Дом оживших марионеток

1.
 Это был очень старый дом. Стены его, толстые, покрытые потрескавшейся алой краской, не пропускали никаких звуков. Тёмные стёкла на единственном окне (остальные же были наглухо заколочены) невозможно было разбить. А двери, большие и тяжёлые, с красивой резной ручкой, которая немного стёрлась от времени, мог открыть только один, тот, кто не снимал никогда белую маску – Кукольник, хозяин Дома оживших марионеток.
  Он любил музыку. Прежде чем приступить к работе, всегда ставил пластинку на старом патефоне. Музыка пробуждала после долгого сна вдохновение, окрыляла, притупляла такие низменные чувства, как жалость, страх и сомнения. Когда играла музыка он ощущал себя творцом, гением, кого вряд ли поймут простые смертные.
 Он жил в Доме всегда, с тех самых пор, как появился в мире. Не помнил ни своего детства, ни отрочества. Не знал, стар он или ещё молод. Не видел никогда своего отражения. Не чувствовал ни боли, ни потребности в еде и воде. И только иногда в нём просыпалось безумное желание творить. И тогда он выходил на охоту. Выходил на стыке времён года, когда зима не хочет уступать место весне.
***
 Вставать не хотелось. Будильник на телефоне устал будить её и благополучно заткнулся. Из коридора слышались голоса препирающихся родителей. По воле судьбы, или так просто получилось, предки сначала учились в одном институте, а теперь и работали в одном здании, в одном офисе и, следовательно, были неразлучны никогда. Вместе уходили и вместе возвращались, жили, ели и спали, и препирались по пустякам. Правда, всё это делали с любовью друг к другу. Иногда она, глядя на родителей, гадала – а будет ли у неё так же? Рука сразу же непроизвольно тянулась к родимому пятну на щеке – нет, вряд ли кто-то полюбит её так, как отец полюбил мать.
— Лиза, ты проснулась? — мать заглянула в комнату.
 Щёлкнул выключатель, и утреннюю полумглу разогнал электрический свет, яркий и слепящий.
—Угу…
 Лизка натянула на голову одеяло. На самом деле, она хотела вздремнуть ещё часик-другой – и неважно, что на первом уроке диктант. Всё равно намечающийся трояк в четверти не изменит даже призрачная пятёрка за диктант.
 Мать потрясла дочь за плечо:
— Опоздаешь!
— Да встаю я, встаю… — проворчала Лизка и откинула одеяло.
 Поёжилась. Вставать по утрам было зябко. Начало марта в этом году выдалось холодным, морозным.
— Если поторопишься, то мы докинем тебя до школы, — предложила мать.
— Ну уж нет!
— Как знаешь…
 Родители ушли, когда Лизка выходила из ванной. Звякнула защёлка на замке, и воцарилась непривычная, без препираний родителей, тишина. Только кот Васька тёрся и мурчал под ногами.
— Тебя забыли покормить? — Лизка присела на корточки и почесала Ваську за ухом.
 Кот затарахтел, как трактор.
— Ну, пойдём на кухню, зверюга.
 Васька посеменил за хозяйкой…
 Кофе Лизку взбодрил, но желания идти в школу не прибавилось. Хотелось бухнуться обратно в постель и пялиться в смартфон, и так до самого вечера…Вот только выслушивать потом нотации от классной... Девчонка вздохнула – надо переться в школу, хочет она того или нет.
 Надела пуховик и вышла на улицу. Хмурые люди кутались в шарфы, прятали носы в высокие воротники и, казалось, что не замечали друг друга. Это было обычное будничное утро, в котором каждый спешит по своим делам. Разве что слишком холодное для марта.
 Мороз посеребрил мостовые, и пару раз Лизка едва не растянулась. Ветер кидал в лицо колючие снежинки. Она тоже спрятала нос в вороте пуховика и шагала привычным маршрутом – через парк, где стояли заснеженные тополя.
 Машка, лучшая и единственная подружка, не брала трубку – наверняка, либо была уже в школе, либо просто не слышала. Но ничего, в классе Лизка ей всё расскажет. И про скучные выходные у бабули, и, конечно же, про свой сон. Странный сон, где был Дом, в котором тонули крики и музыка, и где был человек в белой маске – Кукольник.
 Лизке часто снились странные сны. Она старалась не придавать значения – подумаешь, это ведь просто сны. А кому не снятся сны? Вот только иногда её сны были иными, она чувствовала это. В них Лизка видела то, чего видеть не должна. От этого становилось не по себе…
 Лизка была белой вороной в классе. Изгоем, на которую боялись подымать руку, но и брезговали дружить. Она была странной, такой же, как её сны. Чудаковатой, не от мира сего, нескладной девчонкой-подростком с уродливым родимым пятном на щеке. Она сдружилась только с Машкой – новенькой в их придурковатом классе. Сдружилась с первого же дня, когда Машку – серую мышку с испуганным взглядом представили у доски и, по чистой случайности, посадили за одну парту с ней.
 Машка переехала в городок не так давно. Её отец был военным, и девочке приходилось мотаться по стране вместе с ним. Её мать не устроила семейная жизнь с военным, и горе-родительница сбежала.
— Она бросила нас с папой, ей плевать на нас, и я её ненавижу…— говорила Машка.
 У Лизки всё было иначе. Её родители обожали друг друга и дочь. Жили тихо, мирно и… скучно…
 Лизка зашла в класс, когда прозвенел звонок на урок. Плюхнулась за свою парту. Скосила глаза вправо – Машка ещё не пришла. Наверняка, всю ночь глядела фильмы по ноуту и теперь спала. Лизка вздохнула – пересказ сна откладывался. 
 Но Машка не пришла ни ко второму уроку, ни к третьему. Не брала трубку и не отвечала на звонки. «Заболела» – думала Лизка, но внутри всё сжимало от дурного предчувствия, а в голове не в тему мелькал дурацкий сон про Дом и Кукольника.
2.
 Он прятался за деревом и наблюдал. Крошечные снежинки оседали на его белоснежной маске, на длинных чёрных ресницах. В глазах – бледно-голубых, как лёд, отражался уходящий день и нескладная фигурка девушки-подростка.
 Он сжимал в руке крошечную марионетку – куколку на еле заметных ниточках, с серыми, «мышиными» волосами и серыми выпуклыми глазами, с рюкзачком за спиной. На рюкзачке висел брелок с ярко-алым сердечком. Точно такой же брелок, как и на рюкзачке девушки-подростка. Да, и сама марионетка была её миниатюрной копией.
 Девушка же ничего не замечала и не слышала. В её ушах – гарнитура, а взгляд уткнулся в смартфон. Она улыбалась своим мыслям и не глядела ни вперёд, ни по сторонам, ни, тем более, назад. Она возвращалась домой, на служебную квартиру, которую услужливо предоставили её отцу. Не торопилась, зная, что отец вернётся ещё позднее, чем она, а то и вовсе только утром. 
  Вечернюю тишину нарушали только её шаги, и его тяжёлое дыхание. Несколько минут он шёл за девушкой следом, с тех самых пор, как парк обезлюдел. Насвистывал мелодию, и с каждой секундой расстояние между ним и девушкой сокращалось.
 Вдруг она остановилась – наверно, почувствовала его присутствие, почувствовала нутром. Нажала паузу на ролике в ю-тубе. Чтец страшных историй замолк. Она же прислушалась. За спиной кто-то насвистывал мелодию. Смутно знакомую, из старого фильма ужасов. По спине пробежался дрожью холодок. Она задержала дыхание. Сердце забилось в груди испуганной пташкой. Девушка обернулась.
 Её большие серые глаза стали ещё больше. Ноги будто примёрзли к асфальту. Она хотела закричать. Но крик застрял в горле, и с губ сорвался только тихий шёпот…
***
 ДЕВУШКА, ВЫ НОЧЕВАТЬ ТУТ СОБРАЛИСЬ? 
 Лизка вздрогнула и распахнула глаза. Над ней нависала крупная фигура кондукторши. Грозная тётка, уставшая и измученная, упёрлась кулаками в широкие бёдра и зло глядела. Наверняка, тётка чертовски устала будить таких сонных пассажиров, как она – Лизка.
— Н-нет…— пролепетала Лизка и вскочила с места.
— Конечная! Приехали!
— Ага…
 Лизка чертыхнулась. Вот угораздило её уснуть и проехать нужную остановку. Теперь придётся топать пешком целых две остановки. Она выскочила из автобуса и огляделась. В висках пульсировала кровь. Всюду мерещился Кукольник в белой маске, а ещё лицо Машки. Но, на самом деле, никакого Кукольника не было. Вокруг были только люди, простые люди в шапках и платках, спешащие домой.
— Машка…— прошептала Лизка. Помотала головой, гоня прочь чёрные, как дёготь, мысли. Конечно, всё это просто сны. Дурацкие сны, по которым впору писать страшные истории. Машка у себя дома, валяется в постели, смотрит фильмы или слушает аудиокниги.
 Лизка свернула в старый парк, чтобы сократить дорогу, и ещё раз набрала номер подруги. Абонент выключен или находится вне зоны действия сети – сообщил механический голос оператора. Вздохнула – что ж, через несколько минут она сама доберётся до квартиры Машки. А потом они будут вместе смеяться над сном про Кукольника и Дом. Может, Лизка заразится от Машки гриппом и сядет на больничный…
  Поднялся ветер и метель. Снег холодный и колючий больно бил в лицо. Зима никак не хотела уступать место весне. Злорадничала напоследок, осыпая город морозами и метелью. Б-р-р-р… Лизка замёрзла. И почему она не надела тёплый свитер?
 Она до самых глаз натянула шарф, уткнулась взглядом в асфальт и не заметила, как наткнулась на красно-белую ленту, отгородившую часть парка от прохожих.
— Сюда нельзя… — пояснил парень в форме, слишком молодой для такого серьёзного тона.
 Лизка послушно обходила оцепленное место, косо поглядывая на работу полицейских. Двое тихо переговаривались между собой.
— Боже, я видел нечто похожее много лет назад…
— Что? — шёпотом спросил второй. Чудом Лизка расслышала.
— Я пока не уверен…
— Не верен в чём?
— Нет… надеюсь, что всё не так…
 Лизка замерла на месте, вслушиваясь в разговор полицейских. Краем глаза она заметила пакет с уликой в руке одного из них. В пакете была марионетка с серыми волосами и серыми бусинками-глазами.
 Лизка почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.
— Машка…
 Лизка бросилась бежать. Она бежала и бежала. Шарф растрепался и соскользнул, обнажая шею. Одну перчатку она потеряла. В глазах защипало.
— Нет-нет-нет… — шептала, молча глотая солёные-солёные слёзы. Это всего лишь сон! А Машка – у себя дома.
 Она запрыгнула в автобус и плакала, не думая о том, что на неё смотрят…
 Лизка ехала домой. Она струсила и не пошла к подруге удостовериться, что с ней всё в порядке. Ведь она знала – Машки там нет. Вместо неё в парке осталась крошечная копия – марионетка, улика, которую забрали полицейские…
 Лизка ввалилась домой зарёванная. Сразу же забежала в свою комнату и бухнулась на кровать, уткнувшись носом в подушку.
— Доча, с тобой всё в порядке?
 Лизка подняла лицо. На краешке кровати сидела мама.
— Ты не постучалась…
— Извини…
— Ладно… — проворчала Лизка и села в постели.
Мама внимательно посмотрела на дочь:
— Что-то случилось?
 Лизка помотала головой.
— Мне звонил папа Маши… — мама погладила дочку по спине. В голосе родительницы проскользнули тревожные нотки.
— И? — еле слышно прошептала Лизка.
— Ты не знаешь, где может быть Маша? Может у неё появился мальчик?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что Маша пропала…
 Сердце Лизки ухнуло вниз, и последняя малюсенькая надежда упорхнула в темень…
3.
 Холодный воздух проникал в Дом сквозь крошечные щели в стенах, лизал ступни, пробегался дрожью от лопаток до копчика. Кислорода не хватало, и было трудно дышать. Хотелось убежать, но она не могла пошевелить и пальцем. Руки и ноги будто сковало льдом. И если бы не боль, пробегающая волнами по конечностям, она бы и вовсе решила, что их больше нет. Оставалось только ловить остатки кислорода короткими, судорожными вдохами и ждать. Ждать, что будет дальше.
 Полумрак комнаты освещала керосиновая лампа. Старая лампа давала тусклый свет, играющий бликами на потолке.
 Она лежала на столе обездвиженная и беспомощная, как новорожденный котёнок. Прежде прямые блекло-русые, почти серые, волосы, были завиты, блестели от лака и спускались локонами на грудь. Нагая, она лежала на шершавом деревянном столе, и вращала глазами, пытаясь понять, где находится и что с ней.
 Хотела закричать, но с губ сорвался только хриплый шёпот.
— По-помоги-ги-те…
 Раздался скрип, в комнату кто-то зашёл. Она скосила взгляд в сторону – большая тень выросла на стене с облупившейся алой краской, а потом заиграла музыка…
 Он подошёл к столу. Его лицо скрывала маска, белая, как ещё не начавший таять снег. Взял её безвольную руку в свою. И тут она увидела круглую кровавую ранку на своём запястье, из которой тянулась еле заметная нить.
 Она захныкала. Из уголка глаза скатилась тоненькая слезинка, побежала по бледной щеке и упала вниз. Разбилась о дощатый пол на тысячи крошечных невидимых частичек…
***
МАШКА!!!
 Лизка подскочила в постели, вся мокрая от холодного пота. Сердце заходилось в груди, по телу пробегала неприятная, колючая дрожь. Перед глазами плясали цветные круги, как обычно бывает, когда долго смотришь на что-нибудь одно.
— Это сон, это только сон… — прошептала, пытаясь успокоиться.
 Прислушалась, ожидая услышать топот ног обеспокоенных родителей. Тишина. Должно быть её крик остался по ту сторону сна, утонул где-то там, в иной реальности.
 Лизка подошла к окну. Отодвинула тяжёлую штору. За стеклом притаилась темень, чуть разбавленная мигающим тусклым фонарём во дворе. Натужно хрипел ветер. Мелкие снежинки кружились в ночи.
  Термометр опустился ниже пятнадцати. Зима никак не хотела уступать место весне. А ведь где-то в ночи, в Доме с алыми стенами звала на помощь Машка. Но никто не слышал её и не мог ей помочь. Вот только, был ли на самом деле Дом или же это просто её, Лизкино воображение? Ответов она не знала.
— Машка… где же ты, Машка?
   Лизка легла обратно в постель и уставилась в экран телефона. Она вбила в поисковик – Кукольник десять лет назад, исчезновение людей, марионетки на месте преступлений. Интернет услужливо выдал кучу ненужного мусора, и крошечную статейку про таинственную пропажу нескольких человек в разных городах! И один случай в её, Лизкином городе.
— Охренеть…
  Лизка присвистнула от удивления и тут же осеклась. Половина третьего ночи, ещё не хватало родителей разбудить.
 Она положила смартфон на столик и попыталась уснуть. Но тщетно. В голове роем ос зудели сотни мыслей. Лизка пыталась собрать воедино свои сны, исчезновение Машки и события десятилетней давности. Почему она видит эти сны? Такие реалистичные и пугающие. Может ли она узнать что-то большее? Местоположение Дома и попытаться спасти Машку? Или всё же это просто совпадение на фоне произошедшего? Лизка не знала… Перед глазами так и мелькали то Кукольник в белой маске, то бледное до синевы лицо перепуганной обессилевшей Машки…
 Лизка уснула только через пару часов. А утром у неё разболелось горло и поднялась температура. Видимо она всё-таки подхватила мифический грипп от подруги…
4.
 Они все находились в одной комнате, неподвижные и безмолвные. Испуганно взирали на него – Кукольника. Он расположился в кресле, вцепившись руками в обивку. Царапал ногтями синий бархат и не мог отвести восхищённый взгляд от своих творений. Губы растягивались самодовольной улыбке. Но из-за маски этого никто не видел. Эта улыбка принадлежала только ему самому.
  А он восхищался:
 Прекрасно! Как же все они красивы! И всех создал он. Придал им блеск и неповторимое очарование. Они само совершенство, шедевры истинного искусства. Они принадлежат только ему, и теперь навсегда с ним, в этом Доме – Доме оживших марионеток.
 Кукольник медленно поднялся с кресла, подошёл к старому патефону, и спустя несколько секунд гнетущую тишину разрезала музыка. Пора давать весёлое представление! 
 Марионетки задёргались. А он, Кукольник, размахивал руками, как заправский дирижёр оркестра. Руководил каждым их движением, ведь все тонкие ниточки с конечностей марионеток тянулись к нему. Громко хохотал, заглушая время от времени музыку. А они послушно танцевали, хаотично размахивая руками и ногами, создавая абсурдное веселье.
 Среди дюжины марионеток выделялась одна – Сероглазка, так нарёк её Кукольник за огромные серые глаза. По её щекам текли слёзы, живые солёные слёзы, что стирали яркие румяна с щёк.
— Так никуда не годится!
 Он смахнул слезинку со своего лица. Сероглазка повторила движение. На пол из раны на её запястье капнула алая клякса и растеклась по полу маленькой лужицей.
— Да, что это такое! — Воскликнул Кукольник и со всего размаха влепил себе пощёчину.
 Сероглазка упала на колени, и если бы не заклеенный немотой рот, то разрыдалась бы в голос.
МАШКА!!!
  Кукольник вздрогнул. Дёрнулся всем телом, будто бы случайно коснулся оголённых проводов. Музыка мгновенно стихла. Воцарилась тишина, в которой не было никаких звуков. Человек, или же просто подобие человека, в белой маске оглядел комнату. Марионетки замерли, каждая в своей позе. Керосиновая лампа тускло освещала их нарумяненные лица. 
 Бледно-голубые глаза Кукольника сощурились, вглядываясь в полумрак комнаты и пытаясь разглядеть нарушителя или, скорее, нарушительницу его привычного мира, ведь тонкий голос был несомненно женским. В комнате кроме него самого и немых марионеток никого не было…
***
 Лизка стояла на балконе и глядела на свой город, затянутый сумерками. На шею был намотан красный шерстяной шарф – верное средство от всех болезней по мнению женской части её семьи. Обеими руками девушка держала кружку с малиновым чаем – ещё одно средство. Отпивала горячий ароматный напиток маленькими глотками. Всё это, а ещё горстка пилюль, должны через пару дней вернуть ей в школьный строй. По крайней мере, так обещала ей мама, а ещё бабушка по телефону. Лизка же не слишком рвалась в свой придурковатый класс. И хоть мама и отец говорили, что она может отстать в учёбе, было наплевать. Все её мысли были о другом. Где Машка? И может ли она, Лизка, ей помочь? Ведь Кукольник услышал её голос, и это значит, не всё так просто. Сны – нечто большее.
 Пока Лизка с трудом понимала, что происходит. Вернее, почти не понимала. Но одно знала точно – ей не просто так снится Дом, она видит, что происходит и в какой-то мере присутствует там. Всё это волновало и тревожило, заставляло нет-нет да оглядываться по сторонам. Будто бы этот иллюзорный Кукольник мог вырваться в реальность из её снов.
 Громко лязгнула входная дверь. Лизка от неожиданности едва не опрокинула на себя кружку со средством от всех болезней. Спешно покинула балкон, шмыгнула в свою комнату и плюхнулась на кровать, прихватив учебник истории со стола, состроила умную рожицу– в точности пай-девочка, коей никогда не была.
— Как самочувствие? — в Лизкину комнату заглянула мама. А вслед за ней появился и папа.
Лизка показала кверху большой палец и прохрипела, что всё «ок».
— У тебя прохладно, — резюмировал папа и обнял маму за талию. — Историю читаешь?
— Угу, — кивнула Лизка и широко, зубасто, даже слишком, улыбнулась.
— Ну, не будем мешать… — в один голос сказали предки.
— Вечером поставим горчичники, — подмигнула мама.
 Лизка вздохнула – вот оно, ещё одно средство от всех болезней…
 Поздно вечером, когда стрелка часов уже приближалась к одиннадцати, Лизка лежала в постели и пыталась заснуть. Тихо бормотал телевизор, ветер свистел за окном и тихо переговаривались родители за стенкой, часто упоминая имя Лизкиной подружки. В парке нашли её одежду, телефон, лужу крови, а саму Машку – нет. Её отец был в отчаянье и даже нанял детектива. Но никто не мог и предположить, где Машка. Никто, кроме неё – Лизки. Вот только вряд ли кто-то поверит ей. Кукольник, Дом оживших марионеток – всё это смахивало на бред, за который запросто можно угодить в психушку. Это Лизка понимала и предпочитала молчать.
 Лизка зажмурила крепко глаза и попыталась представить Дом оживших марионеток. Получалось плохо – дом, возникший в её сознании, мало походил на тот Дом с алыми стенами. Лизка пробовала ещё и ещё. Но не выходило. Дом был совершенно другим…
 Лизка сосредоточилась и вдруг всё изменилось…
5.
  Буря налетела, набедокурила и скрылась, оставив после себя десятки поваленных деревьев. По земле теперь стелился ленивый туман. Влажный ветер касался Лизкиных ног, и от этого по коже разбегалась, как тысячи мурашей, холодная щекотка. Лизка пробиралась сквозь бурелом, обдирая коленки и чертыхаясь.
  На коре поверженных исполинов темнели символы. Она осторожно прикоснулась к одному из них и тут же отдёрнула руку. Символ оказался горячим, как раскалённая печь. На ладони тут же расползлось красное пятно ожога.
 Лизка сглотнула, ставшую горькой слюну. Вгляделась вдаль. Дом! В паре десятках метров от неё.  Сердце подпрыгнуло в груди и заколотилось о рёбра. Даже сквозь полумрак она смогла разглядеть стены в потрескавшейся алой краске – получилось! У неё получилось найти…
 Лизка несколько раз упала, прежде чем добралась до Дома. С виду это был обычный дом, заброшенный и старый. Пристав на цыпочки, она заглянула в единственное, не заколоченное окно – кромешная темень, в которой невозможно что-либо увидеть. Лизка с силой дёрнула на себя ручку дверей – не поддались, не открылась ни на миллиметр…
— По-по-помо-гите… — услышала она и дёрнула сильнее.
МАШКА!
 Пробовала ещё раз и ещё раз. Но что-то или кто-то не давало проникнуть внутрь Дома. Лизка даже взмокла и сдалась – опустилась на ступеньки, прижалась спиной к дверям.
— Чёрт… — прошептала она.
 От резко заигравшей музыки Лизка едва не подпрыгнула. Вскочила на ноги и уставилась на дверь, не в силах пошевелить и пальцем. Музыка звучала всё громче и громче, а потом резко стихла…
 Лизка замерла. Нечто с силой отшвырнуло её от дверей…
***
 Лизка распахнула глаза – она дома, в своей комнате, стены которой увешаны постерами рок-звёзд. На потолке играли бликами тени от ночника – дурацкая привычка с самого детства спать при нём. Тикали часы на стене, гораздо громче, чем днём. Сильный порыв ветра даже распахнул створку форточки. Лизка поёжилась от холода и, укутавшись одеялом, подошла к окну.
 Двор освещал тусклый фонарь. Настолько тусклый, что почти ничего невозможно было разглядеть. В полумраке автомобили мигали сигнализацией. Тявкала бездомная, обычно молчаливая, дворняга, которую подкармливали бабули их дома. Хотя может, это была и не она. Лизка пригляделась. Дворняга тявкала на кого-то. Он притаился среди обледеневших тополей: на лице – белая маска, а в руках – что-то держал. Лизка вздрогнула и с силой захлопнула в форточку, будто бы этот некто мог ворваться через окно в её комнату.
 Сползла по стене на пол. Сердце заходилось в груди. Кукольник! Он выследил её, и теперь стоит под окнами дома и ждёт, ждёт момента, когда на неё можно будет напасть…
 Лизка прикрыла глаза…
6.
 Книга была старой. Наверно, такой же старой, как и сам дом. Её страницы пожелтели от времени, но имена, старательно выведенные чернилами, не поблекли. Много имён. Лизка листала страницу за страницей и приходила в ужас. Имя и рядом рисунок, точная копия человека с ниточками, тянувшимися от рук и ног. Марионетки – игрушки безумца. Человек ли он или злая сущность?
— Он не из твоего мира…
 Лизка захлопнула книгу…
 Десятки лиц окружали её. Мужчины, женщины, дети все они были в Доме…
— Машка…— тихо позвала Лизка, ища среди живых марионеток подругу.
— Поздно…уже слишком поздно…— услышала она голос Машки. Слабый голос, лишённый жизни.
  В комнату кто-то вошёл. Высокий человек в белой маске. Он уселся на стул, но тут же застыл в нелепой позе.
 — Три ночи раз в десять лет, — услышала Лизка несколько голосов одновременно.
 Огляделась. Марионетки, не мигая, смотрели на неё – нарумяненные, с накрашенными глазами. Не живые, и не мёртвые. Среди них – Машка. Такая же нарумяненная и зависшая между жизнью и смертью.
— Машка… — прошептала Лизка.
— Когда зима не хочет уходить он ищет себе новых кукол…
— Что я могу сделать?
— Ничего…уже ничего… пока ничего…
И всё стемнело…
***
 Лизка проснулась. В окно стучался в дождь. Наконец-то зима сдалась, и в город пришла весна…
— Я вернусь…

                Конец. Сентябрь 2022г.