5. Взрослая девочка

Роман. Взрослая девочка.

5.

Лена вышла из кабинета Михайленко и начала соображать: что ей делать? Хватит ли у неё сил замещать противного ей Лукиновича, пока он разъезжает по загранкомандировкам и защищает докторскую?

- А как же моя собственная докторская? – думала Лена и уже звонила мужу чтобы пожаловаться на свою научно-педагогическую судьбу.

Ранним октябрьским утром Елена Аркадьевна вошла в поточную аудиторию старого корпуса Финкадемии на проспекте Мира. Елена Аркадьевна спустилась вниз по ступенькам, исподволь отслеживая реакцию студентов на ее появление. Она зафиксировала небольшое снижение гула голосов, но основная масса по-прежнему гудела.

Лена была одета в длинную узкую синюю замшевую юбку, синий трикотажный свитер, инкрустированный синим мехом песца, с массивным масонским кулоном  на довольно толстой золотой цепи в качестве основного украшения. Длинные ногти были окрашены в синий же цвет, на пальцах красовались перстни с синими камнями. На ногах были фиолетовые сапоги с высоким голенищем, расшитые узорами на высоченном фигурном каблуке.

Лена встала перед аудиторией, надеясь на привычную и почтительную для нее в таком случае тишину со стороны аудитории. Но для них она была «чужая». Лена не любила брать чужие потоки в разгар «сезона». Предыдущий преподаватель или уже «распустил» аудиторию, пожертвовав дисциплиной, либо «влюбил в себя студентов» и перебить эту молодежную влюбленность, какой бы Богиней ты не была, довольно сложно.

Елена Аркадьевна смотрела на аудиторию. Первые ряды, как правило, в них сидят отличники, стояли по стойке смирно и внимательно смотрели на нового преподавателя. Состав аудитории был очень разношерстный. Большинство были т.н. «иностранцы». Институт «Финансы и кредит» аккумулировал в основном выходцев с Кавказа… Мальчики и девочки «с гор», из горных аулов, родня которых, как в том анекдоте, «продал немножко виноград, немножко апелсин» и купил своему представителю авиа-билет на самолет и отправил в Москву «разгонять тоску».
За все время преподавания Елена Аркадьевна не встречала студентов-выходцев с Кавказа, которые проявляли бы чудеса интеллекта. Лена расстроилась. «Подарочек» от Лукиновича был с «душком». Лена смотрела на аксакалов с горящими черными глазами, у которых не закрывался рот. Несмотря на присутствие преподавателя в аудитории, они продолжали хохмить между собой.

- Возможно, у них в аулах женщины ходят в парандже, а тут я… со своими представлениями и правилами… - подумала Лена и взяла в руки микрофон.

- Добрый день! – громко и немного вызывающе поприветствовала она аудиторию. И хотя эхо от громкого звука было внушительным, часть аудитории продолжала галдеть.

- Пожалуйста, садитесь, - смилостивилась Лена, но часть аудитории продолжала заниматься своими делами.

- Молчать! –  вдруг приказала Лена. Она не сдержалась. Её распирала внезапно вспыхнувшая злость и досада и на дикарей-кавказцев, и на Лукиновича, который сбагрил ей проблемный поток, и на зав. кафедрой Михайленко, который навязал ей этот «подарок», и на себя, за то, что не смогла отказаться от «даров свыше».

- Молчать! – повторила она еще более яростно,- Занятие началось. Закройте рты и сядьте!

Аудитория насторожилась и на время умолкла. Лена отвернулась к доске, чтобы написать тему занятия. Она включила аппаратуру и ждала, пока она загрузится.
Внезапно повернувшись к аудитории, она увидела, что «горные козлы» южных кровей, перепрыгивая через ряды парт с чрезвычайной сноровкой начали менять дислокацию и продвигались ближе к выходу. Пользуясь тем, что Лена повернулась к ним спиной они решили «выползти из аудитории по пластунски, но для этого надо было выбраться из капкана поточной аудитории. Конечно, в более выгодном положении оказались те, кто сидел с краю, ближе к выходу.

Выходы из аудитории были предусмотрены с обеих сторон. Лена попыталась вернуть беглецов на место. Они притворно покорились, но стоило Лене отвернуться к доске, как она услышала невероятный грохот. Повернувшись, она увидела картину:
Девушка кавказкой национальности, пытаясь повторить подвиг «горных козлов», попыталась выползти из аудитории по пластунски, но не удержалась на ступенях, ведущих к выходу, поскольку была на высоченных шпильках и кубарем катилась прямо к Лениным ногам.

Лена от неожиданности, ужаса, удивления, недоумения ( сложно объяснить словами коктейль чувств, которые она испытывала в тот момент) в припадке огненного гнева топнула ногой и  крикнула в микрофон:

- Вон из аудитории! Я сказала вон! Все, кто не желает заниматься! Вон! Я никого не держу! В аудитории останутся только те, кто реально пришел за знаниями! Остальные вон! И без допуска из деканата я Вас на занятия не допущу! Экзамен будете сдавать заведующему кафедрой и проректору по учебной работе в одном лице! Немедленно вон из аудитории!

Горные козлы и козы засобирали свои вещи… некоторые утихомирились, некоторые покинули аудиторию.Елена Аркадьевна была вне себя от гнева. Она села за стол и спросила в микрофон у оставшихся:

- У Вас всегда так?

- Почти всегда, - скромно ответили отличники. – Не обращайте внимания. У них всё куплено.

Лена взяла себя в руки и продолжила чтение лекции. Оставшиеся сидели смирно. А после окончания лекции Лена обнаружила, что топая ногой, она сломала каблук у своих любимых, жутко модных и дорогих сапог. Вернее, не сам каблук, а супинатор. Весь день Лена ходила осторожно наступая на правую ногу, боясь упасть.

Фокусы  со студентами этого потока продолжились позже. Среди учащихся были выходцы из Конго, с острова Фиджи, Сомали и др. африканских стран, стран Ближнего и Среднего Востока, а также из Монголии, Вьетнама, Китая. Такой миксовой аудитории Лена припомнить из своей большой практики преподавания не могла.
В середине семинарского занятия высоченный студент с сине-черным цветом кожи, одетый вполне по-европейски в дорогой классический мужской костюм, вдруг встал со своего места и двинулся к выходу.

Лена опешила. Такого она еще не видывала.

- Вы куда? – спросила она нарочито удивленно.

- Мне надо, - ответил « сине-черный» и двинулся вон из учебной аудитории.

- Что это? – спросила Лена у студентов, когда за сине-черным закрылась дверь.

- Вот так и живем… - ответили студенты, грустно улыбнувшись.

Лена оценила чувство юмора основной части аудитории и после занятий зашла в деканат. Она встретилась с деканшей – довольно привлекательной и мудрой женщиной и рассказала о «чудесах в решете», произошедших за время только одного учебного дня.

- Что с ними делать? – искренне спросила Елена Аркадьевна деканшу.

- Дорогая Елена Аркадьевна, я понимаю Ваше удивление, но  ЭТО – наши международные связи… Это «студенты по обмену»… как хотите, но их надо выпустить… отчислить их мы не можем… Вам придется потерпеть этот цирк… - грустно сказала деканша. И Лена немного успокоилась, она просто перестала придавать этим «фортелям» и особенностям поведения иностранцев особое значение…

- Что с них взять? « Люди спустились с гор и слезли с пальмы»… всё бывает в жизни… есть и ЭТО! - успокоила она себя.

С этого момента она стала все  более и более, по мере возможности, избегать приземленных оперативных функций по участию в  воспитательных процессах «козлов и козочек», которые попадали в ее аудиторию. Она бежала, как от чумы от любых научно-педагогических разработок, связанных с созданием нормативных документов, переорганизации учебного процесса в соответствии с Болонской системой. Она прекрасно понимала вредоносный характер этих перестроечных мероприятий, видела перспективы снижения качества образования, связанные с Болонским процессом, но молчала. Хотя написала пару научных статей на тему Болонского процесса.
Конечно, это стоило ей усилий.

Ей пришлось ломать свое представление в угоду требованиям. Все эти перстроечные элементы казались ей абсолютно бессмысленными, но вникая в суть, Елена Аркадьевна убеждала себя в том, что эти бессмысленные, но перспективные в плане «ее мифического вклада по оценке стратегии и развития образования в стране» исследования  все же имеют некоторое значение для успеха академии в продвижении мировых трендов и для ее собственной карьеры, конечно.
30 07 23, Мск. опуб