовом Кубке целые дни что-то парилось и жарилось, и когда Анатолий Юрьевич пробовал те кулинарные опыты, то находил их очень недурственными и постоянно хвалил повариху.
Писатель Гришковец удивительно похорошел. Он обзавёлся новыми зелёными ушами и роскошными фиолетовыми локонами. 
Больше всех перепало Пластилиновому Снеговику. Снежные бури стали сотрясать его мир с завидным постоянством. Но он, как ни странно, радовался этим катаклизмам, говорил, что наскучался в покое.

Каждый вечер Лелька прыгает в постель к деду и требует сказку. Сочинитель из Анатолия Юрьевича аховый, приходится исправляться.
После того как внучка засыпает, он ещё долго лежит неподвижно и улыбается в темноту.
Боится потревожить своё новое счастье.