История одной композиции

НОВЕЛЛА


Сижу сейчас дома на  любимом диване и слушаю свои старые записи. Звучит мой противный фальцет, я аккомпанирую  сам себе на фортепиано. А мне почему-то приятно это слушать. Даже получаю удовольствие.  Есть у меня одна мелодия, которую я случайно записал на магнитофон. Просто сел за инструмент, включил запись и стал играть. Откуда-то возникло вдохновение, и я импровизировал. Довольно приятная композиция получилась. Когда  закончил – почувствовал, что не зря старался. От еле сдерживаемой радости  запрыгал на месте и стал шептать:
-Какой я молодец. Я превзошёл самого себя!
Мне захотелось поделиться с кем-то этим открытием. Я набрал номер телефона своего знакомого. Пришлось ждать долго. Наконец незнакомый голос произнёс:
-Да, я вас слушаю.
-Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Ивана Ивановича.
-Здесь таких нет. Какой номер вы набираете?
Я назвал. В трубке помолчали, затем тот же голос произнёс:
-Здесь такой никогда не жил.
-Но, позвольте, я же много лет звоню по этому  телефону. Вы, вероятно, что-то путаете.
-Я у себя дома и ничего не путаю.
И  короткие гудки.
 Кому ещё позвонить? Ага, конечно, Саше Мирному. Он любит музыку и должен обязательно услышать эту мелодию. Сказано, сделано. Но почему-то никто к телефону не подошёл. Я разочарованно вздохнул. Затем набрал номер ещё одного знакомого – композитора Моисеева Гены. Этот должен быть дома. В трубке – подозрительное молчание. Сколько не набирал – ничего кроме зловещей тишины.
Я не сторонник всякой там ерунды на счёт мистических моментов нашей жизни, но, когда я позвонил очередному знакомому, чтобы дать послушать моё творение,  а в ответ: либо зловещая тишина, либо ошибка номером, - я задумался. Как будто сама судьба не желала, чтобы мир узнал о моём произведении. Это стало приобретать мистический характер. Я не знал, что делать. Сам несколько раз наслаждался созданным шедевром  (а я в этом нисколько не сомневался). Позвонить же друзьям и знакомым, чтобы они тоже насладились этой музыкой – не получается, хоть тресни.
После недолгих размышлений я решил сам пойти в гости к кому-нибудь и дать им послушать эту запись. Записал на кассету, оделся. Когда вышел на улицу, было почему-то темно. Перед самым выходом  светило яркое солнце, а теперь, чёрт возьми, глубокая ночь. Было  не просто темно, а очень темно, даже фонари не горели. Я невольно посмотрел на небо: ни одной звезды. Она было закрыто свинцовыми тучами, но дождя не было. Я прошёл всего несколько шагов до станции метро, около которого  жил, но внезапно грянула настоящая гроза. Я зонтика не захватил, поэтому пришлось вернуться домой. Промок до нитки. Только вошёл в прихожую, раздался телефонный звонок, Схватил трубку. Тишина.
-Алло, алло! – крикнул я. В ответ  - ни звука. Затем – короткие гудки.
Всё это произвело на меня тягостное впечатления. Попытка показать своё произведение оканчивается не только неудачей, но и непонятным мистическим образом, внося в мою жизнь доселе никому неведомый хаос. В сердцах я вновь поставил кассету с моей композицией.  Она пролилась чудесным бальзамом на мои душевные раны.
И тут меня осенило. Надо устроить вечер, пригласить гостей и среди прочего музыкального обилия поставить эту самую композицию. Я ни сколько не сомневался в гениальности этой музыки, так как имел музыкальное образование и соображал, что к чему. Если звонить нельзя, то можно послать приглашение по электронной  почте. У многих есть компьютер, поэтому я уверен, что благополучно дойдёт. Я включил ноутбук и разослал приглашение. Всё-таки  мне хотелось поделиться с друзьями. Вот что я написал: 
«Дорогой друг! Я приглашаю тебя в следующую пятницу к 14 часам в гости на обед и для прослушивания моего нового произведения по адресу….
 С уважением Николай»!
Дождь уже прошёл, опять припекало солнце. Опять день на дворе, даже весьма солнечный.
-Здесь не обошлось без лукавого, - тихо прошептал я, снова набрал номер Ивана Ивановича. Ответил опять незнакомый голос и сказал,, что такой человек никогда  не проживал.   Что же получается? Я оторван от всех: друзей, знакомых. И благодаря чему? Своей музыке.  Ещё не веря в это, снова и снова принялся названивать всем подряд. Результат прежний. Отчаявшись, я поужинал и лёг спать. Даже книгу читать не стал, пропало всякое настроение. Кстати, меня так и распирало поделиться. Но что я мог поделать? Ночью проснулся неожиданно, кажется, в три.  Встал и опять поставил запись. Слушая, наслаждался, как никогда в жизни. Музыка лилась свободным, всеобъемлющим потоком, она то поднималась до какой-то головокружительной высоты, то – падала  изумительно стремительным пассажем, увлекая за собой в гулкие басовые бездны.  В моей голове вдруг родились строки:

Стон рояля – всплески моря,
Чутких клавиш страстный зов
И бегут, друг с другом споря
Орды пенистых голов.

Крики чаек, крики жертвы
В жгут, сжимая небеса.
Давит яростно на нервы
Первозданная краса.

Разгулялся нынче ветер,
У стихии свой закон.
Звуки, как частицы света,
Сатанеют в гуще волн!

Я подбежал к своему столу, схватил ручку, и строки стихотворения стремительно легли на маленький листок бумаги, который всегда находился при мне, в левом нагрудном кармане  рубашки или куртки. Кстати, я всегда покупаю рубашки только с  нагрудными карманами. И вот последний заключительный аккорд. Я устало опустил ручку. Она с каким-то странным звуком упала на стол. Я вначале не обратил на это внимания. Мне мучительно захотелось послушать снова  свой музыкальный шедевр, но я машинально посмотрел на часы. Они показывали четыре часа утра. Просто с дурру позвоню Ивану Ивановичу. Хохма, она и есть хохма. Я вдруг!
На этот раз в телефонной трубке беспрерывное гудение. Что самое удивительное,  кому бы я ночью  не позвонил – одно гудение.. Моему изумлению не было предела. И тут я убедился окончательно: таинственная сила не желает, чтобы я показывал своё произведение. Я впервые столкнулся с неведомым. Кому это нужно? Кому я помешал?
Немного поразмыслив, я решил больше никому звонить не буду,  незачем, если высшие неизвестные, а вероятно, и могущественные силы, не хотят этого. Чтобы не искушать судьбу я опять лёг спать. Снилась моя музыка в виде разноцветной пены. Она наполняла меня целиком, пела, переливалась всеми цветами радуги.
Часто музыка прерывалась, и нежный голос произнёс:
-Никому никогда  не играй это произведение, иначе – смерть.
Потом опять журчала мелодия, покоряющая своей красотой и свежестью.
Утром я проснулся с больной головой и болью в сердце. Превозмогая боль, пошёл на работу. Суета моей профессии, несколько заслонила появившееся ощущение безвыходности. Напряжённый день и уйма народу всё-таки как-то заставили забыть об этом кошмаре.
А вечером всё повторилось вновь.  Примерно, в двадцать часов, когда я слушал программу второго канала «Вести», вдруг раздался телефонный звонок. Когда я поднял трубку, то услышал зловещее шипение, а затем  металлический голос произнёс:
- Если в течение шести часов после моего звонка, ты не уничтожишь свою музыку, то умрёшь в страшных мучениях.
-Кто  говорит?
-Все говорят, - произнёс голос, и я услышал частые гудки.
Ситуация стала идиотской, а главное, непонятной. Уничтожить то, что было мне дорого, я не хотел. А вдруг, если я этого не сделаю, то, действительно, умру? А жить мне хочется, хочется радовать людей своим творчеством, видеть их счастливые лица и поток восхищения и благодарности.
Ночью я не сомкнул глаз. Действительно, сильно разболелось сердце, я был на грани срыва. Много раз вставал, ходил по комнате и при свете, и впотьмах.
Рассвет я встретил с трясущимися руками. Еле-еле набрал спасительное  «03». Никаких гудков. Набрал снова – тишина. Вот тут я запаниковал по-настоящему…
Но, как видите, Бог миловал. Сообщение оказалось провокацией.  Главное, кто звонил и с какой целью, так и осталось тайной.
Я всё-таки надеюсь эту тайну раскрыть и наказать виновного или виновных.
На работу пришёл невыспавшимся, с воспалёнными глазами. Сослуживцы сразу же это заметили. Сколько я выслушал ободряющих слов, советов, пожеланий.
Теперь я каждую минуту жду смерти, но, думаю, что если бы звонок был правдой, я давно почил бы в бозе, как говорят в Одессе. Но я не в этом славном городе живу, а в столице, и это, знаете ли, как-то успокаивает.