Лунный пепел. Окончание

Предыдущая часть: http://proza.ru/2023/03/05/41


   Не только волосы Дуси покрылись цветом лунного пепла. Душа её, подобно обуглившейся в костре картошке, зарылась в том пепле и покоилась, не желая тревог. Алексея вспоминала она с нежностью, но вина перед ним, перед загубленным ребёнком и перед бездетным теперь уже будущим виделась из глубины того самого пепла и становилась непреодолимой пропастью. Во время ночного дежурства в больнице частенько ловила она в ладони падающий лунный свет. Далёкая и холодная Луна будто посылала сигналы, питала своей скрытой энергией. После таких ночей Дуся чувствовала себя намного лучше.
Опыт дружбы с Полиной научил девушку быть ровной со всеми, никого не подпуская близко. Да и некогда ей было водить дружбу. Аида Яковлевна, пережившая в своё время бесплодие, как никто другой понимала состояние девушки.
 
- Не дал нам Господь детей, Дуся. В нас убита материнская оболочка, но материнское начало невозможно убить в женщине, если оно есть. Оно проявляется по-разному. Кто-то усыновляет сироту, кто-то идёт работать в детские дома, а кто-то берёт собачку и нянчится с ней, и нет вернее существа на свете. Я пошла своим путём, когда оставил муж. Историческая наука влекла меня, как источник жизни, который обязательно нужно передать детям. Именно детям! Студенты, они же самые настоящие дети. В них живёт страх перед экзаменом, не смотря на двухметровый рост! – Аида Яковлевна рассмеялась.  - Обожаю волнение своих студентов!

Аида помогала Дусе не только разговорами. Она взяла шефство над её прической.
 
- Так, гребешки будем носить в старости. Волосы даны женщине для того, чтобы менять себя к лучшему.

И повела девушку к своему мастеру. Модное каре и окрашивание седины преобразили облик девушки до неузнаваемости.
 
- Купим пару красивых заколок, и идём дальше!

Следующий поход был запланирован к модистке. Аида сама выбирала ткань, прикладывая отрезы к Дусиному плечу.

- Не волнуйся, тебе не нужно думать о расходах.

Дуся испытывала неловкость и драила квартиру до блеска. А драить было что. Не квартира, а музей. Больше всего Дуся боялась что-либо разбить. Однако все вазы и статуэтки цепко держались за свои столы и этажерки.

    Деньги  для родных Дуся отправляла регулярно, писала письма, радуясь ответным. Эти весточки согревали её сердце, ведь каждый в семье по строчке рассказывал обо всём. Даже Матвей обязательно рисовал танк, на котором красовались алые звёзды и надпись "Победа!" Наверное, ещё и поэтому Дусе давалось  всё легко. Она знала, ради кого стоило жить. На Матвее держалось в доме всё, мальчишка не желал учиться, но желал всё ремонтировать и чинить. Весь в отца, думала Дуся. Она родилась до войны и хорошо помнила его. Двойняшки Маша и Тоня родились в сороковом, а Матвей в конце сорок первого года. Отца уже забрали на фронт, там он и узнал о рождении долгожданного сына, подержать на руках которого так и не успел. "Как мама смогла сберечь нас всех?" - часто  задумывалась Дуся. В письмах она никогда не спрашивала о Полине или Алексее. Мать тактично тоже о них молчала, хотя рассказать было что. Решила так: дочь приедет и узнает всё сама.


    Алексей вернулся в посёлок, когда Дуся уже уехала в город. Не понимал он, как ему жить дальше. Тоска по любимой девушке и вина перед ней заливалась вином. Всё чаще приходил Алексей в клуб подвыпившим. Мутным взглядом обводил всех и ловил себя на мысли, что ищет Полину, которой в клубе и след простыл. Если Дусю помнил он сердцем, то Полину – плотью. Адрес знал и в один из таких мутных вечеров ноги сами принесли его к дому бывшей подруги. Постучал в окно. Полина открыла. На шею не бросилась, пропустила и, закрыв дверь, прислонилась спиной к ней.

- Я знала, что ты придёшь, - сказала спокойно.

- Ну, коль знала, так давай! – развязано бросил ей в лицо. Не свойственно было ему такое поведение, но что-то ломалось в нём при виде Полины.

- Нельзя мне, Лёшенька, давать тебе. Да и тебе нельзя брать меня.

- Ишь ты!
 
- Ребёнка твоего ношу.

Хмель как рукой сняло.

- Так мы с тобой всего ничего и были. Может, то и не мой ребёнок?

- Твой, – Полина взяла его ладонь в свою руку и поднесла к животу. - В те ночи, когда Дуся горела в болезненном огне, мы с тобой в огне любви горели.
 
- Какой любви, Полина? Я был пьян, как последняя скотина.

- Ты и сейчас пьян, однако сам пришёл. Зачем? Своё получить? Решил, что я твоя, если давала?

- А ты изменилась.

- Нет, Лёшенька. Я не изменилась, по-прежнему тебя люблю. И ребёнок, которого не вытравила, о любви моей уже знает.

Алексей стоял ошеломлённый. Летняя ночь была душной или душила его своей любовью Полина, только плохо ему стало. Рванул ворот рубахи, Поля лишь успела стул подставить. Рухнул на него. Очнулся от холодной воды, что из ковшика плеснула девушка. Она гладила его мокрые волосы и что-то говорила, говорила...

Расписались они в сельсовете тихо, свадьбу не играли. Алексей забрал вещи из общежития и перебрался к Полине. Только совместной жизни не получилось. Два месяца промаявшись, как зверь в клетке, Алексей уехал, сказав честно:

- Не люблю я тебя, Поля. Помогать деньгами буду, от отцовства не отказываюсь, а жить с тобой не могу. Прости.

- Что же ты, и на дитя не посмотришь, когда родится?

- Нет. Если заберу тебя из роддома, совесть не позволит бросить мальца.
 
- А сейчас, значит, позволяет?

- Не вей из меня верёвки, Поля. Не поминай лихом.

Алексей уехал. Куда - не знал никто. В ноябре Полина родила мальчика. А вскоре на её адрес стали приходить на почту деньги.


     В январе в посёлок приехала Евдокия. Везла она из города сумку гостинцев для родных. С ней вместе собралась в дорогу и Аида. Решили сделать сюрприз.
Как же радовались Анна Яковлевна и Пётр Порфирьевич приезду редкой гостьи. Дуся проводила Аиду до самой двери главврача. Сестру они узнали сразу же. На девушку смотрели так, будто видели впервые. Поздоровались, поблагодарили за сопровождение.

- Вы меня не узнаете? – спросила Дуся.

И лишь услышав её голос, Пёрт Порфирьевич воскликнул:

- Ермакова?!

Решено было, что завтра девушка со всем семейством прибудет к ним на чай.

- И Мишеньку дождемся, Петя, - утирая слёзы, шепнула мужу Аннушка, обнимая свою сестру.

Девчонки  не отходили от старшей сестры, любовались ей, трогали её прическу, примеряли наряды, в общем – гвалт стоял до самой ночи. Матвей придирчиво оглядел Дусю и вынес вердикт:

- Краасивая!

- Мужик растёт, - улыбнулась мать.

Когда дети угомонились и уснули, Дуся узнала от матери о Полине, её сыне от Алексея и о том, что Алексей бросил жену и уехал.

- Лучше, доченька, ты от меня это узнаешь, чем из сплетен. Не хотела тебе писать, решила, что лучше вот так.
 
- Куда же он подался?

- А кто его знает...

- Мама, нас завтра на чай приглашают. Днём я схожу в больницу, повидаюсь со всеми, а вечером к Петру Порфирьевичу и Анне Яковлевне. Там познакомишься с Аидой.

Известие о том, что Полина родила ребёнка от Алексея, не давало уснуть до утра. Его отъезд поняла.


   Морозным ясным утром она уже спешила в больницу. Очень ей хотелось повидать всех, особенно Галину Ивановну, тётю Машу и Василия Степановича.
Впереди неё по протоптанной в снегу стёжке торопилась женщина, что-то неся впереди себя. Дуся обогнала её, открыв входную тяжелую дверь больницы, чтобы пропустить женщину с ношей, обернулась и замерла. Перед ней стояла Полина со свёртком в руках. И сверток тот был одеялом. Полина мгновенно узнала Дусю, попятилась было в ужасе назад, ведь этой ночью у её Алёшки поднялась высокая температура, и Поля вмиг связала это с проклятием приехавшей Дуси.

- Не бойся, Поля. Не прокляну. Зайди с ребенком в тепло, нечего на морозе стоять. Не виню я тебя. За свою судьбу переживала, о судьбе ребёнка и Алексея не думала. Ты другой оказалась, ничего не испугалась. Так что иди с Богом.

Прижав к себе сына, не поднимая головы, Полина побежала по вестибюлю.

Евдокия поднялась на второй этаж. Василий Степанович - онемел,  тётя Маша ойкнула, а Галина Ивановна как закричит:

- Свят, свят, свят! Господи милостивый, услышал ты мои молитвы!


   Вечером, в гостях, Дуся попросила главврача поговорить с Матвеем.

- Пётр Порфирьевич, поговорите с ним, как со мной. Не хочет учиться. Ершистый больно.

Выбрав время, тот увёл Матвея в свой кабинет.

- Ну, чем интересуется молодой человек?

Молодой человек шмыгнул носом и пренебрежительно фыркнул:

- У вас такого нет. Одни книги только.

- Интересно. А чем тебе книги не нравятся? – И Пётр Порфирьевич достал ту книгу, к которой сам давненько не возвращался. Она была одной из первой, купленной им самостоятельно.

- А картинки есть? – без интереса спросил Матвей и тут же воскликнул, - ухтышечки!

Книга была по столярному делу и не просто, а с резьбой по дереву. Пока Матвей листал книгу, её хозяин уже достал ящичек с инструментами.

- Держи, молодой человек. Увлекался в молодости, теперь твоей молодости дарю.

Глаза мальчишки стали как блюдечки для десерта у Анны Яковлевны.

Щелкнув шпингалетом на коробочке, щедрый хозяин спросил:

- Ну и как без книги будешь осваивать?

- А можно и книгу?
 
- Дарю!

В этот вечер и ещё один разговор ждал главврача.
 
- Пётр Порфирьевич, помните, вы сказали, что мне нужно вернуться после учебы в нашу больницу?

- Было дело.

- Не смогу я вернутся.

Главврач был в курсе всего.

- Значит, не простила их? – спросил.

- Не только в этом дело.

- Хорошо, Евдокия. Ты учись, а там видно будет. Аида говорит, что ты полиглот, что-то мне подсказывает, что коллегой станешь.




Эпилог.

Десять лет прошло, прежде чем встретились Евдокия и Алексей. После мединститута не без помощи Петра Порфирьевича, она стала работать в областной больнице "сердешным доктором", как с гордостью говорила её мама в посёлке.

Алексея привезли в предынфарктном состоянии с сильной загрудинной болью.

- Э, паря, не боись, Ермакова помереть не даст, - успокоил его сосед по палате.

Так они и встретились: исхудавший, бледный Алексей, с посиневшей кромкой губ и Евдокия, красивая молодая женщина в белом халате доктора.

Когда Алексей поправился, Дуся уговорила его съездить к сыну, которого тот не видел ни разу, но деньгами помогал регулярно. Хоть и волновалась за его сердце доктор Ермакова, но Дуся с её чуткой душой приняла верное решение:

- Мальчик не виноват. А мы, взрослые люди, наказываем ребёнка за все свои беды? Алексей, не к Полине тебя посылаю. К сыну! Он должен знать отца.

Прожили они долгую жизнь вдвоём, переживая вместе со страной все её радости и беды. Сестра Евдокии - Маша выучилась на зоотехника и вернулась в район, Тоня вышла замуж за шахтёра и, унаследовав способность рожать двойняшек, подарила маме внуков. Матвей не нарушил своего слова, что "останется с мамкой". Забрал старенькую мать в новый дом с резными наличниками и ставнями, дивным коньком и практически живым журавлём над колодцем.

     Когда пришли к власти те, кто без войны разорил огромную страну, Евдокия задумчиво сказала:

- Знаешь, Алёша, страна наша сейчас похожа на меня в молодости. Сама себе аборт сделала бездумно. Выживет ли?

Не переставала она удивлять Алексея.

- Дуньтымоядунь, -  обнял он свою ненаглядную Дусеньку.

Евдокия пережила Алексея. Необыкновенной красоты седину, доставшуюся ей от лунного пепла, ещё долго украшал ажурный гребень. "Постарела, стало быть" - улыбалась она, вспоминая Аиду.