Традиция наоборот

      Есть на флоте такая традиция. По случаю присвоения очередного воинского звания – а своими званиями моряки испокон веков гордятся, потому, что они отличаются от сухопутных – офицер устраивает маленький банкет и представляется пред своими сослуживцами в новом качестве. И только после этого может смело рассчитывать на то, что это звание уже по праву принадлежит ему. Некоторые могут возразить, дескать, традиция как традиция, ничего особенного. И будут по-своему правы. Но тут есть одна особенность: пока звание не обмыто, обращаться к офицеру будут на сухопутный манер: «товарищ майор» вместо капитана третьего ранга, или «товарищ подполковник» вместо капитана второго ранга. А это обидно. И не потому, что майор - это плохо. Просто так принято. Ну представьте: это как вместо папы вас бы стали называть «родитель номер один», пока малышу ножки не обмоешь.
      С адмиралами, наверно, та же история, хотя поручиться сложно.

      Собственно, об этой традиции, а, правильнее сказать, даже не о ней, а о том, как её можно использовать с точностью до наоборот, данная история.

      Первое, что попалось Олегу на глаза по возвращении в академию из летнего отпуска, была обновлённая доска почёта факультета, на которой красовалось его фото. Оно гордо парило над физиономиями остальных отличников и, в отличие от этих, имело провокационную приписку «Ленинский стипендиат». Это ему как-то сразу не понравилось.

      «Ладно, фото – бог бы с ним, переживём», - не без лукавства подумал: что-то приятное, тешащее самолюбие, в этом всё же было. Но вот надпись…
      В самом деле, от этой сомнительной приписки веяло каким-то анахронизмом – на дворе вовсю бушевала перестройка и под напором гласности рушились, казалось бы, ещё вчера незыблемые устои. Слух начинали резать привычные прежде термины «соцсоревнование», «почётная грамота» и «коммунистический субботник» и при попытке выговорить их возникало чувство неловкости и какой-то фальши, стоящей за всем этим.

      Вместе с тем заменить привычный уклад чествования отличившихся, не говоря о заслуженных ветеранах, было пока нечем. Тем более, что неизрасходованные запасы украшенной портретами вождя и кумачом атрибутики заполняли стеллажи ленинских комнат и ждали своих обладателей.
      Наверное, и эта «ленинская стипендия» была из их числа. Во всяком случае, это было первым, что пришло в голову Олегу при прочтении надписи. Неужели попроще было нельзя, без этой пафосной двусмысленности.

      С другой стороны, сам эпитет, как и многое другое, связанное с именем Ленина, пока ещё обладал прочно вмонтированным в геном нашего человека иммунитетом к критике и был вне посягательств даже самых оголтелых реформаторов. Да и в слове «стипендия», казалось бы, не было ничего предосудительного. Ничего с точки зрения человека, всё своё время посвятившего обучению какому-либо ремеслу – жить-то ему на что-то надо. Но о какой стипендии может идти речь, когда ты и так на полном государственном обеспечении? Пусть и отлучённый от личного состава и материального заведования на время повышения своих профессиональных навыков, но всё же целый офицер, боевая единица флота. А потому, извольте уважать. И оклад по занимаемой до поступления сюда должности и воинское звание, а также надбавку за выслугу лет никто не отнимет. Так что не надо ему никакой стипендии. Студент он, что ли?

      Впрочем, к студентам у него, в отличие от многих сослуживцев, отношение вполне себе снисходительное и даже где-то по-родственному близкое – давно ли сам он покинул стены вуза? Собственно, и в академию то он поступил во многом для того, чтобы хоть как-то сгладить тот незримый барьер, который отделял его от кадровых военных, тех, что имели за плечами училищное образование. Как часто, особенно в первое время, ему приходилось слышать от них презрительные, и вместе с тем отчасти завистливые упрёки – дескать, они в свои золотые годы носили бушлаты вместо джинсов (они что – на ноги бушлаты натягивали, что ли?) и нещадно драили гальюны в то время, пока он девиц по подворотням лапал. Да никого он не лапал, тем более в антисанитарных условиях!

      Кстати, его друг детства, Вовка Петраков, будучи курсантом, в этом деле ему запросто сто очков форы дал бы. Ведь к ним на танцы по выходным со всех окрестных весей девицы просто толпами стягивались – мёдом им там что ли намазано было? А у них в институте на двоих парней одна девица с трудом приходилась, а та же Аська Кегельбаум, носатая худощавая отличница с миндальными глазами навыкат на фоне остальных легко могла сойти за Софи Лорен. А вы говорите «золотые годы».
      Мысли вновь вернулись к стипендии. Прибавка к окладу? А, может, и просто взамен оклада? По спине пробежался холодок. Пусть она хоть трижды именная, но всяк едва ли не дотянет до положенного ему довольствия офицера. А потому бред всё это. Издержки творчества политработников.

      От этих размышлений его оторвал чувствительный хлопок по плечу. Он обернулся. Рядом стоял «шеф», старший офицер группы. 
      – Любуешься? – он кивнул на доску. – Хорош! С тебя причитается.
      – В каком смысле?
      – В каком? Сто пятнадцать целковых доплаты за степуху – это вам не жук чихнул.
      Шеф загадочно улыбнулся.
      – Да ладно тебе!
      Шутит или вправду что-то знает? Всё-таки старший группы, и может доступ иметь к тому, что до поры скрыто от простых слушателей. Тем более, что озвученная цифра своей бухгалтерской точностью придавала правдоподобие сказанному. Олег уже давно убедился в том, что круглую цифру вроде ста или тысячи всегда воспринимают с некоторым скепсисом. Как и в том, что к хорошей новости относятся с недоверием, в отличие от плохой. В словах шефа присутствовало и то, и другое. Угасшим было сомнениям опять подкинули пищу.

      К вечеру каждый в группе уже знал, что с Олега причитается. Ибо сделанный шефом теперь уже в публичной форме вброс «инсайдерской информации» о величине бонуса новоявленного стипендиата был воспринят всерьёз, и все доводы Олега о сомнительности доплаты выглядели, как неуклюжие попытки по-тихому съехать с проставы. Впрочем, он и сам всё ещё терялся в догадках. В пользу утверждения шеф говорило то, что он пользовался авторитетом в группе, хотя порой и не брезговал злоупотребить чьей-нибудь доверчивостью – ну а как на флоте без шутки? Но об этом как-то быстро забывали.

      Делать ничего не оставалось, следовало готовить поляну. Тем более, что Олег никогда не любил чувствовать себя пред кем-либо в долгу, даже по мелочи.
      На следующий день после окончания самоподготовки он выкатил на поляну, как выражался шеф, то есть на плоскую поверхность стола, пару фуфырей (тоже термин из арсенала старшего) армянского с тремя звёздами и разложил немудрёную закуску – шоколад фабрики Крупской. Снимая с него обёртку, Олег отметил про себя, что жена вождя, видимо, порадовалась бы за своею причастность к предстоящему событию – чествованию ленинского стипендиата. Хотя, зря, потому как…
Жестом он пригласил  коллег. Те не заставили себя ждать.

      Разлив напиток и подняв свой стакан, Олег произнёс принятую в таких случаях фразу:
      – В общем так. Представляюсь по случаю присвоения очередного звания. Произнести вслух его язык как-то не поворачивается. Надеюсь, что впредь не услышу его и от вас, поймите меня правильно.
      – Ну ладно скромничать, – улыбнулся шеф, чокаясь с ним, – Звание как звание. Впрочем, как скажешь. Теперь наша задача, – он окинул взглядом товарищей и хитро подмигнул, – вывести тебя в медалисты.

      Олег, к тому моменту уже набравший в рот терпкий напиток и пытающийся сделать глоток, внезапно поперхнулся. Он живо представил себе, что, в случае успеха задуманного шеф, в предвкушении вручения своему подопечному медали, с точностью до рубля огласит причитающуюся за неё сумму и хлопнет его по плечу. И тут уж парой фуфырей точно не отделаешься, независимо от судьбы этого прогноза.
Коллеги клятвенно пообещали выполнить его просьбу, затем выпили за здоровье отсутствующих здесь дам и закончили, как водится, третьим тостом – за тех, кто в море. После этого на «поляне» чудесным образом материализовался ещё один фуфырь, что было очень даже кстати. Ибо, согласно той же традиции, припасённого всегда чуть-чуть не хватает.

      Наконец, когда все традиции были соблюдены, простава была признана зачётной, и все разошлись, довольные.

      Как Олег и ожидал, расписываясь через пару недель в финансовой ведомости, в сумме положенного ему денежного довольствия никаких изменений он так и не обнаружил.
      Нет, накладное это дело – быть отличником. Хорошо, хоть жене ничего заранее не сообщил. А то сосали бы сейчас лапу.
      Что же касается проставы, то на шефа обижаться не стоило – ведь звание так и не прилипло. А потому традиции следует чтить всегда.