P. S. Спи...

Выжженная бытом любовь еще томилась среди почти истлевших угольков былых чувств.

Он редко называл её по имени, заменяя привычное обращение, взрослым и тихим - Малыш.

Странно, у неё почти детское лицо, которое весной наряжалось в россыпь веснушек, рост Дюймовочки, и ей не продавали сигареты в магазинах, требуя паспорт.

Она привыкла и не бросала курить, несмотря на свой обидчивый характер.

Они часто стояли на балконе и, куря, смотрели на бриллиантовые звёзды, пытаясь надышаться сырым ночным дыханием лета.

Потом он шаркал кругами по комнате, пытаясь убежать в узком пространстве стен от постоянной навязчивой бессонницы.

Глядя как она тихо и безучастно спит, жадно всасывая ночь, завидовал ей, и утром, неизменно требовал рассказ о её путешествии в сновиденье.

Так и жили, он сгорал от недосыпания и усталости, она редко видела его улыбку или чувствовала его хорошее настроение.

- Малыш, я ухожу надолго, не жди, вернусь, когда освобожусь от дел,- она молча сверлила его худое лицо и привычно улыбалась губками в морщинках.

Бывало она просыпалась посреди синей и душащей ночки, услышав как поскрипывает стёртый паркет от его неспешных шагов.

- Как всё прошло? - сквозь сон пытала она его, хотя её не интересовали подробности всего неизвестного ей о нём.

- Спи, устал как на пашне конь, опять не уснуть,- он смотрел на неё своими невыспавшимися чернющими глазами и снова наворачивал круг за кругом.

Она проснулась почти днём, он вскинул взор на её взгляд испуганного зверька, и, едва держась на ногах, спросил:

- Что, опять кошмар?

- Мне приснилось, что я не могу тебя разбудить, - почти со слезами пролепетала она.

- Хоть в твоём сне я выспался вволю, - с грустью произнёс он и, пошатываясь, потерял сознание.

Скорая приехала через час, спасти его не удалось.