Аня и княжна Анна

На календаре конец мая, а на дворе уже лето. Столбик термометра уже несколько дней практически поднимался до 30.
Школьный год практически закончился и вот-вот должны были наступить каникулы. Анна, как и её одноклассники с удовольствием бы провела этот день на пляже. Но завуч решила, что им нужно обязательно посетить музей. И не просто так, для галочки, а с пользой. И вот Анна со своим 10"А" и девочками и мальчиками из параллельного класса, обливаясь потом, делали вид, что  изучали историю родного края, внимательно слушая экскурсовода.
Хорошо, что хоть разрешили не надевать школьную форму, что можно было прийти кто в чём хотел. Девочкам, конечно же было в этом плане полегче. Мальчики, практически все, были в длинных, ниже колен, шортах-бермудах. Некоторые умудрились прийти в длинных штанах. А девочки были в коротеньких шортах. Те, кто был посмелее, пришли в коротеньких юбочках, ну а самые смелые в откровенных мини. Ведь они были уже достаточно взрослыми девочками, им было по 16, а кому уже и 17 лет.
Анна, впрочем, как и все остальные, откровенно скучала. Её мысли были там, на берегу лесного озера, где можно было и искупаться и позагорать, а так же просто полежать в тени, если сильно надоест жаркое солнце.
 Наконец последняя комната. Возможно ещё минут пять, максимум десять и на пляж. Но едва девочка переступила порог этой последней комнаты, у неё резко закружилась голова и больно кольнуло в груди.
Медленно, потихоньку она подошла к стене и опёрлась на неё, чтобы не упасть. Перед глазами звёздочки, в груди ноет, не хватает воздуха. Анна никак не может сообразить, что произошло, на что  у неё такая реакция.
- В этой комнате всего одна картина. На ней изображена княжна Анна Петровна Рогозина, - голос экскурсовода прозвучал для девочки как будто из тумана. Анна, немного придя в себя, посмотрела на картину. Но тут же опять резко потемнело в глазах и закололо в груди. Сомнений не было, девушка с картины пристально смотрела на неё, на Анну. Может это просто обман зрения? Но почему же тогда так давит в груди? Почему кружится голова?
Девушка, изображённая на картине, сыграла очень большую роль в развитии нашего края. Именно она организовала интернат для девочек, который находился в этом здании и была в нём первым директором. Анна, дочь княгини Разумовской. Её, Анны отец, Пётр Петрович Рогозин, был простым дворянином. Но сумел оказать большую услугу князю. Взамен Разумовский выдал за него свою дочь. Это был брак по расчёту.
Но до Анны долетали лишь отдельные слова, лишь обрывки фраз. Она никак не могла справиться с собой, перед глазами было по-прежнему темно и всё так же сильно давило в груди. Кроме того, ей всё  по-прежнему казалось, что девушка с картины, она была едва ли старше самой Анны, продолжает пристально смотреть на неё, на Анну. И от этого взгляда девочке было не по себе, её тонкая блузка прилипла к спине, и на всём теле волосы встали дыбом.
Мама княжны... Отец женился... Вернулись в имение... Княжну не любили... Она благородных... Мачеху любили... 
Набор слов и обрывки фраз. Анна не понимала, о чём говорит экскурсовод. К тому же ей становилось хуже и хуже. Она уже с трудом могла стоять. Ей не хватало воздуха...
- Как вы видите, молодая княжна, - продолжал работник музея, не замечая состояния одной из юных посетительниц, - изображена в костюме для конных прогулок. В то время не было телевизоров, смартфонов и компьютеров. Для людей её сословия конные прогулки были едва ли не самым популярным развлечением. А вот скамья и розги, которые изображены на заднем плане, тут чёткой версии нет. По одной из них...

***
- Машка! - громко позвала Анна сенную девку.
- Я здесь, княжна, - в комнату буквально влетела молодая девушка. Она была старше княжны на несколько лет и была достаточно красива. Щёки покраснели от пробежки, ей пришлось достаточно быстро бежать, чтобы не опоздать. Остановившись и переведя дыхание, Маша извинилась за опоздание.
- Где тебя черти носят?! - выругалась княжна, - расчеши меня и приведи в порядок! Я не хочу опаздывать к завтраку!
Девка быстро схватила гребешок и стала расчесывать волосы молодой барышни. Волосы были достаточно длинными и часто запутывались, приходилось расчесывать очень аккуратно.
- Что ты возишься как дохлая курица?! - закричала на Машку Анна, - давай живее! Если я опоздаю к завтраку, прикажу спустить с тебя шкуру!
- Извините, барыня, - тихо ответила сенная девка и стала расчесывать немного быстрее.
- Ааа! Дрянь, ты что делаешь?! - заорала княжна, когда гребень в очередной раз запутался в волосах. Машка пытаясь его вытащить, сделала больно хозяйке этих волос.
Девка в очередной раз извинилась, а на глазах появились слёзы. Она уже знала, что её ожидает. За время, которое Машка была с молодой барыней,  она прекрасно изучила характер княжны. Машка прекрасно понимала, почему её молодая госпожа себя так ведёт. Наверно любая другая на её месте поступала бы точно также. Ведь ещё совсем недавно, пока была жива княгиня Разумовская, мама Анны, они все вместе жили в столице. И Маша вместе с ними. Правда тогда её называли Мари. Молодая княжна была вхожа во все известные дома в городе, у неё было очень много подружек. Да и мальчики уже тоже обращали своё внимание на красивую молодую княжну.
Когда сенная девка закончила, Анна взяла лист бумаги и написала на нём несколько слов.
- Пойдёшь на конюшню и передашь конюху! - отдавая лист девке, приказала княжна. Она видела, как испугалась и побледнела  Машка.
- Княжна, пожалуйста, простите меня! - взмолилась она. В столице Машка тоже иной раз получала розгами. Но там было всё по-другому. Там её в основном пороли учителя за плохо выученный урок или деревенско-русское произношение французских слов. А если после порки некоторые учителя позволяли себе немного больше, то ей, Мари, порка даже нравилась.
- Да как ты смеешь?! - Ана выхватила лист из её рук и исправила число ударов, которые  должна была получить девка, - вместо дюжины получишь две дюжины розог! Ты поняла меня?!
- Да, - слёзы уже ручьём текли по щекам, - я всё сделаю, как Вы сказали.
- Поскольку Иван ещё не обучен грамоте, сама прочитаешь ему записку! - княжне доставляло удовольствие так издеваться над Машкой. Она заметила, как та покраснела. Ещё бы, ведь Иван у них совсем недавно. Молодой парень, немого старше самой Машки. Но самый главный пункт, из-за чего девка так покраснела, новый конюх был мужем её старшей сестры, - когда я после завтрака приду на конюшню, ты должна будешь лежать на лавке с голой задницей! Я сама хочу посмотреть, умеет ли наш конюх так же хорошо обращаться с девками, их задницами и розгой,  как с лошадьми!
- Да, и не забудь сказать, чтобы Иван приготовил лошадей! - добавила княжна, строго посмотрев на свою девку, - после порки ты будешь сопровождать меня!
Машка не поверила своим ушам, мало того, что ей всыпят две дюжины хороших розог, не таких, как от учителей. Хотя, когда её секли розгами её наставники, было тоже очень больно, иной раз до слёз. Но здесь пороли совсем по-другому, слёзы появлялись ещё до порки, а крики уже после первого удара. Так потом ещё с поротой задницей в седло. Такого в её, Машкиной жизни не было. Но она могла прекрасно представить, как ей будет больно, как страдать будет её исполосованная задница в седле.
Но ослушаться княжну девка не посмела. Опустив взгляд, она, сгорая от стыда и дрожа от страха, направилась на конюшню. Ивана девушка увидала практически сразу и остановилась. Как сказать ему? Как вообще она сможет раздеться перед ним? Это же какая стыдоба! Да, ей и раньше было стыдно, особенно, когда вернулись в имение, оголять задницу для порки перед конюхом. Но то был чужой для неё человек. А Иван, он практически родственник.
Конюх тоже увидел свою новую родственницу и сам направился к ней. Уже подходя, он по виду Маши понял, что что-то произошло. А когда Иван подошёл, она просто всунула ему в руку записку. Но спохватившись, хотела забрать её назад, ведь новый конюх не умел читать.
- Да ладно, я сам прочитаю. Грамоте немного обучен, - Иван развернул записку и стал читать. Содержимое записки явно не радовало его. Но он знал, на что шёл, когда согласился на эту работу, - не боись, Машка, всё сделаю в лучшем виде!
- Спасибо, успокоил! - расплакавшись, ответила девушка, - ещё для княжны и для меня нужно приготовить лошадей, сразу после порки княжна собирается на прогулку.
- Жестокая у вас княжна! - сказал Иван.
- Неправда! Она хорошая! - сама не понимая почему, Машка вступилась за хозяйку. Хотя ведь именно из-за княжны она здесь, именно из-за неё лежать ей на лавке кверху задницей, по которой будут гулять розги.
-  Тогда у неё хорошее чувство юмора, - пожал плечами конюх, - ты раздевайся, а я пока лавку вынесу, да лошадьми займусь.
- Как раз...раздевайся?! - от услышанного Маша даже начала заикаться. Может он что не так понял, не так сказал? Ведь раньше для порки было достаточно просто оголить задницу.
- Сама почитай! - Иван всучил записку ей в руки.
- Нет! - в сердцах крикнула Маша. Этого не может быть. В записке действительно написано чтобы она, Маша, разделась для порки до гола. Выбора не было, а ослушаться, означало ещё больше розог.
Покраснев до корней волос и отвернувшись, девушка стала медленно обнажаться. Мало того, что Иван был здесь, так мимо, оборачиваясь на неё, проходили другие мужчины и женщины. Пока она ещё одетая, но потом, когда полностью разденется, как быть потом? Тогда все будут видеть её наготу! Какой стыд, позор!
Раздевшись, сгорая от смущения, стыда, стараясь не поднимать головы, чтобы ни с кем не встретиться взглядом, Маша легла на лавку. Конюх связал ей, как положено, руки под скамейкой. После привязал её за ноги и за талию.
Княжна заставила себя ждать. Ожидание порки, тем более в таком виде, было очень мучительным. Потихоньку собирался народ. Весть о том, что Машку будут пороть, причём полностью обнажённой, разлетелась очень быстро. Желающих посмотреть на обнажённое тело молодой и красивой девушки было достаточно много.
Наконец-то появилась княжна в сопровождении отца. Он не особо разделял взгляды дочери, но никогда не спорил с ней и не запрещал отправлять на порку провинившихся. В этом Анна была сильно похожа на свою мать. Та тоже, чуть что, пороть. Да и понятно, они, дочь и мать, благородных княжеских кровей. Все остальные для них никто.
Анна специально тянула время, понимая, что на порку девки соберётся много народу. Она хотела не только выпороть Машку, но и унизить, показать ей её место. Саму княжну, конечно же, никогда не пороли. Когда она была ещё маленькой девочкой, ей было жалко тех, кого мама отправляла на порку, особенно, если это была няня. Потом, позже, уже привыкнув к тому, что слуг периодически наказывают поркой, Анна стала относиться к порке нейтрально. Ну выпороли, ну и ладно. Позже, когда девочка стала постарше, а мама смогла донести ей, что она княжна, Анна стала считать, что слуг пороть просто необходимо. Со временем, правда нерешительно спросив разрешения у мамы, стала сама отправлять других на порку. Приехав сюда, в провинцию, княжна вдруг поняла, что ей даже нравится смотреть на порку холопов, особенно девушек и молодых женщин. Нравится смотреть на их стыд, на их голые задницы, на то, как эти задницы исполняют танец под розгой. И на то, какие следы оставляли розги на этих самых задницах. А ещё нравилось то, как виновато, беспомощно выглядели эти девушки и женщины после хорошей порки. А в последнее время княжна стала ловить себя на мысли, что ей самой хочется взять в руку розги. Но Анна понимала, кто она и что по статусу ей подобное просто не положено.
Увидав толпу, княжна улыбнулась. Это то, что она хотела. Анна перевела взгляд туда, где стояла скамейка. Она с усмешкой посмотрела на униженную, полностью обнажённую и привязанную к лавке, свою сенную девку. Раньше, пока они были в столице, Машка, точнее Мари, была её фрейлиной. Но здесь, таких слов то и никто не знал, поэтому опять Машка, опять сенная девка. Её, Машку, не любили в усадьбе. Да и за что её любить? Жила в столице, каталась, по мнению других дворовых, как сыр в масле. Да к тому же ещё и обученная грамоте, задирает нос. Естественно, что все были рады, когда Машку пороли на конюшне.
Княжна кивнула, и порка началась. Иван в первый раз сёк свою родственницу. До этого Машку порол другой конюх, Фёдор. Конечно ему, Ивану, было жалко девку, тем более, что это младшая сестра жены. Но он привык выполнять свою работу добросовестно. И Машка, как ни старалась, как ни пыталась, закричала уже после первого удара. Иван нанёс его в полную силу, да ещё и с оттягом.
Анна наслаждалась криками девки, лежавшей на лавке, наслаждалась танцем её задницы. Княжне нравились, какие следы оставляли розги, как быстро покрывалась тёмно-красными полосами попа, как быстро она стала красной. Анна стояла напротив экзекутора. Она давно поняла, что стоять с той стороны, куда прилетает конец розги, интереснее. Ведь пороли всегда с захлёстами, а захлёсты это очень красивые полоски и чёрные, кровавые точки которые оставлял кончик розги.
Машка кричала от боли, позабыв про стыд, про унижение. Про то, что кругом было полно зрителей, которые только и мечтали о том, чтобы её, Машку, высекли как сидорову козу. Забыла она и о своей наготе. Была лишь  только боль, очень много боли и страх, что она, Маша, просто не сможет вытерпеть эту порку до конца.
Чем больше и громче кричала девка, тем больше наслаждения и удовольствия получала княжна. Она опять словила себя на мысли, что с огромным удовольствием забрала бы розгу у конюха и стала сама пороть Машку. Ей стоило больших усилий не пойти на поводу у своих желаний. Но Анна решила, что обязательно придумает способ, найдёт возможность, чтобы самой выпороть свою горничную.
А ещё княжна подумала, что две дюжины это слишком мало. Порка, к её огорчению, слишком быстро закончилась. Иван отвязал родственницу и помог ей подняться. Маша стояла, опустив взгляд, ожидая разрешения княжны, чтобы одеться. Анна не торопилась. Она хотела сама налюбоваться работой экзекутора и дать полюбоваться зрителям. Кроме того, и это было хорошо заметно, как только Машка поднялась с лавки, стыд опять вернулся к ней. И сейчас девка просто сгорала от стыда, готовая провалиться сквозь землю. Это тоже добавляло наслаждения княжне.
Княжна хитро улыбнулась, у неё появилась идея, как унизить девку ещё больше. Хотя казалось бы куда ещё больше? Горничная, которая когда-то жила едва ли не во дворце, обнажена до гола и публично высечена розгами, да теперь ещё и стоит в чём мать родила на всеобщее обозрение  и потеху.
- Иван, лошади готовы?! - спросила Анна.
- Да, как Вы и приказали, - ответил конюх.
- Лизка, отнеси Машкину одежду в избу! Ей она сегодня не пригодиться! - приказала княжна. В толпе сначала наступила тишина, никто не ожидал ничего подобного. Но потом из толпы посыпались очень обидные и унизительные шуточки в адрес только что выпоротой девки.
Маша не поверила своим ушам. Княжна не могла так жестоко поступить с ней. И главное за что? Ведь явно не за то, что, когда расчесывала волосы, сделала ей больно. Хотя, конечно же о причине подобного поведения своей хозяйки Машка догадывалась. Во всём виновата была мачеха Анны. Ведь именно из-за неё, из-за мачехи, отца, а вместе с ним и дочь, выслали из столицы и отправили сюда, в имение. Когда умерла мама Анны, её отец женился на Катьке, Катерине Ивановне. Она была, как и сам Пётр Петрович, из простых дворян. Хуже того, будущая мачеха была замужем за мелким и не особо удачливым купцом. Он умер, оставив Катерину с дочкой, Василисой, которой было всего 9 лет, без каких либо средств к существованию.  Встретив её, папа Анны влюбился и, вопреки требованиям князя Разумовского, отца бывшей жены, женился. В результате вся его семья оказалась в ссылке. Понятно, что Анна из-за этого просто ненавидела мачеху. И из-за этого стала такой резкой и раздражительной.
- Машка?! Добавки хочешь?! - прикрикнула на девку княжна, - лошади уже готовы!
Не поднимая головы, обливаясь слезами, красная как рак, униженная и опозоренная, Машка, как и была голая, с исполосованной задницей, на радость зрителям и самой княжне, пошла следом за молодой хозяйкой...

***
- Молодую княжну никто не любил в имении, - услышала Аня голос экскурсовода, - её просто ненавидели. Она ставила себя выше всех, даже выше отца, мачехи и, тем более своей сводной сестры. Ведь она была княжна, а все остальные, их Анна не считала даже за людей. С её появлением в имении каждый день кого-нибудь пороли на конюшне. А до этого порки, да случались, но не чаще, чем раз-два в месяц. Это одна из версий, почему позади молодой княжны изображены розги и скамья для порки.
Старшеклассница Анна с недоумением смотрела то на работника музея, то на картину, пытаясь понять, что произошло. Она более чем чётко, как в кино, видела всё, что произошло с молодой княжной и её служанкой. Неужели экскурсовод так подробно, до деталей и мелочей, всё описал? Или она просто заснула и ей всё привиделось? Или всему виной эта странная картина? У Анны так и не прошло ощущение, что девушка с этого полотна по-прежнему смотрит на неё.

***

- Машка, это что за шум?! - услышав шум в прихожей, закричала молодая княжна. Выйдя из комнаты, она увидела свою сенную девку, собирающую осколки разбитой вазы, - Машка?! Что это значит?! Ты, дрянь не уклюжая?! Давно не была на конюшне?!
- Это не я! - Маша сильно испугалась, по щекам  потекли слёзы. На конюшню ей идти никак не хотелось, тем более, что она не разбивала эту вазу, - это Василиска.
- Немедленно приведи эту маленькую дрянь ко мне! - у княжны моментально появился план и она хищно улыбнулась.
- Но она нечаянно, - горничная попыталась отвести грозу от девочки, но уже было поздно. Взглянув на свою хозяйку, Машка всё поняла. Да, она, княжна, посмеет. Она здесь хозяйка, а не Кать...., а не супруга барина. Да и не он сам, а значит никто не сможет помешать княжне сделать то, что она задумала. А если начать заступаться за Василису, дочь Катерины Ивановны, к тому же Василиска не дочь барина, можно и самой быстро оказаться на конюшне.
Но всё-таки Машка решила сделать хотя бы попытку, спасти девочку от гнева сумасбродной княжны. Хоть горничная и любила свою хозяйку, ведь столько времени провела с ней, но Василиса была ни в чём не виновата. Да и по сравнению с княжной, дочь Катерины была просто ангелом, её любили все в имении.
К сожалению барина не было дома, он уехал, обещав вернуться только к вечеру. Хотя сенная девка и сильно сомневалась, что это поможет, но пошла к супруге барина, ведь дело касалось её дочери.
Барыня встретила девушку, как обычно, ласково. Увидев слёзы на её глазах, Катерина Ивановна тут же спросила, что случилось. Машка вкратце всё рассказала, добавив, что теперь не знает, что делать. Но и на конюшню она не хочет, а девочку жалко.
Барыня, позвав дочь, взяла её за руку и они вместе пошли на половину, где жила дочь барина. Машка ушла раньше. Как она и предполагала, княжна заставила принести лавку и розги.
- Тебя я не звала! - дерзко сказала Анна, когда её мачеха с дочерью вошли в её комнату, - или ты сама хочешь занять её место?!
- Анна, зачем ты так? Я не сделала тебе ничего плохого! - ответила Катерина. Лавку и розги она увидала сразу, понимая, для кого они приготовлены, - раз Василиса виновата, ты можешь её наказать! Но я как мать, хочу быть рядом!
- Хочешь посмотреть, как будет реветь твоя доченька?! - зло рассмеялась княжна и прикрикнула на свою сводную сестру, - а ты что замерла?! Раздевайся и живо на лавку! Или тебе помочь?!
Василиса с надеждой посмотрела на свою маму, хоть и понимала, что та ничем не сможет ей помочь. Вытерев кулаком набежавшие слёзы, девочка стала медленно раздеваться. Ей было страшно. Она знала что такое порка и розги. И не только потому что видела, как пороли других. Мама иной раз и сама воспитывала дочь при помощи розог. Но то была мать, хотя и было очень больно. Но мама любила её, а тут сводная сестра, которая просто ненавидела её, Василису. А ещё раньше, для порки, она ни разу не раздевалась до гола, лишь оголяла попу. А сейчас ей, Василисе было не только страшно, но и очень стыдно.
Раздевшись, опустив взгляд, девочка легла на лавку. Машка, по приказу хозяйки, тут же привязала её к лавке. Катерина хотела спросить, зачем, но не стала, решив, что так  дочери будет легче. Мачеха Анны догадывалась, что падчерица будет очень сильно сечь свою сводную сестру, что никакой пощады, никакой скидки на возраст девочки, она не сделает. Катерина прекрасно понимала, что Анна будет пороть не столько Василису, сколько свою мачеху, то  есть Катю. Что падчерица будет ей так мстить, а значит пощады не будет. Хорошо, хоть не позвала конюха, чтобы выпороть Василису, хоть за это спасибо. Лежать голой ей, пусть даже падчерице барина перед конюхом, это унизительно и для самой девочки и для матери.
Анна, едва сдерживалась от возбуждения. Очень мешало присутствие мачехи. Сначала княжна хотела выставить её за дверь. Но потом решила, что так будет лучше, что она сможет наслаждаться не только поркой девочки, но и реакцией её матери. Месть, это такое сладкое блюдо.
Василиса, хоть и решила, что будет терпеть порку молча, что не доставит своей сводной сестре никакого удовольствия, закричала уже после первого удара. Как и предполагала Катерина, падчерица порола её девочку в полную силу. Поскольку опыта пороть у Анны не было никакого, то и удары ложились как попало и куда попало. Да и сам темп ударов был слишком быстрым. Девочка, лежавшая на лавке, уже охрипла от крика. Если бы не верёвки, которые крепко держали, Василиса уже давно бы спрыгнула с этой лавки. Перед глазами уже давно было темно от боли, а порка продолжалась.
Катерина смотрела на порку, на страдания дочери молча. Её лицо было каменным, не показывая никаких эмоций. А сердце обливалось кровью. Ей было очень жалко дочь, но показывать свою боль она не хотела. Не хотела доставить такого удовольствия падчерице. Анна поначалу внимательно следила за реакцией мачехи и злилась, очень сильно злилась. Её просто выбешивало, что Катька стоит как каменная, несмотря на то, что её дочь орёт во всё горло от боли. Но потом возбуждение и удовольствие от порки сводной сестры полностью увлекло её. Княжна перестала обращать внимание на мачеху. Только Василиса, её попа, покрытая красными и фиолетовыми полосами, кое-где уже появились капельки крови. Крики девочки, её попытки спастись, уйти от розги. Это было куда интереснее, чем реакция мачехи.

***

- Но есть и другая версия, почему княжна изображена на фоне лавки с розгами, - продолжал свой рассказ экскурсовод. А Ана никак не могла сообразить, что с ней происходит. Откуда такие видения, как в кино. Ведь не мог работник музея знать таких подробностей и, тем более, рассказывать о них, - Пётр Петрович Рогозин уехал в экспедицию на дальний восток, оставив  имение на свою жену. Анна Петровна, естественно, была сильно недовольна подобным решением. Но перечить воле отца, она не стала, решив подождать, пока он уедет. А уж потом она, княжна по рождению, возьмёт власть в имении в свои руки. Но, к её великому сожалению, мачеха не испугалась грозной падчерицы. Да и управляющий оказался на стороне Катерины Ивановны. В поместье ненавидели молодую княжну, но любили барыню. Естественно, что едва уехал барин, все стали жаловаться его супруге на Анну. Прошла зима, наступила весна. А вместе с ней пришло известие о том, что Пётр Петрович Рогозин пропал. На этот случай он сделал соответствующие распоряжения. Приехал нотариус и привёз бумаги.

***

- Княжна, барыня просит Вас в гостиную, - Машка знала, что так говорить не следует, что после таких слов всегда получает пощёчину. Так было и сейчас. На глазах появились слёзы, а щека стала гореть огнём. Глотая сопли и слёзы, девушка продолжила, - приехали нотариус и адъютант Вашего дедушки.
- Так бы и сказала сразу, дура! - выругалась на неё Анна, - скажи им, что я сейчас буду! Хотя, постой. Сначала помоги мне привести себя в порядок!
Когда княжна вышла в гостиную, там были, кроме мачехи и её дочки, нотариус, адъютант деда и управляющий имением. Анна сделала, как и положено, реверанс и поздоровалась с гостями.
- Не будем ходить вокруг да около! - начал граф Штайн, адъютант деда, - Ваш батюшка, Пётр Петрович Рогозин, пропал, а по некоторым данным, погиб. На этот случай он оставил завещание, которое сейчас огласит нотариус!
- Как погиб?! - Анна отказывалась верить в это. Не то, чтобы она сильно любила отца. Просто с его смертью, она теряла всё. Княжна понимала, что завещание будет на её брата, который родился пару месяцев назад. Наследник. А ей, его дочери, абсолютно ничего не достанется.
- А теперь перейдём к Вам, Анна Петровна, - продолжил нотариус. Как и ожидала княжна, всё состояние, абсолютно всё, по завещанию получал её новорождённый брат, а значит и мачеха, - Ваш батюшка в завещании написал, что до того, как Вам исполнится 21 год, Вы будете жить и воспитываться в интернате. Право выбора интерната предоставлено Екатерине Ивановне. Ваш дедушка, князь Разумовский, зная Ваш скверный и отвратительный характер, прислал сюда своего адъютанта, графа Штайн, чтобы тот лично проследил за выполнением завещания Вашего батюшки!
- Нет! Этого не может быть! - закричала княжна. Она не могла поверить в то, что услышала. Мало того, что её сослали сюда в ссылку, так теперь её ещё отправляют в интернат, - я не хочу в интернат! Только не это, пожалуйста!
- Анна Петровна, прошу Вас, ведите себя, как и положено Вашему положению! Не забывайте, что Вы, как бы там ни было, княжна и внучка князя Разумовского! - строго перебил её граф Штайн.
Да, адъютант был прав, она княжна и не должна унижаться перед всеми, кто собрался здесь. Но, как же не хочется в интернат, а подчиниться придётся. Возможно она бы и смогла не подчиниться и что-то предпринять против нотариуса и мачехи, но против графа Штайн, которого прислал дед, княжна была бессильна.
Интернат выбрала мачеха. Поскольку она не была представителем высокого сословия, то и выбор интерната был ограничен. Анну отдали в интернат, где воспитывались дочери простых дворян и мелких купцов.
Привёз Анну в интернат адъютант деда. Оформив все необходимые бумаги, он, с хитрой улыбкой на лице, попрощался с княжной и уехал. К девушке подошла женщина в возрасте и в форме сотрудницы интерната.
- Моё имя Мария Павловна, - довольно грубо сказала она и схватила девушку за руку, - ты сейчас пойдёшь со мной!
Анна ещё была в шоке от того, что увидела, от того, в какую глушь её завезли. Поэтому дала без всякого сопротивления отвести себя. Как и куда они шли, девушка не обращала внимания, если бы её сейчас отпустили, дорогу назад она не смогла бы найти.
- Сейчас ты снимешь с себя всю одежду! - когда они оказались на месте, воспитательница отпустила руку княжны, - для особо тупых и для особо умных, объясню, снимаешь всю одежду! Раздеваешься до гола! Потом идёшь в комнату для мытья. После того как помоешься, выйдешь через другую дверь, где я буду ждать тебя. Там же ты и получишь свою новую одежду! Время пошло!
Это было так унизительно, ей, княжне, раздеваться до гола перед какой-то мужланкой, женщине без рода и племени. Но что она, Анна, могла поделать? Наступив себе на горло и подавив слёзы, девушка стала потихоньку снимать с себя одежду. А оказавшись полностью обнажённой, она не знала, куда девать свои руки, что прикрыть и вообще, как себя вести. Внутри у нее всё кипело, а по щекам текли слёзы.
Её отвели в комнату для мытья и оставили там одну. Это так непривычно, мыться самой. Раньше её всегда мыла Машка. Только вот где сейчас эта Машка? С горем пополам, княжна справилась с этим заданием и, вылив воду из тазика, вышла из комнаты через другую дверь.
Там, кроме Марии Павловны, была ещё одна женщина. Правда выглядела она так же, можно было предположить, что они сёстры.
- Я Лидия Ивановна, - то же достаточно грубо представилась вторая воспитательница, - я занимаюсь вопросами дисциплины и наказания девочек в этом прекрасном заведении.
При слове "наказания" у Анны сердце ушло в пятки. Это что, её здесь, в этом интернате, будут пороть как простолюдинку? Но это невозможно, ведь она княжна! Нет, они просто не посмеют!
- Сейчас ты ляжешь на скамейку и получишь полагающиеся тебе приветственные розги, дюжину ударов! - сказала Лидия Ивановна. Судя по её голосу и выражению лица, это совсем не было похоже на шутку, - после этого ты сможешь одеться и Мария Павловна проводит тебя в комнату, где ты и будешь жить!
- Я княжна! - закричала девушка, - мой дед, князь Разумовский! Вы не имеете права даже прикасаться ко мне!
- Ну что ж, нет, так нет, - как-то слишком легко и быстро согласилась жещнина-экзекутор. Но Анна не предала этому никакого значения. Самое главное, что её сейчас не будут пороть, - Вы, Ваша Светлость, можете одеться. Мария Павловна проводит Вас в Ваши комнаты!
Княжна была так напугана, что даже не обратила внимания на то, с каким издевательским тоном говорила Лидия Ивановна. Обрадовавшись, что она смогла избежать порки и ей разрешили одеться, девушка решила, что всё это было  лишь недоразумением.
Комната, куда её привели, была небольшой. Кроме кровати там стояли стол, стул, скамья, небольшой шкаф и высокая ваза, из которой торчали ветки. Но Анна была в таком состоянии, что не предала никакого значения некоторым вещам. Она вымоталась и хотела спать. Кроме неё, в комнате больше никого не было.
Девушка уснула сразу, едва её голова коснулась подушки. Слишком много переживаний и стресса было для ещё достаточно юной девушки. Да, ей уже было 17, но всё же.
Проснувшись рано утром, княжна решила, что ей просто приснился дурной сон. Сначала она хотела позвать Машку, но повернувшись на другой бок, тут же уснула.
Разбудила Анну какая-то девочка. Спросонья княжна  решила, что это Машка и послала её куда подальше.
- Вставай! Или я пожалуюсь на тебя воспитательнице! - девочка оказалась настырной и продолжала трясти княжну за плечо.
- Машка, какого чёрта?! - поднявшись с постели, выругалась Анна и по привычке влепила девочке, разбудившей её, пощёчину.
- Ты за это заплатишь, дрянь! - схватившись за щёку, закричала Дарья, так звали эту девочку, - я пожалуюсь на тебя воспитательнице!
Она убежала, прежде чем княжна успела сообразить, что наделала.
- Да и бог с ней! - подумала девушка. Найдя свою новую одежду, интернатовскую форму, она, с презрением,  стала надевать её на себя, - подумаешь, влепила пощёчину какой-то там мужланке. Я княжна, а кто она?! Да и кто они все? Никто не посмеет мне ничего сделать!
Едва княжна успела одеться, как, без стука, отворилась дверь и в комнату вошла та девчонка, которой княжна влепила пощёчину.
- Оделась? Пойдём, директриса ждёт тебя...
- Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! - Анна в бешенстве опять влепила девочке пощёчину, - я княжна! А ты кто такая, чтобы сметь мне тыкать?!
Сделала она это явно не подумав и тут же пожалела об этом. В комнату вошла воспитательница в сопровождении двух, достаточно взрослых девушек, по виду они были старше Анны.
- Ты посмела дважды ударить Дашу! - едва войдя в комнату, закричала женщина в форме воспитательницы, - за это ты будешь наказана здесь и сейчас! Предлагаю тебе самостоятельно оголить задницу и лечь на лавку! Тогда ты получишь только полдюжины  розог за каждую оплеуху, которую ты влепила дежурной воспитаннице!
- Да как ты смеешь?! - закричала на неё Анна, - я княжна! А ты кто такая, чтобы мне тыкать! Чтобы грозить мне поркой!
- А я дежурная воспитательница, Катерина Ивановна, - слова избалованной девчонки никак не подействовали на женщину, - девочки, вы знаете, что делать!
- Не смейте меня трогать! - закричала новенькая, - я княжна!
Девочки были куда сильнее, чем Анна. К тому же вместе с Дашкой, которая быстро поставила лавку на середину комнаты, их было трое. Княжна и опомниться не успела, как оказалась на скамейке. Девушки достаточно быстро и ловко связали ей руки под лавкой, а потом привязали ноги и талию. После задрали княжне юбку, оголив её задницу.
- Пустите меня, немедленно! - волосы от страха стали дыбом, по телу прошёл мороз. Анна вспомнила, как по её приказу пороли Машку, как той было больно. Вспомнила, как сама, без всякой жалости и пощады, порола свою сводную сестру. А теперь на лавке оказалась она сама.
Тем временем воспитательница подошла к вазе, Анна накануне вечером не придала никакого значения ей и торчащим из неё прутьям, и  достала оттуда розгу. При виде этой розги, которой её сейчас будут пороть, у девочки полезли глаза на лоб.
- Вы не смеете меня пороть! Я княжна! - ещё громче закричала Анна и попыталась вырваться, но верёвки крепко держали её, - немедленно развяжите меня! Вы об этом сильно пожалеете! Мой дед, князь Разумовский! Он, когда узнает, как ты поступила с его внучкой, отправит тебя  в Сибирь!
- За сопротивление и не желание подчиниться приказу дежурной воспитательницы, - совершенно игнорируя крики взбалмошной девчонки, сказала женщина с розгой в руке, - ты получишь дюжину ударов! За то, что ты дважды ударила Дашу, ещё одна дюжина! За отвратительное поведение, не достойное своего статуса, тем более княжны, ты получишь ещё дюжину! И за оскорбление дежурной воспитательницы и недопустимое обращение ко мне на "ты" ещё одну дюжину. И того ты заработала на четыре дюжины розог! После каждой дюжины я беру новую розгу, за это время ты должна успеть отдышаться и прийти в себя! Так что, не трать время зря, на ругань и всякие идиотские просьбы! Я начинаю!
- Нееет!!! Ты не имеешь права меня пороть!!! Я княжна!!! - закричала Анна, а её сердечко ушло в пятки. Этого просто не может быть! Это какой-то страшный сон! Я княжна, а меня будут пороть как какую-то сенную девку!
Но это был не сон, а реальность. Княжна сделала ещё одну попытку вырваться, но верёвки выдержали и на этот раз. Что такое четыре дюжины розог, Анна хорошо знала. Нет, конечно не на своей заднице, но она видела, какого было Машке, когда она, Анна, назначала ей четыре дюжины розог на конюшне. Она видела, во что превращалась попа горничной после такого количества ударов. И вот теперь её саму ожидала та же самая участь, получить четыре дюжины розог, узнать на собственной заднице, что это такое.
- Ты обязана! - раздался противный свист розги.
- Аааа!!! - заорала от боли девушка, когда розга опустилась на ягодицы. То, что будет больно, Анна понимала. Но, что это так больно. Перед глазами сразу потемнело, - не надо! Хватит!
- Всегда выполнять! - и ещё один свист розги.
- Нееет!!! Не надооо!!! - боль оказалась куда сильнее, чем казалось княжне, - прекратите!!! Вы не имеете право!!!
- Требование всех воспитателей! - розга в очередной раз опустилась на попу девочки, оставив на ней ещё одну красную полосу.
- Больнооо!!! Хватит!!! - ещё один удар, ещё порция невыносимой боли. Анна опять  попробовала вырваться, но и в этот раз попытка оказалась неудачной, - в Сибирь отправлю! Прикажу кожу спустить!
- За невыполнение этих требований! - воспитательница была абсолютна равнодушна к крикам девочки, продолжая наносить удар за ударом.
- Ай! Больнооо!!! Хватит! Немедленно прекрати! - терпеть уже не было сил, а голос охрип от криков. А это было всего лишь начало порки и это пугало княжну ещё больше.
- Ты будешь всегда! - и ещё один удар и ещё одна тёмно-красная полоса вспыхнула на ягодицах.
- Я больше не могууу!!! - уже даже не закричала, а заскулила Анна, - хватит!!!
- Получать розгами! - удар был такой силы, что от розги отлетел кончик.
- Ааааа!!! Я больше не могууу!!! - княжна совсем забыла, что на её порку смотрят три девочки, ей было абсолютно не до них. Сейчас она хотела одного, чтобы её перестали пороть.
- По голой заднице! - ещё один удар и розга переломилась.
- Хвааатит!!! Мне очень больнооо!!! - продолжала скулить девочка, даже не заметив, что воспитательница пошла за новой розгой.
- Продолжим! - улыбнулась Катерина Ивановна, встав с другой стороны от лавки.
- Нееет!!! Я не хочууу!!!
- Ты не имеешь права! - и розга, теперь уже с другой стороны, опустилась на достаточно хорошо исполосованные ягодицы девочки.
- Аааа!!! Больнооо!!!
- Бить других!
- Больнооо!!! Хватит!!!
- Девочек!
- Аааа!!! Я больше не могууу!!!
- За это тебя!
- Нееет!!! Хватит!!!
- Ждёт порка!
- Аааа!!! Я не хочууу!!! Не могууу!!!
- Розгами по голой жопе!
- Хватит!!! Прекратите немдленнооо!!! - голос княжны уже охрип. Боль была на столько сильной, что Анна уже перестала что-либо соображать и лишь только орала от боли. И в этот раз она опять не успела понять, что воспитательница уже поменяла розгу.
- Теперь перейдём к вопросу о твоём поведении! - по странному стечению обстоятельств воспитательницу, которая первой порола княжну, звали так же как и мачеху. Но тогда, лёжа на лавке, Анна, не думала об этом.
- Ты должна! - свист розги и крик девочки.
- Вести себя! - розга опять опустилась на попу, оставляя на ней очередную, теперь уже бордовую полосу.
- Не надооо!!!
- Соответственно твоему статусу!
- Аааа!!! Хватит!!!
- Ты княжна!
- И вести себя!
- Должна соответственно!
- Ты не должна!
- Грубить!
- Хамить!
- Ругаться! - каждое слово воспитательница сопровождала сильным ударом, а на и так уже достаточно хорошо исполосованных ягодицах появлялись новые и новые полосы.
- И последний пункт, - Катерина Ивановна в последний раз поменяла розгу. Паузы были слишком короткими, чтобы девочка успела прийти в себя и отдышаться.
- Ты должна! - свист розги и хриплый крик Анны. Теперь у неё уже совсем ни на что не осталось сил. Она уже не могла больше сопротивляться, пытаться вырваться. Она уже не требовала прекращения порки и не угрожала воспитательнице. Девочка плакала и хрипела от боли. На скамейке образовалась лужица от её слёз и соплей.
- Быть вежливой!
- К персоналу обращаться!
- Только на "Вы"!
- Ты должна!
- Быть скромной!
- И послушной!
- Девочкой!
- Тем более!
- Что ты!
- Княжна!
- Помни об этом! - едва ли не каждое слово опять сопровождалось сильным ударом розги.
- Я очень надеюсь, что этот урок пошёл тебе на пользу! - воспитательница отбросила розгу, - сейчас встаешь, приводишь себя в порядок и в сопровождении Даши идёшь к директрисе! Она не любит долго ждать!
Девушки, которые пришли вместе с воспитательницей, отвязали верёвки, а Даша помогла подняться на ноги. Анну штормило, перед глазами было по-прежнему темно, кружилась голова. А попа горела огнём. Слёзы так и лились из глаз. Было ужасно больно, а ещё обидно, очень обидно, что её, княжну, высекли розгами как простую дворовую девку. Это так унизительно! И тут до неё потихоньку дошло, что её пороли публично. Какой позор! Как это пережить?!
- Ты долго будешь стоять как вкопанная?! - Дашка перебила её мысли, в которых она так жалела себя, - если мы придём слишком поздно к директрисе, тебя ждёт ещё одна порка! Причём по свежим следам! Директрисе абсолютно наплевать на то, когда тебя в последний раз пороли! Так что поторапливайся!
Анне так хотелось, не просто влепить пощёчину этой наглой и дерзкой девчонке, а вцепиться ей в волосы и расцарапать всю морду. Но княжна сдержалась, понимая, что если эта Дашка один раз пожаловалась и её, Анну, жестоко выпороли, то она пожалуется и другой раз. А получать ещё раз ей ой как не хотелось. Поэтому, натянув трусы и юбку на исполосованную попу, сморщившись от боли, княжна пошла к умывальнику, привести себя в порядок. Идти оказалось тоже не так просто, каждый шаг отдавался резкой болью в попе и после каждого шага появлялись слёзы на глазах. Как теперь идти к директрисе вот с таким зарёванным лицом? Как остановить эти чертовы слёзы?
Дашка постучала, и они вошли в кабинет директрисы.
- Фрау  Бёзе, мадмуазель Анна Петровна Рогозина, - отчеканила девочка и тут же удалилась, оставив Анну одну.
- Анна Рогозина?! Проходите, присаживайтесь, - пригласила хозяйка кабинета, но тут же, едва сдерживая усмешку, добавила, - хотя, конечно, Вам сейчас лучше постоять!
Княжна покраснела до корней волос. Естественно, что директриса была в курсе, что её, Анну, только что выпороли розгами первый раз в её жизни.
- Давай будем знакомиться, я фрау Бёзе, директриса этого интерната, в котором тебе предстоит провести несколько лет, - представилась женщина.
- Княжна Анна Петровна Рогозина, внучка князя Разумовского! - девушка, как полагалось в то время, сделала книксен, очень стараясь не скривить лицо от боли, ведь попа и верхняя часть бёдер очень сильно болели.
- Так вот ты какая, внучка всемогущего князя Разумовского! - улыбнулась директриса. Пристально посмотрев на девочку, она продолжила, - а ты знаешь, я была знакома с твоей мамой, причём очень хорошо. Скажу тебе, редкостная сука была княжна Ольга Разумовская! Я была при ней типа подружки. Мне было 13 лет, когда меня приставили к твоей матери. Она была на год старше. Тогда, ей было столько же, как и тебе сейчас. Она влюбилась в молодого щегловатого графа Измайлова. Но платоническая любовь быстро сменилась на постельные приключения. Конечно же я знала об этом и ругала её. Но, кто я, а кто она. Всё кончилось для княжны очень плохо, она забеременела. У неё, как это бывает, начались проблемы со здоровьем. Я тогда предположила, что Ольга забеременела и сказала ей об этом. А ещё я предложила рассказать всё матери или отцу, чтобы они нашли способ решить эту проблему. Князь был в отъезде, а княжна, подложив одну из своих драгоценностей мне, заявила в полицию о краже. Естественно, что украденное нашли у меня. В полицейском участке меня,  дочь барона Альфреда фон Бёзе, публично высекли розгами. А потом твоя матушка спрятала меня здесь, в этом интернате, чтобы я не смогла ни о чём рассказать её родителям.
- Граф обо всём догадался и сбежал, - сделав пару глотков продолжила фрау Бёзе, - а твоя мать, немого поправившись, закрутила романы с новыми мальчиками. Их было достаточно много. Я нашла способ сообщить князю о том, чем занимается его дочь. А также, что она, скорее всего беременна. Что-либо делать уже было поздно. Ольгу выдали замуж за Петра Петровича Рогозина и отправили рожать в имение, которое подарил зятю князь.
- Мой отец не мой родной отец?! - сказать, что девочка была шокирована этой новостью, значит не сказать ничего. Это было как гром среди ясного неба, как летом снег на голову. На глазах, уже в который раз за это утро, появились слёзы, - и он знал об этом?!
- Да, дитя моё, твой настоящий отец граф Измайлов, - ответила, правда без всякого сочувствия, директриса, - и, да, твой отец знал об этом. Но ему хорошо заплатили, дали хорошую должность при дворе! Он никогда не любил твою мать. Ей разрешили вернуться в столицу, когда тебе было уже почти два года. Вернувшись, Ольга продолжила свои любовные похождения. Неразборчивая любовь, а она иной раз проводила время с несколькими мужчинами одновременно, ни к чему хорошему не может привести. Твоя мать подцепила одну из, так называемых, любовных болезней, наградив ею и своих любовников. В общем, кто-то из них, узнав о том, что, благодаря твоей маме, заразился, придушил её.
- Этого не может быть! Вы всё врёте! - закричала Анна. Она хотела сказать "ты", но во время вспомнила, что за такое обращение даже к простой воспитательнице, её жестоко выпороли, а тут целая директриса.
- Кстати, - продолжила фрау Бёзе, игнорируя крики девочки, - твой отец, я имею в виду, конечно же, Петра Петровича Рогозина, вполне себе достойный человек. Да, он не любил твою маму. Впрочем, и тебя тоже. Но, в завещании нет ни слова о том, чтобы отправить тебя в интернат. Это была инициатива твоего деда. Он хотел тебя отправить к нам сразу, едва уехал твой отец. Но твоя мачеха была против, она не отдала тебя деду. Святая женщина. Ведать ты её слишком сильно достала и у неё лопнуло терпение на твои выходки, раз ты здесь.
- Я Вам не верю, - тихо сказала княжна. Уже такой уверенности, что эта женщина всё врёт, не было.
- Да, и ещё, я тебе сейчас дам бумагу, в которой всесильный князь Разумовский собственноручно написал, чтобы мы применяли к тебе телесные наказания со всей строгостью и без всякой пощады! - добила Анну директриса.
- И, чтобы расставить окончательно все точки над "и", - продолжила фрау Бёзе, - за каждым твоим шагом будут следить и сообщать мне. Каждое неверное движение, каждый лишний вздох, любая неправильная мысль, любое подозрение и ты окажешься с голой задницей на лавке! Ничего личного, просто постарайся понять, твоя мать сломала мне жизнь! Да и ты сама такая же сучка и тварь, какой была княжна Ольга! В этом интернате тебя ждут розги, розги и ещё раз розги!  И последнее! Тебя отведут назад, в твою комнату. Там ты проведёшь неделю. Ты должна будешь выучить устав интерната, так чтобы отскакивало от зубов. Ты должна будешь выучить молитвы, на которые тебе укажет воспитательница. Ты обязана будешь соблюдать режим и на тебе всегда, кроме когда ты будешь спать, должна быть надета форма. Лежать на постели днём запрещено. За нарушение режима порка! Стакан воды и кусок хлеба ты будешь получать три раза в день. А через неделю ты получишь свои приветственные две дюжины розог, от которых ты отказалась, после чего тебя переведут в общие комнаты к остальным девочкам. Если ты опять откажешься, тебя вернут в твою комнату, где ты проведёшь ещё неделю! Ты меня хорошо поняла?!
Анну отвели назад в её комнату и за руку привязали к кольцу, которое было в стене. Его девочка даже и не заметила. Теперь она могла передвигаться не далее чем на пару метров от стены. Хотя комната и так была мала, но подобное ограничение свободы действовало на княжну угнетающе. Её не выпускали из комнаты, для нужд стояло ведро. Стул, который там стоял, убирали. Его заносили в комнату, только когда княжна получала пищу. Кстати хлеб был настолько черствым, а вода настолько пресной, что первые пару дней Анна не могла себя заставить откусить хотя бы маленький кусочек. Минут через двадцать еду, а вместе с ней и стул, забрали. И девочке приходилось проводить всё время на ногах. Садиться, а тем более ложиться на кровать было запрещено. Об этом девочке напомнила воспитательница, добавив, что за нарушение её ждут розги, торчавшие из вазы, напоминая девочке о её самой первой порке в жизни. На ночь княжну отвязывали, а едва начинался рассвет, Анну будили, заставляли одеться и опять садили на цепь.
Прошла неделя, княжна едва не сошла с ума. Она была целый день одна. Воспитанницы и дежурная воспитательница, которые приносили ей еду или приходили перед сном и на рассвете, не проронили ни слова, хотя Анна и пыталась заговорить с ними. Она оставалась один на один со своими мрачными мыслями о том, что наговорила ей директриса о её маме, о её деде и отце.
И, когда, через неделю её вывели из её заключения на свежий воздух, Анна обрадовалась, хотя прекрасно знала, что её сегодня ожидает порка. В тот момент она предпочла бы любую порку, лишь бы больше не оставаться в этой комнате, ставшей для неё на целую неделю тюрьмой.
И в этот раз княжна не смотрела, куда её вела дежурная воспитательница. Она наслаждалась тёплым, свежим воздухом и ярким солнцем. Анна никогда до этого не думала, что так будет радоваться таким простым вещам, как  яркое солнце и свежий воздух. Когда они остановились у какой-то двери, девочка успела заметить, что на ней нарисован красный крест.
В комнате, куда они вошли, была женщина средних лет в одежде монашки. Возможно это и была самая настоящая монахиня. Анна до этого ни разу в жизни не видела настоящих монашек. Она приказала княжне раздеться до гола. Анна на этот раз не стала спорить, дежурная воспитательница никуда не ушла,  и быстро сняла с себя всю одежду. Княжна хорошо запомнила слова директрисы, что будет порота за малейшее нарушение дисциплины, давать повод и получать лишний раз розгами девочка не хотела.
После осмотра монашка заставила девочку встать на четвереньки, задрать попу и раздвинуть руками ягодицы. Анна, без лишних вопросов сделала, что от неё требовали, хотя не понимала зачем и сильно испугалась.
- Я сделаю тебе клизму! - говоря это, монахиня вставила что-то в попу девочки. Анна вздрогнула и вскрикнула от неожиданной боли. Потом ей стало немного полегче, она почувствовала, как её тело наполняется тёплой водой. Это было даже приятно. Но потом, когда наконечник от клизмы вытащили, а вода стала сильно давить, все приятные ощущения пропали. Анна готова была подпрыгнуть и стрелой лететь в туалет. Но монашка не разрешала ей вставать. У княжны на глазах появились слёзы. Мало того, что ей уже было просто больно, так она едва могла сдерживать давление. А обделаться на глазах у дежурной воспитательницы, об подобном унижении княжна не хотела даже думать.
Когда Анна вернулась, её вывели во двор. Там, на табуретке стоял таз, а рядом ведро, наполненное водой. Ей было очень стыдно и унизительно в присутствии дежурной воспитательницы и ещё двух девочек, которые принесли воду, мыться. Особенно стыдно было подмывать попу и промежность, но стиснув зубы и стараясь ни на кого не смотреть, княжна помылась. Она хотела вытереться, но вместо этого ей завязали глаза, приказав немного раздвинуть ноги и стоять не шелохнувшись. Анна сильно испугалась, что её ещё ожидает. Хоть ей и приказали стоять смирно, она, всё же от неожиданности дёрнулась, когда холодное железо прикоснулось к её промежности. Княжна услышала как ей состригают ножницами волосы.
- Если ты будешь сейчас дёргаться, я могу тебя порезать! - строго сказала воспитательница, а одна из девочек ей там всё намылила. Княжна замерла и напряглась от страха, стараясь не шевелиться, почувствовав, как к ней прикоснулись чем-то очень острым.
После, когда всё было закончено, княжне протянули полотенце. Вытеревшись, Анна, боясь посмотреть вниз, туда, на свою промежность, стала смотреть по сторонам, пытаясь найти свою одежду.
- Ищешь свою форму?! - с издёвкой спросила воспитательница, - тебе сейчас она не понадобиться! Ты пойдёшь голой! Тебя, кроме порки, ожидает небольшой сюрприз!
Сказав это, женщина рассмеялась, а вместе с ней и девочки. Правда заметно было, что девочки смеялись лишь потому, что должны были смеяться. А у княжны волосы на теле стали дыбом и по телу, несмотря на яркое солнце, прошёл мороз.
Анне стало не по себе и очень страшно. Но ничего не говоря, она пошла за воспитательницей на встречу своим новым унижениям. Они шли молча, никто ничего не говорил. По щекам княжны текли слёзы, хотя она и старалась их остановить. Анна знала, что её ожидает порка. Она вспомнила, как в своё время приказала для порки раздеть Машку до гола. Как потом, после порки, она заставила девку идти голой, в таком виде сесть в седло и отправится с ней на прогулку. Теперь княжна сама оказалась в такой ситуации и поняла, как было стыдно и унизительно Машке, тем более, что её в усадьбе и за её пределами, знали практически все.
Они вышли на площадь. Анна остановилась и замерла. Сердце ушло в пятки. На этой площади было полно народу. Нет, они не вышли в город, это был центральный двор интерната, где собрались все его воспитанницы и воспитательницы.
- Пошли, чего встала как вкопанная! - дежурная воспитательница грубо дёрнула княжну за руку, - они все собрались ради тебя! Чтобы поприветствовать тебя! Ты же у нас княжна и, наверно, привыкла к вниманию и к таким почестям.
Анна опять вспомнила Машку. Какого ей было тогда? Сейчас она сама на собственной шкуре узнает это. Княжна поняла, что её ожидает не просто порка, а публичная порка. Что все девочки, с которыми ей предстояло вместе жить, будут присутствовать и смотреть на её позор. То, что она опозорится, Анна знала наверняка. Она ещё очень хорошо помнила свою первую порку, а также как пороли Машку и других девок на конюшне. Как вели себя во время порки сенные девки и как она сама.
Анна не сразу заметила стоявшие посреди двора два пня, высотой около полуметра, а между ними высокий столб. Вот к ним то они и подошли. Княжну заставили встать на них. Между пнями было расстояние примерно с пол метра, в результате Анна стояла на них с широко раздвинутыми ногами. Её руки связали верёвками и, подняв вверх, закрепили за кольцо, находившееся наверху столба.
Сначала Анна смотрела на верх, где были привязаны её руки.  А когда девочки, которые были во дворе, стали по одной или группами подходить к ней, она посмотрела в низ. Княжна пришла в ужас от того, что увидела сама и от того, что видят другие. Её промежность была как раз на уровне их глаз, всё было видно как на ладони. Девочки могли рассмотреть там всё до мелочей и во всех деталях. Ведь теперь её срам не закрывали даже волосы. Большего унижения для девочки, девушки, да даже для любой женщины, было невозможно представить. А девочки, подойдя к ней, стали действительно пристально рассматривать у неё между ног и отпускать непристойные шуточки. Они говорили, что там волосы бреют только шлюхи и проститутки, а значит новенькая тоже шлюха. А дальше, немного краснея, а может и нет, девочки фантазировали, как и в каких позах она, Анна, занималась этим с мужиками и сколько их уже прошло через неё. Княжна едва не померла от стыда и унижения. А ведь впереди была ещё порка.
Сколько прошло времени, Анна не знала. Она едва не сошла с ума от стыда и унижения. Дежурные девочки принесли лавку и бадью с розгами. Остальные девочки стали выстраиваться в шеренги с обеих сторон от скамьи. Подошли и воспитательницы, которые всё это время стояли немного в стороне, чтобы не мешать своим воспитанницам вдоволь поиздеваться над новенькой.
Руки Анны отвязали. Они уже давно затекли от такого непривычного положения. Дежурные воспитанницы протянули ей руки, чтобы помочь спустится с пней, на которых княжна стояла всё это время.
- Не трогайте меня!!! - закричала Анна. У неё была паника и она была на грани истерики, - не смейте меня лапать!
- Анна! Немедленно прекрати! - услышала девочка чей-то голос, продолжая отбиваться от рук, тянувшихся к ней. Княжна понимала, что сейчас её уложат на лавку и публично высекут. А этого она очень боялась, - Анна!
- Не смейте ко мне прикасаться! - продолжала кричать и отбиваться княжна.
- Анна! - всё тот же настойчивый голос...

***

- Аня?! Что с тобой?! Да очнись же ты наконец! - что-то резкое с ужасным и противным запахом ударило девочке в нос. Открыв глаза, Анна с недоумением посмотрела по сторонам, не понимая, где она находится и что с ней произошло.
- Такое иногда бывает, - услышала она мужской голос, подумав, откуда в интернате для девочек взялся мужчина и что он здесь делает. А может это экзекутор, которого позвали, чтобы он своей крепкой мужской рукой выпорол её. А когда разум потихоньку вернулся к ней, девочка поняла, что никакая она не Анна. Точнее, она Анна, но не княжна, а простая школьница и что она находится в музее вместе со своими одноклассниками. Кто-то из них помог ей подняться на ноги, - так бывает, когда слишком душно, как сейчас. Или, ещё говорят, что у этой картины очень мощная энергетика, а очень впечатлительные девочки от этого теряют сознание.
- Как Вы себя чувствуете? - спросил сотрудник музея у Анны, когда она поднялась, - Вы помните, как Вас зовут?
- Анна, - девочка ещё не совсем уверенно стояла на ногах.
- Анна? Какое интересное совпадение, - удивился мужчина. Увидев лицо девушки, он посмотрел на картину, потом на Аню, потом опять на картину, - при таком сходстве не мудрено, что Вы, Аня, потеряли сознание. Вы как две капли воды, похожи на княжну. Ощущение такое, что картину писали с Вас!   
- Как бы там не было, думаю, что Вам надо на свежий воздух! Пойдёмте, я провожу Вас! - экскурсовод протянул девочке руку и повёл её к выходу.
Когда они вышли из музея, Анне сразу полегчало. Несмотря на чистое небо и яркое солнце, на улице было ещё не так сильно жарко, да и дул свежий ветер.
- Скажите, как же княжна Анна смогла открыть интернат, если она всех и всего лишилась?! - едва оказавшись за дверями музея, спросила Аня, - ведь на это нужны огромные средства!
- Об этом мы не так много знаем, - сотрудник музея с удивлением посмотрел на девочку, ведь он ничего об этом не рассказывал, - старый князь Разумовский и его адъютант по дороге из Питера в Москву нарвались на разбойников и погибли. Потом один за другим стали умирать наследники князя. Кто погиб на войне, кто от болезни, кто от водки. Остался лишь его младший сын, Алексей. Он был ровесником княжны Анны, но ничего не знал о её существовании. Дело в том, что он был не совсем нормальным и князь отправил его с глаз долой в самое дальнее из своих имений. Анна нашла его и вышла за него замуж, хотя и сама тоже была в числе наследниц своего деда. Но, возможно, она захотела получить всё. Алексей умер через год после свадьбы. А Анна вернулась назад, в имение своего отца и открыла там интернат для девочек из бедных семей. Как-то так. Но, я думаю, что Вы, Анна, это всё знаете куда лучше меня.

***

Лето подходило к концу. Виктория, мама Ани, позвала девочку к себе.
- Аня, мы поговорили с твоим отцом, - сказала мачеха. Да, Виктория была не родной матерью для Ани. Девочке было уже 6 лет, когда отец женился на этой женщине. Свою маму Аня не помнила вообще. Естественно, что она со временем стала называть Викторию мамой, - и решили отправить тебя в спортивный интернат. Ты в прошлом году сама просилась туда.
- Да, но это было в прошлом году! - возразила девочка, - тогда вы с отцом мне не разрешили, а сейчас не хочу я!
- Аня, можно спросить, почему?
- Да хотя бы потому, что вы забыли спросить меня, хочу ли я в этот интернат или нет! - воскликнула Аня, - всё-таки я уже достаточно взрослая, чтобы такие вопросы решать у меня за спиной!
- Это не причина! - возразила Виктория, - к тому же, мы решили отправить тебя в интернат для твоего же блага, чтобы уберечь тебя от проблем, чтобы ты не испортила себе жизнь! Ты в последнее время постоянно ищешь и находишь приключения на свою задницу! Отец постоянно в разъездах! А я не справляюсь с тобой! Меня ты, не знаю почему, иной раз просто игнорируешь! Мне надоело! Меня достали твои выходки! Моё терпение лопнула и я поговорила с отцом, он поддержал меня! В понедельник мы отвезём тебя в интернат! Хочешь ты того или нет, этот вопрос решённый!
- Но мама..., - Аня не договорила, по щекам потекли слёзы, а в голове отчётливо прозвучало: "Сейчас ты ляжешь на скамейку и получишь, полагающееся тебе, приветственные розги, дюжину ударов! В этом интернате тебя ждут розги, розги и ещё раз розги! "...