Исповедь

1

Игорь засиделся далеко за полночь за письменным столом. Часа в два он заметил, что в комнате что-то переменилось: предметы теперь виднелись отчётливее даже там, где абажур затенял свет лампочки. Было тепло. Игорь снова наклонился над рукописью. Хотя проблема давно уже имела решение в его голове, отчётливо сформулировать это решение стоило большого труда, требовало избытка энергии. "Никакого настроя", - подумал Игорь, вновь откидываясь в своём кресле. Тут он остолбенел: взгляд его упёрся в окно, плотные шторы на котором не закрывали стёкол полностью. За окном было уже совсем светло! В три часа ночи! "Неужели, так быстро... Да, теперь же лето. А в Питере белые ночи... Мы недалеко..."

День накануне прошёл весьма удачно: на трамвайной остановке Игорь случайно услышал мелодию какой-то песенки, которая ему нравилась, и которую он уже давно никак не мог припомнить, сколько себя ни заставлял. Это был мотив, "усиленный" в самом конце очень глубоко задевавшим моментом, энергетическим импульсом, - он-то и звучал в ушах у Игоря потом весь вечер (даже несмотря на трёхчасовой сон).

Три часа, с пяти до восьми, Игорь спал; а после с большим удовольствием (что последнее время случалось с ним не часто) читал одного философа. Как полагал Игорь, если бы можно было в одном только имени выразить сущность всей философии, было бы названо именно это имя. Вечером, часов с одиннадцати, Игорь засел за письменный стол. Он дополнял своё эссе о том композиторе, про которого уже однажды сказали, что имя его тождественно самому понятию музыки.

И вот, в три часа утра - этот неожиданный рассвет.

Игорь встал из-за стола, посмотрел на термометр за окном - плюс четырнадцать. Сразу захотелось выйти на балкон. Очень осторожно, стараясь никого не разбудить, Игорь отодвинул щеколды двух балконных дверей, открывая по одной створке у каждой двери, и вышел...

Действительно, было тепло. Рассвет только-только пробивался. Никого, нигде. Казалось, что вокруг, в пространстве улицы, не существует даже воздуха - так было прозрачно. Дышалось легко. Спать не хотелось. Игорь начал ходить по балкону взад-вперёд. Тапок он нарочно не надел, и холодная циновка покалывала его ноги. Потянуло каким-то запахом, очень знакомым, здоровым - если дым от костра, то откуда?.. По пустой улице друг за другом бесшумно метнулись две кошки. Это были единственные живые существа здесь, не считая самого Игоря, разумеется. Птицы ещё не пели. "Вот, - думал Игорь, - самое лучшее время суток. Ты свидетель. Самое лучшее, не пошлое. От первого признака рассвета, и ещё час. Потом, не дай бог, выглянет солнце - как всё это тяжело!" Он думал ещё о своём эссе: кому он это покажет? Сказал слишком многое; всё равно, как если бы показать дневник. Ни за что на свете! Да и кого заинтересует его мнение, его понимание? Всё это нужно лишь одному человеку в мире. Ему самому. Что он великолепно и сознавал. Подумал о философе: не хотелось бы жить в его время, даже если знать, что...

Но как же всё благодатно было кругом! Эта единственная чистота, прозрачность, эта нетронутость! Ветер - чистейший. Тучи - все лёгкие. И всё, всё вокруг, как не из этой жизни. Уходить не хотелось, хотя Игорь начинал уже дрожать от холода.

Он прошёлся напоследок ещё раз туда-сюда, замедляя, обозначая каждый свой шаг, и подумал: "Ладно. Всему конец будет непременно, быть тут ещё несколько минут - так ведь и тогда всё равно уходить! Зря вот без тапок выскочил". Успокоив себя таким образом, несколько наигранно, Игорь вернулся в комнату. Дверь на балкон решил не закрывать. Сходил в уборную. Умылся, почистил зубы. Разделся и лёг в постель. Сон, конечно же, не шёл. Удачи минувшего дня продолжались: Игорь вдруг отчётливо представил себе план нового небольшого эссе о понимании поэзии - простой план из четырёх пунктов, куда вошли и сопряглись в каком-то новом единстве его разрозненные мысли по этому поводу последних шести-восьми месяцев. Добавилось кое-что новое. А главное - стала ясна идея, цель, ради которой всё готово было выстроиться. Игорю захотелось встать и начать записывать своё новое эссе сейчас же. Но он подумал, что уже, наверное, половина четвёртого, вставать в одиннадцать... Портить наступающий день он не решился. "Завтра запишу". Мелодия с трамвайной остановки окончательно улетучилась из головы. Игорь не стал заставлять себя вновь докопаться до неё. "Явится сама, когда..."

Полетели первые сновидения - как и всегда это бывает, очнувшись на пару секунд, уже и не помнишь, чтО ты только что видел. Какие-то картины, события... Звонок. Какие-то случаи...


2

Звонок! Звонок! В коридоре звонил телефон! Сон перебило. "Чёрт! В такое время... Кому?.." Игорь уселся на кровати. К телефону подошла Н.: "Да, - спросонья её голос был тих и неуверен, - а? ч...? кого? кого-кого? - по всей вероятности, было плохо слышно, - Игоря? А? Игоря? Кому, зачем?.." Игорь, напялив тапки, уже шаркал в коридор. (Кто? И почему - не на мобильник?) Н. протягивала ему трубку, глядя с испугом. "Тебя. Не пойму..." Игорь взял трубку.

- Да.

- Игорь? Это, понимаете... - в трубке едва слышался сдавленный женский голос. Женщина плакала. - Он просил...

Молчание. Растерянность. Лишь секунд через десять донёсся твёрдый мужской голос. Человек говорил отчётливо, но ясно ощущалось, что это стоило ему большого труда. Он как бы отрывисто выпаливал заранее подготовленные фразы.

- Это Игорь? - Через гэ.

- Да. Я вас слушаю.

- Прошу вас, срочно приезжайте в Заславское. Это от Александра. Я отец... - В трубке что-то звякнуло. - Александра Борчикова. Вы же знаете... о его болезни?

Игорь молчал. Он ничего не понимал и всё никак не мог собраться с мыслями. В голове пронеслось: "Саша? Чего ещё? Позавчера на кафедре виделись... Не пришёл домой? Не может быть - почему звонок сегодня?.. Чёрт..."

- Он умирает. - Молчание. - Я прошу вас, сейчас же! Понимаете? Он очень просил, чтобы вы были тут, он хотел вас... хочет вас видеть! Вы конечно успеете? Вы сможете? - Молчание. Пять, десять секунд.

- ...Да, да, да, - бормотал Игорь, - конечно, конечно да...

Он вообще ничего не понимал! Смерть?.. Саша?.. Чепуха какая-то. Он же был совершенно здоров позавчера!..

- Я знал, что вы не откажете... Значит так. Поезда сейчас не ходят. Через час я буду вас ждать прямо на станции трамвая, рядом с вами - я уже знаю - Октябрьская. У меня серый "мерс", номер 903. Всё! Нужно успеть.

Гудки.

Игорь в упор посмотрел на Н.

- Мне надо срочно ехать. Чрезвычайно...

- Что?!

- ...срочно.

- Что случилось?

- Сам не понимаю! Тут сказали... Звонили его родители... В общем, - Игорь выдохнул, - умирает... - Игорь прямо-таки поперхнулся этим словом, - один мой сослуживец...

- Кто?

- Саша Борчиков.

- Не может быть!.. Куда ты идёшь? Зачем?..

- Он сам позвал меня, так сказали. В Заславское. Там, наверное, будут и другие... Иначе... не пойму... Иду прямо сейчас.

Игорь уже натягивал джинсы. Он вовсе не собирался лишние полчаса торчать дома, ему тяжело было говорить, общаться...

Пять минут спустя он уже не спеша брёл на станцию трамвая. Солнце пока что не показалось из-за крыш. Тучи нависали там и сям, небо было призрачно-белёсым. "Как снег с налётом сажи, - подумал Игорь. - Сашка! Что же это такое? Может, обойдётся?.."

Через семь минут Игорь нырнул под покосившийся козырёк остановочной будки. Предстояло просидеть здесь ещё минут тридцать пять-сорок. Игорь впал в своеобразную дремоту.

"Саша!.." - вообще-то Саня был чрезвычайно самолюбивым человеком, и, как и большинство людей, в разговоре слушал одного себя. Но с ним можно было говорить! Говорить! За свою жизнь Игорь встретил второго такого человека. Говорить в этом обществе было не с кем.

Тем временем рассвет неотвратимо надвигался. Неожиданно, как аккорд деревянных духовых в секстете из "Дон-Жуана" или в последней части минорной моцартовской серенады, облака просияли у верхнего края розовым светом солнца. Взошло! Лишь это событие вывело Игоря из состояния прострации. "Что же происходит?" - был первый его вопрос самому себе. Да, он всё вспомнил. Машин не было видно, трамваев, конечно, тоже. Сколько прошло времени? Как только Игорь, намеренно оставивший часы и телефон дома, спросил себя об этом, вдали послышался рокот приближающейся машины. Точно. Тёмно-серый "Мерседес" подкатил к остановке. Игорь тут же вскочил и едва ли не бросился к нему. Дверцу уже распахнули. Игорь залез вовнутрь. За рулём находился отец Александра. Игорь никогда его раньше не видел. Вилен совсем не казался мрачным. От твёрдости телефонного разговора также ничего не осталось. Машина тронулась, и сразу набрала скорость под сто. В городе! Но - в спящем городе... Городе с необычно пустынными улицами...


3

Игорь уже совершенно пришёл в себя. Что это? Его дурачат?

- Что произошло? – спросил он строго, пристёгивая ремень безопасности.

- Это старая история... Разве ты, - "А по телефону было "вы", - обратил внимание Игорь, - не знал? Он и всё время, с самого детства был болен. И когда учился, и работал...

- Он скрывал.

- Вы просто очень недавно познакомились, года два... Знаешь ведь, как это бывает! - Игорь ничего не знал. - Вчера ему внезапно стало совсем плохо, кровь, обморок...

- Может быть, не всё ещё...

- Ха! Теперь уже и в больницу не имеет смысла, дома остался. Отмучается наконец... Тут уж симптомы слишком хорошо известны.

Эту последнюю фразу Вилен отвесил столь уверенно, что отпала охота возражать.

- Только вот... никто не думал, что так быстро. На годика три, даже пять, мы конечно ещё рассчитывали...

Игорь молчал. Он ни о чём не догадывался, хотя теперь-то ему вспомнились кое-какие детали, которые должны были его насторожить. Саша действительно несколько раз куда-то пропадал, и вроде бы кто-то говорил даже, что в больницу. Но Игорь тогда не придал этому значения. Ведь возвращался же скоро, и ничего не рассказывал. А Игорь так ни разу и не поинтересовался... "Вот дурак!" Тут он вдруг вспомнил:

- А как же Костик, Юра?.. Мы за ними ещё заедем?..

(Юра жил на противоположной окраине города.)

- Кто?

- Я думал, нас же позвали всех?

- Что ты! Только ты, только ты, - Вилен неопределённо повёл правой рукой над рулём. - Мы, знаешь, отговаривали, конечно, да, но хочет, хочет...

- Вот что... - выдохнул Игорь.

Спидометр показывал двести. Они уже находились за чертой города. С такой скоростью добраться до Заславского за полчаса было вполне реально. Красное солнце размазалось по тучам, по горизонту, норовило пролиться на сверкающие росой луга. "Кровь!" - невольно подумал Игорь. "Итак, что я ему скажу? Но сначала он мне что-то скажет... Надо будет как-то поддержать его! Самого-то тебя - кто поддержит в ту минуту? Хех!.. Боже!"

Время тянулось медленно. Игорь через силу спросил:

- Он в сознании?

- Сейчас - да... - Повис в воздухе ответ.

Наконец-то создалось впечатление, что подъезжают. Чувство было, что не полчаса прошло, а минимум полтора. Спать больше не хотелось. Игоря трясло - было холодное утро, а куртку он второпях не захватил с собой. Окна в машине оставались открытыми: Вилен за рулём постоянно курил.

Неожиданно для Игоря машина ворвалась в какой-то двор и встала как вкопанная. Из дверей дома выбежала женщина в халате. Прозвучало одновременно:

- Как он?

- Вы? Скорее!


4

Игорь вошёл в дом. Он не видел ничего вокруг себя. Колени его дрожали. Так столкнуться со смертью! Не предложив разуться, его провели по узкой тёмной лестнице на второй этаж. Потом они миновали как бы насквозь ещё две комнаты. В третьей, маленькой, у окна находилась кровать, на которой лежал Сашка. Игорю сразу бросились в глаза следы крови на подушке и дрожащие синюшные губы друга. Александр скривил их в улыбочке:

- Ну здравствуй... Потревожил, извини... Уйдите... уй... - Саша неловко повернулся. - Уйдите, пожалуйста. Я же говорил, мне надо побыть с Игорьком наедине.

- Здравствуй, - сказал Игорь, чтобы что-то сказать, в то время как Сашины родители, пятясь, выходили из комнаты.

- Видишь ли как... Я-то знаю об этом давно, давно готовился... Я сегодня или завтра умру. Нет, пожалуй сегодня. Я чувствую это с позавчерашнего дня. С вечера. Я позвал тебя...

Игорь по привычке подал Саше руку, точнее взял друга за руку. Рукопожатия не получилось. "Это и точно смерть", - подумал Игорь.

Вдруг он заметил, что на глазах у Александра стоят слёзы. Тут его всего передёрнуло. Он заговорил, позабыв о своём смущении:

- Саша! Ты умираешь. Возьми себя в руки! - Игорь присел на краешек постели и взял руки Александра в свои руки. - Не думай, что мне сейчас это так легко говорить. Я уже давно понял, что это не имеет значения - раньше, позже... Это наша общая судьба... Все мы люди... Главное, взять себя в руки... держаться... держаться...

Что-то не получалось у Игоря. Саша молчал. Он смотрел прямо в глаза Игорю, и Игорь понимал, что должен помочь ему, дать ему силы, теперь, сейчас же!

- Это страшное время! Но... для чего мы все живём? Вот - итог, вот - экзамен! Держись! Подумай, в каком выигрышном положении ты сейчас перед всеми нами, передо мной, хотя бы! Ты  э т о  уже преодолеешь, а мы ещё будем предчувствовать, мучиться, и всё равно, не минуем ведь!.. - Наступила неловкая пауза. - Есть что сказать тебе?..

И снова тишина. Игорь почувствовал, как к горлу его подступают рыдания. Он дважды резко вдохнул и резко выдохнул.

- Да... Я хочу теперь... как бы... это... Ты разрешаешь? - Саша как-то нехорошо усмехнулся.

- Что? - Саша, видимо, подумал, что произнёс слово, к которому осторожно подводил.

- Что разрешаю? - повторил вопрос Игорь.

- Исповедаться.

- Что? Исповедаться? - Игорь был ошарашен, он едва сдерживал слёзы. - Но... как же я могу? Я не имею права, я же не священник! Может, надо позвать батюшку? Так я...

- Но мне нечего делать! - крикнул Александр. - Я позвал тебя, тебя только ради этого! У... нет... выхода... - умирающий плакал, глотал слова. - Посмотри за дверью - есть кто?

Игорь машинально поднялся, приоткрыл дверь. В соседней комнате никого не было. Из-за двери напротив доносились говор и всхлипывания. Игорь закрыл дверь.

- Так вот слушай! - Саша схватил Игоря за руку.


5

...Игорь вслушивался в слова друга наклонив голову и закрыв глаза. Но неожиданно, далеко ещё не завершив своего рассказа, умирающий издал отвратительный булькающий звук. Он захлёбывался! Взгляд его теперь выражал страдание, ручейки слёз бежали по щекам... "Он перенервничал... он ускорил..." - пронеслось в голове Игоря. А Сашин взгляд требовал, просил, умолял! И Игорь вдруг понял, чтО следует теперь делать. Он крикнул Александру:

- Я не священник. Я не могу отпустить грех! Я даже не связан тайной исповеди - почему ты об этом не вспомнил? Но я клянусь, - Игорь говорил всё громче, - клянусь своей душой, своим именем, чем хочешь, - никто от меня ничего не узнает!

Но не этого, совсем не этого требовал сейчас взгляд Сашки! В уголках его рта показались красные пузырьки... "Последние секунды!" За дверью послышался шум. Сашины родители, услыхав крики, пересекали соседнюю комнату. Игорь рывком наклонился к Александру, положил свои руки ему на грудь - правую на замирающее сердце - и произнёс отчётливо, глядя в его блёкло-голубые глаза:

- Отпустить этот грех я не смогу. Он чудовищен. Но я спасу тебя. Я беру твой грех на себя. В эту минуту, перед Богом!

Дверь распахнулась. Быстрым шагом вошли родители Саши - сначала отец, по пятам за ним мать. Игорь отпрянул от умирающего. Саша подёргивался и издавал странные звуки. Очевидно, начался бред. Взгляд Саши уже потух... Игорь отошёл от постели и сел на скамейку.

Никакие мысли теперь не гнездились в его голове. Была одна пустота, один звон. Всё его сознание заполнил звон! Агония друга совершенно не трогала Игоря.

Саша бредил. Что-то бессвязно бормотал. Звал какого-то Николая, потом Юру, потом и самого Игоря. Молол какую-то чепуху. Просил прощения у матери, что не доел завтрак... О том, в чём он сознался Игорю только что, он не бредил. И это обстоятельство вдруг поразило Игоря. Значит, Саша больше не чувствовал за собою этого греха! Только тут Игорь осознал, что же он натворил. Он тихонько встал, бочком спустился на первый этаж. На него больше не обращали внимания.

Саша умер четыре часа спустя. В доме появились ещё какие-то люди, много людей. Или раньше Игорь их просто не замечал? Родители Саши так ничего и не спросили Игоря об их последнем разговоре. Судя по всему, Александр сам заблаговременно проинструктировал их на этот счёт. Вилен под руку усадил Игоря в машину и отвёз его в город, как Игорь ни сопротивлялся, как ни желал уехать поездом. На улице шёл дождь. Поднимаясь по оранжевой деревянной лестнице своего дома на третий этаж (стены и перила были выкрашены голубой краской), Игорь осознал, что жить теперь уже нельзя. Он остановился посередине пролёта. Так наступает катастрофа.

Постояв не более двух минут, Игорь тронулся дальше.


6

Ветер завывал всю ночь. Вдали слышалась канонада. Периодически горизонт озарялся вспышками взрывов. Во рту был отчётлив вкус крови, на зубах лязгал песок с грязью. Да и лежал он в грязи, на обочине дороги. Ничком. Вокруг грязный талый снег, да три коченеющих трупа. Он знал, что появится и четвёртый - через час, два...

Рана пришлась в грудь и в живот. За первые часы после ранения он едва не сошёл с ума от ужасной боли, два или три раза терял сознание. Он кричал, он стонал, но никто не пришёл ему на помощь: живых рядом не оказалось. Однако вот уже с полчаса, как боль утихла - почти сразу! "Вот, наконец! Смерть", - обрадовался Игорь. Шевелиться он не мог, да и не пытался. То дождь, то мокрый снег то шёл, то прекращал... Лицо Игоря уже наполовину погрузилось в лужу, и ему стоило труда не захлебнуться в грязи. "Вот мы и добрались. Смерть..." Не так она ему представлялась! Как вдруг легко, как свободно стало сейчас! Весь мир, вся действительность, весь его опыт этой жизни стянулись в какую-то точку, совсем крохотную точку...

Канонада разом стихла.

Тишина словно бы ударила...

Точка вдруг начала быстро превращаться во что-то... во что-то...

И Игорь понял - во чтО: он увидел перед собой глаза Александра. Он смотрел в них, а они просили его, умоляли! Со всех сторон доносилось до Игоря: "...В эту минуту! Перед Богом!" - А где же сейчас Игорь? В эту минуту? Перед Богом? Только теперь Игорь вспомнил, Игорь осознал... Грех, грех принятый им когда-то, навалился на его плечи, спину, затылок, придавил, прижал лицом к земле. Дышать стало нечем. Игорь почувствовал, как в глубине его души под неимоверной тяжестью рушатся перекрытия и перегородки, со звоном разбиваются хрустальные этажи - один за другим, сверху вниз. В последние свои секунды он ничего уже не ощущал, кроме этого: как ускоряется разрушение, как люто, неимоверно ускоряется. Лицо его совершенно погрузилось в жижу. Его туловище начало дёргаться, он захлёбывался грязью. Хрустальный дворец с последним, самым тонким, самым гулким звоном рухнул.

Через пару минут Игорь окончательно затих: грязь и вода забили его бронхи.



16 июня.