Достопримечательность

    Леша работал блуждающей достопримечательностью на центральной площади. Со свободным графиком, на добровольных началах. Он мог появится на площади утром с плохим настроением, а мог после обеда уже навеселе. Иногда приходил под вечер сильно захмелевшим, или в полночь, когда гиды-конвоиры уже разогнали туристов по гостиничным номерам. Тогда Леша ложился на кованную лавку у сувенирного магазина и рассказывал духу старого города о зигзагах своей жизни. Но знающий Лешу с колыбели дух старого города его не слушал. Он предпочитал пить на брудершафт с загулявшими горожанами и заигрывать с хлебным скульптором Зиной. Каждую ночь она приносила «свежеиспеченные» гипсовые пирожки для мраморных памятников.
    А порой Леша мог пропасть на целую неделю. Без больничного и уважительной причины. Тогда гиды-следопыты выводили туристов на охоту. Они рыскали по улицам в поисках достопримечательности, заглядывали в исторические переулки, высматривали Лешу с вершины высокого холма. А Леша, тем временем, блуждал по городу вдали от туристических маршрутов. Считал окна с желтыми занавесками, поздравлял некоторых прохожих с будущим рождением внуков, спрашивал вагоновожатых где живут крылатые трубочисты в которых верил с самого детства и дарил бумажные ромашки столикам в кафе. Нагулявшись Леша возвращался на центральную площадь, где с удовольствием снимал грязную рубашку. Под ней туристам открывалась красочная, покрывающая все тело татуировка. Живописная карта города с тщательно изображенными музеями, парками и храмами. Даже не карта, а портрет города на удивление точный и живой. И пока туристы фотографировали рисунок со всех сторон, Леша рассказывал историю, как в день города он напился до беспамятства. А потом катился по улицам куда-то вниз, и когда очнулся весь в синяках обнаружил на своем теле живописный отпечаток.  После фотосессии многие просили Лешу снять штаны, чтобы показать остальную часть «портрета», но он всегда отказывал.
    - В каждом городе есть секретные места, которые туристам не показывают, - говорила «достопримечательность», объясняя свой отказ.

    Война быстро вырвала из тела Леши часть города. Театр, пол парка, несколько церквей. Залила дороги кровью, опалила волосы, обожгла площади щек. Покрыла тело ранами – предвестниками шрамов, наполнила грудь хрипом и треском сломанных ребер. Но сердце не остановила. Оно продолжало упорно биться, наполняя город жизнью. Потрепанной, местами сломанной и разбитой, но с уверенностью в завтрашнем дне. В этот момент Леша лежал на носилках скорой помощи и смотрел как с крыш домов ему машут в знак поддержки крылатые трубочисты.