Утренняя медитация в Горно-Алтайске

Каждое утро Таракай медитировал, сидя напротив стены.

Таракай представлял себе вещество, из которого стена состояла, её размеры, вес и многое другое, чтобы активизировать внутренние силы, необходимые для совершения медитации.

Как только удавалось это совершить, стена становилась прозрачной как стекло, и Таракай начинал видеть улицу, дорогу и за ней – тополя, растущие рядами. За тополями синели горы, а за горами простиралась другая, уже незнакомая Таракаю местность. В неё необходимо было всматриваться, как в тёмный чулан, чтобы разглядеть детали.

Взгляд Таракая проникал всё дальше и дальше, держась на известном расстоянии от земли, наблюдая страны и города, блестевшие черепицей. И, описав полный круг, возвращался к стене, перед которой сидел Таракай, наполняя его душу покоем. 

На этом утренняя медитация заканчивалась.

Точно таким же образом медитировал когда-то и Бодхидхарма, основатель дзэн-буддизма и кумир Таракая. Стена у Бодхидхармы была одна и та же, китайского происхождения, помогавшая ему войти в преображённое состояние в течение девяти лет. У Таракая же не было своего дома и своей стены. И поэтому стены в жизни Таракая менялись одна за другой, как дамские сумочки у состоятельных женщин.


*


Приехав как-то в Горно-Алтайск, Таракай направился к пятиэтажке, находившейся в центре города, в которой жили его знакомые.

Муж и жена, сыгравшие недавно свадьбу, встретили Таракая с несказанной радостью. И вскоре уже рассматривали в гостиной комнате, за столом, его новые рисунки.

Таракай во время просмотра гладил бородку и вспоминая лучшие минуты своего труда, происходившего на природе. Как лесная малина отливала на солнце синевой, стрекозы и мошкара наполняли воздух стеклянным блеском, и река Катунь, встречая на своём пути камни, покрывалась за ними узорами, напоминавшими малахит…

Но вот часы пробили двенадцать, и хозяева квартиры, постелив Таракаю на диване, простились с ним до утра.


*


Когда Таракай проснулся, было уже светло. Солнце квадратными пятнами лежало на полу гостиной. Таракай отыскал свободный от мебели участок стены и вскоре уже сидел напротив него, глядя в одну точку.

В часы медитации Таракай обычно молчал. Но в этой квартире, спустя какое-то время, он произнёс:

– Пять – ноль.

Продолжая медитировать дальше, Таракай сообщил:

– Пять – один в пользу португальцев. А шведы, эти жидконогие северяне, стараются изо всех сил, но у них ничего не получается!

Хозяева квартиры готовили на кухне завтрак. Услышав эти слова, они переглянулись между собой и приготовились слушать дальше.

И тут застучал мельхиоровой крышкой чайник, поставленный на огонь. Оконная штора вздрогнула от сквозняка и разбросала свои нарисованные ромашки по воздуху. В стене, оштукатуренной недавно строителями, заговорили кирпичи… Да, да: именно заговорили своими глиняными ртами, как это случается в сказке! Жизнь, окружавшая хозяев, развернулась вдруг широко, как никогда прежде не разворачивалась.  Затронув не только третье измерение, но и четвёртое и даже пятое... Хозяева с удивлением смотрели вокруг себя, как смотрят дети в первые годы своей жизни!

А ближе к обеду, когда Таракай уже покинул их квартиру, хозяева узнали, что в это утро состоялся футбольный матч между Португалией и Швецией. И за стеной, возле которой совершал свою утреннюю медитацию Таракай, работал телевизор.


Из цикла "Рассказы о художнике Таракае"