Настёк

               
      Похоже, всё правильно – подъезд номер четырнадцать и табличка «служебный вход». Мы договорились встретиться в пять, а сейчас примерно без пятнадцати. Я, как всегда, раньше времени. Хорошо, что напротив двери скамейка, и погода нормальная – не жарко, не холодно, ни ветра, ни дождя, и солнце в глаза не лепит. Можно присесть, чтобы ещё раз подумать… Сказать? Не сказать?.. Если сказать, то как? Нет, надо сказать. Обязательно!.. Для этого, честно говоря, и пришлось назначить встречу. А прошедший день рождения – так, предлог, чем-то же моя настойчивость должна быть подкреплена…
    Возможно, я лезу не в своё дело (авось разберутся и без моего участия), но принцип – «лучше сожалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано» –  начал назойливо подталкивать меня в спину ещё с конца апреля. Пришлось уступить…
   Господи, ну зачем оно мне? Мало неприятностей? Приспичило добавить?
   Хотя мы знакомы без малого лет двадцать пять, однако наши отношения никак нельзя назвать близкими или дружескими. Они даже не приятельские, а чисто деловые. Да, безусловно, за столь долгое время я и Настёк научились неплохо понимать друг друга и отлично дополнять в работе… Работы, правда, у нас давно уже разные. Но ежегодно, с ноября по начало января, мы занимаемся одним общим проектом, который по обоюдному согласию договорились вести вместе ещё в прошлой жизни…
    В общем-то, и всё… Что собственно я о ней знаю?
    Ну – Настёк… Почему – Настёк? Из-за её привычки менять везде, где возможно, обычные окончания имён и обращений на «ок» или «ёк»: мамок, папок, муженёк, Машок, Санёк, Женёк, Танёк и так далее по списку. Получается это у неё удивительно естественно, ласково и очень… трогательно, что ли. Мне нравится…
    Какие-то люди периодически заходят в четырнадцатый подъезд, выходят из него. Интересно – который час? По моему внутреннему ощущению – примерно без пяти. Ни часов, ни мобильного у меня нет. Только пакет с подарком в руках, да проездной в кармане. На удачу, мимо проходит весьма солидный мужик, на запястье гордо поблёскивает нечто шикарное с огромным циферблатом. Успеваю разглядеть – без семи пять…
      Теоретически, поговорить можно было бы и по телефону, или сделать ещё проще – написать на электронку, а подарок передать через Олега.
     Недавно выяснилось, что Олег мой ровесник, старше Настька на четырнадцать лет. Сколько они уже вместе? Лет шестнадцать? Помню, многие удивлялись, узнав, что Настёк с Олегом решили пожениться. Они даже и не гуляли толком. Так, встречались слегка, ничего серьёзного. У каждого, вроде бы, свои отношения с совершенно другими людьми…И вдруг – бац! С чего бы? Настёк – молния, умница, красавица, хохотушка, вечно куда-то летит, что-то придумывает. Он же наоборот – тихий, скромный, унылый, неторопливый (даже заторможенный), невзрачный. Да и разница в возрасте немалая…
     Настёк сильно переживала зимой, что Олег совсем запустил свою язву, загремел в больницу, и теперь они сидят на какой-то очень правильной диете. Правда, он постоянно пытается сожрать тайком что-нибудь запрещенное. Не знаю, пошла ли диета на пользу Олегу, но Настёк действительно заметно похудела, помолодела и похорошела.
   – Ну, прямо-таки – Фея Берилюна, – довольно резюмировала она, демонстрируя себя во всей красе «благородному собранию».
   – Нет, скорее – Царевна-Лебедь, – сказал кто-то (возможно я). Все согласились.
     В другой раз мы встретились после Пасхи, буквально на пять минут. Настёк была привычно стремительна, радостна, только ещё чуточку схуднула и выглядела усталой. На мой вопрос: «Не случилось ли чего?» Ответила, что недавно попала «в больничку с приступом панкреатита», однако теперь всё прекрасно (её любимое слово), и они затеяли ремонт в квартире Олеговой мамы, а когда его закончат («после майских – точно»), мы обязательно, как следует, посидим, поболтаем («давно бы пора»). Что-то меня в тот момент насторожило, но что конкретно, понять не удалось. Всплыли какие-то смутные воспоминания – вроде бы папок её умер от рака поджелудочной… Хотя, это так – ерунда… Полная хрень. Факт, притянутый за уши… Просто, выпить он любил чрезвычайно и закусить хорошенько. А Настёк себя блюдёт… Единственная вредная привычка – курит, зараза, бросить никак не может… Честно пыталась, не вышло – работа уж больно нервная… Она и плюнула, перешла на электронные сигареты – от них якобы вреда меньше…
    Потом мы мельком виделись в середине мая на презентации в Доме русского зарубежья. Народу тьма, суета, не до чего. Едва удалось переброситься несколькими общими фразами. Но дня через три после этого, снова пришлось пересечься, чтобы передать книгу для одной общей знакомой. Хоть время свидания было, как водится, весьма ограничено, примостились мы в вестибюле, на подоконнике, рядышком («почирикать маленько»), тут до меня допёрло, что именно показалось мне странным и насторожило в апреле. Однако, взять и ляпнуть, вот так просто, с бухты-барахты, о своих подозрениях-опасениях, язык не повернулся. Могу же я ошибаться?! Все ошибаются… Зачем зря человека пугать, вводить в заблуждение… Только, меньше свербить от этих шатких доводов не стало, скорее наоборот. Непреодолимое желание серьёзно поговорить начало отыскивать убедительный повод для встречи.
     День рождения показался мне наиболее удачным предлогом по сравнению прочими. К тому же, сразу было понятно, что отмечать его, Настёк меня точно не пригласит, потому как в её ближний круг я не вхожу, то есть непосредственно самого праздника не испорчу. А позвонить с утра пораньше, поздравить и заинтриговать «суперским» подарком – самое милое дело.
      Вышло в точности по намеченному сценарию: созвонились, поздравились, договорились снова созвониться после выходных.
      После выходных Настёк оказалась по горло занята: «Во вторник не получится, у меня с утра УЗИ (?!), и бегом на работу… не успеем. В среду я уезжаю в Клин… Давай, на следующей неделе, когда вернусь из командировки…»
     Короче, десять дней пронеслись галопом.
     Когда мы разговаривали утром по телефону, она опять собиралась всё перенести, но вдруг сказала: «А что нам собственно мешает встретиться сегодня часов в пять? Подскочишь ко мне на работу? Ты же – ненадолго?»
   – Ничего не мешает. Я – ненадолго. Думаю, минут на десять, пятнадцать…
   – Прекрасно! Тогда, на служебном входе, только не там, где обычно, а с другой стороны у четырнадцатого подъезда. Найдёшь?
   – Найду. Договорились. В пять – значит в пять. Постарайся не опаздывать, мне ещё в одно место надо к шести успеть.
  – Звякни, когда будешь ко мне выезжать, чтоб напомнить… Замоталась, всё из головы вылетает.
  – Напоминалку поставь.
     Только я успеваю подумать, что она опаздывает, дверь распахивается, и появляется Настёк – лёгкая, практически невесомая, даже, какая-то прозрачная и совсем юная, будто ей не за сорок, а около восемнадцати, не больше – Царевна-Лебедь.
 – Привет, привет, – она подбегает и присаживается рядом со мной, – прости, чуточку задержалась. Ты давно ждёшь?
 – Привет. Чуточку не считается. Всё нормально. Выглядишь фантастически, – я протягиваю ей пакет, –  вот, это тебе. С прошедшим днём рождения.
 – Ой, что это? Что это? – Щебечет Настёк.
 – У-у-у! Это шедевр китайской оборонной промышленности – ветчинница! Классная вещь. Делать дома ветчину без разных там красителей, усилителей, без масла, почти без соли, считай – на пару. Можно из курицы или из рыбы, из чего хочешь. Сплошная польза! И формочки силиконовые для кексов, а к ним в придачу  рецепт  коврижки, эксклюзив от Миллиоти – ты давно просила. Вари, пеки, парь, творческих тебе успехов… Ну, и открытка…
 – Спасибо, спасибо! Открытку почитаю попозже, не впопыхах. Я это всё так люблю! Обожаю! Как раз нам с Олегом…
 – Знаю…
    Я смотрю, как Настёк разглядывает подарки, радуюсь её радости, но понимаю, что пришло время поговорить о другом. И без предисловий, сразу бросаюсь с места в карьер. Если она решит, что у меня окончательно рухнула крыша – наплевать.
 – Послушай, Настёк, мне неведомо, что там говорят твои врачи, и показывают все их УЗИ-смузи, только, пожалуйста, постарайся любым способом засунуть себя в ПЭТ.
 – ПЭТ? Что за зверь? – Похоже, она совсем не удивлена резкой сменой темы. Уже хорошо. – Позитронно-эмиссионный томограф. В вену вводят глюкозу с контрастом, и «неправильные» клетки начинают светиться. Говорят, можно увидеть вплоть до одной штуки… Удовольствие, правда, не из дешёвых, мягко говоря.  Моему отцу по квоте делали…
 – Я завтра опять к врачу иду, – Настёк вынимает из кармана электронную сигарету и затягивается, – возможно, мне и назначат. Во всяком случае, попрошу. А деньги? Ты же знаешь, какая у нас здесь страховка…
 – Да, буржуйская…
 – В щитовидке узел нашли…
 – Молодцы. Пусть дальше ищут… Эх, раньше надо было сказать… Только не удивляйся и не смейся, но… у тебя запах изменился… В смысле не духи, не дезодорант, а твой личный запах… Ты же в курсе, я очень сильно чувствую запахи… Не знаю, как объяснить…. Когда отец заболел, колбасило и плющило меня со страшной силой, не по-детски… Это не что-нибудь такое явное, ярко выраженное амбре, а уловимо скорее, где-то на уровне подсознания… Наподобие этих… феромонов… Ничем не пахнет, но все чувствуют… Собак вроде бы научились натаскивать на больной запах. Метод не на сто процентов надёжный, но вероятность высокая… Они уже и виды различают, и поражённый орган умеют определить. Я не могу... Не получится из меня собака…
 – Про собак слышала или читала… Весьма интересно… Вполне правдоподобно…
 – До отца, лет за десять, Маринка, одноклассница моя, – помнишь, дочка её Лера у нас работала – она надо мной посмеялась, пальцем у виска покрутила, мол: «Ку-ку, товарищи, ку-ку!»… Убедила в общем,.. она меня…  Когда обнаружили на последней стадии, случайно, вместо аппендицита, поздно оказалось. Год промучилась, не спасли…  А на счёт тебя, зимой ещё промелькнуло – «похоже, это «ж-ж-ж» неспроста»… Но мало ли что примерещится… Ладно, думаю, Настёк на диету села, систему питания поменяла, вот и запах другой… Я непонятно объясняю? Слишком сумбурно? Полная бредятина…
 – Нет, почему… Понятно, – Настёк снова затягивается, – но анализы как бы нормальные… вроде…
 – Настёк, ты же прекрасно знаешь, что анализы, маркеры эти – бабушка надвое сказала – то показывают такое, чего и в помине нет, а то, вообще, ничего. Не всем везёт.
 – Да, безусловно, знаем, плавали. – Она задумывается, прислушиваясь к себе.  – Слабость постоянно дурацкая, устаю быстро…
Пора разрядить обстановку.
 – Слушай, тут такое дело… У тебя ювелир знакомый есть? Намедни у меня в закромах родины нашёлся обломок серебряной ложки, чайной. Хочу кольцо из него сделать. Уже и модель готова из пластилина, осталось отлить по образцу.
 – Ювелир? – Настёк старается переключить внимание. – Ювелир, ювелир…  Ювелир есть, но в Саратове. А здесь есть кузнец…
 – Кузнец? «Зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен. Что я лошадь что ли?» – цитирую я избитую реплику из фильма. – Или он умеет кольца ковать? Поинтересуйся. У меня был когда-то ювелир. Таньке кольцо делал, тоже по моей модели. Она его много лет носила, не снимая. Ты помнишь, наверное… Высокое такое… Но парня этого убили давным-давно из-за камней или золота…
 – Ага, ювелир – профессия опасная. Лучше не связываться. Но я поспрашиваю. – У неё в кармане жужжит телефон. – Алё?! Уже бегу! – Настёк даёт отбой. – Извини, пожалуйста. Мне пора. Представляешь, меня на днях грамотой наградили от министерства, просили срочно зайти в администрацию, забрать.
 – Поздравляю! Настёк, ты у нас бесценный кадр!
 – А то! – Она приосанивается и делает важное лицо, – Анастасия Владиславовна, между прочим… Мне налево в соседний подъезд…
 – Кому на север, а мне налево…
Мы встаём со скамейки, весело смеясь.
– С Танькой мы на этой же скамеечке сидели, когда я её книжку отдавала, – неожиданно говорит Настёк, отводя глаза.
 – Как она?
 – Ничего, весёленькая...
 – Изменилась сильно?
 – Ну-у-у, – Настёк мнётся, – сказала, что работу новую нашла, приличную. Было так себе, и с деньгами проблемы, а теперь налаживается потихоньку… На Кипр собиралась...
 – Погулять или по работе?
 – По работе… Расспрашивала обо всех. Очень скучает.
 – А про меня? Что-нибудь…
    Пауза.
 – Нет… Прости. Ты же знаешь, я не умею врать.
 – Я тоже. Ну, пока! Звони.
   Мы быстро без лишних церемоний расходимся в разные стороны: Настёк – налево к тринадцатому подъезду, а я – направо к метро.
   Мне одновременно легко и очень больно.
   Так бывает…