Девушка из картахены глава 3

-Точно выпорю!

- Командер! Михаэль. - Я все-таки женщина! Вы требуете летать ночами ладно, я так лучше, понятно, но вы говорите для нас обидные вещи.
Михаил Медведь отвлёкся на разговор с девушкой прилетевшей на двухмоторном бомбардировщике. Как и положено из соображений секретности он ее звал марсианкой, на что она каждый раз улыбалась: по-испански это звучало как marcia. Вряд ли Михаил знал, что это имя древнеримской императрицы. Но девушка есть девушка. Они всегда хотят быть королевами или сказочными принцессами.
Она кивала, за полгода неплохо выучила русский и говорила с ним на смеси испанского, белорусского и русского языков. Получалась порой гремучая смесь. Наконец она вспыхнула, ответила длинной тирадой: Что вы хотите? Дзяучине as mujeres no son gatos, no ven bien por la noche!
-Поясни! - Медведь насупился, глянул на Артёма, который глазел на отдельно стоявший на краю поля самолёт неизвестной конструкции.
- Можешь пока прогуляться, посмотреть, - сказал Михаил, проследив его взгляд, - сходи погляди, только через десять, край пятнадцать минут чтобы был как штык у столовой. Это вон там. - Он показал в противоположном направлении и повернулся к девушке.
- Я в курсе что вы, дзяучины евицы красавицы плохо видите ночами, но чтобы так. Почему все-таки бомбы сбросили не в том квадрате?
Это была серьезная промашка пилота. Своевольничать не допускалось. Разве что цель была более значительная либо самолёт подвергался внезапной атаке.
Девушка встряхнула огненно рыжими волосами. Штиль сменился ровным ветром со стороны моря. Непослушные пряди ей мешали. Сердито склонив голову сдувая их она рылась в летном планшете сумке. Светло - коричневый, раскрывающейся книжкой, в которой за прозрачными карманами была карта местности километровка, губная помада, щёточка для ресниц, щётка для волос, которая тут же выпала на землю, тени для век, старинное зеркальце в серебряной оправе, и ещё множество вещей которые женщины даже будучи на войне умудряются взять с собой Как всякая красивая женщина, подумалось Михаилу. Что же делать. Они всегда прежде думают о том чтобы понравиться.
- Вот здесь,- она ткнула пальцем в точку на карте. Помада с зелёным колпачком зажатая между пальцев оставила розовый кружок.
- Ну, что здесь. Логовище рогатых карликов мамуров что ли?
- Гауэко Михаэль, - сказала девушка, - вы прямо как этот дух, что собирался меня караць. Там была замаскированная колонна танков. И я приняла решение.
-
- Ну вот, а говорите, что плохо видите в темноте. Не будет тогда караца. А будет награда. А что, бомбы легли как надо, мэта destruida зеленоглазая ведьма?
- Точно. - Лаконично ответила она и вспомнив про раскрытую помаду взглянула в зеркальце собираясь подвести губы.
Михаил, которому эта девушка годилась в дочери смущённо отвёл глаза, испанские женщины горячие, порой резкие, это да, но эта совсем не похожа на них, кривоногих, порой без талии сварливых, безвкусно одетых и так далее. Уф.
Вот его жена, это да. Она самая лучшая. Михаил мысленно сравнил с ней свою Олеську, вспомнил свою родную деревню на берегу неширокой реки. Березовый лес. Осенние грибочки. Захотелось ему домой. Ещё две недели и поедем с ней, с Олеськой домой. сказал он сам себе. Они здесь безвылазно два года, с самого начала войны. Военный советник, жена военврач. Незаменимые люди в общем то. Местные болезни, лекарства, опыт гражданской войны, Финляндская, первая мировая, внештатные ситуации, смежные специальности. И опять войны. Они прибыли сюда с первой партией в 36-м вместе с руководителем операции Лушкевичем. Приехали почти в одно время с родной Беларуси.
Опять же как уезжать если был намедни тут один разговор с одним человеком из НКО.
-Не советую вам, Михаил, уезжать. Есть такие данные. Да и те, что приезжают оттуда подтверждают наши сведения: людей вернувшихся из-за границы не сильно жалуют. Все та же история ещё с 34-го тянется, ну, вы знаете о чем я. Только всё ещё хуже. Так что настоятельно рекомендую вам остаться пока здесь, в этой стране пока там не успокоится.
Михаила отвлекло нарастающее стрекотание, словно швейная машинка вынырнул из-за кучевых облаков далекий пока самолёт и быстро увеличиваясь пошел на снижение.
Взглянул в полевой бинокль- против солнца не разглядеть. Вспомнил про морской Артема. Точно, не наш.
-Командер?-девушка пилот смотрела в небо над морем. Она щурила глаза, приставив планшет козырьком, солнце было слишком яркое, ослепительно белое на безупречно синем небе. Со стороны моря заходил в атаку серебристо серый хищник. Один единственный, одиночка охотник вывалился внезапно из облаков и как темный ангел на серебристых крыльях стремительно летит к земле.
Самолёт, до которого дошагал Артём был наполовину похож на и-16. Моноплан, передняя часть сильно вытянута словно взята от английского спитфайра или немецкого ме-109. Какая то новая модификация. Совершенно не похожий на тот короткий, юркий и-16 к которому он привык. На хвостовом оперении цвет испанской республики. Рядом стоял техник в сером комбинезоне.
-Что, братец, нравится? - Техник протянул ладонь .-Окунь, а так для своих Петр Николаевич. Конструктор и создатель этого чуда юда. Что, правда хорош? Давно прибыл? Что, сегодня? Ах да, вместе с Медузой, понял. Понял. Мы с ним вроде как конкуренты. Тоже свой СБ приехал в бою поглядеть. Ну, бомбардировщик этот, модификация АР-2.
- Видишь как получается: появляются все новые разработки, англичане, немцы, мы, итальянцы, американцы. Все хотят господства в небе. А я вот сразу на четырех заводах. То там то тут. Мечусь. Спорю. Что то доказываю. Столько нервов. Но приходится.
Он замолчал прислушиваясь. Далекое стрекотание для чуткого уха авиаконструктора, который слыхал десятки разных моторов. -Англичанин. Спитфайр. Почти ровня этому. Значит так, запоминай, времени нет. У тебя 20 секунд на инструктаж. Управление почти такое же как в и-16. Рычаг, гашетки, всё, сам разберёшься. Приборка немного другая, но ничего, если летал, поймёшь сразу.
Ещё смотри, мотор тут сильно мощнее, скорость набора высоты 100 м/с. Километр за 10 с. В два раза быстрее чем у реактивного... А, ты про них и не слыхал еще. Они пока в разработке. Налетал то сколько часов? Что? Так мало? Из училища значит.
Петр Николаевич погрустнел, самолёт было жалко гробить. Да, действует он сейчас не по инструкции. Не положено без опыта садить за штурвал. Но что делать? Все сейчас в столовой, у самолётов никого. Но почему то сердце подсказывало, что парень очень даже справится.
- Слушай, я все таки в тебя верю очень. Давай, лети, попутного ветра тебе сынок.
Налетел ветер, напахнуло бензином, маслом, горячим металлом. Часто часто затукали сдвоенные пулеметы. Над самой головой близко близко прошел спитфайр. На носу нарисована оскаленная морда синей акулы. Колыхнулись крылья стоявшего и-17.
Петр Николаевич нагнулся и быстро продолжил: Смотри, он сейчас зайдет на второй круг. У тебя
секунд 40 на все про все, может больше, не знаю.
На 340-360 км дергаешь рукоятку на себя и получается мертвая петля. Будет выше или ниже войдёшь в штопор и воткнешься. Заходи в хвост и снизу вверх, сможешь?
Давай, действуй.
В кабине было очень жарко. Шлем лежал на приборке. Сиденье раскалилось. Спину и поясницу нестерпимо жгло сквозь летнюю рубашку. Сунул под себя планшет.
Петр Николаевич закинул следом летный комбинезон- вот, подложи под спину, иначе горячо будет.
Дотянулся и закрыл колпак кабины. Стало жарко и душно.
Привычно щёлкнул тумблерами. Взялся за матовую горячую рукоятку рычага. Мощно и жарко взревел двигатель. Петра Николаевича оттеснило. Он потерял шляпу. Ее унесло далеко ветром.
-Шасси не убирай!-крикнул он, -слышишь, не убирай!
Дернулись шкалы приборов.
Спитфайр ушел в облака и теперь стремительно увеличиваясь шел на второй круг. Летчик был уверен в своей безнаказанности.
Навстречу ему почти без разбега стремительно поднимался истребитель И-17 конструкторского бюро Николая Поликарпова.
Петр Николаевич поднял руку вслед уходящему в небо истребителю руку.
Было оно, это напутствие особенным: похожее на взлетающий снизу вверх по дуге экспоненте летательный аппарат, стремящийся к звёздам, дальним мирам и непрерывной линией плавно, слева направо заходящий на посадку, обязательно возвращающийся к тем кто его ждёт на земле.
Марсианка схватила Михаила за руку, - Командер! Возле наших истребителей никого кто бы мог выйти на перехват.
- Як нікога? Вот Артём к перехватчику ушел. Только от него толку как с козла молока.
Девушка непонимающе взглянула на Михаила. -Командер, я не понимаю. Что значит козла молока?
-Сейчас поймешь. - сказал Михаил.
-Стрекочущий звук швейной машинки вместе с горячим ветром и металлическим звоном пуль встречающим такой же металл, пробитые крылья, корпуса самолётов стоящих в ряд. Михаил оттолкнул девушку за широкое раскидистое дерево и встал следом. - Ну и все. Опять латать не перелатать.
Девушка стреляла из табельного оружия в уходящий самолёт.
Хлопки выстрелов почти не слышны. Привык что ли часты авианалетам или задело?
Медведь смотрел вверх, на дерево жакаранда с кроной со светло фиолетовыми цветками похожими на его сирень возле дома. Особенный медвяный запах заполонил все вокруг.
- Калі прыляціць, - выпорю, ей богу выпорю, пусть только вернётся,- говорил вполголоса Михаил, он смотрел на уходящий в облака спитфайр, на запустивший мотор самолёт, на крону вечно зелёного дерева, сквозь которую пробивались стальные лучи солнца.
Сквозь зеленоватое толстое стекло кабины было видно только бесконечно синее небо.
Круглая линза с черточками прицела. Три круга перечеркнутый крест на крест. В этот круг надо поймать тот спитфайр. Вот он. Выныривает из пушистого облака со стороны солнца. На исходе десятая секунда полета.
Слезятся глаза. В микрофонах шлема ровный шум, потом спокойный голос: это диспетчерская, Артём, слышишь.
Артём кивнул. -Слышу, товарищ диспетчер.
-Постарайся зайти противнику в хвост и, атаковать.
Опять кивнул, облизал сухие губы. Мельком увидел, что стрелка скорости показывает 360 км/ч Высотомер на 1000. Земля уже далеко внизу. За десять секунд полета с ускорением в десять раз вжимающим в спинку кресла в десять раз, не дающим вдохнуть, какое уж тут говорить. Голос диспетчера - шум крови в ушах, говорил выходит Артем сам с собой, в шлемофоне опять шум, помехи, английская музыка, пение пилота спитфайра, голос диспетчера: успокойся, Артём. Все хорошо.
На 360 дёрнул на себя уходя в мертвую петлю, видя сквозь круглую линзу прицела  перед собой серебристое подбрюшье спитфайра. Ровные дорожки дырок в крыльях, задымивший мотор. Топливометр под линзой показывал 0. Мотор вздохнул и затих. Винты вращались  по энерции.  И небо небо было теперь под ногами. Бесконечное, как океан. Это похоже было на то как зависает в кольце рельсов на малую долю секунды вагончик в американских горках, гаснет всякая скорость, останавливается всё на мгновение и вновь набирает, ускоряется и вот уже земля под ногами, почти близко близко проносится под шасси купы деревьев с фиолетовыми и розовыми цветками, ряды самолётов, дымные следы и длинная посадочная полоса, Дальше было проще. Дальше он знал.
По немыслимой траектории, снизу, со взлетной полосы шел навстречу спитфайру злюке самолёт. Пилот выйдя из под облаков быстро спускаясь пел, радуясь удачному дню. В шлемофоне звучала английская веселая песенка. Вдруг он замолчал. Сердито прищурил глаз.
Выходило, что он проиграл. Захлебнулся и перестал выбирать высоту самолёт. Прекратилось стрекотание веселого мотора.
Дымный след пошел следом. Пилот понял что выпрыгнуть не успеет. Разве что выдвинуть шасси и постараться сесть как ни будь.
А может быть причина была в другом: Крышка кабины имела выпуклую форму, дававшую возможность пилоту заглядывать назад и вниз. В полете крышку фонаря было легко закрыть, но при скоростях более 290 км/ч практически невозможно открыть обратно.
Оставалось садиться на вражескую территорию.
Самолёт это планер. Даже с пустыми баками или горящим мотором можно было зайти на посадку.

Потом Артем как ни в чем ни бывало шел с Петром Николаевичем в столовую. Казалось ему все происходящее сном. Петр Николаевич смотрел на него с уважением и всё спрашивал: страшно было? В самом деле? Ну ничего, здесь всему быстро учатся. Что порой решает, а? Секунда, жалкие доли! Провидение, предчувствие. Ангел хранитель быть может. Он, Артём всегда рядом. Ты ведь крещеный, Да?
Вот и смотри. Кто кого спас. Самолёт тебя или твой ангел?
А я тебе прямо скажу: истребитель это железяка. Железка. Инструмент. Твои крылья. Я его знаю до винтика. Нет там ничего. Если только душу свою вложишь. Тогда да. За други своя душу готов потерять если тогда творятся невозможные вещи. Сам сейчас видел. Я же забыл, что там топлива было чуть чуть. Не было топлива. На чем же ты летел тогда? Вот над этим подумай! Вот, кстати.
Смотри, англичанина твоего ведут. Хочу после взглянуть на его спитфайр. Что то в нем не то. Что то с крылом не так, - решил он, - ладно, потом взгляну. Сейчас обедать. Ты ведь голодный?
Вижу что голодный. Но здесь так кормят! Повар раньше при дворце служил. Надо понимать разницу. Говорит: было бы из чего готовить.
Веришь, посуду серебряную с позолотой с собой привёз. Кубки, блюда, вилочки ложечки. Этикет, говорит, извольте соблюдать. А не то готовить перестану. Это тебе не алюминиевой ложкой кашу из котелка есть.
Возле столовой толпились пилоты.
Вперёд вышел один, в чужой летном комбинезоне. На лбу кровавая царапина. Вытянутое худое лицо его. Светло зелёные глаза. Сам долговязый, рыжый. А в глазах не страх, уважение. Протянул руку, крепко пожал.
- Англичанин приветствовал русского аса. - сказал один из летчиков. - Остальные рассмеялись.
- Куда его теперь, -в расход? - Шепотом спросил Артем у Петра Николаевича.
- Ну нет, - весело ответил тот.
Нет, такие кадры слишком ценные. Полетному у искусству таких вроде тебя учить будет.
Крылья мы ему подрезали, но каков орёл!
Великолепный спитфайр . Супер Марин по прозвищу злюка. Сейчас поедим как следует и пойдем поглядим что за чудо юдо. Акула. Как есть.
Испанки относились к советским лётчикам восторженно: зацеловывали после воздушных побед, поцелуи - награда победителю.
Обогнав на несколько шагов подходящего Михаила Медведя, подскочила рыжеволосая девушка пилот и расцеловал Артема.
Смех пилотов перекрыл бурчавшего Михаила сорвавшего по дороге вицу.
- Не дам командир, - Артема закрыл собой Петр Николаевич, - победителей не судят!
- Не судзяць але павучаюць, - сказал Михаил, - ну ладно, Петр Николаевич, под вашу ответственность. И под твою, марсианка, - да полно лобызать то. Не видишь, другим завидно.