офицеры и бандиты

    

               
               
 
          Из окна квартиры был виден участок теплотрассы.  Толстые, до метра в диаметре, трубы были облицованы листами алюминия и располагались на небольшой высоте от земли рядом с грунтовой дорогой.  Добротная и красивая конструкция  украшала захламленный  пейзаж  и  радовала  взгляды горожан. 
    Листы облицовки   стали  пропадать.  Лишенная защиты изоляция топорщилась на ветру, обнажая ржавую поверхность труб.  У строителей не было  принято красить металл, если   тот потом  снаружи чем-нибудь  прикрывался или зарывался в землю.   Две трубы неуклонно и методично на глазах всего города лишались изоляции, и никому до этого  не было дела, отчего в душе видевших это, зарождалась непонятная тревога.  В сотне метров от теплотрассы, на первом этаже пятиэтажки, располагался отдел полиции.  Люди в форме, как прежде, боролись с преступностью, коммунальные службы города в полном составе выходили на работу, а дорогого алюминия  становилось все меньше.  Было ясно, ответственные лица  озабочены более важными делами, чем подготовкой города к  зимним  морозам.

                _____________

            Величина  звезд на погонах не всегда пропорциональна  уму  их владельца.  Иначе, как можно объяснить, что дважды адмирал додумался хранить   водку в комнате, где работали солдаты. Военные строители в квартире адмирала производили ремонт, и покусились на выпивку только через неделю работы, что говорит об их долготерпении и некоторой порядочности.
               Дальше произошли два события.  Бойцы, в связи с их малым количеством, возвращались в родную часть самостоятельно,  на трамвае. При пересадке,  в подворотне решили мирно отметить какой-то свой праздник, где попались  на глаза полицейскому патрулю. И если это происшествие  можно было отнести  к   стандартному  армейскому безобразию, то  второе событие вывело их праздник на уровень высшего командования флота.
             Адмирал, которому делали ремонт квартиры за счет флота, то есть бесплатно, был оскорблен  потерей двух  поллитровок и потребовал у командиров похитителей их вернуть, так как   исполнять  далее свои обязанности без  похищенного  было затруднительно.  Чтобы придать своему требованию внушительность, он  выразил  его через  своего коллегу – строительного генерала.  Два высших офицера, каждый на свой лад,  устроили из этого происшествия скандал.  В итоге, заново купленный вскладчину живительный напиток  с  извинениями были возвращен  пострадавшему.   Все офицеры, причастные к этому вопиющему преступлению,  иначе  говоря,  слышавшие  о существовании злополучной квартиры, и имеющие отношение к похитителям в погонах, были обвинены  в бытовом разложении, как своем, так и подчиненных, отчего, вполне справедливо,   получили взыскания.   

             Подполковник Владимир Федоров  три  месяца назад  стал исполнять обязанности начальника Управления.   Тоже получил нагоняй, хотя знать не знал этого обделенного выпивкой флотоводца.  Военные строители  уже давно ремонтировали дома и квартиры командования флота, и этот  случай являлся лишь эпизодом в бесконечном ряду происшествий.  Распоряжения на этот счет, естественно,  поступали устно, но контролировались жестче, чем плановые стройки. 
            Плохо было  то, что солдаты в полиции честно рассказали, как  вынуждены   исполнять капризы  жен военачальников, вместо того, чтобы повышать обороноспособность страны.  Те привыкли считать;  чем выше должность  супруга, тем больше   общество  им  обязано…   
           От такого  несправедливого использования их труда, терпя  невыносимые душевные  муки,  строители  решили облегчить свои страдания бесхозным, как они полагали, алкоголем.  А в стране как раз  была в разгаре  кампания  по борьбе  с привилегиями и  использовании военнослужащих в личных целях.   Жалостливые объяснения   не вполне протрезвевших бойцов были переданы в военную прокуратуру, после чего  прокурор гарнизона  пожелал увидеть офицера, который так вольно распоряжается своими подчиненными.   Прокуратура – это, прежде всего, карательный орган, пугает нарушителей самим фактом своего существования.  В этом сомневаться не приходилось, так, как несколько лет назад, предшественник Федорова  на его посту, за нечто подобное был безжалостно  лишен воинского звания и  упрятан  в тюрьму.
                _________________
            
            Владимир Федоров вступил в должность в то время, когда в стране пропали деньги.  Те самые бумажки, с которыми любой человек чувствовал себя счастливым и уверенным в завтрашнем дне.  Десятки лет,  любой  оболтус, способный иногда оторвать задницу от дивана,  в конце месяца  мог рассчитывать  на  оговоренную сумму, как  вдруг,   в типографиях, где печатались деньги,  закончилась   бумага с водяными  знаками.   По слухам,  пробовали печатать на обычной -  газетной.  Но  владельцы новых банкнот  часто в сумерках, на ощупь,  путали их  с туалетной бумагой,  и таким образом,  непреднамеренно  выводили  из оборота.   Люди привычно искали причины своих несчастий в том, что было перед глазами. А перед ними был новый начальник, с  приходом которого  перестали платить зарплату.

            Унизительно  было осознавать, что от  тебя в вопросе оплаты ничего не зависит.    Расчетные счета  родного Управления были  расчетливо и надежно заблокированы налоговыми органами.  Все финансовые заботы о своих подразделениях взяло на себя  Главное управление.  В сейфе, где  ранее любой  взломщик мог  на годы обеспечить себе безбедное существование,   теперь валялась только мало кому нужная гербовая печать. Как убедить сто пятьдесят  кормильцев семей,  у которых дети и долги за коммуналку,  подождать лучших времен,  а пока работать бесплатно.   В их судьбе подобного  никогда не было. Даже во время мировой войны, да  что там, даже  во вражеской  блокаде,  работяги  могли рассчитывать  на кусок хлеба. 

           Делегации рабочих потянулись в милицию, прокуратуру.  Те, кто их принимал, находились в похожих условиях.  Временные трудности!   Ходили жаловаться  своему генералу, которого знали по его редким визитам на стройки.
           Генерал  Чулков  участливо рассаживал визитеров  на стулья за своим обширным столом, по – свойски, называя некоторых по фамилиям и именам.  Лучшие плотники и маляры  управления давно работали на его коттедже и даче, отчего резонно  рассчитывали на   особое к себе внимание.
 
         – … Вот такие у него руководители остались, все развалили, толковых  трудно подобрать. Не повезло вам с начальником! – Чулков был сама скорбь. –  Ошиблись мы в выборе. Говорите;  третий месяц денег нет! Безобразие! Таких тружеников обижать….. обязательно примем меры.
           Военный руководитель грамотно  направлял недовольство людей в нужное русло, после чего деликатно выпроваживал визитёров из кабинета.   Мог бы распорядиться выдать денег из кассы своего заведения, раз такая несправедливость.  Но, нет! Примем меры!
            Толпе несвойственен разум. Она больше реагирует на слова, чем на действия. Решительные одиночки добиваются большего, но таковых здесь не оказалось. В поисках справедливости каждый надеется на соседа, оттого выстраданные требования излагаются  жалостливым, с рыданиями, тоном, чтобы не дай бог не обидеть начальство, которое все увереннее стало ощущать себя господином. 

             Люди возвращались на работу с надеждой и ожиданием  улучшения своего положения, с  затаенным восторгом рассказывали о внимании высокого начальства к проблемам простых тружеников.   Вместо  малопонятного Федорова  скоро придет  новый начальник и будет платить  зарплату, как  прежде.   Загадочно улыбались, когда тот пенял им за недостатки в работе. «Недолго, мол, тебе осталось измываться над людьми».  Некоторые, самые гонористые и бессовестные, говорили ему это в лицо.
          Люди привычно ожидали,  вот-вот  грозные надзирающие органы, присутствие которых они ощущали  всю свою жизнь,  очнутся от спячки и наведут порядок  хотя бы в Армии. Процессы, происходящие в стране, были  непонятны простым людям, а явных  признаков того, что государству  стало не до них, не хотелось замечать. Им просто выпало жить в «эпоху перемен», а как предупреждал Конфуций еще тысячи лет назад, эти перемены  им  ничего хорошего не сулили.

               
                ______________               

            Виктор  Петрович Скоробогатов, рослый степенный мужчина средних лет,  был начальником производственной базы УНРа.   Если попытаться мысленно нарисовать  себе портрет   идеального начальника базы, то Виктор Петрович именно таким и являлся.  Федоров мог легко представить  его во главе своей организации.
          Сейчас,  тот по телефону говорил голосом, каким рассказывают об увиденном курьезе.
       –  Мужики  приехали на джипах, ходят по нашей базе… ,   как по своей.   Похоже, инвентаризацию проводят…
       – Трубку можете им дать?
       – Даю….
       – Я командир части. Объясните свои действия.
       –  Слушай командир! Эта база у нас в залоге.  Под нее бабки получены нехилые….   Только не надо  нам тулить про то, что ты не в курсах.
       – Какой залог?  Это территория Министерства обороны.  Военная база!  Понимаете?
         – Может и обороны….  Нам-то какое до этого дело?  Составлен договор, печати  твоей конторы  на ней имеются и подпись, наверное, твоя.
         – ….  И как же звучит моя  фамилия?
         –  Ахметов...
 
                _________________               
 

 
         Пару недель назад  Вася Корчевников – главный бухгалтер Главного Управления,  майор, с  рассеянной улыбкой остановил  Федорова, когда тот   поздним вечером спешил  на  стройку, и  проходил  мимо  подъезда, где  тот проживал.  Квартира  финансиста  располагалась на первом этаже недавно построенного дома, а напротив,  его  организация  как раз заканчивала очередной.   
           – Как служба?
            Какого либо  внятного ответа на подобный вопрос не существует, поэтому они некоторое время просто рассматривали друг друга.
             – Надо бы мне в квартире потолки обновить, обои переклеить,  – продолжил   бухгалтер,  – поможешь?  Твои рабочие рядом трудятся.
             Его широкое лицо светилось дружеским участием.  Блестящие пуговицы  форменной тужурки  едва удерживали  напор  объёмистого живота.  Казалось, откажи ему, и тот обрадуется. При таком покладистом характере у него просто не могло быть недоброжелателей. Как тут откажешь, когда полторы  сотни рабочих ожидают от  своего начальника  хоть  каких-то денег.  А Вася,  хоть изредка,  их давал, даже без указаний своего командира.

           Работа была несложной,  за неделю сборная бригада специалистов обновила  и так не сильно старую квартиру.  По умолчанию, Федоров не стал допытываться,  расплатился ли с ними хозяин жилья, как обычно, списав все затраты на строящийся  дом. 

             … Наступил вечер,  на объекте стала  стихать  обычная суета.   Корчевников подошёл к Федорову и почти  стыдливо  предложил. 
          – Надо  бы посидеть  …,   за ремонт отблагодарить.
          Посидеть, так посидеть, невежливо отказываться, обидеть можно хорошего человека.
 
          К его удивлению, обстановка в квартире мало изменилась после ремонта. Корчевников просто расставил по углам одной комнаты  непритязательную мебель, ранее накрытую тентом.  Бутылка на столе блестела иностранными этикетками, но закуска, состоящая из пары банок рыбных консервов и колбасы,  вся была из соседнего магазина.
             –    Скромная у тебя обстановка. Нежилая. Семья- то, где? – Не удержался Федоров, когда  после стакана крепкого алкоголя  его отпустили дневные заботы.
            –  Так продаю я эту квартиру.  С твоей помощью. –  Бухгалтер заполнил своим  грузным телом весь объем кресла и демонстрировал  отсутствие подвижности.
           –  Интересно! Недавно заселился, а уже продаешь.  А сам где жить будешь? 
            Корчевников  перевел  невидящий взгляд с него на потолок, на стены, потом снова на него.
           – Семья проживает в другом городе…. И, надеюсь,  будет проживать в дальнейшем.
           – Развелись, что ли? –  Федорову  надоело задавать наводящие вопросы.     – Вася! Я не любопытный, но ты достал своими  заявлениями.  Офицер может продать свою новую квартиру только после увольнения….
           – Никогда не считал тебя  дураком ….
           – Увольнения!?
           – Да  Володя. Увольняюсь я. Ты один из первых об этом узнал….  Богатый человек может себе позволить уволиться на минимальную пенсию.
          – Наследство умершей в Канаде бабушки?
          – Наследство…. наследство!  – дважды повторил  в задумчивости бухгалтер, – можно и так сказать. Только деньги не усопшей старушки, а нашей конторы.
           Нелегко управляться  таким громоздким телом.  Корчевников с видимым усилием  протянул над столом  ладонь с толстыми пальцами, налил половину стакана, пригубил  и  печально качал головой.
             – Да,  я ограбил свое родное Управление на три миллиона рублей.  А так как эти денежки в надежном месте, то секрета из  этого факта  уже можно не  делать.
 
          Было понятно, майор разоткровенничался под воздействием   алкоголя.  Волнение,  после завершения удачной операции,  распирало   душу новоявленного  миллионера, ему было необходимо с кем-то поделиться своим успехом.  Доллар стоил меньше двух  рублей, три миллиона – сумма  казалась фантастической. Это был годовой бюджет всего управления под командованием  Федорова.  Корчевникову надо было выговориться, хотя завтра, он об этом может пожалеть.
 
                – Ты знаешь,  Вова, как государство заботится о своих гражданах? – он с доброй пьяной улыбкой смотрел на  Федорова, – разрешило  на своей работе брать беспроцентные кредиты. На улучшение жилищных условий и прочее…
                Конечно, Федоров слышал об этих кредитах.   Его давний знакомый, капитан,  умудрился получить, таким образом, семь тысяч рублей, но тот всегда считался пройдохой, а  эти деньги   у него все равно отняли бандиты.   Славную задумку  потом быстро прикрыли….    Но три миллиона!
               – Да….  Верхнего предела не было прописано, поэтому наш командир выписал себе три миллиона…. Возможно где-то были обозначены   допустимые  рамки приличия, потому,  что все начальники  по всей стране, имеющие свой расчетный счет,  выгребли из своих касс такие же суммы.
              – Ну, Чулков,  понять можно, а ты как?
              – Так я документы готовил.... с присущей мне аккуратностью.   У нас все-таки правовое государство, просто так деньги присваивать не принято.  Нужно вместо них хоть какую-нибудь бумажку оставить….   Короче,  запустил я эти документы в двух экземплярах.  Продублировал просьбу Чулкова к самому себе –  типа, помочь в материальном плане, как остро нуждающемуся….  Затем, в  бумажках в нужных местах свою фамилию обозначил.  Понимал, что такой шанс выпадает раз в жизни.  А тот подмахнул  не вникая, думал, что один он такой умный.
         И так как Фёдоров оторопело  молчал, добавил.
         –  Вечером  запихал эти свои миллионы в сумку и отнес домой. Вот и все!  Я, повторюсь, главный бухгалтер, а не взломщик.
          – Так просто!  И как Чулков отреагировал на это…? Когда узнал. – То, что рассказывал  Корчевников,  было за гранью его понимания. 
          –  Так я его в свои дела  не посвящал.  Зачем было расстраивать раньше времени любимого командира…. Потом он, конечно, огорчился.  Когда подошло время выдавать зарплату…. Ты вот, сколько времени ее не получаешь?
          – Месяца  три.
          –  Будешь без денег еще столько же.   Недаром генерал собрал  деньги всех своих организаций в моем сейфе…. Я уже у вас  не работаю, а с Чулкова  их  стрясти нереально….    По правде, это он предложил мне уволиться.  Истинную причину  нашего расставания  озвучить стесняется. А видеть  каждый день мою довольную физиономию,  стало  для него невыносимо. Так и инфаркт достать  может.
       
           Он с видимым сожалением посмотрел на Федорова.
          –  Жалко мне тебя. Я в окно вижу, как ты вечером по стройке  мотаешься.  Думаешь, там без тебя не справятся?  О себе думать надо.
         –  Ты о себе, видно,  позаботился. Интересно, долго готовился? – объяснять  кабинетному работнику особенности  работы военных строителей было бесполезно. Те работали только тогда, когда над их душой кто-нибудь стоял….     В последнее время солдатские бригады стали заменять китайскими.  У них в стране также начиналась перестройка, и азиаты  здесь зарабатывали первоначальный капитал.
         – Как  поступил в финансовую академию, так и стал готовиться.  Думаешь, для чего туда идут…?  Чтобы быть поближе к деньгам.
          – Может, я чего не понимаю, но ведь эти деньги все равно возвращать придется.
          – Вся страна без рублей сидит.  Вычистили их все из оборота.  Временные трудности…. Думаешь, тот, кто это придумал, не позаботился о такой мелочи, как возврат кредита.  Ошибаешься! Мы люди честные, поступаем только по закону.  У нас в стране  народ смирный. Если отъем своих денежных вкладов простили родному государству, то  эти кредиты,  вообще, не заметят.    А у  меня  кредит  долгосрочный.  Оформил обязательство о возврате его после увольнения.  Так, что не переживай, - он ухмыльнулся,- с присущей мне честностью, уверяю, деньжата эти вы обязательно  получите обратно.

           Видно Корчевникову доставляло удовольствие  посвящать  гостя в тайны,  о которых несчастное население страны даже не подозревало.  На нем была  военная форма с погонами. Два офицера сидят и пьют иностранную водку…   Федоров стряхнул наваждение….
         – Да не может такого быть!  Как можно украсть у народа!  Милиция есть, КГБ…,  еще, сколько органов…, они бы не позволили.
   
      – Заладил; украсть - не украсть!  В русском языке еще не существует  нужного слова для определения  нашей с Чулковым  операции.  Не забывай, это государственная программа помощи нуждающимся.    Чулков специальную комиссию создал, из доверенных людей, естественно, чтобы таких нищих отобрать.    Так получилось,  эта комиссия меня с генералом  такими определила. Конечно, если покопаться в этих документах можно найти нестыковки, но я уверен, этим никто заниматься не будет, честных люди в этой авантюре не было изначально...

       Лицо бухгалтера скривилось в  торжествующей усмешке, –  вот будет у тебя когда-нибудь зарплата –  три миллиона рублей….  В месяц!  Тогда может, поймешь, что к чему.   В самый раз тогда   должок вернуть родному  коллективу… .  Все умные люди сейчас в долг живут.  Ну, а милиция, КГБ?   Их генералы также  набрали  кредитов  в своих сейфах.

              Федоров помолчал, соображая.  – Слушай. А твоего зама фамилия, чай, не Ахметов?
             – Ахметов.  Он в курсе последних печальных событий, скорее всего, останется за меня.
             –  Что за нация такая? – Федоров никак не мог выкинуть из головы дурацкий документ с  печатью его части, – ты в курсе, что твой зам. заложил мою производственную базу .  Стопроцентная липа, никто в Главном Управлении на нее даже не отреагировал, но деньги он, судя по всему, получил. Говорят, весь улов рыбы  с сейнера на них выкупил. Для перепродажи.
 
           Какая нация – не знаю. Откуда-то с Кавказа. А насчет того, что  твою базу заложил?    Молодец!  Не знал.   Ищет альтернативные пути….  Пойми, время сейчас  такое  –  накопление капитала на будущее, а эти капиталы часто  буквально  под ногами валяются… .   Может, слышал, как мой коллега, главбух УНРа, что  улице Блюхера, почти  в центре города,  здание своего Управления продал….   Столько лет там сидели!  Строение  не удосужились оформить,  как  положено, на кадастр поставить.   Зачем, мол?  Министерство обороны, как-никак.  Поручили ему привести документы в порядок, доверенность  на это дело выдали.   Вот, он  и подсуетился  вовремя.  Оформил  строение на  своих  друзей. В собственность!  Раньше меня уволился…. И правильно сделал!  Здание в центре  хороших денег  стоит.  Опередил свое начальство.  Не он, так те  его бы приватизировали.

               
                ___________

           Новые  руководители государства не планировали новых военных строек, поэтому рассматривали военных строителей,  впрочем,  и всю армию,   как обузу для бюджета.   Предполагалось, что отныне,  когда Советская власть  передала эту самую власть  в пользование своим лучшим представителям, на земле  воцарится вечный мир.  Эти представители как могли, в меру своих возможностей,  разоряли  войска;  не прощали  военным долгов за коммунальные услуги, хотя сами эти долги создавали.   Поощряли увольнения со службы  офицеров.  У молодых лейтенантов, пенсии были далеко впереди,  поэтому они не были   готовы терпеть лишения, вызванные отсутствием денег.  Не ожидали такого подвоха в начале своей карьеры.

          Лейтенант Горевой,  начальник СМУ его Управления,   проигнорировал  стандартную процедуру увольнения с военной службы, а просто перестал выходить на работу. Какие-либо бумажки с печатями, сопровождающие человека по жизни, в дальнейшем ему явно не требовались.  Все бы ничего, но в его «подотчете»   числились  материальные средства на внушительную сумму.  Раскидывать сотни метров линолеума и кубометры досок по отчетам других прорабов, как делали его предшественники, Федоров  посчитал для себя унизительным.  Тут был явно не тот случай. Когда он выяснил, что здоровье беглого лейтенанта в полном порядке  и тот пробует  себя в торговом бизнесе, отнес заявление в Военную прокуратуру...  Ищите!

         Через неделю перед входом в управление его ожидал Горевой, едва узнаваемый в цивильной одежде, в компании с плечистым парнем, одетым в дорогую кожаную куртку.
         – Командир!  Заяву надо забрать, –  сразу обозначил причину встречи спутник лейтенанта, – не по-мужски поступаешь.
          – В чем  проблема?  Этот юноша приводит свой «отчет» в порядок и пусть катится на все четыре стороны.
          – Ты не понял. Парень не желает иметь с вами никакого дела. Не отпустишь по-хорошему, сам будешь иметь проблемы. – Голос  плечистого  стал громче, в них появились   угрожающие нотки.
         Федоров с некоторым изумлением смотрел на тщедушного лейтенанта. Их прежние отношения были чисто служебными.  Случалось, ставил его в пример другим.  Сейчас Горевой, казалось,  отрешенно рассматривал здание своего управления.  Его командир не требовал ничего экстраординарного.  Материальный  отчет - это деньги. Несправедливо и малодушно вешать их на других
          – … Чего к пацану прицепился?...  Спишешь сам. Или жалеешь, что самому украсть их не удастся, – спутник лейтенанта все повышал тон.

            Определенная растерянность от неожиданной встречи быстро испарилась, в душе нарастало негодование. Подобного от своего подчиненного он не ожидал. Его молодые сослуживцы рассказывали, что у  Горевого возникла нешуточная любовь с женщиной старше его, и любимая  быстро привила ему новое видение жизни. «Торговать выгоднее, чем служить стране». Тут все понятно.  Сопровождает его видимо тоже торгаш из их своры.  Похоже, эта баба направила  сосунка сюда и охрану приставила. Может тот из бандитов, но скандалы ему, скорее всего, ни к чему.  Убежден, что вокруг все воруют, считает офицера  за барыгу. Наверняка, Горевой ему подобную мысль подбросил. Решили на испуг взять.
    
             Федоров навис над лейтенантом, и  сдерживая ярость прошипел.
            – Это откуда у тебя такие сведения? Примерчик  привести можешь...
            Горевой  ежился и смотрел в сторону. –  Все об этом знают...
           – Все знают…!  А ты один решил мне это высказать. Чтобы свою подлость оправдать, чтобы твои товарищи за твое барахло платили.  Дерьмо собачье! Охранника притащил, чтобы я за такие слова тебя не изуродовал….
             Подполковник всегда старался выдерживать с подчиненными вежливый тон, но тут он дал выход своей ярости. Стройбатовский стаж у него был посолиднее, чем у недавнего курсанта. Войти в здание  и продолжить беседу в своем кабинете казалось ему невозможным.

             В мутных окнах  здания Управления   показывались и  пропадали в   сумраке кабинетов  лица сотрудников.  Причины появления пропавшего лейтенанта   всем были понятны.   Не было дня, чтобы бухгалтерия не напоминала ему о зависших материалах. Скрипнуло  открываемое окно.  Мелькнуло знакомое лицо офицера Управления. Окно захлопнулось. Федоров был убежден, что если бы его начали бить, то товарищ наверняка пришел бы на помощь, милицию бы вызвал.  А так…, чего ради,  вмешиваться в  мужской разговор!
 
          …   –  Хочешь к своей подлянке срок примотать, – грязный мат, которым часто общались между собой солдаты, был здесь уместен, –  я с тобой, сучонок, пока вежливо разговариваю, хотели на понт взять под  окнами, со свидетелями. Дернетесь,  и твое воровство шалостью покажется…
           Громила, казалось, слегка оторопел от подобного развития беседы.
           – Это ты, командир, стал на нас бочку катить. Привык на людей орать. Мы же поговорить пришли…
           – Поговорили…!  Друг друга поняли, так что разговор окончен.   
          Видно, отреагировал тогда прокурор на его рапорт. Теперь вот ждет в гости по поводу похитителей водки. Хорошо, хоть не в приказном порядке. 
         
                ___________

 
            Офицеры безропотно ожидали в приемной, когда их пригласят     на  производственную планерку. Назначенное время давно прошло, но в кабинете генерала прочно обосновались трое крепких парней в одинаковых кожаных куртках.  Это были претенденты на обширную собственность Главного Управления.
            Люди, создавшие эту организацию,  являвшиеся  ее гордостью – ушли на пенсию или уволились.  Им на смену пришли руководители новой формации,  которым было все равно кем и чем руководить. Среди офицеров  ходили  легенды о полковнике Шахове, бывшем командире монтажного Управления.
 
        Рассказывали, как  он однажды приехал проверить монтаж дома во вторую смену и узнал, что бригадир монтажников неожиданно заболел.  Заболевший   был единственным в бригаде человеком, которому можно было безоговорочно доверить  любое дело на объекте. Шахов оставил свой китель с погонами в машине, надел спецовку  и  отработал смену наравне с рабочими….    Потому, что болел душой за дело  и был способен заменить бригадира.   Ушедшее поколение!   Те, кто пришел  старому полковнику на смену, воспринимали того как  занятного чудака, а его умение  обращаться с рабочим инструментом  - блажью.

          Многим мы обязаны древним грекам и римлянам, заложившим основы нынешней цивилизации, в том  числе,  отвращением к физическому труду. Не пристало благородному мужу делать то, что можно поручить своему рабу.  Господам во власти нет нужды обучаться тонкостям мастерства, это удел ремесленников, людей изначально предназначенных исполнять волю  хозяина. Пылить свой красивый мундир на грязных стройках и далеких полигонах становилось все более  позорно, а работа на благо обществу    представлялась  вроде  хобби, сродни римским патрициям, которые, как известно, трудились не за зарплату.  Просто удивительно, как государство победившего пролетариата, под неусыпным оком  многочисленных надзирающих органов, умудрилось вырастить в своих недрах  столько чистоплюев  и торгашей.
 
          Большинство  людей, покорно ожидающих разрешения войти в кабинет, посвятили свою жизнь  службе в армии  и  по окончании ее хотели получать  приличную  пенсию.  А такая перспектива полностью зависела от хозяина кабинета. Окружающему миру было наплевать на потуги офицеров, сутками не снимающих военную форму.  Не существовало в мире прибора, который бы беспристрастно оценивал твою работу.  Имело значение только отношение к тебе твоего непосредственного начальника. А у того существовали свои критерии оценки деятельности своих подчиненных.

            Коллектив должен быть спаян общими интересами и общим  делом.  Все присутствующие принимали участие в строительстве  дач и коттеджей для своих командиров.  В это время происходило  разделение  этих   понятий. По умолчанию,  эти объекты  считались приоритетными.  Там работали лучшие механизаторы, каменщики, электрики сантехники, хотя и числились на плановых государственных  стройках.  Ничто так не связывает офицеров, как общие личные  интересы.

            Самому Чулкову было трудно   масштаб своей личности  втиснуть в рамки должностных обязанностей.   Если Корчевников не придумал историю с кредитами, то надо признать, генерал  обладал выдающими чертами характера.  Заставить  военную организацию обслуживать себя,  своих друзей, попутно присвоив их деньги, сохраняя  при этом  назидательные,  даже угрожающие интонации  –  это был верх управленческого искусства.  Человек при власти  лишен возможности – банально воровать.  Но создать систему, при которой, деньги ему будут приносить и даже уговаривать их принять  - вполне способен …. 
        Кроме естественного приоритета должности, по разному можно подчинять себе людей. Например, превосходить своих подчиненных  интеллектом и опытом, а можно подтверждать свое право управлять систематическими унижениями. Под метод управления и подбираются кадры.  Как бы там ни было, у Чулкова  манера общения с офицерами была  основана на подавлении любого  собственного мнения.   

          Он вальяжно восседал в кресле,  вчитывался в протокол предыдущего совещания, с трудом представляя объекты своей организации:
          – Что!   Вы еще там копаетесь... Какие проблемы?  Это у тебя проблемы в голове.  Не задавайте мне вопросы по зарплате.   Вы знаете, какое сейчас положение в стране?  Это не снимает с нас ответственности за порученное дело.  Убеждайте своих  людей….
                Преемственность  - великое дело, и неистребимое! Традиции нашей конторы зарождались давно, когда она входила в систему лагерей НКВД. Времена менялись, отношения во многом  сохранились.

                Федоров  довольно давно знал Чулкова. С тех пор, как тот прибыл сюда подполковником  на должность главного инженера.  Строительные войска, как раз,  начали стремительно сокращаться, что не помешало ему  довольно быстро стать генералом.  На этой должности  Чулков благополучно пережил смену трех Командующих Флота. 

 
                ––––––––––––

                Чулков  с досадой смотрел на склоненные головы своих подчиненных.  Исполнители!  До многих ли доходит, что принятие решения, по  нервным издержкам,  иногда превосходит само его исполнение. При  общении с Москвой и Штабом флота  самолюбие приходится  задвигать  куда подальше.  Те привыкли видеть перед собой сдержанного  вежливого человека, чутко реагирующего на любое их требование или просьбу.    Многочисленные  заместители командующего, тоже генералы и адмиралы,  воспринимали его должность,  сродни - управдома или дворецкого. Каждый из них считал для себя естественным   позвонить строителю-генералу в любое время суток и пожаловаться на то, что в его квартире протекает батарея отопления или не горит лампочка в коридоре.   Только себя   они  считают  настоящими военными,  ведь им подвластна  вся  мощь флота,   поэтому улучшение бытовых  условий для семьи  привыкли  требовать во все возрастающем объеме.

              И только тут, в своем ведомстве,   строительный генерал  мог расслабиться, дать волю сарказму, что копился в нем после общения с  военачальниками,  рассматривающими  его, несмотря на  высокое звание, как свою обслугу.  Как ему казалось, мелочные проблемы подчиненных  вызывали раздражение, даже истерику. Развал страны открывал перед ним огромные перспективы, оттого  тратить все свое время на свои должностные обязанности было глупо.  От государства он взял все что мог и торчал в этом кабинете только потому, что это требовали его бизнес-планы. Обширные военные территории  и  имущество  без излишнего шума  обретали новых хозяев.   Флот сотрясали скандалы, за пачку долларов любой корабль продавался за границу по цене  металлолома. Но там военная техника!     Люди нервно  воспринимают  подобный  бизнес.  А  он располагает  ресурсами, которые востребованы  в любом колхозе.
 
            Еще несколько лет, и войска, в которых он  достиг немалых вершин, канут в небытие, а все офицеры будут выкинуты на свалку жизни, то есть - на пенсию.  Об этом ему недвусмысленно  намекают покровители из министерства.  Самое время подготовиться к жизни без погон. Собственно, только тогда и начнется настоящая жизнь.

           Вся эта возня с личным обогащением происходит подспудно, втайне от лишних глаз, и порождает массу проблем.  С таким трудом  взятый в долгосрочную аренду  у своей же организации  участок берега с причалом  и фирму, оформленную поначалу на свое имя, он был вынужден переписать на своего знакомого. Какой-то негодяй   сообщил же об этом в Москву!  Вполне может быть, кто-то из тех, кто сейчас покорно склонил голову над своими жалкими графиками и расчетами.  Хорошо хоть там люди были не чужие, по родственному понимали ситуацию.  Но своей возможности стрясти с него не упустили. Бумагу с угрозами прислали. Чтобы сохранить свою собственность, к которой быстро  прикипаешь душой, пришлось потратиться на юристов  и ублажить ненасытную  свору столичных соглядатаев.

          Они там думают, что деньги сами идут к нему в руки.  Чтобы не дразнить военную прокуратуру  банальным воровством, обустройство перевалочной базы на причалах необходимо было подтверждать хоть какими-то финансовыми документами. И если материалы со своих складов можно было  оформить по цене металлолома, то  современное оборудование приобреталось за немалые деньги. 
           Строящийся коттедж он пока не может обратить в живые деньги.  Эти бездельники медленно доводят дом до состояния, когда его можно будет продать за приличную сумму. Жить самому у черта на куличках в каком-то колхозе он не собирается...      Какую зарплату ни плати рабочим, те  все равно  будут считать ее недостаточной.  Прожрут и пропьют любые деньги.   Не получают  их третий месяц, а  на работу покорно ходят.  Верят любым обещаниям. Просто грех,  не воспользоваться их  наивной доверчивостью.     До этих покорных баранов   не доходит, что все новое рождается в муках и крови, требует вложения серьезных средств, поэтому тратить деньги на  мелочи, вроде их зарплат, он не может.
Что касается присутствующих здесь, то их, казалось, совсем не интересуют собственные зарплаты. Получают крохи, но на стоянке около Управления служебную машину стало трудно поставить - площадка забита иномарками.

            Федоров знал о том, какие капризы командования приходилось исполнять Чулкову,  так как это его люди вместе с ним мчались потом к дому очередного несчастного адмирала.  И часто на пороге той квартиры их ожидал сам Чулков.   Так он демонстрировал абсолютный приоритет личных просьб своих начальников перед должностными обязанностями.    


                ____________

             Раньше  Федоров  не задумывался о смысле профессии военного строителя.  Существуют военные летчики, военные связисты, военные химики. Даже трубопроводные войска  защищают родное Отечество. Каждой профессии найдется  аналог, когда в придачу к ней полагаются погоны.  Почему не быть военному строителю?
            В последнее время, видя, как седовласые мужики  в больших званиях, с  внушительной  колодкой военных наград на мундире обсуждают проблемы, которые были под силу среднему прорабу  с минимальной практикой, Федоров стал понимать, что в нашем колхозе что-то устроено не так. Слишком привыкли в государстве к  дешевой, главное – безотказной,   рабочей силе.  Хоть заключенных, хоть военных строителей.  Зуд  и амбиции несостоявшихся полководцев порождали неприкрытое желание выслужиться и первому доложить о  победе,  достигнутой усилиями простых тружеников.
     Это постоянное состояние битвы, готовность на жертвы, вера в собственную непогрешимость, делало их непригодными к мирной созидательной деятельности.   Абсурдность ситуации, когда каждый проверяющий военный чин на стройке, мнил себя Наполеоном, противоречила здравому смыслу. Генералы еще как-то были уместны на  масштабных военных стройках.  Иногда совершенно секретных, и вдали от городов. Но  руководить возведением стандартных панельных пятиэтажек – это нонсенс….!

            Военные люди должны отличаться решительностью. Решительное «да, это я!», когда нагоняй не грозит, и такое же решительное «нет», когда идет поиск  виновного. Многочисленный люд в трех дублирующих друг друга конторах нечем было занять, поэтому по объектам, мешая работать, шлялись всевозможные "старшие" и "ответственные", как правило - люди самолюбивые и мстительные. Забавную картину можно наблюдать на объекте при посещении многочисленных проверяющих.  Каждый  убеждает окружающих и прежде всего себя, что именно  благодаря его усилиям строится  дом,  отчего  его указания наиболее ценны. Проигнорируй его указания, обычно касающиеся уборки мусора, сразу следует гнусный донос. Собственно, критика присутствует всегда, надо же оставить следы своего посещения.

             Министерство  Обороны не понимало процессы, происходящие в стране, или до них планы по переустройству страны  просто не доводили, отчего бестолково тратило ресурсы  на свои объекты.  Сделали качественный ремонт в городке школы связистов, потратили на это кучу материалов и  сил – школу немедленно расформировали.   В итоге, от красивых старинных зданий остались одни стены.     С неимоверным трудом построили базу для десантных кораблей с глубоководным причалом и сопутствующими зданиями – базу закрыли,  корабли, какие продали на металлолом, какие увели неведомо куда. Мародеры разобрали здания до фундаментов, дороги заросли бурьяном.  Только  несокрушимый железобетонный причал  среди диких сопок продолжает удивлять случайных рыбаков. Из брошенных объектов, которые были построены под руководством  лично Федорова, можно было построить целую  улицу домов в городе.  А сколько таких строителей по всей стране?
               За границей, где он проходил службу  перед переводом сюда, войска уже готовились  к  выводу  в Союз, а на его склады продолжали поступать материалы для давно запланированных объектов.
             
            С недавних пор Федоров стал ощущать в душе какое-то тревожное недоумение. С Флота увольнялись офицеры, к которым он испытывал искреннее уважение и своеобразную симпатию, как к профессионалам своего дела.  Он с ними встречался по службе, те по максимуму требовали от него  соблюдения всех пунктов заключенных договоров. Проявляли неуступчивость в спорных вопросах. Всецело заботились о своих подчиненных. Подчиненные, как офицеры, так  и матросы, даже в откровенных разговорах не позволяли себе ничего оскорбительного в адрес этих командиров. Настоящие офицеры! Которые в критической ситуации не просто  пошлют своих подчиненных в бой, а поведут их за собой.
            Был уволен комбриг - молодой адмирал,  лучший, на мой взгляд, старший офицер, коих я достаточно перевидал за время службы. Покинул службу начальник Школы оружия, опустело место командира подразделения спецопераций, знакомый командир крейсера дослуживал в какой-то заштатной конторе. Примечательно то, что увольнения начали случаться, как правило, после визитов главных чинов Министерства Обороны. И это понятно. Выполнение ими своих должностных обязанностей, своего воинского долга стали все больше задевать интересы их командиров, а то и угрожать им. 
            

                _________________
               
             В стране каждый руководитель тащил из своего ведомства то, что обеспечивало существование самого ведомства. Деньги – это кровь организации и не каждая может выдержать такого кровопускания. Социалистическая система, рассчитанная на определённую порядочность  людей у власти, начала давать сбой.  Как солдаты не могли долго смотреть на водку в непосредственной близости от них, так и начальники не могли равнодушно смотреть на огромные ценности, что были в его распоряжении, и которыми он не мог воспользоваться в личных целях…   
           Концентрация воров  и карьеристов  в начальственных кабинетах  стала достигать критического уровня.  Дельцы, как животные-падальщики, облепили  гигантскую тушу гибнущего государства и превращали в деньги все, что представляло хоть малую ценность для их ненасытных утроб.
 
            Встань он сейчас и скажи, что деньги нашей организации у генерала и его  бухгалтера, а трудности в стране тут не причем. Наверняка, никто бы не отреагировал.  Жизнь приучила держать свое мнение при себе, особенно  когда оно явно не понравится начальству. Да и кому  из полковников реагировать, в деньгах никто из них не нуждался.   
 
         Плоткин создал при своем управлении фирму, где рулит его помощник из гражданских.  На нее оформляются  договора и перечисляются деньги, а работы выполняют солдаты и рабочие управления. Федоров, как-то невзначай коснулся этой  общеизвестной темы  и увидел на лице Плоткина искреннее изумление.
          – Ты о чем?  Какая фирма?   
          У Шубина по городу катаются личные автомашины и автобусы, а заправляет горючим  и ремонтирует он их в своем автопарке.  Про Шевчука рассказывают, что тот открыл  клинику   по установке зубных  протезов.   У  Данильца  изначально отсутствовала предпринимательская, так он специально с женой развелся, чтобы получить  вторую квартиру и тут же  ее продать.   Шиманский,   не стесняясь, требует деньги за любую свою услугу, и после демобилизации планирует  построить свиноферму.
 
        Создавать, допустим,  строительный бизнес, дело своей жизни, никто  и них не спешил. Военная служба все более становилась ширмой, за которой взращивались бизнесмены новой формации; быть посредником или оказывать услуги.
               Путилин был ценен тем, что умудрялся подписывать «приемные  акты» на здания чуть ли не на стадии фундаментов.    Такой подход к своим обязанностям в последнее время  стал называться государственным мышлением.     Крепкое здоровье и устойчивость к алкоголю помогали ему в этом нужном для плана деле. Объекты, по бумагам сдавались вовремя, реально, с горем пополам – через полгода, создавая неразбериху в отчетности и вызывая раздражение военачальников.


             Сам Федоров тоже приспособился. Выручала новенькая машина, которую он недавно приобрел на деньги, полученные  за выполнение интернационального долга за рубежом. На службу  он выезжал заранее и подбирал попутчиков, голосующих    в том направлении. По дороге домой тоже развозил пассажиров.  Погоны  стыдливо прятал под курткой, форменную фуражку хранил в пакете. Семье требовались деньги, и ей было  все равно, как он их добудет.
            Каждому рабочему не расскажешь, что машиной  государство с ним расплатилось за жизнь в палатках  в отнюдь не дружественных странах. Горевой наверняка высказал общее мнение. Раз на новой машине – значит ворует. И какой смысл тогда в твоей честности, раз  устойчивое  мнение окружающих уже существует.
        Сам Горевой на глаза больше не попадался,  но у бухгалтерии претензии к нему    чудесным образом исчезли.  Подобные вопросы стали решаться иными, демократическими  методами.  Материалы расползлись по чужим «отчетам», так что  его принципиальность при их последней встрече,   оказалась бессмысленной.
           Печать его организации каким-то образом  оказалась на закладной Ахметова, но его главный бухгалтер, единственная имеющая к ней доступ,   только таращила глаза. – Что вы! Как вы могли подумать!
        И обиженная, спешила скрыться  в своем кабинете.
 
           Его рабочие, в том числе - хорошие плотники,  устав ждать зарплату, стали  принимать предложения – поработать на стороне.  Обычно, без предупреждения,  пропадали на какое-то время, потом робко  появлялись  на  объекте, стараясь, лишний раз не попадаться на глаза.  На своей шкуре постигали принципы «рыночных отношений».  Деньги в стране были только у бандитов, а те не любили с ними расставаться.  Если была хоть какая-то возможность не платить – не платили.  Выжидали, когда плотники, в предвкушении обещанного  расчета, прибивали последнюю доску на их даче, затем  тыкали в неприметные изъяны.  Обвиняли в порче дорогих материалов и ставили, на  входящий в моду, якобы - «счетчик».  Несчастные работяги забывали о деньгах и были рады, что выбрались из передряги живыми.
         При этом,  увольняться никто не спешил.  Долги по зарплате накапливались, и обещание – в будущем их выплатить, удерживали рабочих на разваливающемся предприятии.

                _____________

 
             Кроме таланта  к неподдельному изумлению перед  очевидным,  Плоткин  отличался  на редкость устойчивой психикой.  Из стандартного набора брани в свой адрес, он вычленял только голые факты и  умело их обосновывал, преданно глядя в глаза начальству.  Те выдыхались  и замолкали, так, как замысловатые  медицинские диагнозы и  сравнения с  представителями животного мира, при помощи которых  обычно  характеризовались   подчиненные  в целях усиления воздействия на них, здесь, бесполезно  улетали в пространство.
             Как-то, в конце рабочего дня,  Федоров, с  товарищем сидели в кабинете Плоткина и обсуждали всякую всячину. Производственные вопросы, ради которых они собрались, как обычно, вплетались в    обычную болтовню людей, не связанных между собой  субординацией. Атмосфера была расслабленной,  хозяин кабинета  рассеянно черкал в кроссворде и играл в карты на компьютере.   Большой  кроссворд  в журнальном развороте, видно, давно лежал на столе  и решался  эпизодическими привлечениями внимания.
        Примитивные и громоздкие компьютеры были недавно  выданы всем начальникам Управлений в рамках внедрения технического прогресса.  Как их использовать  и, вообще, для чего они предназначены, никто не знал, поэтому в них были загружены различные игры, которые развлекали офицеров в свободное время.

           Отворилась дверь и в кабинет робко вошли несколько женщин из его управления.   Вопрос  к начальству был одинаков:
            –  Когда будет зарплата? – На лицах смущение, оттого, что они вынуждены  выпрашивать свое.
          –… детей кормить нечем, в школу одевать…  за квартиру не платим, там грозятся выселить… – то, что Федоров  не раз слышал  от своих.
           Плоткин отвечал примерно такими же словами, что и Чулков  –  …. время такое, надо потерпеть… скоро все наладится  …. –  взгляд его рассеянно переходил с просителей на экран монитора.  Федоров сидел сбоку и видел, что тот продолжает перекладывать карты на экране.  Потом  взгляд  подполковника прояснился,  он повеселел и черканул  в кроссворде. Нужное слово было найдено!
 
         Федоров поймал себя на мысли, что  руководителем новой формации ему  быть не суждено.  Он не смог бы продолжать разгадывать кроссворд, когда несчастные женщины  молят о помощи.  Деньги в стране никуда не делись, но Чулков  и Плоткин научились  пользоваться ими, минуя кассы своих организаций.  Вася Корчевников, на памятной встрече,  не называя фамилий, намекнул,  «некоторые предприимчивые начальники управлений из последних остатков денег тоже набрали кредитов в пределах своих возможностей». 
           Рабочие и служащие Плоткина   не получали зарплату, но он не слышал, чтобы они писали жалобы в прокуратуру. Может быть, дело было в том, что  подполковник   начинал службу в своем управлении  еще лейтенантом, поэтому за годы врос  в нее всеми своими корнями.

          Для общения с людьми, тем более, чтобы ими управлять, необходим особый талант. Талант, участливо глядя в глаза,  обещать  заведомо невыполнимое, и не заморачиваться  самому этими обещаниями. Правда  здесь была не нужна,  нужны были  заверения, что все скоро наладится, и хотя бы часть людей, которые  в  это верили.

           Прокурор, который ожидал   сегодня, ранее показывал  ему жалобы его подчиненных.  В кабинетах его организации сидели люди сплошь с высшим образованием, поэтому стиль изложения был грамотным и убедительным.  Ни одно предложение там не соответствовало истине, но мысль о том, что именно новый начальник виноват в  бедственном положении, прослеживалась четко. « …  это безнравственно и чудовищно требовать от людей добросовестного труда, не платя при этом зарплату».  Текст был напечатан на пишущей машинке из его «приемной». Чья-то заботливая рука собрала подписи  рабочих.

           С некоторым удивлением  в столбике фамилий он  увидел подпись  малярши, которой совсем недавно выделил жилье в благоустроенном общежитии.  Дуся, так ее звали, была специалистом по отделке  «так себе», природа  обделила ее интеллектом, зато наградила невероятной плодовитостью.  Отсутствие мужа не помешало ей родить трех сыновей.  Глядя на нее можно было сделать вывод, что алкоголь и тяжелый труд  только  благоприятствуют  зачатию даже от «святого духа».
             Федоров  как-то зашел в  барак, где в комнатушке  на первом этаже ютилась эта семья,  и ему стало дурно. Под гнилыми досками пола, кое-как прикрытого тряпьем, хлюпала мерзкая жижа. Забитая канализация,  прежде чем вывалиться  через дыру в стене в сточную канаву за домом, протекала под полом комнаты.  Вид детей вызывал сострадание, их мать таращила пустые глаза и ничего хорошего от жизни уже не ожидала. По ней было видно, что ее детородные функции  уже  исчерпаны.

          Только из-за детей он преодолел вполне справедливое сопротивление жилищной комиссии. Не их вина в том, что их произвела на свет божий непутевая мамаша,  отчего их детство протекает в обществе крыс и тараканов….   И вот почти крестик вместо подписи рядом с ее фамилией.
         – А  я че? Я как все. –  Дульсинея, как величали ее наиболее начитанные  коллеги,  была строга и принципиальна.  Это когда он поинтересовался у нее  из чистого любопытства, ее  ли  закорючка в жалобе? Далее она довольно связно процитировала основную мысль жалобы.
         - ... чтобы жить, людям нужны деньги... - Ну, что на это скажешь!  Политэкономия и Научный коммунизм - предметы, по которым он сдавал зачеты в училище, подобной  ситуации не предусматривали.
             Доброта должна быть избирательной и хотя бы чуть  рациональной. В этих комнатах могли поселиться специалисты более полезные для его организации. Члены жилищной комиссии лучше знали его рабочих.
 
           Примечательным было то, что в жалобах не было подписей рабочих  принятых на работу уже при нем.  Каждому новичку он честно объяснял ситуацию с зарплатой.  Такое положение в стране было почти везде.  Со смятением слышал:  «я на вас надеюсь!».  Чувствовал за них особую ответственность.  Они не считали его «чужаком», как большинство других
          Когда, в очередной раз, ему предложили поработать не на плановых объектах, обещая незамедлительный расчет, именно из  вновь принятых он сформировал бригаду.  Пополнял новыми кадрами, открывал  «счета» в банке.  Пока он их оформлял на  руководимую  организацию....
               
         
                ______________
       
          
            Только концентрация власти и денег в одних руках делает  систему устойчивой.  Чулков знал о проделках своих подчиненных, поэтому, когда те работали на него лично, угрызениями совести не мучился.  Главное – это внушать…. Страх, трепет, в крайнем случае,  чувство безысходности твоего положения и понимание зависимости от  него.
             Каждая эпоха требует своих героев. Сейчас настало его время. Когда  исчезают великие цели, в обществе начинают цениться услуги. Помощники подбираются с учетом стоящих перед ним задач.  А если на первое место выходят личные запросы, то и подчиненные должны соответствовать этим требованиям.  Офицер,  готовый в любую минуту сбегать за пивом или организовать выезд гостей на природу, был более полезен, чем жалкий труженик, копошащийся  на грязном объекте.
             Он недавно присвоил Федорову звание и назначил на должность. Наверное, он вправе рассчитывать на его  благодарность. Каждый старший офицер Главного Управления строил себе коттедж, размер которого соответствовал  его положению в организации. Чулков вместе со своим первым заместителем за городом  возводили  себе трехэтажные особняки.  На них работали  люди Федорова, он снабжал их необходимыми материалами, начислял им зарплату, поэтому вынужден был там бывать. Коттеджи строились далеко за городом, что вызывало некое удивление, но всезнающие рабочие утверждали, что по завершению, они будут незамедлительно проданы.

            На объекте постоянно  проживали  двое заключенных из местной колонии. Оба отбывали наказание  за убийство. Один в горячке убил  любовника жены, когда застал обеих в супружеской кровати, другой – водитель,  в пьяном виде насмерть задавил человека.  Люди, которым не повезло в жизни.  В системе «исполнения наказаний»   были способны  отличить  убийцу-рецидивиста от человека, который сделал это по  неосторожности.  Сидельцы ценили свое нынешнее положение,  и  делали все от них зависящее, чтобы не возвращаться в камеру.          

           Начальник ФСИН тоже строил себе коттедж, нуждался в строителях, поэтому для бартера использовал те ресурсы, которыми располагал.  Выдавал напрокат заключенных.  Те охраняли стройку, помогали на несложных работах и отличались невероятной честностью.  В числе прочих обязанностей, на них возлагалось обеспечение  еженедельных пикников  для хозяина дома и его гостей.  Любая бутылка пива, забытая  где-то в укромном месте, стояла нетронутой до их  следующего  приезда.
 

            Рабочие окружили своего начальника. Традиционно, их интересовали деньги, вернее, их отсутствие. Уж, в статусе личных работников  генерала, они могли рассчитывать на поблажки. Но сколько бы им Федоров не начислял каждый месяц, на руки они получали не более  других. Из своего кармана Чулков им платить не собирался, чтобы не разбежались, обещал по окончании стройки выделить по квартире из своего фонда.
           На домах производилась отделка, монтировалась котельная, отопление и электропроводка.
           Монтажные  работы производил  полковник Коля Бакланов с двумя помощниками.   Он жил в одном доме с Федоровым и офицеры являлись если не приятелями, то добрыми соседями. В недавнем  прошлом   Бакланов был начальником монтажного Управления, подполковником. В этом звании собрался на пенсию, когда его Управление  преобразовали в участок.  Его  специалисты  разбрелись по частным фирмам, поэтому добросовестный подполковник сам продолжил монтаж котельной в подвале особняка.
 
           Щедрость  была не главной чертой Чулкова, но и мелочным его назвать нельзя. Монтажные работы на коттедже были далеки от завершения, поэтому  он задержал увольнение своего главного монтажника, попутно  присвоив  ему звание полковника.  Для подобного, в Управлении всегда держали наготове свободную  полковничью  должность.  Строительные  войска стремительно сокращались, а количество полковников в них увеличивалось в той же прогрессии.  Для  расчета со служивым за оказанные услуги  очередное звание являлось  устойчивой   валютой.  Конечно, не генерала! Чай, не родственник. Почему бы не расплатиться тем,  что  нанимателю  ничего не стоило.   Для кадрового военного, звание «полковник» являлось   весомым  критерием для самооценки, позволяло  чувствовать себя членом своеобразного  клуба  «избранных».  Да и будущая пенсия выбиралась по максимуму. Ради  этого, и собственной гордостью  можно  поступиться ….      Оба остались довольными друг другом.

            В сторонке двое мужиков в серых робах на костре готовили в котелке какое-то варево.  Не щедро снабжает  начальство  своих подопечных  продуктами.  Его рабочие по мере возможности подкармливали  несчастных убийц. 

            Как-то Чулков  по  непонятной прихоти  завернул на производственную планерку, что уже в сумерках проводилась на строящемся доме.  Его сопровождал  тучный милицейский полковник в папахе, одетый в  синеватую камуфлированную куртку.  Наверное,  приятель генерала, так как,  рассеянно выслушав невнятные  доклады своих  руководителей,  Чулков игриво предложил тому заключить пари на то, что все сроки, что  обещают  его подчиненные  – полная брехня.  Здесь собрались одни болтуны, которым веры нет. Такие вот достались ему работнички….
 
            Федоров не верил своим ушам. Генерал говорил о присутствующих  офицерах даже не стараясь скрыть своего презрения к ним, будто сам прибыл с другой планеты, и не имеет к стройке никакого отношения.  Глупо  рассуждать  об уважении, когда речь идет о людях, находящихся от него полной зависимости. Это все равно, как если  уважать  кирки и лопаты, свои примитивные орудия труда, валяющиеся в сарае.
           Скорее всего, с ним был и этот  самый начальник ФСИН, владелец заключенных….  Теперь  подчиненные   этих государственных чиновников  заняты действительно полезным делом на коттедже Чулкова.
          « Не повезло с подчиненными!»  Эту фразу Федоров стал слышать все чаще. Обязанности становились все более неопределенными и неконкретными, производственные планы ничем не обоснованными. У начальника любого уровня – в подчинении, а все чаще и в руководстве,  оказывались одни дебилы, отсюда и бардак во вверенном хозяйстве.  Человек слаб по своей сущности, поэтому вынужден  как-то  оправдывать  лень и некомпетентность, тешить свое самолюбие, с  трогательным убеждением  перекладывая  свои промахи на других.

                –––––––––––

          В армии не привыкли сдерживать себя при характеристике своих подчиненных.  Считают, что так  принято общаться среди настоящих мужчин, каким  и считает себя любой офицер. Получил взбучку, не принимай близко к сердцу  – тут же передай ее подчиненным.  Интеллигентны сходят с дистанции досрочно.
         Чулков не опускался до вульгарного мата.  Обычно, не глядя на свою жертву, принимался разглагольствовать об истоках дебилизма и кретинизма  в отдельно взятой отрасли хозяйства и  проявления  этих качеств  в  присутствующих здесь.  Это была заявка на интеллигентность в его понимании. Не сильно впечатлительный человек мог даже не принимать эти заключения на свой счет. Самый простой способ самоутвердиться в собственных глазах - оскорблять и унижать других, будучи уверенным в своей безнаказанности.  А лучше - выразить неприкрытое презрение, демонстрирую тем самым свою холопскую сущность.  В стародавние времена за эти словесные выкрутасы его бы давно прикончил на дуэли какой-нибудь  самолюбивый оппонент, но теперь, благодаря развитию цивилизации, его жизни, как и его нахождению в должности ничего не угрожало.

           …. Федоров стоял и молча слушал, как генерал с брезгливой гримасой на  смуглом лице, рассуждал вслух перед  сопровождающей его свитой  о  «некоторых, которые не понимают». Мало ли кого имел в виду Чулков, приехав на объект, который в муках закачивали люди Федорова. Самому вникать в какие-либо конкретные  производственные проблемы, Чулков считал ниже своего достоинства. По всем планам и графикам, объекту полагалось быть  уже законченным, Федоров просил еще неделю для завершения, прекрасно понимая, что возиться здесь придется две, а то и три недели. Сопровождающие генерала  это тоже понимали.  Но таковы были правила игры;  требовательное и мудрое руководство с одной стороны и недобросовестные исполнители с другой.  Исполнителям полагалось быть виноватыми…..   Все меньше рабочих соглашалось работать  за одни обещания, поэтому заранее спланировать  что-либо было невозможно.  По тем же причинам материалы были низкого качества или вовсе отсутствовали.    Неделя!  Чушь сказанная  уверенным тоном, более убедительна, чем неуверенная истина.

              Было холодно, поэтому  офицеры, вынужденные проводить большую часть рабочего времени на свежем воздухе, предпочли  сегодня надеть  теплые камуфлированные куртки.  Те  все больше вытесняли непрактичную и  маркую форменную одежду.  В прошедший выходной Федоров был в этой универсальной куртке на охоте, и сейчас, сунув руку в  глубокий карман, нащупал там несколько патронов с дробью. Он забыл их вынуть оттуда, когда приехав домой поздно ночью, и думал только о том, как  поспать перед  ранним подъемом.  Патрон двенадцатого калибра легко поместился в кулаке, и, ощутив его опасную тяжесть, мысли мгновенно перенесли его из этого заваленного строительным хламом двора в пространство над рекой, где присутствие человека не так заметно.
             «Если бы патрон находился в стволе, едва ли бы этот  индюк, в карикатурной фуражке-аэродроме,  стал так изощряться в словесных выкрутасах….   А вот пробьет мелкая  утиная дробь, допустим, с пятидесяти метров, объёмистый зад генерала?  Скорее всего, ощутимого вреда для  его здоровья не будет.  Да-а ….»
          Правильно, что Чулков его критикует.  Нельзя отвлекаться от   насущного.  Разве такие мысли должны быть у  офицера, в тот момент,  когда необходимо внимать каждому слову своего начальника. Тот от визита на объект и общения с подчиненным должен получать удовольствие, вне зависимости , что на нем творится.
         Чулков мгновенно уловил оценивающий взгляд  подполковника на свой зад и замолчал. Что-что,  а угадывать ход чужих мыслей  по выражению на лицах, он  умел.
 
           Федоров оценил умиротворяющее  воздействие боевого заряда на свою психику, и стал брать патрон на совещания. Чтобы придать этому талисману  направленное воздействие, на округлой пластмассовой поверхности он    вывел несмываемыми чернилами « На Чулкова!». В дальнейшем, когда генерал  заводил свою обычную волынку про «присутствующих  здесь», он  сжимал в руке патрон и сразу обретал уверенность духа.
          
         

                _____________
               

            Военный   прокурор гарнизона  - майор Морозов, был молод, и  запомнился Федорову тем, что  недавно открыл следствие против подполковника Путилина –  начальника соседнего монтажного управления. Видимо, кто-то неравнодушный проинформировал  его о том, что принимать многоквартирный жилой дом в эксплуатацию, когда на нем  не закончен монтаж  этажей, не совсем правильно, а может быть, и преступно.  Фамилия Федорова на «акте» тоже присутствовала, правда, на  второстепенных документах,  поэтому  пытливый   служитель закона  пожелал  выяснить у него, «что заставляет уважаемых взрослых людей ставить свои подписи под  заведомо фальшивым документом».
         Федоров не знал, как отвечать на подобный вопрос.  Часто логику в военных делах обнаружить  было непросто.  Дело было зимой, и он предложить прокурору проехать на его строящийся дом, который   должен был  сдан в конце декабря.  К  Новогодним праздникам неуклонно сдвигалось завершение большинства объектов.
          – И что я там увижу? – насторожился  тот.
          – Увидите, как сдается дом...  зимой….  Обои намораживаются на стены, так как не смонтировано отопление, на деревянных полах слой льда и снега, потому, что крыши нет, двери под дождем устанавливаем. Потому, как сроки!  Все работы, как внутренние, так и наружные,   предполагается  закончить  одновременно. Очень удобно, в смысле планирования. Фактически, новоселы по ордеру получат бетонные стены с набором испорченного стройматериала. Понятно, жить в этом доме будет невозможно, поэтому счастливые жильцы сразу приступят к  ремонту, а проще - к  капитальной переделке  новых квартир…..
           - Да ладно! Не идиоты же твои начальники, - с лица прокурора не сходила скептическая усмешка.
            Нет, конечно, подобные, сплошь только  среди подчиненных встречаются. Но комиссии и всевозможные проверяющие! Те обидные вещи говорят,  используя лексикон, принятый среди военных людей. Про "голую задницу", к примеру, что им пытаются показать.  По-хорошему, наши войска следовало бы распустить до весны. Сколько материалов бы сэкономили.  Так, что Путилин,  получается  - молодец! Закончит свой дом без спешки и нервотрёпки  по хорошей погоде.
             Даже прокуроры стали учитывать  реалии нового времени. Путилин  на время следствия  был отстранён от должности, ответственность на своих командиров не перекладывал,  поэтому, когда вина его растворилась в кипах объяснительных и справок,  незамедлительно  был повышен  в должности и  звании.

           Потом, весной, при встрече по незначительному поводу,  Морозов  поинтересовался, сдал ли Федоров дом, о котором так живописал зимой.
           – Конечно! Ведь строило и принимало его в эксплуатацию одно ведомство.
           –  А что, может быть по-другому? – прокурор не понимал сути наших войск.
           – Может! Но не в нашей стране.  Там могут происходить вещи, совершенно дикие для нашего понимания….

           –  Строили мы как-то в Польше жилой дом для наших военных совместно с поляками.  Кроме прочего, я отвечал за благоустройство прилегающей территории. Перед сдачей дома привез туда бульдозер,  и тот все сделал в лучшем виде. Закопал весь строительный мусор и обратным ходом,  отвалом  разравнял привезенный чернозем. Наши из комиссии  были в восторге, польские представители подписывать акт приемки не стали; «территория вокруг дома не выровнена». Я опять загнал  туда бульдозер и выделил человек пять солдат с лопатами. Полюбовался идеально ровной поверхностью. Комиссия имела скверную привычку - приезжать неожиданно и в мое отсутствие.  Поляки выдали свое - « территория не соответствует проекту».

           Понятно,  издеваются, мстят за Катынь. Размеры дорог и тротуаров соблюдены в точности.  Мое начальство недовольство стало проявлять;  «землю разравнять не способен…!».  Я послал туда рабочую бригаду с лопатами и граблями и прораба с нивелиром….    «Территория не готова…». 
            Пришлось взять бутылку спирта и найти одного из комиссии. В городской ратуше тот сидел.  «Научи равнять землю».    Мужик берет проект благоустройства и показывает мне чертеж дороги  с  бордюрами; «...видишь,  поверхность земли должна находиться на два сантиметра ниже  верха бордюра. Плюс-минус. А у тебя так не везде…. Склон не должен упираться в бордюр. "Нигде!", так по-польски звучит наше -"никогда"! За ним обязательно должен быть горизонтальный участок ....».
          Чертеж польский. Польский! Даже не немецкий, что было бы более естественно и не так обидно.  Все время был перед глазами.  Два сантиметра! Земли!  Дом не готов. А у нас без крыши – готов к заселению.
 
            Прокурор недоверчиво покачал головой. – Никогда на подобное не обращал внимания.  Но вы-то теперь, наученный, стали все правильно делать?
            – Конечно!  Обычно землю  вокруг здания  ровняют военнослужащие. Те, кому это здание принадлежит, или будет принадлежать.…   Кустики сажают для красоты.  Помню, один полковник,  командир части, побить меня грозился за издевательства над людьми, когда я потребовал от них  эти самые сантиметры. Больше земли насыпать, меньше - это больше к культуре относится, чем к производству. Если привыкли с детства видеть за дорожным бордюром свалку мусора, то понятие "навести порядок" каждый понимает в меру своего воспитания. Подмел асфальт, отбросил землю в сторону - вот и порядок.


             Морозов бросил перед ним  на стол несколько  стандартных листов, исписанных каракулями. Чистописание было не в приоритете  у военных строителей. Федоров уже знал их содержимое.
               –  Военнослужащие не должны ремонтировать квартиры своих командиров. Это вам понятно?
               –  Понятно.  Вашу квартиру кто ремонтировал?
              Прокурор, казалось, поперхнулся. – Никто, никогда не ремонтировал. Как заселился, так и живу.
             – Повезло, что квартира  досталась благоустроенная.  А вот, допустим, потолок обвалится или штукатурка, куда обращаться будете?
           – Ну, … КЭЧ для этого имеется….  те, кто  здания эксплуатирует.
           – Сведения устаревшие.   Его начальство наладило  бизнес  по продаже справок о сдаче квартир.   Офицер переводится в другой город, здесь квартиру продает, а там ему по этой  бумажке предоставляют новую. Деньги прокручиваются солидные, так, что все довольны…..   А их  ремонтники давно уволились. Подались на вольные хлеба. Зарплату перестали  им платить.   Как и моим рабочим.  Одно ведомство. Кстати, а вам ее вовремя платят?
              Морозов  замялся, – как сказать….
            – Вот!  Лучше бы ваша контора этим вопросом занялась,… куда деньги подевались.  А мои солдаты, это, прежде всего - строители.  Зарплату не требуют…. Базу во Вьетнаме закрывают, офицеры возвращаются, не у всех квартиры  пригодны для проживания. Мои войска выручают, если не знали.
                Прокурор смахнул бумаги с каракулями в ящик стола. – Не хотите посмотреть, как я живу?  Тут, рядом….
               
                ______________

             Служебная «Волга» давно стояла в автопарке Управления без движения. Водитель с нее уволился, а приходящие кандидаты, прознав среди рабочих ситуацию с оплатой, тихо исчезали.
           Федоров в темноте подъезжал к своему дому.  Личная «Лада», купленная, чтобы возить семью  на природу, все заметнее  гробилась на разбитых дорогах и  стала  позвякивать на ухабах. Около теплотрассы стояли двое мужиков и курили.  Как раз там, где на трубе еще сохранилась алюминиевая обшивка.  Он завернул  к милицейскому участку.
          – Здесь неподалеку, похоже, воруют металл  с теплотрассы…  алюминий….   Могу подвезти.
        Дежурный милиционер в звании капитана, за решеткой из толстой арматуры, некоторое время задумчиво смотрел на него.
        – Люди в разъездах. Я покинуть участок не могу. Подождать надо ….  Пока заявление можете подать.  Факт воровства видели, приметы воров указать можете?
         – Могу! Двое мужиков с сигаретами в зубах…
         Капитан  продолжал рассматривать  его военную форму.
         – Теплотрасса! На нас висят три разбоя и два убийства.  Ребята зашиваются. Там должна быть своя охрана. Ведомственная.

          Государство менялось на глазах. Милиция получает указания и приказы  от своего руководства и  затем, за них отчитывается.  Задачи:  охранять теплотрассу, у них,  наверняка, нет.  С таким же успехом он мог обратиться в роту связи, что располагалась неподалеку за добротным кирпичным забором.    Если около их КПП кому-то будут бить морду, наверняка, дежурная служба поможет бедолаге.  Или ограбят рядом, и крики слышны! Могут даже догнать  преступника. Чисто, по-человечески. Если ограбят и изобьют на соседней улице, звать придется долго, и не факт, что придут на помощь. У них свои задачи.  Квартирной кражей  заморачиваться  точно не будут.
             Милиция  тоже становилась воинским подразделением, вроде связистов, жалобами их не проймешь. Увидят грабителя – задержат, могут и пристрелить  при сопротивлении, но искать  его уже не будут….