Люди и оружие

Если в первом акте на стене висит ружьё, в третьем оно должно выстрелить. Этот чеховский принцип носит универсальный характер. И сейчас перед нашими глазами в очередной раз разыгрывается третий акт этой трагедии. Хотя, по земным меркам, скорее, драмы, а для кого-то, может быть, и просто фарса, если он наивно рассчитывает отделаться всего лишь очередной шишкой на лбу, этой красноречивой отметины от известного садового инвентаря. Так почему же человечество никак не может обойти стороной эти грабли и хронически наступает на них?

Пожалуй, трудно найти более концентрированное выражение некой идеи, заложенной в когда-либо создаваемые человеком предметы труда, нежели чем то, что заключено в оружии. Прежде всего, вследствие содержащейся в нём захватывающей дух разрушительной мощи (зрелище катастроф всегда чем-то завораживает) и невозможности найти ему иного, кроме военного, применения. Потому, как трудно ошибиться предназначении этого плода рук человека: увидев любой из его образцов, каждый сразу же проникается если не животным страхом, то, по крайней мере, осторожным уважением. Редким исключением может послужить, разве что, использование энергии взрыва в мирных целях, но и тогда в ход идут не сами мины или снаряды, а содержащееся в них взрывчатое вещество: мало кому в голову придёт идея воспользоваться пистолетом в качестве инструмента для проделывания отверстия в стене под дюбель.

Тысячелетиями отдельные народы и человеческая цивилизация в целом живут и развиваются в условиях междоусобных войн и конфликтов, развязанных в интересах правящих верхушек. Идёт неустанная борьба за природные ресурсы, богатства или просто за власть над себе подобными, когда первое и второе уже перестаёт приносить удовлетворение. Развиваются методы и средства ведения войн, появляются новые технологии, орудия убийства становятся всё более изощренными и циничными: порой угрозу для жизни может нести бокал вина или невинный флакон спрея. Да, собственно, и сама наука движется вперед во многом благодаря запросам военных, и зачастую лишь её побочные результаты усилиями находчивых маркетологов открывают рынку новые горизонты, генерируют у населения далеко не самые важные жизненные его потребности.

Оружие совершенствуется, активно куётся в периоды относительного затишья и пополняет растущие арсеналы; часть его бесконтрольно растекается по схронам и даже оседает в чуланах обывателей в качестве средств необходимой самообороны. О масштабах накопленного иногда становится известно в результате некоторых техногенных катастроф: то там, то здесь вдруг что-то полыхнёт или рванёт. Оно, вроде бы, и понятно – надёжное хранение всей этой массы требует всё возрастающих ресурсов, которых всегда не хватает. Но это не совсем так, и об этом сейчас пойдёт речь.

Дело в том, что в какой-то момент со всей этой массами овеществлённого замысла учёных и оружейников происходит удивительная метаморфоза. «Повешенное на стенку», оружие начинает выходить из-под контроля своего создателя. И в этом зачастую повинна сама метафизическая сущность овеществленного труда. Созданное всегда стремится к самореализации независимо от воли создателя. И ему иногда нужен лишь маленький импульс в нужном направлении.

Вы никогда не сталкивались с тем, как ваш телефон вдруг начинает непроизвольно дозваниваться кому-либо из списка содержащихся в его памяти абонентов? Или, когда речь заходит о продаже постоянно ломающегося автомобиля, он вдруг перестаёт капризничать и заводится с пол-оборота? Кстати, у автора этих строк был похожий случай: вернувшись как-то к своей машине, отягощённой схожими проблемами, он обнаружил её с работающим мотором, хотя твёрдо помнил, что заглушил его несколько часов назад. Так вот, с оружием то же самое. Но в силу самой природы инструмента насилия его воля существенно превышает волю любых иных узкоспециализированных продуктов деятельности человека и прочих сервильных гаджетов.

Итак, в какой-то момент оружие становится самодостаточным и самодовлеющим, и начинает диктовать волю всему тому, что помогает реализовать заложенную в нём идею разрушения. Когда такое может произойти? Далеко не всегда. Но тут на помощь приходит цитата одного из классиков марксизма: идея становится материальной силой, если она овладевает массами. В нашем случае – массами оружия. То есть тогда, когда его становится в избытке. Стихийно это проявляется в уже упомянутом «полыхнёт или рванёт». Но это всего лишь своеобразная проба сил, локальное ядро закипания, первый признак начавшегося фазового перехода системы в новое состояние. И потому это явление не носит массового характера. И для придания процессу глобальности требуется уход от стихии и привлечение рационального фактора. Поэтому, перепробовав все остальные возможности, оружие принимается за человека. И вот здесь выкристаллизовывается то, что абстрагируясь от некоторой тавтологии, хотелось бы назвать диалектической диадой – система «человек-оружие», которая способна эсхатологически повлиять на судьбы мира.

Остановимся более подробно на генезисе этой системы и взаимоотношении её составных частей.

В обычных условиях ведущая роль в этой диаде принадлежит человеку, и оружие всецело подчинено ему. Но существуют обстоятельства, при которых соотношение сил в диаде может меняться, и оружие начинает оказывать боле существенное влияние на стратегию поведения человека. Обретая по мере роста некоторую коллективную интенцию, оно всё сильнее соблазняет его воспользоваться инструментом, делающим возможным осуществление любых, самых честолюбивых и отнюдь не вегетарианских планов. А мы помним, что, создавая человека, творец вылепил из глины не послушную игрушку в руках провидения, а сущность, обладающую правом выбора. И, в том числе, между добром и злом. И в попытках сыграть именно на низменных чувствах человека оружие делает основной упор.

Пробу своих сил оружие предпринимает изначально в недрах отдельной социальной страты, которую ныне принято называть военно-промышленным комплексом. Получение солидных барышей – главный аргумент, который движет его руководством в поисках заказчиков своей продукции. И поэтому в умении спровоцировать локальную потасовку с соседом лучшего мастера не сыскать. И вот в ход пошло уже созданное и активно куётся новое.

Не удовлетворясь достигнутым, взор оружия простирается на новые горизонты: процесс подчинения человеческого фактора набирает силу и распространяется уже на верхние эшелоны власти, сосредотачиваясь на лицах, принимающих решение. Оружие начинает льстиво внушать своим «обладателям» (мы то уже догадываемся, кто кем обладает на самом деле) иллюзию вседозволенности и безнаказанности: а ну, возьми меня в руки, продемонстрируй строптивым соседям, внуши им уважение и трепет – пусть знают, кто в дом хозяин. А для пущей важности дерни за этот курок или нажми на эту кнопочку на панели, спрятанной под крышкой чемоданчика. И рекламные мультяшки, рождённые в недрах уже полностью порабощённых властью оружия структур ВПК и наглядно демонстрирующие его мощь, немало тому способствуют.

Ну кто из мальчишек хоть раз не испытывал соблазн взять в руки найденный в чулане лук с колчаном стрел и не применить его по назначению? Это же так заманчиво! А как позавидуют соседская ребятня! И почему только лук? Вон сколько интересного ещё хранится в чулане!

Ну ладно, скажете вы, это же мальчишки. У половозрелых особей всё под контролем, и мультиками их не возьмёшь. Но где гарантии того, что лобные доли, отвечающие за процессы торможения и возбуждения и формирующиеся у человека на третьем десятке лет, у владельца чемоданчика так и сохранились мальчишескими в силу гормональных сбоев или той же экологии? Тем более, что всех ужасов глобальной потасовки большинству из ныне властвующих испытать на своём веку не довелось, их родственники не полегли на полях сражений и не стали жертвами блокады. И даже если эти доли у каждого из них полностью вызрели, уверены ли вы, что овладевшие косными массами каких-то железок идеи, пусть даже и индуцированные их создателями, никоим образом не способны поколебать его волю?

Как показывает история, таких гарантий дать никто не может. Ибо чем тогда объяснить тот факт, что каждый раз досидевшие до третьего акта зрители с ужасом становятся свидетелями того, как ружье снимается со стенки, ядовитые пары окутывают окопы защитников Ипра и смертоносный гриб поднимается над Хиросимой?!
Предвижу, что некоторые станут оппонировать неизбежности подобного сценария развития событий. Дескать, далеко не всё оружие, созданное человеком, нашло свое применение. Во всяком случае, современное. Таким оппонентам хочется привести следующую статистику. В США, по мнению многих наиболее цивилизованной и пропитанной гуманистическими идеалами стране, где господствуют толерантность и правопорядок, на руках у населения имеется около 200 млн единиц огнестрельного оружия. При этом ежегодно регистрируется 2,5 млн случаев его использования. И если исходить из того, что срок службы такого оружия не менее двадцати лет, то отсюда вытекает, что каждый четвёртый ствол имеет или уже имел шанс побывать «в деле». И это только официально! Поэтому не исключено, что фактически подобное можно утверждать о трети или даже о половине выпущенного огнестрельного оружия. Полагаю, что не стоит умалять реализованный потенциал и другого его вида. Не забываем при этом, что речь идёт исключительно о мирном времени.

Всегда ли происходит фазовый переход в диаде, лишающий человека лидирующего положения в ней? Здесь хотелось бы выделить два фактора, этому способствующих.
Первый из них, и об этом мы уже говорили, – масса созданного оружия. Если она незначительна, то его роль в развязывании войны пренебрежимо мала, и решение об этом принимается исключительно по воле политиков. Но с её нарастанием, что стало особенно отчётливо проявляться с середины XIX века, с момента зарождения военно-промышленного комплекса и массового выпуска нарезного стрелкового оружия, растёт сила его давления на ноосферу. При достижении этой массой некой критической величины наступает состояние бифуркации системы и ситуация в ней может кардинально поменяться.
 
Потенциальный переход диады в новое состояние становится неизбежным с появлением другого фактора – революции в военном деле. Качественный скачок в методах и средствах ведения войны делает малоэффективным, а подчас и вовсе ненужным уже накопленный арсенал, и тогда происходит столь мощный выброс импульса воли устаревающего оружия, сродни паническому, что с трудом поддерживаемый совокупностью лобных долей человечества баланс противоборствующих процессов в ноосфере мгновенно нарушается. И мы становимся свидетелями рождения упомянутой выше метаморфозы.

В начале двадцатого века, в предчувствии тотальной моторизации средств ведения войны, появления танков и самолётов, а также с разработкой химического и бактериологического оружия обычное гладкоствольное и даже нарезное оружие почувствовали витальную угрозу для себя. И выстрел в Сараево, этот символический акт отчаяния, а, может, и фанатичного героизма семизарядного пистолета FN модели 1910 конструкции Джона M. Браунинга, открыл дорогу к кровавому пиршеству остальных его, замерших в тревожном ожидании, собратьев.

Вторая мировая война случилась на пороге создания ракетно-ядерного вооружения. Реактивные двигатели, появившиеся в авиации в 30-е годы прошлого столетия, стали активно развиваться. В это же время велись работы по созданию атомной бомбы. И как не сопротивлялось человечество сползанию к глобальной войне, её разжигание стало неизбежным. А что же было делать традиционному оружию в свете его морального устаревания и угрозы списания? Правильно – самореализоваться на фронтах второй мировой, что мы прекрасно и видим ретроспективно.

И сегодня мы продолжаем наблюдать картину полного порабощения человечества Гефестом, кующим разящие без промаха огненные молнии всё новых и новых поколений. Культ этого божества, тайно и явно исповедуемый верховными правителями ведущих стран, уже приблизил военный потенциал этих государств к могуществу олимпийского громовержца. Размещаемые на различных, вплоть до космических (чем вам не Зевс?), носителях, средства поражения точностью и разрушительной силой ничуть не уступают мифическим стрелам. И к двум упомянутым факторам возрастающей роли оружия в рассматриваемой диаде добавился третий – могущественность оружия. Человеку становится ещё труднее справляться с его диктатом.

Начиная с нулевых годов, а может и несколько ранее, учёные заговорили о 5GW (Five Generation Warfare) – о войне пятого поколения. А теперь уже звучат прогнозы о появлении шестого. Не будем забивать читателю голову наукообразными выражениями, оговорившись лишь тем, что применительно к упомянутым войнам речь ведется о бесконтактных, информационных и сете-центричных технологиях, а принятие решения об использовании оружия будет всё более и более удаляться от человека и доверяться некому алгоритму. И кто тянул за язык этих учёных и политиков? Потому, как что теперь остаётся делать горам наработанного, грозящего стать бесполезным оружия?..

Итак, господа, как уже было отмечено в начале этого эссе, третий акт очередного сезона сериала под условным названием «Люди и оружие» набирает силу. И теперь вряд ли кто сможет со стопроцентной уверенностью полагать, что всё решится за столом переговоров или разрулится само собой, разве что, не вмешается нечто непредвиденное. Ибо трудно не разглядеть, кому принадлежит ведущая роль в этом процессе. Ведь безумное и безудержное накачивание оружием одной из сторон вспыхнувшего конфликта, причем, зачастую устаревшим, исходя из предлагаемой логики следует воспринимать, как явное свидетельство последствий глубинного перекоса в рассматриваемой диаде. Да и сама драка произошла с неизбежностью в силу той же причины, хотя трудно не согласиться с тем, что важно было начать её первыми, и не только с тем, чтобы одержать в ней верх, но повернуть этот процесс вспять.

Но сегодня до этого ещё далеко – мы видим, что каждая из сторон свято полагает, что победу следует искать исключительно на полях сражений. Так что это, как не диктат вопиющего к самореализации старья, а не результат трезвой оценки потенциалов сторон и угроз эскалации, предпринимаемой всё тем же, затеявшим экспансию на восток, инициатором вооруженного столкновения?! Остаётся лишь уповать на то, что поля эти ограничатся полями «незалежной» и конфликт не расползётся шире. В противном случае с большой вероятностью уповать на это уже будет некому.

И если нам – будем оптимистами – удастся всё же удержать ситуацию под контролем и, достигнув заявленных целей операции, утилизовать в её рамках большую часть накопленного доселе конвенционального оружия, не прибегая при этом к иному, в будущем не следует оставлять ему никакого шанса, ибо тогда, с приходом эпохи войн следующих поколений,  оно уже не будет нуждаться в провоцировании кого-либо нажать на курок и станет действовать полностью самостоятельно. А, потому, оно никогда более не должно создаваться ни, как говорится, чучелом, ни тушкой. Иначе роль таковых будет уготована нам. Тем самым, кто возомнил, что всё остаётся под неусыпным контролем и развивается по намеченному плану, в то время как логика развития событий подчиняется совершенно иным, неподвластным человеку законам.

Июнь 2022