11 10

11.10





















1
«Помни меня молодым-зеленым
Вскрыв пелену этих белых дней
Будто хмельной я бегу из дома
Чтобы увидеть тебя скорей
Ночь не дает мне ступить ни шагу
А я разрезаю её свечой
И окрыленный лечу к оврагу
Чтобы увидеться там с тобой»
LOOP - The Retuses

Ночной перрон встретил меня ободряющим ветром и яркими огнями вокзала. Редкими группами люди приходили встречать своих родных с поезда, который на протяжении 40-ка часов и 2-х тысяч километров нес меня в Омск, мой родной город. Рабочие без дела слонялись туда и обратно, описывая по асфальту круги, а проводники вышли наружу, чтобы проверить документы у вновь прибывших. Около выхода из дверей вокзала, меня ожидали родственники – дядя с тетей, которые с самого начала и не узнали во мне того самого ребенка, которого нянчили здесь, во время моего последнего визита, со времен которого прошло уже немало лет.
Дядя взял у меня сумку и пошел впереди нас, к машине, а тетя завела разговоры, которых я не слышал, слишком сильно погрузился в воспоминания, которые навевал мне этот город, скорее даже прибивал огромными волнами о стену дамбы. Ночной город, озаряемый уличными огнями и вывесками, пустовал. Ни один житель не вышел сегодняшней ночью на прогулку в тот момент, пока автомобиль с тремя одинокими, по-своему, людьми, разрезал темноту вдоль главной улицы. Подъезжая к моему временному пристанищу на окраине города, я удивлялся тому, что этот район выглядел так, словно вырос посреди леса, дикого и никогда прежде не тронутого людьми. Я все ещё ощущал себя так, будто еду в поезде, все мои внутренности тряслись с определенным интервалом.
Я вошел в выделенную мне комнату, разложил сумки, не вынимая из них своих вещей, кроме блокнота с ручкой и написал своему дорогому человеку о том, что все хорошо, как и обещал. Усадив за стол, меня накормили отличным ужином и отправились спать, а мне предоставили ванную комнату, о которой я и мечтал всю поездку. Мне срочно нужно было освежиться под душем. Не разбирая вещей, я достал нужные приборы и тихо прошел в ванную, чтобы никого не разбудить. На часах третий час ночи, я вылез из ванны. Усталость ужасно валила с ног, но только мне стоило нырнуть под одеяло, как сон сняло рукой и мне пришлось очень долго мять простыни в кровати, переворачиваясь с одного бока на другой. Как оказалось, мне нужно было всего-то выкурить сигарету и включить в наушниках музыку, как сразу же наступило утро.
После плотного завтрака, я с тетей поехал в дом моей бабушки, который находится на другом конце Омска, что оказалось гораздо дальше, чем я себе представлял, и ехать пришлось не на машине, а на общественном транспорте, где люди так и норовят осмотреть тебя оценивающим взглядом, в голове применяя тебе разные роли. Проезжая по мосту от одного берега к другому, я удивлялся насколько может быть красива обыкновенная река и как далеко могут быть раскинуты её просторы. Если бы солнце не подогревало мне голову и не смотрело пристальным взглядом мне в спину, насквозь прожигая меня, я бы считал этот день хорошим, но, как водится, в Омске солнце приветствует тебя утром и прощается ровно до следующего рассвета.
Внутри меня бушевали сомнения, и я боялся ехать к бабушке после всех рассказов о том, как протекает её болезнь. Чем дольше казалась дорога, тем больше мне хотелось никуда не приезжать. С каждой минутой я терял частичку храбрости и уверенности в том, что мне это нужно. Чувства переполняли меня, голова разрывалась от мыслей, а глаза слепо глядели в окно, мутные глаза, не реагировавшие на объекты, проплывающие мимо и огибающие автобус. Заметив мое расположение духа, тётя толкнула меня в бок и предупредила об остановке. Ещё больше фантомов и образов всплыло перед моими глазами сразу же, как я опустил ноги на землю, сойдя с машины для перевозки живых мертвецов, роботов, запрограммированное, на цикличность жизни, население.
На остановке стояли силуэты моих молодых родителей и меня – ребенка в ожидании автобуса, держащего путь в неизвестность. Отец стоял, улыбаясь, беседуя с матерью, изредка целуя её нежную с румянцем щеку и держа меня на руках, а призрачная сестренка сжимала руку матери, вглядываясь вдаль в надежде на то, что автобус быстрее приедет за ними.
Сжав скулы и крепко вцепившись пальцами в переносицу, я закрыл глаза. Сработало. Их унесло, как песок, который следует за ветром. Тетя уже ушла вперед и не заметила, как я остановился у дороги, что очень радовало в этот момент, когда на моих глазах появилась плена из слез. Силуэты детей преследовали меня всю дорогу, но реже, чем, когда я вышел во двор дома, здесь они находились повсюду и где-то среди них бегал маленький, худой и неуклюжий я. Дверь с характерным ей звуком отворилась и знакомый запах, через десятки лет, добрался до моей памяти назад, превращая в призрачную оболочку все вокруг.
Страх уже пропал, я не боялся, единственное, на чем в данный момент сосредотачивалась моя сущность – это не пустить слезы. В доме было ужасно душно и не хватало воздуха, потому что при 30-ти градусной жаре, окна были закрыты, все до одного. Их заставляла закрывать моя бабушка, которую я и приехал навестить. Думаю, что стоит подробнее рассказать о том, как протекала её болезнь, чтобы внести ясность.
1.1
«Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо
Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо
Про то, что больше нет сил
Про то, что я почти запил, но не забыл тебя…»
КОНЧИТСЯ ЛЕТО – КИНО

Все началось с того момента, как у моего дедушки нашли рак желудка на последней его стадии. Болезнь распространилась до такой степени, что желудок начал съедать себя сам, и это было видно. Он уже совсем не вставал с постели, ничего не ел и ходил в подгузник. На тот момент врачи уже опустили руки и предлагали перевести старика в хоспис, чтобы он умер на больничной койке, но все наотрез отказались, в том числе и сам больной, было принято решение, что умрет он дома. Я не наблюдал, как проходила его болезнь, так как давно не жил на родине из-за решения родителей переехать в другой город, но слышал, как бабушка ухаживала за дедом и в глазах её теплилась надежда и отчаяние, она единственная верила, что сможет выходить его, все это я слышал из рассказов моего отца, которому все чаще начала звонить тетя, сестра отца из Омска. К тому моменту мои родители уже достаточное время жили раздельно, а я остался с мамой.  И вот, обычный вечер, мы поужинали и разошлись по разным комнатам. Мама, как обычно, села за вязание спицами, а я уткнулся в телевизор. На улице было лето, поэтому я не был обременен учебой. Спустя час, я услышал стук в мою комнату, и следом зашла мама:
- Звонил отец, - её глаза были полны печали, и я сразу догадался, что произошло со стариком.
- Что говорит? – я не мог терпеть, да и сейчас не терплю долгих пауз.
- Через неделю вы едете в Омск. Ты, отец и твоя сестра.
- А ты?
- А я работаю, - она обняла меня за плечи, поцеловала в макушку, но боясь не сдержать слез, вышла из комнаты. Я прекрасно понимал, почему она не может поехать, но не среагировал вовремя, поставив её в неловкое положение.
Так я и остался сидеть наедине с мыслями, смотря ослепшими глазами в телевизор. Только сейчас я узнал о том, что, то была последняя воля моего умирающего дедушки, он являлся тем виновником, кто собрал нас всех, всех его родных людей в одном месте, у его смертного одра. Сказано – сделано и спустя неделю мы уже сидели в поезде, ожидая отправки, а мама махала нам рукой в знак прощания, а второй вытирала слезы. Пока поезд не двинулся, я держался молодцом, но как только мамина фигура начала оставаться на недвижимом перроне, я заплакал, уткнувшись в собственные ладони, но почувствовав тяжелую отцовскую руку на своем плече, приободрился:
- Ну и что ты, блин, плачешь? Уже скоро мы приедем обратно, - и он улыбнулся, начиная разбирать нужные для поездки вещи, как бы увлекая нас каким-нибудь занятием, чтобы отвлечься.
Я улыбнулся в ответ и вытер с лица слезы. Моя сестра старше меня на три года и поэтому, как полагается, вела себя взрослее и более ответственно. (Из-за слишком частых поездок на поезде, уже в 12 лет, быт поезда не казался мне новым и никаких ярких впечатлений я не получил в отличие от первого раза, но все же каждый раз оставался для меня грустным и полным слез. В Омск мы приехали ночью, что делало его более прекрасным и теперь я всегда пытаюсь выбирать билеты на ночное прибытие). На следующее утро, плотно перекусив, мы все вместе поехали к бабушке, как и просил дедушка, дорога заняла приличное время, так как ехать пришлось в другой конец города. Городские пейзажи плавно сменялись на заводы, стройки и пустыри, на места, где люди занимались тяжелым трудом, зарабатывая на жизнь себе и своим детям – пролетариат. В том возрасте я ещё не знал Маяковского, но теперь в такие моменты именно он приходит мне на ум.
Встретила нас одна бабушка, которая, уже завидев нашу компанию в окно, побежала к дверям. Мы не успели зайти в дом все до последнего, как бабуля кинулась в объятия моего отца. В ожидании того, как приедут остальные родственники, рейс которых из Германии задерживался, а дедушка спал, нас собрала в кухне бабуля. Каждый начал говорить друг с другом о разном, узнавать новости, будто не понимали, что в другой комнате тихо и медленно умирал человек. Я отвернулся к окну и пытался не плакать, вот и все, что я мог сделать.
Наконец все собрались и нас впустили в комнату дедушки. Я сел на противоположную кровать и, не отрывая взгляда, смотрел на него. Он не шевелился, не говорил, только лежал и смотрел, как ребенок, изучая что-то новое. Каждый думал, что его долгом являлось поговорить с умирающим, разговорить его и попрощаться, но не я, я ещё не осознавал, что такое смерть в полной мере. Среди окружающей толпы, его взгляд замер на мне, холодные, серые глаза проникали мне в душу и по просьбе я подошел ближе и сел на кровать в изумлении. В тот момент все родственники до одного заливались слезами, а я установил контакт и был заинтересован, словно исследователь, подбирающийся ближе к ценнейшему артефакту древности. Старик пытался что-то сказать, но боль крепко вцепилась в его горло, она казалась сильнее, поэтому я склонился над ним и услышал шепот:
- Готовь свою удочку, что я тебе подарил, завтра я возьму тебя на рыбалку, - договорив он медленно опустил голову на подушку и замер, но в нём все ещё теплилась жизнь.
Я расплылся в счастливой улыбке, понимая, что ничего такого больше не будет. Возможно, что воспоминания о том, как совсем маленьким я бежал за стариком с большой палкой в руках, которую он оборудовал, как спиннинг, заставили мой разум чувствовать радость. Меня перевешивало, но я все равно догонял его и, дергая за пальто всё время восклицал:
- А долго нам ещё идти? А можно я сам закину удочку?
Но все мои вопросы обрывались добродушной улыбкой старика, который выпускал изо рта клубы дыма его любимой трубки. Ох уж эти воспоминания, зачастую они расстраивают нас, а некоторые заставляют беспричинно улыбаться. Прошу прощения, но хочу ещё немного отклониться от истории болезни и рассказать больше о начале дней в доме бабушки.
Рано утром меня будила бабушка, окно уже полностью заливал солнечный свет, а на часах было только 8 утра. Пока я умывался, завтрак уже ожидал меня на столе, а дедушка сидел у плиты и готовил прикорм для рыбы, состоящий из перловой крупы и хлеба, аромат от которой не вызывал аппетита, поэтому я завтракал через силу и совсем немного, о чем жалел позже. После завтрака я всегда получал конфету и шел собираться. Дедушка безустанно ворчал в коридоре, чтобы я быстрее одевался и грозился уйти без меня, но я не мог поторопиться, так как меня одевала бабушка. Будучи одетым, я выбегал в коридор, где его уже не было, и наспех надев сандалии, я пускался вдогонку, почем зря. Старик всегда ждал меня на лавке возле дома, разложив все наши вещи вокруг себя и покуривая папиросу через мундштук. Теперь была моя очередь ждать. Я присаживался рядом на скамейку и нюхал запах табака, которым всегда пахло от старика. Докурив, старик вытаскивал остатки папиросы из мундштука, сплевывал, кидал недокуренную папиросу в урну и, складывая мундштук во внутренний карман, протягивал мне удочку, которую сделал для меня из палки, и, закинув на себя все остальные вещи, молча шел вперед, давая мне знак идти за ним. Мы редко разговаривали, но нам этого и не нужно было, может, поэтому я и люблю молчание, которое нисколько не давит на меня.
До нашего излюбленного места мы проходили большое расстояние, зато потом мы усаживались в комфорте и абсолютной тишине, вдали от посторонних, так как старик не любил, чтобы кто-то пугал или ловил «его» рыбу. Прогулка до берега реки всегда вызывала во мне голод, а еды мы с собой брали очень мало, так как успевали вернуться к обеду, но не предусмотрел старик, что я вечно хотел, есть, молодой ведь организм.
Расположившись, старик ставил раскладной стул точно около воды, где уже торчали из земли рогатки, чтобы не держать руками удочки в состоянии покоя. Рядом со стулом по одной появлялись банки с разными, непонятными прошлому мне, штуками для ловли рыбы. Финальный штрих состоял в том, чтобы, закинув удочку подальше, во время этого приправляя: «Смотри, чтобы я тебя за штаны не зацепил!», положить её на рогатку и, севши на стул закурить очередную папиросу. Он все время хохотал с этой фразы, а я вот и вправду боялся, что улечу в воду, так как плавать я не умел, и не умею по сей день.
Я тоже пытался выглядеть взрослым и повторял за стариком, только вот мой поплавок оказывался в метре от берега и за папиросу в 6 лет, мне бы оторвали руки, но я все же думал, что выгляжу точно так же, в сандалиях и желтых шортах. Только вот не понимал до конца всего азарта ловли рыбы, для меня это и сейчас не так уж и понятно, как можно безмятежно наблюдать за плавающим поплавком до того момента, пока он не даст вам знать, что очередная рыба, по своей сущности, съев червя пробила себе рот острым крюком и пытается вырваться из ловушки, разорвав себе лицо. Старик сидел не шевелясь, как каменная статуя, а я так не мог; большую часть времени, которую я высиживал, это до того момента, пока у меня не начинало урчать в животе, потом я принимался поедать хлеб, который старик приготовил, чтобы кормить им рыб, мне кажется, что для меня он был гораздо нужнее. Правда за это я получал выговор, а за то, что, не уследив за удочкой и пропустив рыбу, вознаграждался подзатыльником костлявой старческой рукой.
Иногда, до обеда, бабушка приходила к нам на берег, принося с собой немного еды, это были самые лучшие моменты рыбалки, хоть и старик часто бранил свою старуху за это, но я с радостным лицом бежал ей навстречу чуть завидев её вдали, потому что знал, что она накормит меня и развеет скуку всего мероприятия и никогда не промахивался с этим. Так проходило каждое моё утро, даже в самые пасмурные дни. А теперь ближе к болезни.
Когда мы с родителями покинули Омск, это была середина августа и вот, спустя несколько дней все шло своим чередом, мы также жили втроем: мать, сестра и я. День сменялся днем. В конце недели, на выходных, у нас собрались гости, знакомые женщины с маминой работы. Днем они готовили всё то, что съедят вечером, а я прогуливался во дворе перед домом до самого вечера, пока мама не позвала меня на ужин.
Все собравшиеся за столом что-то громко и в один голос обсуждали, в открытые настежь оконные створки задувал легкий летний ветерок, который радовал своей свежестью после душного дня под знойным солнцем уходящего лета. На календаре, что висел на стене кухни, красовалась красная цифра 20, означающая выходные дни. Женщины выпивали и смеялись, а я молчал, не поднимая взгляда, кушал запеканку из картошки с курицей. В моей комнате зазвонил настенный телефон, я хотел было встать, но мама положила мне на колено руку в знак того, чтобы я дальше сидел за столом.
- Простите, девочки, я сейчас вернусь, - она улыбнулась и положив салфетку с колен на стол, удалилась в другую комнату.
- Ничего страшного! – воскликнули женщины в голос и снова засмеялись.
Я тогда не понимал, почему они смеются, неужели в их жизни не было той горечи, что заставляет человека с возрастом улыбаться все меньше.
Из-за этого всеобщего шума я не мог услышать, о чем говорит по телефону моя мама, но сразу же понял, когда она вошла в кухню. На лице матери читалось:
«Сегодня, 20 августа в 11:10 утра по омскому времени, в своей кровати, молча и без эмоций на лице, от рака желудка, скончался твой старик, вот и все приятель, ещё один близкий тебе человек покинул тебя, теперь молча иди в свою комнату и запирайся внутри себя на сто замков, соболезную.»
Вот говорят, что что-то умирает в нас вместе с уходом наших любимых людей, за столом умерла часть меня, она осталась сидеть на стуле лицом в запеканке и через несколько часов вздуется и начнет гнить и вонять, расползаясь лоскутами, киша опарышами, пока не останется скелет. А вот сама моя оболочка, не обращая внимания на траурное выражение лица и остекленевшие глаза матери, прошла к себе в комнату полностью закрыв за собой дверь и душу на сотни тяжелых железных замков без ключей. Всю ночь я смотрел в потолок, не слыша, как разошлись гости, а слушая только всхлипы сестры и телевизор матери.
Вот так на мне сказался день с 20 на 21 августа, а вот на любящей жене старика совсем по-другому.
С самого утра начались похороны, где собралось самое меньшее из всех родственников, что на данный момент находились в Омске. Могильную плиту старуха покупать и ставить запретила, потому что хотела совместную и была приобретена территория на два места сразу, она готовилась идти в след за стариком и дальше, под землю. Вместо плиты, был поставлен крест и забор вокруг, каждый обложил гроб цветами, и старик был погребен в деревянном ящике. Дома старуха осталась одна и это, вероятно, тоже сильно сказалось на её психическом состоянии. Она впала в глубокую депрессию и приписывала себе всевозможные заболевания, она пыталась уйти, но не могла. Это была её собственная дилемма создателя, она не понимала, почему забрав человека, с которым она прожила больше половины своей жизни, бог не забрал и её, ведь она об этом просит в течении каждой ночи со дня смерти её мужа.
2
«А на кухне суп мой стынет
В голове одно: «Я тебя люблю»
Мяч гоняю по двору
В голове одно: «Я тебя люблю»
Сны хорошие и плохие
В голове одно: «Я тебя люблю»
В этом городе где-то ходишь
Всё;никак;тебя;не найду»
Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ - Где фантом?


И вот я сижу на диване чахлой квартиры, в зале. Здесь жизнь остановилась вместе с сердцем покойного дедушки. Тетя в спешке открыла все окна, пока бабушка спала в другой комнате за закрытой дверью и не слышала, как мы вошли. По словам тети, старуха всегда ругается, если слышит, как в одной из комнат открывается окно, она утверждает, что с улицы веет жутким холодом, вот вам и последствия настоящей депрессии, а не той, о которой ноет сейчас большая часть подростков в сети и за её пределами.
- Тебе поставить чайник? – крикнула с кухни женщина, которой я прихожусь племянником, входя в зал.
- Да, спасибо, - не отрывая взгляд от точки, которая приковывала к себе мой взгляд пока я блуждал по лабиринтам воспоминаний, тихо ответил я.
Вслед за тетей я прошел в кухню, где ежедневно трапезничал в кругу своих стариков будучи ребенком. Сейчас все выглядит точно так же, как и раньше, кроме календаря, отсчитывающего сегодняшние дни. Вид из окна не отличается тому, какой был в дни, когда меня не выпускали гулять по разным причинам, а я сидел у окна и разглядывал разрисованный агитирующими пейзажами бетонный забор, смотрел на лавочку, где собирались старики всего дома, чтобы поговорить о насущном. Сейчас же там нежится пара, примерно моего возраста.
Свист вскипевшего чайника снова возвращает меня в былые времена, когда я ждал этого знака, не притрагиваясь к сладким шоколадным батончикам, потому что иначе могли наказать.
- Садись за стол, - наказала женщина, что стоит у плиты и по совместительству является женой моего дяди.
Я покорно сел и начал оглядывать кухню с того места, где всегда сидел мой старик и бранил всех, кто пытался его занять. Это интересно, как оказалось, он занимал самое удобное место. Справа от меня находится небольшой шкафчик, где хранятся разные ненужные вещи, которые доставались оттуда, наверное, один раз за всю жизнь, слева находится стол, который сейчас завален едой, что тетя, сестра отца, оставляет, чтобы бабушка могла поесть сама, в её отсутствие, не портящаяся еда. А сзади находится стена. В таком месте чувствуешь опору с трех сторон, мне кажется, это и придает чувство комфорта за столом.
Горячий пар поднимается над кружкой, пока поверх её я вглядываюсь в окно зала, вход в который находится прямо напротив кухни. Обжигающий губы чай пахнет малиной и пакетик всегда норовит попасть тебе в рот. Приходится дуть внутрь кружки с огромной силой для того. Чтобы сделать хотя бы один глоток, прикусив печеньем, чтобы восполнить отсутствие сахара.
Это чаепитие, казалось, затянулось навечно, я и не заметил, как пропала тетя, гарнитура, холодильник, стол и стены с потолком. Лишь я и стул, и наконец мозг, погруженный в пустую задумчивость. Когда бродишь по закоулкам своего разума, в попытке нащупать любую логическую нить, но во время пробуждения, понимаешь, что в поисках чего-то размытого, так ни к чему и не пришел.
Моим знаком для пробуждения оказался оклик моего имени.
- Заходи к бабушке в комнату, - издавалось из-за стены.
Я не ответил, но вернулся в реальность и допив последний глоток уже остывшего чая, я вышел из кухни.
Признаюсь, я нервничал ужасно, чем ближе я подходил, тем страшнее представлял себе метаморфозы, которые произошли с моей старой бабушкой; старость, болезнь и время не щадят никого и ждут, чтобы не оставить и следа от человека.
На входе в комнату мне ударила в нос смесь ужасных запахов: пота, сырости и мочи. В комнате стоит влажный и душный воздух, настолько, что рубашка сразу прилипла к телу. Перед моими глазами предстало то, что сложно было назвать моей старухой, которую можно было узнать только благодаря чертам лица. Время полностью изменило нас с моего последнего визита. Её тело полностью высохло из-за того, что она постоянно потела и не ела твердую пищу, на лице лишь ярко выраженный крючковатый нос, бородавка и седые волосы, выбивающиеся из-под косынки. Завидев меня, ошеломленного, в проходе, она начала изучать меня взглядом ребенка и мне пришло в голову подумать, что мои последние опасения оказались верны. Они состояли в том, что старуха совсем выжила из ума и не узнает меня совсем, либо, не поверив моей тети отречётся от меня, но после длительной паузы, она, сидя на кровати и закутав ноги в одеяло, вскинула руки в разные стороны с криком:
- Мой внучек! Подойди ко мне!
С улыбкой на лице, я сделал это, и она заключила меня в объятия.
От неё пахло всем тем же, чем и в самой комнате, но с запахом старости, что знаком каждому. Не выдержав, я всё-таки заплакал, но рьяно старался это скрыть. Усевшись на стул рядом с кроватью, я отправил тетю восвояси и не замечая запахов совсем, начал разговаривать обо всем со старухой, я боялся, боялся, что она умрёт, а я так и не послушаю её историй из моего детства, которые слышал уже кучу раз, но в такие моменты, они дороже тысячи повторений, ведь она может стать последней.
Я не буду нагружать тебя, читатель, каждой из множества история, но расскажу об одной, о моём старике, я смеялся.
Во времена, когда моя бабушка уже имела 3-х из всех 4-х детей в число которых входил и мой отец, они с дедушкой проживали в деревне совсем другой страны. Как оказалось, мой старик был тот ещё шутник, да и выпить был совсем не прочь. И вот, в один прекрасный день, они с мужиком из деревни решили повредить небольшой мостик, который был нужен для жителей только тогда, когда все кругом затапливало водой, и по этому мосту люди переходили на другую улицу. Дед с другом вырвали одну доску как раз в этот самый период времени, когда застоялась вода и мостик почти скрывался под ней, но перейти все-таки можно было, лишь замочив ботинки.
Со слов бабушки, у них в деревни начался какой-то праздник, и старик ушел на другую улицу к своему другу, чтобы пропустить стаканчик другой, ну и напился в стельку. Провожать его темной ночью конечно же никто не стал, ведь чего бояться в деревне с тремя улицами, где все живут нос к носу. Ну и пошел старик на ощупь, пьяный, через этот самый мост, вспоминая, где именно они вырвали доску. И перешагивая, как думал дед, именно то самое место, махнул ногой и промахнувшись, запнулся о дыру, перевалился в воду, температура который была чуть выше нуля.
Привезли его домой на телеге мужики к старухе, а она его давай бранить, потому что поняла, почему он оказался в воде, но как заметила, что он околел до синих губ, сразу предприняла все меры.
- Сразу протрезвел, зато, - со смехом вспоминает она.
Здесь я был удовлетворен, что с её рассудком все-таки все в порядке, хоть ей и приходится принимать разные лекарства и сильные обезболивающее, которые, как известно имеют свойство сильно туманить разум. Уточню.
После того, как были приняты все меры по мере продвижения болезни, были вызваны многие врачи, которые всячески пытались поднять старуху на ноги, но рано или поздно опускали руки и один раз, по совету последнего врача был вызван психиатр, который заключил глубокую депрессию и по возможности и согласию отправление старухи в психиатрическую лечебницу, от чего все отказались и впредь за бабулей приглядывает тетя, пока первая ожидает и зовет смерть ночами.
После того, как мы просмеялись, в комнату зашла тетя:
- Слушай, мне нужно умыть её, иди пока, сходи на улицу, посмотри, что изменилось.
- Да, конечно, я возьму ключи, - кивнув головой и поднявшись со стула, я вышел из комнаты в объятия свежего воздуха, что обволакивал меня, немного поддувая мне под рубаху и пробивая ноздри. Напротив, комнаты старухи находится дверь, ведущая в комнату старика. Долго я стоял, вперившись в бело покрашенную дверь, но все-таки решил уходить на улицу и начал надевать обувь, пока что-то не остановило меня.
Скинув ботинок, я развернулся и уверенным шагом направился к двери, которая не поддавалась, пока я не дернул её со всей силы. В глаза ударил яркий свет, который ослепил меня в проходе. Окна не занавешены и выходят прямиком на солнце. Комната находится на солнечной стороне дома. Все по-прежнему, но пусто, ничего. Призраки не появляются, силуэты не слоняются из стороны в сторону и отсутствует диван, на котором и помер старик. Осталась лишь кровать, где он раннее спал, отдельно от старухи в своей, отельной от неё комнате. Перед окном стоит широкий стол, а слева, на тумбочке виднеются две фотографии моего старика. Вглядываясь в это лицо, я понимаю, как же мало я о нём знаю, мы никогда не говорили ни о чем. Всё, что я знаю, это то, что он любил табак, свою трубку и рыбалку. Непонятный импульс заставил меня прочесывать всю прикроватную тумбочку в поисках ответа на мои вопросы о прошлом. Прошлом человека, которого я являюсь полным повторением внешности, двойником. Перекапывая все личные вещи, мой взгляд остановился на круглой вещице на цепочке. Нажав сверху кнопку, я услышал щелчок, и крышка открылась, я обнаружил его самую близкую вещь, что всегда находилась на нем, его часы.  Старик всегда носил их в переднем кармане пиджака и не выпускал из рук, когда ждал кого-нибудь. Он не был терпеливым, в этом я уверен и помню, как с трубкой во рту, он стоял под окном в ожидании бабки для того, чтобы идти на рынок, открывал и закрывал часы не отводя взгляд от циферблата.  Обмотав цепочку вокруг ладони, я, зажав пальцами часы и держа большой палец на кнопке, взглянул в окно.
Спустя мгновенье, на моё плечо легко легла рука и я сразу убрал часы в карман своих джинс. Знаете, я почувствовал именно то, что почувствовал тогда, сидя на краю дивана и слушая рассказ и инструкции о том, как мы могли бы на следующий день сходить на рыбалку. Я знал, всегда, что все-таки весь этот дом населен призраками, отголосками прошлого, но этого было мало, развернувшись я развеял видение, оно не было крепким, я нуждался в чем-то ещё. Мне срочно нужно было выйти.
Одевшись, я схватил с полки ключи и выскочил за дверь, мне нужна сигарета и человек, который является единственным ведающим о моих переживаниях и трудностях в этом городе.
На улице оказалось более жарко, чем я себе представлял после того, как выскочил из адского котла, в котором без ощущения температуры варился, слушая истории старухи. На том самом месте, где всегда меня ожидал старик, я подкурил сигарету и по памяти, слепо, на ощупь, двинулся в сторону нашей реки, на берегу которой мы всегда уютно устраивались, и параллельно звонил «ей». Той, которую без памяти люблю и все же потерял. Той, которая осталась брошена мной и желала мне смерти.
К моему счастью, на момент моего отъезда, я добился того, чтобы вновь восстановить наше общение. Не стану называть имён, но она та, которая важнее всех живых и мертвых. Голос в телефоне откликнулся:
- Да, здравствуй, как твои дела там? – её голос мягок и нежен, я почувствовал заботу сквозь огромное расстояние.
- Я сейчас вышел из дома своей бабули, помнишь, я тебе говорил? И про старика? – я подавлен, но все же подвержен азарту, погоней за призраком.
Единственная моя моральная поддержка в этом городе, это собеседница в телефоне. Собеседница, которая в моих мечтах носит мою фамилию и просыпается в моей постели.
Пока мы говорили, я и не заметил, что уже пришел к берегу реки, который стал на 10 метров ближе, чем в моё последнее появление, видимо вода вышла из берегов, иначе никак, приходится поворачивать назад.
Разговор был закончен, когда я уже подходил назад к дому. Звонок в дверь, ответ и звук открывающейся двери. Внутри, на пороге, тетя сказала мне прощаться с бабушкой, мы поехали назад, в моё временное пристанище…
3
«Ты пела песню мне, но то была мечта
Всего лишь знак, что жизнь всего одна
Мы застряли здесь, дак просто улыбнись
Этот мелкий миг — это вся наша жизнь
Я ушёл, я должен был уйти
Прости меня, я до сих пор в пути
И мир погиб, и мир в огне
Я увидел сон, ты улыбалась мне»
Я ВИДЕЛ СОН – Перемотка

Дни проходили в четырех стенах, буквально, я не выходил даже из комнаты, не говоря об улице. Мой мозг был раздавлен весом воспоминаний, не иначе. Отсутствовало желание всего, я читал одну книгу за другой, выкуривал одну сигарету за другой и единственное, что поспособствовало моему стремлению вылезти из цепких лап адских псов, это ночные разговоры – разговоры с ней, её поддержка изо дня в день, и так самая мотивация выйти из дома и выехать за пределы района, в котором на этот момент жизни я проживаю. Я существовал в плотном тумане проходивших мимо дней, но не замечал их, был слеп и немощен до этого момента. Все же я послушал её и спустя полторы недели взаперти, решил поехать и посмотреть город в целом. Накануне этого дня, в комнату зашла тетя:
- Я подсмотрела за тобой и видела, как ты ворошишь ящик своего деда, возьми то, в чем точно осталась часть его самого, - и после сказанного, она дала мне сверток из бумаги, там лежало что-то тяжелое.
- Что это?
- То, что теперь принадлежит тебе, - и на этом она закрыла за собой дверь, оставив меня наедине с этим непонятным свертком.
Развернув на столе то, что, как оказалось принадлежит мне, я обнаружил большую и массивную трубку с лицом какого-то черта или демона. Курительная трубка моего старика, ручной работы из дерева и все ещё пахнущая табаком.
Не скажу точно, сколько я её разглядывал, да и врать не стану, но спустя какое-то время, насыпал в неё табак из своей сигареты и закурил, стоя на балконе, в сумраке ночи. Это было прекрасно, я снова чувствую тот контакт, глядя в сизое облако дыма, обвивающее лицо со всех сторон, это облако, пахнущее табаком и старостью. На минуту я закрыл глаза и более не слышал разговоры соседей, звуки проезжающих машин и шум листьев, колышущихся на деревьях, я погрузился в ночь и в себя, балкона уже не существовало, как и всего окружения, я парил над всем в ночи. Всего минуту, но она была важной частью моей поездки, возможно и самой важной среди всей вереницы дней и событий. Она дала мне шанс разобраться в себе, казалось, ты идешь к этому все время, размышляешь ночами и не спишь, копаясь в себе, вычленяя, что нужно и важно твоему собственному «я», а тут приходит мгновенье, минута, после которой ты открываешь глаза и видишь всё в новом свете и точно осознаешь, что тебе нужно. Это у вас называется просветлением, не так ли?
Единственная ночь, когда я лёг без посторонних мыслей и спал как ребенок, не мучая свой мозг и организм депривацией сна.
Я более не мял подушку и не комкал простынь, не открывал глаза в ночи, поймав себя на какой-то, казалось бы, верной мысли. Я спал, вдавленный в матрац, спал и видел, как сбываются мечты и свершаются цели.
На утро я не ощущал подавленности или усталости, подъем с кровати был мягок и лишь первые лучи солнца наблюдали за тем, как я завтракал, пил кофе, но уже без нужды, умывался глядя в зеркало, в собственные ясные глаза. После, оповестив девушку, которую полюбил осознанно и зряче, о том, что я проснулся, начал одеваться для того, чтобы посетить самые известные и красивые парки и скверы Омска.
Ответ пришел тогда, когда я уже стоял на остановке в ожидании своего автобуса. Она была рада тому. Что я выбрался, но ещё не знала всего, а я не хотел говорить, дабы не разрушить то, что постепенно начало восстанавливаться, конечно для этого пришлось крепко взять себя в руки.
Оповещение-ответ, все умеренно и на дистанции.
Мой автобус, пора ехать, я отписался, что не смогу отвечать некоторое время и прыгнул на задние места, чтобы придаться атмосфере поездки. Передав за проезд, я включил в наушниках музыку и принялся осматривать пейзажи в стекло автобуса. Не знавши маршрутов, решил выйти там, где мне больше всего понравится, я действовал по наитию, в погоне за красотой и спокойствием, достаточно призраков, пора было отпустить груз воспоминаний и прошлого.
Мимо пролетают серые бетонные строения, завод и вот, на мосту, я увидел водную гладь, по которой проплывает прогулочный катер, стремившийся оказаться под мостом, по которому проезжаю я. Постукивая по карманам, чтобы удостовериться, что остались ещё деньги и на обратный проезд, я нащупал что-то округлое, часы своего старика и вспомнив, что когда открыл их, то не взглянул на сам циферблат, в спешки пытаясь выйти из бабушкиного дома. Это и есть момент X.
Мне кажется, многие знают факт о том, что во время смерти человека, его часы останавливаются. Ну так вот, я не знаю, совпадение это или же нет, но я не смог дать себе логического объяснения на то, что увидел, взглянув на циферблат. Большая, минутная стрелка замерла ровно на отметки в 10 минут, а маленькая, часовая, на отметки в 11 часов. 11:10, время остановки часов, сердца и жизни в бабушкином доме.
На это обстоятельство я лишь улыбнулся и убрал часы назад в карман, я чувствую «контакт», о котором говорил выше, но теперь все это не тянет меня вниз, хватаясь за ноги, в попытке похоронить, а вплоть до наоборот, теперь это помогает мне, даёт сил.
Завидев вдали красивую живую изгородь из насаженных в один ряд кустов и красиво, ровно обстриженных, что придаёт им форму куба, я выскочил на ближайшей к ней остановке.
Погода благоволит мне, она великолепна, лучи солнца не сильно припекают, а прохладный ветер, дующий со стороны набережной, не даёт воздуху сделаться уж совсем душным. Как я узнал после, это место является сквером, название которого висит на воротах из черной стали так же обрамленной каким-то растением, вьющимся по стальным прутьям вверх к выкованному названию. От самого входа начинается асфальтированная дорожка, ведущая к центру сквера, где разветвляется в разные стороны. Центральная площадь представляет из себя круг с большим пространством, где прямо в середине находится черный огромный фонтан с красивыми фигурами, изображенными по всему борту, отделяющему воду и площадь. По краям того самого круга находятся скамейки с завернутыми вовнутрь спинками. Одну из таких лавок я заприметил ещё издали, на подходе к фонтану, чтобы закурить и созерцать красоту всей картины в сидячем положении.
Людей здесь очень мало и почти все лавки остаются свободны, детей я не вижу и вовсе. Скамейки через одну начали занимать влюбленные парочки, которые вызывают лишь зависть, не более. Только у фонтана две подруги фотографируют друг друга в порядке очереди, смеясь и корча гримасы на камеру.
Сигарета истлела до фильтра и размазав её по асфальту ботинком, я отправляюсь рассматривать остальные закоулки в поисках чего-то более красивого, чем выстроенный фонтан, который оказался единственной достопримечательностью в этом месте.
Солнце окончательно поднялось и вышло из-за облаков, принявшись сжигать все на своём пути, заставляя людей покупать мороженное, прятаться в тени и разных зданиях. Я выбрал последнее и уже иду к ближайшему кафетерию, где решил расслабиться и немного почитать книгу, выпив чашечку горячего кофе, который слишком мною любим, чтобы обращать внимание на погоду.
Как оказалось, идти мне предстояло немало, вплоть до того, что пришлось прогуляться по мосту, в обратную сторону. На улицу вышло много людей, они проснулись, умылись и пошли по своим делам видно гораздо позже моего. На часах было 12:25, обед у рабочих и время активности для подростков. Витрина кофейни выглядит весьма красиво, везде красовались плетеные из ткани мешки с находящимися внутри кофейными зернами, вывеска нисколько не выглядит вызывающей и это радует. Над дверью зазвенел колокольчик, оповещающий о том, что вошел новый посетитель, ну или вышел довольный клиент, одно из двух. Внутри пахнет только что сваренным кофе и выпечкой, уютный аромат уже привлек меня. Оглянувшись вокруг, я почти не увидел людей, пара-тройка человек сидят в разных частях зала и занимаются своими делами, никто не провожает меня взглядом, пока я прохожу к месту у окна, выходящему на набережную и к мосту, который мне пришлось перейти минут 5 назад. Работники также не изучают меня взглядами, не терплю прикованные к себе взгляды, сразу же ощущаю себя не в своей тарелке, словно во мне нашли изъян и никому не хочется о нём говорить, а лишь оперировать его взглядом, осуждать. Но здесь мне и официантку долго ждать не пришлось. Я успел лишь отвлечься для того, чтобы вытащить из своего рюкзака книгу, что недавно купил в местном книжном, пока катался до бабушки и обратно, как обернувшись, увидел, стоящую около моего столика девушку, с перекрещенными на меню руками, она мило улыбается и покорно ждёт, пока я закончу и обращу на неё внимание.
Рабочая форма её состоит из коричневой блузки и черной юбки чуть выше колен, волосы собраны в пучок.
- Закажите сразу или ознакомитесь с меню? – спросила она, сжав меню ещё сильнее.
- Думаю, что сразу, - вслед за моими словами, она вытащила из нагрудного кармана блокнот и положив на меню, занесла над ним ручку, чтобы записать мой заказ.
- Что желаете? – она глядит на меня без всякого напряжения или давления, кажется это приносит ей удовольствие.
- Американо и предложение дня, пожалуйста, - пока я проговаривал заказ, параллельно следил, как она водит рукой по блокноту, заполняя заказ.
- Что-нибудь ещё? – её улыбка снова растянулась.
- Нет, спасибо.
- Значит, американо и предложение дня, всё верно?
- Да, спасибо.
- Ожидайте 10 минут выпечку, а кофе сейчас будет готов, - она повернулась на одной ноге и пошла в сторону кухни цокая каблуками по плиточному полу и виляя бедрами.
Я уткнулся в свою книгу, положив закладку на столик. Кстати о закладке; многие используют всё, что попадется под руку, ну, а кто-то покупает специальные зажимы, кто-то скрепки, а вот я использую единственную оставшуюся после нашего расставания с моей собеседницей фотографию, где было запечатлено наше с ней счастье, пока в один миг, во время её отъезда в другой город по причине учебы, я его не разломил на куски, те куски, которые уже достаточное количество времени пытаюсь собрать воедино. И вот, со стола на меня, читающего очередную книгу одного из моих любимых авторов, смотрят два светящихся лица друг в друга влюбленных подростков, где на обратной стороне послание от неё для меня, в честь минувшего дня рождения.
Обслужили меня довольно быстро и вместе с кофе принесли счет. Отложив книгу, я взял в руки кружку ароматного кофе. За окном происходило всё тоже самое, люди пыхтели, потели и горели на солнце, картина была не самая атмосферная, но всё-таки позволила погрузиться в некоторые из своих размышлений о течении жизни людей, как одного единого организма и о человеке – как отдельной клетки всего организма, созданной для поддержания жизни. Вот взять в пример пару, проходящую в момент моего нахождения в кафе, под окном. Они весело улыбаются друг другу, время от времени смеются, что-то рассказывают и вот момент, а думают ли они друг о друге на момент разговора? Может он улыбается и рассказывает что-то своей девушке или наоборот выслушивает её, а у самого мысль о том, как он занимался любовью два дня назад с девушкой своего друга. Или же в точности такая же ситуация у девушки, а мысли полны тем, как поудобнее и деликатнее его бросить, потому что она уже нашла кого-то получше.
И тогда ты понимаешь, что не можешь быть уверен во многом, что раньше казалось тебе искренним и не имело второго лика.
Кофе в моей кружке осталось лишь кофейным кольцом из осадков, а выпечка лишь хлебными крошками, книга вместе с фотографией так и оставались нетронутыми до тех пор, пока я их не спрятал в рюкзак за ненадобностью. Таким образом моё запланированное чтение в уютном кафе с чашечкой кофе обернулось в интенсивное поедание, пока мой разум бродил глубоко в подсознании.
Оплатив счет, я направился к выходу кивнув работникам за стойкой, где всё в той же позе, с сжатым в грудь меню, стояла девушка и улыбалась во весь рот обнажая свои белоснежные зубы, окаймленные красной помадой на пухлых губах.
Солнце уже перестало нагревать камень на тротуарах и асфальт на дорогах, тучи начали стягивать весь небосвод, скрывая за собой пылающего жаром монстра. В этом году Омск славился своим дождливым характером в чем я лично уже убедился, наблюдая день за днем из окна своей спальни на залитую перед домом проездную дорожку, на детскую площадку, тонущую в смеси из воды и мелкого камня о которой дети разбивали себе колени неуклюже бегая и смеясь. Всего один момент, который я наблюдал обычно с балкона закуривая очередную сигарету. Две крайности для ребенка. Сначала его счастью нет предела, он смеётся и играет, но вдруг падение, удар, один момент и его не успокоить, после того, как слезы фонтаном вырываются из идеально круглых и ясных глаз ребенка.
Я из тех людей, кто любит дождь, да и мокнуть не против, но боятся, что промокнут и испортятся какие-нибудь вещи: телефон, бумажник, рюкзак. Грозовая туча наступала на пятки и почти дотягивалась своими хваткими пальцами, чтобы ухватить меня за ворот, но всё-таки я успел на свой автобус, в котором не побоюсь за свои личные вещи, что сковывают меня от полной свободы. Удирать от погони у нас выходило недолго и подъезжая к мосту, ведущему на берег, где находится моя ночлежка, мы были взяты под купол, границы которого очерчивали черные, до невероятия тучи, спускающие на нас ливень, холодный, заставляющий каждый волосок на вашем теле тянуться вверх, но и пугающий людей раскатами грома и наугад падающими молниями.
Этот мост казался границей Омска, от туманного Альбиона, водитель пробивал себе путь сквозь туман включая фары, пассажиры ничего не могли разглядеть дальше бокового окна, мы будто провалились в неизвестность. Не было видно дороги и остановок, которые мы, вероятно, пропускали из-за того, что их не мог увидеть даже водитель. Казалось, ещё немного и нас вызовут на палубу оповещая о том, что приближается вражеский фрегат, либо пираты грозят нас ограбить и убить, взяв на абордаж, если мы не заплатим им золотые.
Кондуктор выдал мне билет, и я ринулся ближе к началу автобуса, чтобы в свете фар разглядеть подъезд к моей остановки и предупредить водителя заранее. А если возникнет вопрос, почему так поздно я получил свой билет, то скажу, что это было только по моей вине. Я все ещё не привык к способу оплаты в этом городе, поэтому успешно игнорировал кондуктора, пока меня самого не попросили оплатить за проезд.
Пока мои ботинки принимали грязевые ванны, послушно выполняя за ступни всю «грязную» работу, я заботился о том, чтобы не замочить содержимое моего рюкзака.
Весь оставшийся вечер я провел на кровати вцепившись в книгу и жадно проглатывая каждую букву, слово, предложение. Изредка я отлучался для того, чтобы покурить на балконе, изучая каждого прохожего, один раз отлучился для ужина, и чтобы принять горячую ванну, потому что голову сдавили тиски боли, не освобождавшие от оков даже после принятия таблетки. Во всем доме я остался абсолютно одинок, как и в этом городе. Тетя уехала ухаживать за старухой, как было сказано в записке на холодильнике, а где находился дядя, осталось для меня тайной, которую мне и не хотелось раскрывать, так как было все равно, ведь после каждого разговора или хотя бы мимолетного переброса парой фраз, оставался осадок. Этот человек умеет лишь критиковать и осуждать, не более.
Встав перед зеркалом в ванной и обнажив своё тело полностью, я начал разглядывать себя, изучать. Сначала своё лицо, которое выглядит помятым, глаза, затуманенные от головной боли, а кожа лица, вся усыпана подростковыми прыщами, особенно в основании рта, по причине раздражения бритвенным станком. Я ненавижу своё тощее тело, от головы до ног, везде, выделяются кости. Из-за тонкости шеи хорошо выражены кадык и ключица. Из тонких, но широких плеч торчат кости, по ребрам можно было пройтись палочкой, чтобы извлечь какое-нибудь более или менее звонкое звучание. Тазобедренные кости выпирают, задница отсутствует напрочь, а ноги можно спутать с двумя спичками без серной головки.
Ванна полностью наполнилась и отключив воду я начал медленно погружать своё изможденное тело в горячую воду. Медленно, заставляя себя привыкать к температуре постепенно, те места, которым суждено было первым погрузиться в воду, уже переливались от розового к ярко-красному оттенку.
Головная боль вместе с туманом давящем на черепную коробку, начали потихоньку рассеиваться. Теперь я мог без болей поднимать глаза вверх, на небо и смотреть телевизор не на уровне шепота актеров. Допив чай и отказавшись от книги на сегодняшний остаток дня, я лег на кровать, чтобы вогнать свой взгляд в телевизионный ящик.
Оповещение – ответ.
Не получается долго смотреть в экран, не погружаясь в свои мысли, что случилось и тогда. Звук отходит на задний план, воспроизводясь фоном, а глаза становятся незрячими и пропускают абсолютно всё, что происходит на съемочной площадке, где актеры зарабатывают деньги, проживая чужие жизни. Жизнь на протяжении экранного времени. Я уже начинаю видеть образы своих мыслей и цепляясь от одной нити к другой, разворачиваю клубок мыслей в погоне за выводами и умозаключениями, но боюсь распутать клубок полностью, с ног до головы замотав и запутав себя в нитках.
Клубок начал свой путь к уменьшению.
Гниль – анализ.
Любимая и ужасная участь каждого человека с более чистой совестью, чем у оппонента, это разрушение образа лжеца. Ликование внутри, от разрушенных тайн, сменяется испугом и злостью от найденной правды. И вскоре люди переходят в этап недоверия к другим, занимаются вечным анализом, сидят дома в страхе за правду или же рвутся на улицы в надежде никогда не останавливаться и идти по тротуару вслед за клубком мыслей. А теперь стоит задуматься, сколько в мире людей в один момент захлопывают за собой дверь, повернув ключи в замочной скважине и бредут по старым улицам своих городов. А может вы шли друг на друга и не задумываясь, не вглядываясь друг другу в посеревшие глаза, этого вы никогда не узнаете, будучи погруженными в свои собственные мысли, пока не проснетесь ото сна где-то в знакомом тупике, который потребует вашего поворота назад, домой. Было бы гораздо удобнее, если бы тупик оказывался местом встречи всех нас, людей, познающих ужасные тайны, открытие которых сводит с ума. Мы могли бы встретиться, познакомиться и все обсудить, прийти к единому выводу во всей ситуации, но  наш вечный механизм нас не столкнет, не ждите этого, мы всегда будем погружены в наши тяжелые мысли и страдания в одиночку и программа большинства таких людей направлена на то, чтобы находить утешение у лжецов, возвращаясь на порог забрызганный желчью с щепоткой лжи и лести, готов продукт замкнутой цепи, где  лишь те люди, что думают и не лгут, будут крутиться вечность, предоставляя права на покой мыслям лжецов. Вот и вся цепочка.
Клубок распутался аккуратно, окружая мой мозг и не стягивая узлы, не повреждая мышление, но и не приводя меня к тому, что я назвал бы выводом. Я его потревожил совсем слабо, а он меня не травмировал, но и не дал ответа.
Услуга за услугу.
4
«Я улыбаюсь в зеркало
И оно смотрит мне в ответ
Не знаю, что надеть сегодня
И куда пригласить тебя на обед
У всех твоих знакомых
Давно есть виллы и сады
А я сбиваю туфель кожу
Об пыль и летние дворы»
ЛЕТНИЕ ДВОРЫ – Буерак

Наступил следующий день, абсолютно похожий на многие предыдущие и последующие, так что он и остальные не нуждаются в детальном описании, кроме того дня, когда я отправился на вокзал, для того, чтобы приобрести билет обратно, конечно хотелось бы сказать домой, но у меня нет дома, я его не ощущаю, поэтому говорю, как есть.
В этот день я проснулся рано утром, чтобы долго не стоять в очереди за билетом и все же мне пришлось. Из-за того, что я долго собирался, то попал прямиком тогда, когда у работников начался обед, но всё-таки оказался первым в очереди. За мной пришла женщина в уже преклонном возрасте, но с весьма запоминающейся внешностью, многие молодые дамы могли ей позавидовать.
Было видно, что ожидание томило её и заставило скучать, думаю это и являлось первопричиной того, что я услышал самый нелепый вопрос, чтобы начать диалог.
- А они что, закрылись на перерыв?  - с наигранно удивленным видом спросила она.
В моей голове вертелись различные варианты язвительного ответа, но все-таки я отмел их все, чтобы вести себя прилично.
- Да, через 15 минут снова начнут работать, - так и начался наш продолжительный диалог длинной в 15 минут. Для меня самого было неожиданностью, ведь никогда так легко я не разговаривал с людьми.
- А куда вы уезжаете?
- Обратно в город, из которого приехал, а вы? – пусть всё это и выглядит не тактично, но её особый шарм давал ей право говорить и задавать любые вопросы, она бы всё равно постоянно получала любезный ответ.
— Значит вы едете домой?
- Не знаю даже, как вам объяснить.
Она показательно подняла руку, чтобы посмотреть на свои наручные часы.
- У нас с вами ещё в запасе 13 минут, мне кажется, что вы успеете рассказать мне свою короткую историю, - она проговорила это улыбаясь и глядя мне прямо в глаза, всё также показывая на циферблат.
— Это даже не история, скорее всего моё рассуждение.
- Давайте уже, не томите, мне интересно узнать, да и промотаем время ожидания без скуки.
- Ну хорошо, вот, смотрите. Фактически вы правы, я еду назад домой, но что для вас есть дом? – я смотрел на неё в упор, ожидая ответа.
- Ну, мой дом там, где моя семья, кто-то так, - видно было, что этот вопрос выбил её из колеи и ввёл в ступор, заставляя задуматься.
- А вот я пересмотрел свою точку зрения об этом, теперь же я сомневаюсь, где мой истинный дом, понимаю, что ещё не нашел его. Чувствую себя чужим всегда и везде.
- А вы не подумали, что это подростковый кризис?
- Я не могу этого знать наверняка, ведь если я приму факт того, что вы сказали, а на деле окажется правильно то, что рассудил я, это будет прискорбно.
- Я смотрю вы серьезно об этом размышляли, любите копать вглубь, не так ли?
 - У меня есть мечта, стать писателем, и в силу своего характера, я вынужден копать вглубь, как вы и сказали.
- У вас очень красивая мечта, но уверены ли вы, что стоит на неё тратить свою жизнь, особенно в нашем веке?
- Я думаю, что пока есть читающие люди, то печатная книга никогда не умрёт, ведь у неё есть хорошие стражи в образе людей, что ещё признают повествование, написанное кем-то на бумаге.
На этом моменте в окошке прозвенел звонок, дающий нам, людям, стоящим в очереди, знак о том, что обед закончен. Дама вместо ответа на моё рассуждение ласково кивнула в сторону кассы, и я подошёл к женщине в униформе и с бейджиком, где красовалось её имя, интересно, кто-то использует его, когда покупает билеты?
- Я вас слушаю, - не поднимая взгляда и прокликивая что-то на компьютере, сказала она.
- Билет в один конец, пожалуйста, до города X.
- Есть предпочтения в спальном месте?
- Плацкарт.
- Хорошо, вот чек, проверьте, и если всё сходится, то давайте свой паспорт и наличные.
Я положил всё вышеперечисленное на маленькую выемку в окошке.
- Минуту, я проверю данные.
- Хорошо, - единственный вопрос, возникший в моей голове, выглядит так: «Зачем брать деньги, если ты не уверен в документах человека, который оплачивает свой билет?» Она меня оборвала на этой мысли.
- Всё хорошо, заберите свой билет.
- Спасибо, до свидания.
Я повернулся в сторону выхода и пройдя пару шагов, вспомнил о своём недавнем собеседнике. Чтобы не расставаться в плохом тоне, я решил попрощаться с милой дамой и как оказалось, она уже ждала от меня этот жест и смотрела мне в след всё время пока я уходил и раздумывал о прощании. Она улыбалась мне своими ярко красными губами и помахивала пальчиками, весьма кокетливо для дамы её возраста. Я улыбнулся в ответ и подняв правую руку в знак прощания, развернулся к двери выхода из здания вокзала.
Улица встретила меня ярким солнцем, которое с порога ослепило меня и начало греть лицо. Сегодня погода, по всей видимости, мне благоволила.
Люди шли мне навстречу, каждый из которых хранит свою историю. Кто-то бежит из этого города, кто-то сбегает от другого человека, а кто-то ищет лучшей жизни, и это самая малая из множества вариантов развития историй каждой отдельно взятой личности. Был, конечно, ещё и поток людей, что только сошли на перрон с поезда, который нес их сюда сотни и тысячи километров, и вышли в объятия Омска.
Я закурил сигарету, в месте специально отведённом для этого действа, и мог в стороне от небольшой группы крепких мужиков, подслушать их разговор. Речь шла о разных насущных вещах и было понятно, что все они незнакомы друг другу люди, и вероятно, что все совсем из разных городов, но один явно был местным. Он-то меня и заинтересовал. Ведь спустя пару минут он повернулся на оклик, его звала женщина, которую я не мог разглядеть в силу того, что стоял в совсем неудобном для этого месте, весь обзор мне заслонял угол столовой, где подавалось и продавалось быстрое питание для тех, у кого нет времени на спокойный обед.
Докурив, я направился было в сторону остановки, но то, что предстало передо мной, заставило меня ещё немного задержаться около здания вокзала, а если быть точнее, то на привокзальной парковке, где я вновь увидел даму, с которой разговорился в очереди, она садилась в автомобиль и ей помогал это делать тот самый мужчина, что курил в компании приезжих и всё бы ничего, вот только этот здоровяк оказался её сыном, что я понял из её вопрошания к нему. Здесь я должным образом снимаю перед ней свою метафорическую шляпу, так как по внешнему виду, любой бы, у кого не намётан глаз, восклицал в споре, что они супруги, как сделал бы и я, но эта ситуация мне ярко дала понять, что первичное впечатление обманчиво.
Машина тронулась и уже начала выезжать на главную дорогу, ведущую с вокзала в центр города, а я всё также оставался стоять недвижим и обогреваем со всех сторон ярким солнечным теплом. Телефон в кармане начал вибрировать и завёл мой механизм действия, чтобы я наконец вышел из транса, в который вверг себя сам.
Оповещение – ответ.
В трубке телефона заговорил знакомый с самого детства голос:
- Ну что? Тебе пришли деньги, что я отправила на билет? – заспанный голос матери всё-таки заставлял меня ощутить разницу во времени, хоть она и не является существенной.
- Да, я уже приобрел билет на послезавтра.
- Молодец, а на какое время прибытие?
- Я не помню, не хочу сейчас доставать билет, но точно раннее утро.
- Я не смогу тебя встретить, сынок, у меня работа, попроси отца, - я уже давно был готов к тому, что придется добираться с вокзала домой в одиночку.
- Хорошо, мам.
- Ну все, давай, вечером ещё раз тебе позвоню, мне нужно работать.
- Пока.
В трубке остались лишь гудки, и я завершил вызов на своём телефоне.
Далее от меня последовал звонок отцу, который завершился так, как я и ожидал, он дал отказ на просьбу встретить меня на вокзале, сославшись на свою работу, в точности, как и мать. После всех звонков я решил пойти в кафе, чтобы немного подумать и перекусить, так как ничего почти не успел перехватить на завтрак, пока собирался ехать за билетами. 
В 10-ти минутах ходьбы от вокзала, я обнаружил небольшое кафе, где количество посетителей не превышало и 5 человек, что мне и подходило, так как в тот момент я меньше всего нуждался в атмосфере шума. Мой заказ состоял из жаренного хлеба с яичницей, сосисками и черного кофе. Единственной горечью обстановки этого кафе являлся запрет на курение внутри помещения, только этого не хватало по окончанию трапезы, чтобы чувствовать себя отлично. Принесли заказ мне спустя 10 минут, больше всего времени ушло на жарку сосисок, по всей видимости, потому что они превратились в два почти полностью черных угля, что после одного укуса оставляют ощущение крошения зубов. Несмотря на то, что сосиски явно передержали на сковороде или же, было очень мало добавлено масла, яичница получилась вкусной настолько, насколько она может быть, будучи обычной яичницей, есть вероятность того, что все масло на сковороде рассчитывалось на и то и другое, но первыми в пекло прыгнули яйца курицы, а уж потом мясо в виде сосисок. Если вам интересно, что я почувствовал, прикоснувшись губами к кофе, то вот вам ответ. Все, что я почувствовал, это какой-то неприятный осадок, оставшийся на губах в виде полоски из чёрной пыли.
По мере приближения к концу трапезы, я решил написать своему очень давнему другу, с которым мы по сей день поддерживаем связь, что странно, ведь я покинул Омск в возрасте 7-ми лет, а, то есть по окончанию детского сада, где мы с ним и расстались.
Ответ на мою почту пришёл незамедлительно и сейчас, я постараюсь более точно передать всю составляющую нашей переписки, хоть она и является короткой.
- Здравствуй, Макс. Я сейчас вернулся на Родину, но на весьма крайний срок и совсем скоро уеду, конечно, я мог написать тебе и раньше, но полностью был завязан в семейных делах, что ты думаешь насчёт того, чтобы встретиться в течении часа?
- Привет, конечно, я только за, рад буду тебя увидеть, но у меня сейчас дела, давай встретимся ближе к 3-ем часам дня, тебя устроит?
- Договорились, я как раз пока что хотел осмотреть наши дворы, что когда-то были для меня единственным местом для прогулок, до встречи.
- Не заблудись, я напишу тебе, как только освобожусь, до встречи.
На этих словах и завершился наш диалог в сети и теперь меня волновала наша встреча, потому что мы не виделись порядка 12-ти лет, мне было интересно, насколько сильно он изменился, вероятно, что настолько, насколько это может себе позволить время.
На самом деле я и не предполагал, что поеду к месту, где жил ранее, а просто выдумаю причину, которой мог бы себя занять, но теперь, стоя у входа в кафе и закуривая сигарету, я все-таки решил ехать туда, где прожил последние годы в этом городе, туда, где и проходила моя жизнь. Я хотел ухватить всю часть перемен, что произошла после моего отъезда. Нужно было снова звонить матери. Думаю, что стоит опустить этот разговор, так как он не содержит ничего интересного, кроме адреса моего прошлого проживания, но и он не стоит огласки.
Раздобыв адрес, я, следуя навигатору, побрел к ближайшей остановки, чтобы сесть в нужный мне автобус, какой пришлось ждать порядка 20-ти минут. Как оказало, я выбрал не самое подходящее время для поезди по городу, так как двигались мы со скоростью черепахи, только находящейся в потоке стоящих на месте черепах. Я уже не любовался более красивыми архитектурными строениями, парками и скверами, а лишь только одним и тем же огромным зданием, какое именовалось главпочтамт. Что могу сказать о его архитектуре? Да ничего особенного, так как это здание имеет лишь один выделяющийся компонент, и он относится даже не более к главпочтамту, а к его территории на которой находится памятник пожарным, вот это действительно впечатляюще выполненное сооружение.
Несмотря на загруженность дорог и тому, как сложно добраться из одного места к другому, в автобусе было на удивление мало людей, что даже не все сидячие места были заняты, не говоря уже о том, что салон на наличие стоящих людей был совсем пуст. Водитель курил в открытое настежь окно, время от времени придавливая немного педаль газа, когда машина перед нами трогалась и тут же тормозила, проехав метр или того меньше. Каждый, из малого числа пассажиров, занимался своим делом. По выражениям лиц их, можно было догадаться о том, что никто не боится опоздать и никуда не торопится, как, впрочем, и я. Мне надоело созерцать все эти пейзажи, что медленно сменяли друг друга и я принялся читать книгу, которую всегда носил с собой в рюкзаке. Книги конечно сменяли друг друга по мере прочтения, но всё-таки, каждая что я начинал читать, находилась при мне постоянно. Положив её на колени, поверх рюкзака я начал аккуратно искать фотографию, служащую мне в то же время и закладкой, и чтобы не уронить её случайно, начал переворачивать страницу за страницей от начала и до момента, на котором остановился в последний раз. И вот, наткнувшись на фото, я испытал чувство, которое испытываю снова и снова, открывая книгу, где лежит послание. Это чувство нежности и утраты. Ни разу у меня не получалось убрать закладку сразу, вместо этого несколько я переворачивал фотографию и перечитываю послание на обороте, а потом задаюсь вопросом: «А кому вообще это нужно? Кому кроме меня?»
Пока я выбирался из густого леса своих мыслей и начинал переходить к книге, мы уже проехали две остановки от начала моего движения, автобус наконец начал ускоряться мы выходили из плотного потока движения машин. Свою остановку я не боялся пропустить полностью, углубившись в книгу, потому что, зная себя, я заранее дал знать кондуктору, чтобы он предупредил меня о выходе, за одну остановку до конечного пункта моего маршрута, что и было выполнено стариком, который сидел и время от времени пересчитывал выручку, а все остальное время разглядывал пассажиров. Кажется, его это увлекало, и он изучающим взглядом оглядывал окружающих его людей. Я думаю это отличное прикрытие, сидишь в углу неприметным стариком, на котором никто и не остановит свой взгляд, а сам лицезришь, что и как делают люди, вычленяешь их особенности и манеру поведения. В напоясной сумке старика помимо мелочи и бумажных банкнот, виднелись: мобильный телефон, старенький, как внешним видом, так и моделью; какой-то документ, вероятнее всего удостоверение личности, а также пачка крепких сигарет, о чем говорит цвет пачки, а не название, которого я, к счастью или же сожаленью, я не знал.
Вот я и прибыл на нужную мне остановку, что прилегает к забору одного из множества красивых парков этого города. Как жаль, что я не знал о его существовании в момент своего проживания здесь, в прошлом. Я никогда не гулял дальше своего двора, потому что родители запрещали мне покидать зону видимости из окна, так как я был слишком мал, чтобы где-то бродить, думаю, что я не единственный ребёнок, которого награждали табу подобного рода. В парк сворачивать я не стал и обошёл его по периметру к улице, что ведёт к последнему дому, в котором я жил в этом городе. Людей на улице оказалось гораздо меньше, чем автомобилей на дороге. Солнце мягко грело лицо, но не сушило кожу, потому что со всех сторон дул небольшой ветерок, что делал прогулку пешком ещё более комфортной. Стоило мне дойти до угла парка, как я решил, что лучше мне бы стоило пройти сквозь территорию парка, чем огибать её, потому что шум машин являлся единственным неудобным пунктом из всей прогулки. Может причина во мне, ведь я никогда в жизни не бывал в крупных городах, где жизнь кипит и люди во все часы дня и ночи торопятся куда-то, в спешке бегут на встречи, мероприятия, работу и т.д.
Я родился и рос хоть и в двух разных городах, но никто и никогда не назвал бы их большими, до определённого момента. Пока рос я, проживая в другом городе, чуждом мне, Омск рос и развивался параллельно мне и вот, в итоге мы встретились, и как я могу заметить, он явно перерос меня.
Навигатор указывал мне, что после угла парка, я должен пройти несколько метров прямо и свернуть в переулок, который поразил меня своей брошенностью. Будто здесь падали бомбы всего несколько дней назад и уничтожили всё вокруг, включая людей и оставляя лишь песок и вывернутые из земли куски асфальта. Хоть и пришлось до улицы, где стоит дом, в котором я когда-то жил, добираться прыжками через глубокие и поменьше ямы, но я был словно ограждён от всего мира двумя домами по разные стороны переулка. Там я не слышал гул автомобильных двигателей, звуков клаксона и сирен разного вида служб. Людей там можно было увидеть разве что в окнах и на балконах, что выходили на задние стороны домов. В основном я видел пожилых и немного моложе, но уже солидного возраста мужчин. Они курили на балконах своих квартир и хмуро смотрели перед собой, явно погруженные в свои мысли.
Замечали ли они парня внизу, что время от времени поднимал голову, чтобы взглянуть на них? Не думаю. Эти два дома жили в своём, другом мире, что давал им спокойствие и ограждал от суматохи дней в обмен на одиночество, которое их только удовлетворяло более, чем пугало и расстраивало. Закончив свой атлетический марафон, я наконец вышел из этого забвения времени, назад, к жизни в суете и к людям, что заполняли тротуары в спешке, не оглядываясь по сторонам, а лишь смотрящими себе под ноги или же прямо, замечая только дорогу перед собой и ничего другого, что вероятно могло бы их заинтересовать, они боялись этого, внезапной обстановки.
Далее мне уже не нужен был телефон, и я убрал его в карман, потому что образы прошлого вели меня туда, куда мне предстояло прийти. Таким образом я и оказался у подъезда своего дома. Вот он, стоял и до сих пор стоит, поврежденный временем и погодой, но не разрушен. В этот раз я не пытался разогнать их, призраков, выгнать их из моей головы, а лишь прошёл в небольшой дворик за домом, что служил для меня прогулочным местом и точкой сбора с друзьями, сел на скамейку и закурил, наблюдая за ними, как родитель смотрит за своим ребенком, пока он бегает с другими детьми. Для всех остальных людей двор пустовал, но не для меня, я ясно видел, что он полностью заполнен детьми, некоторых из них я не смог вспомнить, к сожаленью, но большинство так до сих пор и не стерлись из памяти временем и другой жизнью в совершенно отличающегося от Омска месте. Здесь я был счастлив на тот момент, но несчастен в момент своего пребывания в прошлом, будучи ребенком. Об этом говорят тени, что мелькают в окне квартиры на пятом этаже, куда мне смотреть совсем не хочется, ведь там, двое ребятишек наблюдают то, что я никому бы и не пожелал видеть в таком возрасте, в котором пребывают они.
Детская психика очень хрупка и родители совсем дурны головами, если позволяют такое видеть в совсем юном возрасте своим детям. Сидя во дворике, тогда, к счастью, я мог просто отвернуться и не смотреть на сцену насилия, что происходила за зашторенными окнами, где на переднем плане стояли два силуэта, недвижимы и заморожены ужасными реалиями, а на заднем плане по коридору из одного конца в другой летел кухонный стул. Кто являлся целью и жертвой расправы? Это уже совсем не идет в рамки истории, что я повествую. Вот представьте себе ребенка, какой живёт чаще всего в мире волшебном, который ограждает его от ужасных вещей, происходящих в жизни и вдруг, в один момент, он видит, как волшебный мир рушится на глазах, как только он застаёт сцену избиения матери отцом. Что в этот момент происходит в его мозге? Сколько стен он выстраивает и какие стены ломаются, разлетаются на мелкие куски кирпича и камня? Это ужасный фатум многих детей, чьим родителям было важнее выяснение отношений любыми средствами, чем психическое здоровье их детей.
В тот момент я был тем самым прохожим, что, завидев происхождение страшных вещей, пройдет мимо, лишь бы не стать частью этого. Время шло и вскоре мы с Максом должны были встретиться, и я по памяти пошел к дому, где он жил во время моего пребывания здесь. Я начал подниматься со скамейки и дети, словно боясь, что уходит прочь их родитель, замерли каждый на своём месте, бросив все игрушки там, где играли и начали смотреть на меня, не отрываясь и совсем не выражая ни одной эмоции и ни одного чувства в глазах. Вот они, слепые воспоминания, что ты приукрашиваешь и дополняешь разными деталями, искажая факты. Они смотрят на тебя взывая назад, остаться с ними, жить в их времени, в прошлом. К сожаленью, многие стоят на этом пороге и в конечном итоге, прыгают с огромной высоты в этот омут из теневых рук, что тянутся к любой персоне, что подходит к обрыву.
Мой грех в том, что и я погряз во мраке прошлого, что мешает мне идти, я закован в цепи, которые не разорвать, можно лишь разбить стремлением к жизни в настоящем, желанием идти вперед, не задерживаясь на ошибках и пережитках прошлого. Удаляясь от двора, не оборачиваясь и пытаясь не цепляться за удивленные лица воспоминаний, я вышел к ряду общежитий, где когда-то жил мой друг. До подхода к этим, бывшим строениям, я и не подозревал, что им пришел конец, на их месте остались лишь руины, куски строительного материала, вот, что осталось от моей память о счастливом времяпровождении в доме моего друга. Теперь я понимаю, что таким образом на подсознательном уровне, я бежал из дома, а теперь привычка всё-таки образовалась, но выросла, сейчас я пытаюсь бежать куда дальше, чем на пару километров. И после обнаружения состояния дома, в котором проживал Макс, я поторопился написать ему на почту о месте встречи, о котором нужно было договариваться раньше, но я ведь не мог ожидать таких обстоятельств. После того, что я увидел, у меня появилось гораздо больше вопросов и тем для разговора, но было ли у него для этого время, мне ещё предстояло узнать. В ожидании ответа, я направился в сторону остановки, чтобы зря не терять времени. Макс не заставил меня долго ждать, и я почувствовал это в кармане.
Оповещение – ответ.
Он находился в центре занятости, где ему посоветовали знакомые неплохую работу, чтобы хоть немного держаться на плаву. И дабы раскрыть всю личность своего старого друга, я немного расскажу о нём.

Благо моя память еще не изменяет мне и находится в отличном здравии, поэтому я помню всю нашу историю с самого детства, куда я в данный момент возвращаюсь, для тебя, читатель, чтобы воссоздать всю картину от начала и до конца.
5
«Отныне я твой придуманный друг
Что подначит тебя сунуть череп в петлю
Я внутри твоих горьких пилюль
И тебя изнутри я испепелю
Я то лавэ из твоего кошелька
Что ты потратил на умирающих шлюх
Я синтезирую тут свой мир
Пойдём со мной, я тебе всё покажу»
В УНИСОН – Atl

Наше знакомство берет свое начало с того момента, как мои родители устроили меня в детский сад, что до сих пор стоит за двором, где я гулял в свободное время. Там, в самый первый день мы и познакомились и на протяжении трех лет оставались неразлучны.
История с детским садом меня не особо вдохновляет для того, чтобы делиться ей, ведь как известно, дети бывают очень даже жестоки, именно поэтому, он являлся единственным моим другом. Кудрявый мальчишка с овальным лицом, что всегда был добр ко мне, оставался моей поддержкой и опорой на протяжении всего времяпровождении вместе и до того самого момента, как меня забрали прочь из Омска. Конечно, я пытался вырваться из общества, которое составляли лишь мы двое, но никак не сумел, для меня это стало совершенно невозможным.
До конца нельзя теперь понять, в чем состояла моя проблема, но она явно имела место быть там. Макс же был совсем противоположным ребенком, он мог легко входить в контакт с другими детьми и спокойно менял одну группу детей на другую, которые делились на интересы и конечно на гендерные различия. Девочки никогда не впускали мальчиков в свои дела и естественным образом наоборот. Вот только переходя в школу, только тогда я понял, что дети, подобные мне, создают отдельные компании изгоев, тех детей и подростков, что были не приняты обществом, либо сами оттолкнувшие это общество от себя. Естественно, многие вырастают из этого и социализируются, как и вышло в моём случае, но бывают и отдельные личности, что не контактируют вскоре с окружающим их обществом, а также миром в целом, это страшный образ жизни, который не способен выдержать каждый, но они же наслаждаются им.
Но каким бы мое детство сложным не являлось, я все равно не ассоциировал Макса со всеми плохими вещами происходящими раннее. Для меня провождение времени с ним, казалось, будто являлось отдельной от этой реальности.
Что касается семьи Макса, то жил он в общежитии со своими родителями в одной комнате, но когда приходил к нему, то обнаруживал всегда только одного из родителей, либо отсутствие их обоих. После этого всего, я возвращался вечером домой и думал о том, как они уживаются все вместе в одной комнате и обшей с соседями кухни, если для того, чтобы моя семья жила спокойно, нам не хватает и двух комнат в отдельной квартире, которую мы ни с кем не делили. Долго я мучился с ответом на свой вопрос, но так и не пришел ни к какому ответу, не стал, я, конечно, интересоваться об этом у своих родителей, благо, что на это ума у меня хватило, а иначе я мог лишиться своего первого и последнего друга, этого мне как раз-таки очень не хотелось.
Автобус высадил меня там, где нужно было, и с остановки я двинулся к большому деловому центру, где и проходило собеседование Макса. Спуск в подземный переход смотрел на меня своей бездной, где циркулировали люди, спускаясь под землю и поднимаясь навстречу свету выныривая из шумихи и толпы, попадая в точно такую же суматоху дней. В этот поток нырнул и я, оказавшись направляемым людьми. Сколько в подземке можно увидеть от самой настоящей жизни, сколько людей, просыпаясь, каждое утро обязаны бороться за право жить? Невероятное количество подобных людей, жизнь которых сложилась совсем другим образом. Они стоят вдоль стен, занимаясь тем, чем они могут обеспечивать свое существование здесь. Но все ли они достойны жалости других людей? Как показывает статистика, стоит пересмотреть свое мнение об этих людях. Их часть сама довела свою жизнь до такого состояния многими факторами своего поведения и образа жизни, а где-то случились обстоятельства, за которые невинные люди несут ответственность, борясь за жизнь.
Проходя мимо ларьков, находящихся в подземке я только и слышал, что предложения в покупке того или иного товара или услуги. Заткнув уши наушниками, и вырвавшись из бесконечного потока людей с избеганием пытливых торговцев, я попал на большую площадь перед деловым центром и присел на одну из лавочек, находившихся вдоль низкой ограды, огораживающей дорогу и тротуар от места отдыха людей на улице, той самой площади, где я стал ожидать своего друга. Прикурив сигарету и вынув из рюкзака бутылку воды, я написал, что приехал раньше, чем он закончил и ожидаю его на лавочке напротив входа.
Мимо проходили люди, каждый задумывался о своем, кто-то шагал вдоль площади с коллективным мышлением, а на соседней, левой от меня скамейки присели две симпатичные девушки, которые по ходу общение между друг другом, начали что-то бурно обсуждать и выкрикивать разное по этому поводу. Я обратил на них внимание ещё до того момента, как они подошли к скамейке, но не стал провожать взглядом, чтобы не показаться слишком навязчивым или подозрительным. Дальше я наблюдал за их представлением друг перед другом украдкой, косясь на них периферийным зрением. Сигарета истлела, и я потерял интерес к пустому времяпровождению на улице, поэтому решил войти в здание, чтобы немного перекусить и скоротать время за трапезой.
Двери раздвинулись в разные стороны передо мной, и я вошел внутрь, попав под сильные потоки воздуха от кондиционеров. С моего места, где я стоял, хорошо было видно всю жизнь, протекающую в этом аквариуме. Второй этаж был закрыт стеклянной оградой, чтобы никто не мог свалиться вниз на первый, засмотревшись на что-нибудь сильно привлекающее внимание. Найти фуд – корт не составило труда, потому что можно было просто идти по запаху жареного сыра и кипящего масла. Да и тем более, там, где была пища, туда и слеталось большинство посетителей этого центра. Торговый центр, куда я зашел, стоял рядом с деловым и казалось, что они составляли одно здание, но фактически это было не так и они делились небольшой прорехой между стен друг друга. Пройти между двумя зданиями мог разве что палочник, не более.
За огромными стеклянными стенами, на улице, люди начали постепенно покидать лавочки, кто-то зашел внутрь торгового центра, где находился и я. Я оперся локтями о металлические перила и начал с интересом смотреть на людей снизу, задаваясь вопросом о том, что заставило почти всех сразу покинуть свои комфортные места на улице. Ответ не заставил себя долго ждать. Если бы не стекло, то моё лицо в один момент стало мокрым. Снаружи начался дождь.
Время и пространство приобрели серые тона, утопая в которых я стоял перед огромным окном в ожидании сообщения.
Оповещение – ответ.
Люди позади меня метались из одной стороны в другую, кто-то медленно прогуливался вдаль коридоров и площадей, отражаясь в огромном стекле.
Спустя время, дождь начал утихать, хоть сильно и не расходился, мне захотелось перекусить, чего я сделать не успел, только я подумал: «Неужели так долго можно проходить собеседование на обычную подработку», - как мне пришло сообщение на телефон.
«Я спускаюсь, выходи на главную площадь, надеюсь, что я тебя узнаю».
Не ответив на сообщение, я быстрым шагом пошел к эскалатору. Что-то внутри меня сжималось, заставило нервничать, возможно, это волнение о том, что я наконец увижусь со своим старым другом, а возможно, я просто боялся произвести не то впечатление, которое хотелось бы. На улице уже начали просыхать лужи, солнце было вновь выпущено из объятия облаков.
Закурив очередную сигарету, я прошел вдоль территории перед бизнес-центром, но так никого не увидел. Со временем у меня появились переживания о том, что мы разминулись и Макс находится где-то среди людей, которые толпами возвращались на улицы. По истечению времени, когда моя сигарета была полностью выкурена, я понял, что мои переживания были напрасны.
Я встретил ничуть не поменявшегося парня из прошлого, который все также скрывал свои кудри за очень короткой прической. Конечно, со времён нашего детства он вырос и больше всего в ширь, сделал на своем теле большое количество татуировок, одну из которых набил себе сам. Как сказал он мне: «Иногда находишь свои плюсы в том, чтобы быть левшой.» Его голос довольно-таки огрубел, оказалось он курит, да и ещё гораздо с раннего детства, чем я.
В сравнении с ним, я будто остался в том возрасте, в котором мы расстались, так чувствовал я, но не он, явно.
- Ты крайне изменился с нашей последней встречи, - рассмеялся Макс, - но такое чувство, будто нисколько не потолстел, чем тебя кормят в том городе, куда вы в такой спешке уехали?
То, что осталось в памяти моего друга, не описать словами, я очень позавидовал его способности помнить все прошедшее. Теперь всё, что я так успешно забыл и пытался вернуть, Макс мог воспроизвести в один момент.
Знаете, не было никаких горячих приветствий и вида, что мы не виделись двенадцать лет, а выглядело так, словно мы каждый день встречаемся на одном и том же месте. Я был этому необычайно рад ведь мы могли говорить без лишних выдумок и напыщенности. Сходу говорить о потаённом, том, что являлось секретом все эти годы.
«Инструкция разбитым» - Так я назвал бы свой манифест. Ощущение, что мир начинает воплощать в жизнь планы против тебя. Твое существование становится несколько сложнее, чем была раньше. Интересно, кто-нибудь ощущает начало этого процесса или же этому не суждено случиться и все мы придём к этому лишь тогда, когда все станет максимально очевидно, увы, я не знаю.
Мысли путаются, но рано или поздно должны привести к чему-нибудь. Да, я даже могу назвать себя патологическим самоубийцей. На протяжении нескольких лет эта идея кроется в моём мозгу и время от времени даёт о себе знать, выплывая, словно рекламный баннер по среди многочисленной информации, но я успеваю вовремя закрыть эту рекламу, чего советую каждому, ведь все мы знаем, что реклама не ведёт нас ни к чему хорошему. Каждый раз в попытке занять себя тем, что мне по-настоящему нравится, я разбиваюсь о огромные камни, либо меня прибивает высокой волной к берегу и шторм даже не собирается прекращаться.
Мне кажется, наша жизнь, это и есть шторм, и чтобы выйти в открытое плавание нужно научиться бороться с ним, чего бы это не стоило, потому что твой личный шторм прекратится лишь тогда, когда силы покинут тебя и ты поддаешься приторно-сладким рукам смерти, которая умеет ждать и знает, как именно и какими способами можно тебя вымотать. Но это ведь совсем не интересно, лучшая авантюра, это поиск награды в обход сетей, расставленных «костлявой».
Смерть – та сладкая подруга, что приходит к тебе поздно ночью домой, когда вы очень давно не виделись и ты знал, что она очень далеко. Сама страсть, это взять развитие игры в свои руки, почувствовать, что ты начинаешь манипулировать ею. Она просит тебя налить ей чай и убирает пряди своих белокурых волос в сторону от лица. Позволь, мой друг, не утони в её глазах, иначе не выберешься и она победит. Она восклицает, что не любит сахар. Но какая разница, если он всё равно отсутствует в твоей жизни. Ты ей уступаешь, наливаешь чай.
Пока она говорит с тобой о повседневном, ты ощущаешь запах алкоголя, но она совсем не пьяна, хотя это повысило бы твои шансы на удержание результата игры в твоих руках.
Разговор об общих вещах переходит к вопросу: «Ты останешься у меня?»
- К сожалению, мне скоро нужно будет идти.
И здесь начинается следующий уровень – ты не должен отпустить смерть. Стоит вспомнить то, как она держала тебя в своих морфийных руках очень долгое время, и как потеряв эти объятия ты разбился о камни, словно она единственная, кто держал тебя над пропастью. В её отсутствие ты только и занимался, что собирал свою разбитую голову по кусочкам в надежде восстановить все так, как было. Но что ты можешь собрать в правильном порядке в состоянии алкогольно-наркотического опьянения? Ты прав, мой друг, совсем ничего.
И вот, её лицо перед твоим, вы лежите на огромной кровати, и ты чувствуешь её запах, тот, что возвращает тебя домой, в прошлое, туда, где смерть была твоим спасителем и соблазном, туда, куда ты возвращаешься на ощупь, слепой поступью.
Главное в такие моменты, это дышать ровно и не поддаваться первому позыву. Пережди его, замри на время, останови дыхание и открой глаза, видишь, она тянется к тебе? Закрывай, можешь целовать, она готова поддаться тебе, играй, мой друг, но не заигрывайся, ты помнишь своё прошлое поражение, тогда все вышло из-под контроля. Позволь заметить, ты не должен быть холоден, и тогда вопрос решается сам собой, она уйдет от тебя только утром.
На фоне играет музыка, что придает всему действию нотку реализма, теперь ты более уверен в том, что все это не морок и не иллюзия. Проникай ей под кофту своими руками, будь нежен, играй джаз. Ваш дует закончится утром и тогда, ты можешь забыть обо всем, но сейчас будь сконцентрирован.
Каково смотреть на нее в свете настольной лампы? Курящей и прикрытой лишь твоим кардиганом? – Великолепно, мой друг, но стоп.
Нет, нет и ещё раз нет, ни в коем случае. Ты чувствуешь, что здравый рассудок медленно выплывает из твоей головы вместе с клубами дыма в окно. Теперь ты начинаешь скучать по ней и видишь это в ей глазах. Она оборачивается к тебе.
- А помнишь…, - боже, кто дал ей слово, это ужасное слово «помнишь», что сейчас помнит наше поколение? Я сомневаюсь, что много хорошего, оно покидает память, хорошее быстротечно, а вот плохие вещи крутят в голове очень долго, потому что ты придумываешь планы того, как можно было избежать этого «плохого», но зачем? Ведь уже поздно, ложись спать.
Да, дорогая, я помню, но обязан об этом молчать, ты узнаешь, что я сильный, лишь из моих слов, поэтому:
- Да, славное было время, но сейчас все по-другому, я уже много переоценил в своей голове и думаю, что зря я так страдал. (Да ни черта, я и сейчас страдаю, но…всегда есть «но», и у каждого оно своё).
По её щеке скользнула слеза, а я и забыл, что значит, женские слезы. Теперь я обнимаю её сзади и руки из моей груди стремятся вырвать наружу, чтобы прижать её ко мне всю, прочувствовать её.
- Закрывай окно, становится прохладно, - она ложится к тебе под одеяло и нежно обнимает сзади, её эмоции вышли наружу и дали ей крепко уснуть, а ты теперь лежи и пялься в шкаф, и думай лишь о том, как закрыть «рекламные баннеры».

Сейчас я расскажу вам, куда меня завели такие рассуждения, а точнее…
6
«Небо подпирают новостройки-костыли
Всё та же чёрная девятка разрезает пустыри
И работяга тащит горб, что тарантул кокон
И человечья требуха в фоторамках окон
Я пройду, как по Манхэттену, по улицам восточного
От солнечного света не пряча лица отечного
Дети сопят в колясках, укаченные рессорами
Все мои одноклассницы рядышком нарисованы»
ПОЭМА О РОДИНЕ – Хаски

Наш путь взял начало от бизнес-центра и повел прямиком к садику моего детства, а точнее к двору, где жили мы с Максом, и где провели наши лучшие дни (лучшие, не побоюсь этого слова, ведь все мы проживаем лучшие, а точнее искренние дни в нашем детстве, где чувства и мироощущение совсем не затуплены, а очень обострены).
- Хочешь я отведу тебя в наш детский сад, друг? – он вопросительно смотрел на меня, а я глядел на красный сигнал светофора через дорогу, не замечая, как мимо нас носятся автомобили.
- Нет, слушай, помнишь рядом с моим домом был зоопарк, родители в детстве водили меня туда, - мы перешли через дорогу, асфальт пах только что прошедшим дождем, и эта свежесть давала мне столько энергии и вдохновения, что хватило бы и на двоих.
- Конечно, я и сам в детстве гулял там, но боюсь сейчас тебе там не понравится.
- Почему? – неужели мозг «улучшил» эти воспоминания для меня.
- Там сейчас всё «немного» по-другому.
- Да это не так уж и важно, пошли, - я уже не понимал, где я нахожусь, просто шел рядом с Максом, не отставая.
- Ну хорошо, пошли, у меня на тебя куча планов.
- Ты же знаешь, я сегодня последний день здесь.
 - Вот и тем более, спустя 12 лет мы так ни разу и не сходили с ума (ох, как же он ошибается на мой счет, но об этом потом), а настало время! – и он выкрикнул последнее слово, словно приказал времени замедлить свой ход или остановиться насовсем.
Мне кажется у него это вышло. Я лишь выдохнул и набрал в легкие побольше воздуха, готовясь к чему-то, чего я никак не мог избежать из своих личных соображений.
Оказавшись на месте, я, мягко говоря, расстроился. Все экзотические животные были заменены на скот, все вокруг выглядит тоскливо, нет того скопления детей, что раньше толпами посещали это место вместе с родителями. Мало того, что всё вокруг превратилось в дешёвый свинарник, так ещё и животных в живую можно увидеть, если ты заплатишь за это определенную сумму денег. И такое происходит абсолютно у каждой клетки. Насмотревшись на пустой и зачахлый зоопарк, а также на фотографии животных рядом с вольерами, я предложил Максу присесть на одну из скамеек неподалеку.
Мы закурили по сигарете в самом центре зоопарка, где все тропинки сливаются в одно кольцо:
- Вот слушай, Макс, ты скоро заканчиваешь колледж, что думаешь насчёт армии?
- А что о ней думать, я иду, даже не буду ждать, когда за мной явятся. А у тебя что, какие-то проблемы с этим?
- Да, я не хочу туда идти, понимаешь? Я не против оружия и войн, я не пацифист, но изо дня в день быть на послушаниях у какого-то мужика и год видеть одни и те же рожи, причем, скорее всего не самые приятные. Эта мысль расстраивает меня.
- Ну раз такое, то что мешает тебе продолжать учиться?
- Я не знаю, отсутствие мотивации, что ли.
- А чем избежание армии для тебя не мотивация?
- Видимо она не такая сильная.
Мне очень часто задают вопросы по поводу того, почему я не могу нормально доучиться в своём университете. На этот вопрос я так и не отрепетировал должного ответа, потому что сам не понимаю причин, почему я не могу нормально закончить университет, нахожу лишь глупые оправдания своим действиям (или же наоборот, своему бездействию). Могу свалить всю вину на преподавательский состав или свой склад ума, хотя я достаточно неглуп, чтобы учиться и на техническом направлении, и на гуманитарном. К сожалению, я поздно понял, на кого и где я хочу учиться, меня тянет дальше от этого места, куда-нибудь за океан или же в близлежащие страны, но я сам закрыл себе дорогу туда, я собственными действиями порчу себе жизнь и никак не могу остановиться.
Вероятнее всего, если бы не мое стремление к каким-то, то событиям, что кажутся мне такими важными или встречам, без которых я мог бы спокойно обойтись, то возможно никаких долгов по учебе (как финансовых, так и академических у меня не было). Также виноват и мой характер, который, несомненно, можно было бы и придержать, как говорит моя мама, но я не в состоянии этого сделать.
6.1
«Думай позитивно, стакан всегда наполовину полон, всегда
Чувствуй хорошее, плохого не существует, между "нет" и "да" выбор только "да"
Верь в лучшее, жизнь - это танец под присмотром чуткого Бога
Повторяй эту поебень чаще, повторяй, даже если звучит убого…»
ДУМАЙ ПОЗИТИВНО – Кровосток

Чтобы ввести уточнение и дать понять, что не так с характером. Я проходил практику, до приезда в Омск. И, скажем так, она закончилась не лучшим, для меня, образом. Я так и остался с долгом по производственной практике. Дело в том, что я очень агрессивно реагирую на выпады с моей стороны и случилось так, что мой руководитель (по совместительству майор психологического отдела мест заключения) именно это и сделал.
В тот момент, я уже сам зарабатывал деньги и это перебило мой интерес к учебе, деньги были хорошие и я думаю многие понимают, что такое, когда подростку, у которого всегда в кармане разве что грош завалялся, всегда при себе иметь деньги. Изо дня в день, я только и делал, что искал способы заработать ещё больше, ну и в выходные спускал все деньги. После того, как я пошёл весь должный осмотр, меня пропустили внутрь и дали обязательный документ, удостоверяющий личность. Охрана провела меня на нужный этаж и дальше я пошёл по указаниям, нужный кабинет было нетрудно найти, потому что там меня ждала одногруппница. Внутри нас никто не ждал, и мы просто уселись на диване разглядывать разные буклеты и учебники, спустя минут 30 или час, наконец пришёл руководитель. Он, высокий, с широкими плечами и одетый в официальный костюм, вошёл внутрь, осматривая все вокруг своими маленькими глазами и встретился взглядом со мной.
«Здравствуй, Лиза», - говорит он моей одногруппнице, смотря ровно мне в глаза.
В голове лишь мысль о начале борьбы, ничего другого. Лиза ответила ему и в кабинете повисла тишина, было слышно, как люди за дверью громко, что-то обсуждали, военные ботинки звонко стучали по полу в обе стороны коридора. Я решил взять игру в свои руки.
Здравствуйте, - далее я назвался сам, потому что не помнил, или даже не знал его имени.
Ну здравствуй, я хочу слышать от тебя причины, по которым ты пропустил первые дни практики, - он отошел от дивана и встал спиной к столу и облокотился об него руками.
С этого момента и началась игра, в которую я, по воле своего характера не должен проиграть. Вот она, часть нашего поколения, любое противоборство для нас игра и если ты не завладел преимуществом, то приходится идти в ва-банк или не играть вовсе.
Я работал все эти дни, был вынужден по семейным обстоятельствам.
У нас все должно работать по режиму, мы не занимаемся проходными кадрами, мы работаем в режиме, который обязан соблюдать любой, а ты согласился на наши условия при подаче договора на практику, - он конечно был прав, и я видел ликование на его лице, но я не мог оставить это так и каждую паузу в его словах я подкреплял тем, что поглядывал на часы, конечно он должен был это заметить.

Я лишь прокашлялся и не удостоив его должным вниманием, после небольшой паузы, снова поднял руку на уровне лица и второй рукой повернул циферблат к себе, если честно, я даже не до конца понимал, сколько было времени, потому что и не смотрел толком, просто следил за движением секундной стрелки.
- Ты же учишься на психолога, правильно? – в его голосе росла агрессия.
Я чувствовал, что он разрушается, если я продолжу его провоцировать, он покажет то, что думает обо мне на самом деле.
В ответ на его вопрос, я утвердительно кивнул и только один раз, не произнося и звука, я знал, что он смотрит на меня, хоть и сам не смотрел в его сторону. Раз, два, три. Из его уст начал вырываться приглушенный крик о том, что я ничего ему не отвечаю, но я успел это остановить.
- Да, а что? – я взглянул в его глаза, в голове лишь крутилась мысль «что же ты за психолог, который ломается в разговоре с ничего не значащим студентиком?».
Я очень хорошо почувствовал момент его разлома. Он сломался и больше не мог говорить спокойно. Ну, а что можно ожидать от человека, который обставил свой кабинет, как детский. С мягкими диванами и креслами, развлекательными журналами и фильмами. На фоне всего этого красуется огромное окно с решетками. (Вот, что выглядит действительно противоречиво). Решетки сделаны с двух сторон так, чтобы не оставлять больших щелей, в который мог бы протиснуться человек. На передней решетке весит консервная банка с горкой окурков, что говорит о его нервозности или безделии. И вот мы, сидя в какой-то детской адаптации тюрьмы, слушаем, как он не может остановиться поливать меня дерьмом с ног до головы, вдоль и поперёк. Ненавижу таких людей, которые уверены в том, что они хорошо разбираются в других людях, даже знают о их чувствах больше, чем сами люди. Вот этот «майор» один из таких экземпляров. Я уже не слышу и половины его слов, поглядывая то на часы, то на ужасный интерьер, (даже по меркам мест заключения) какбинета. Да-да, именно так, я не сделал ошибку в слове. Не выдержав такого неуважения с моей стороны, он подписал мне пропуск, при помощи которого можно выйти из заведения и сунул его мне под нос, я спокойно взял его и подняв свой рюкзак с пола пошёл к выходу.

Вот по Лизе видно, что ей правда интересно, она умница, а ты тупой, - заорал он мне вслед, когда я закрывал за собой дверь.

Меня хватило только на то, чтобы закрыть дверь, после я вслух рассмеялся. Лиза, это девочка, которой все глубоко по барабану, она пришла на практику от того, что ей просто было скучно. Вот они, люди, которые отлично разбираются в других людях. Коридор второго этажа походил на арку из людей в форме, что провожают меня укоризненным взглядом, люди, являющие собой инструмент закона, пытались повергнуть меня глазами. Жаль, что они не схватили дубинки, может это и помогло бы мне быть не столь конфликтным, но увы, этого во мне еще не прибили. Вот и вся история с фактами обо мне.
7
«Очень хочу быть хорошим другом
Я знаю, что болен тяжёлым недугом
Я буду подарки дарить — это круто
Всегда буду рядом — мне похую вьюга
Со всем соглашаться, всю ночь тусоваться
Гореть, да шататься по всей округе
Сидеть на стакане, да в пламя бросаться
Решая заплёты любимого друга»
DRUG 2.0 - Boulevard Depo & SP4K

- Вот таким образом я и остался без учебы, Макс.
- Ну ты и уродом стал, с нашей последней встречи, чего только не нахватался, - засмеялся он.
- Слушай, ты обещал мне остановить время, думаю сейчас самый подходящий момент, тебе не кажется?
- Да, ты прав, пойдем я покажу тебе то, чего в твоем городе точно нет, - он ехидно улыбнулся, ну а я готов был на любое движение.
Думаю, в этом и есть «проклятие» нашего поколения, мы готовы к любым действиям, что нам незнакомы, несмотря на то, опасно это или же нет. Не мы властны над ситуациями, а ситуации над нами, мы просто приспосабливаемся.
Так же как мы и захватили социальные сети не как предмет для общения и обмена информацией, а как средство для привлечения к себе внимания, многие из «нас» из кожи вон лезут лишь бы набрать побольше ненужных им людей. Ведь теперь это показатель твоей успешности в понимании отдельных групп. Сложно сейчас определить в какой момент произошла подмена ценностей, но если это изначально кроется в твоей голове, то уже никуда от этого не денешься, приходится приспосабливаться.
Мы направились к выходу из парка и завернули к алкомаркету, переходя трамвайные пути, я сразу почувствовал ностальгию, конечно, я знаю, что во многих городах нашей огромной страны есть трамваи, но именно здесь я увидел их впервые и именно эти трамваи дают мне какие-то эмоции и кажутся сюрреальными, а не обыденными.
Чтобы не остаться без головы, мы пропустили трамвай перед нами и прошли через пути под лязг железа и стука колес о рельсы. Он словно конь, проскакал мимо нас в железных доспехах, что лязгают и болтаются по бокам огромными листами железа. По причине выходного дня рядом с магазином толпились разного типа и возраста люди. Кто-то уже начинал пить, не отходя от крыльца магазина. От подобных людей исходит неприятная атмосфера, враждебности и неприязни. Их взгляд будто не предполагает хороших или хотя бы нейтральных мыслей в голове. При обстоятельствах, когда вы встречаетесь с такими, лицом к лицу, ничем хорошим это не закончится, будьте уверены. Они всегда выглядят одинаково, точнее их глаза, достаточно взглянуть туда и сразу узнаешь их. Там не найдешь глубины, бездны, даже не пытайтесь, эти трели не про них.
В магазин Макс прошел, протиснувшись между двумя похожими друг на друга компаниями, а я незамеченным прокрался за его спиной, чтобы ни один взгляд не успел скользнуть по моему силуэту. Внутри я спросил у Макса, что такого он хочет мне показать, чего я раньше не видел.
- Здесь есть отличное пиво и поверь, только в этом городе его можно попробовать, нигде больше, будь уверен, оно тебе понравится.
- Да мне как-то плевать, что пить, дома меня все равно никто не ждёт, мои тетя с дядей были на даче, а значит даже понятия не имели, где я нахожусь, они просто дали мне ключи и сев в машину, уехали. Отличный ход, чтобы не сидеть со мной перед отъездом и не провожать меня на вокзал. Но они такими действиями попали в самую точку, я как раз хотел провести это время в одиночестве, чтобы никто меня не дергал.
Макс набрал какой-то выпивки, и мы поспешно покинули этот район.
- Куда мы идем? – ноги уже начинали уставать, да и тащить в руках бутылки очень некомфортно, каждый второй в форме косится на тебя взглядом.
- Может ты будешь более терпеливым? – смеётся Макс.
А я поворачиваю свою недовольную рожу в его сторону, и он сразу же свернул с тротуара в ближайший двор.
- Значит идем дворами, раз тебе так лучше.
Погрязнув в первых кирпичах красных домов с головой, я вскрыл свою первую бутылку и начал понемногу на ходу отпивать. Да уж, такую бутылку с пакетом в руке не особо удобно опрокидывать на себя и направлять жидкость в горло. После каждого глотка я морщился так, что лицо теперь напоминало сжатую кожуру какого-то фрукта.
 - Что, горькое? – засмеялся мой друг и сразу же свинтил белую пробку со своей бутылки.
- Открою тебе тайну, это всего лишь пиво, ничего нового, - продолжил он, проглотив огромный нарост на щеках.
А я думал о размерах его полости рта и можно ли туда залить пол литра, думаю, что можно.
Мы идем сквозь могильный туман, у каждого в руках по фонарю, под ногами ломаются и хрустят сухие кости древних деревьев. Макс как древний проводник в балахоне, но ведёт в обратную сторону из мира мертвых на большую землю, откуда я и пришёл раньше, но не помню, когда. Лабиринты кирпичных стен не дают мне осмотреться, я лишь слежу, чтобы фонарь впереди не потух и плетусь следом, уверенный, что я в безопасности. Люди проплывали мимо скоро исчезающими силуэтами, где-то там, в тумане. Это ли не счастье, когда ты не хочешь ни с кем контактировать из окружающих и у тебя это вполне получается.
- У меня ничего не получается, - выдавил я из себя в воздух.
- О чем именно ты говоришь?
- Да обо всем, я вот сейчас подумал, за что бы я ни брался, все выходит гораздо хуже, чем у других. Можно даже провести опыт, где мы возьмем меня и любого человека на нашей планете и если его попросить сделать то, что я делаю на протяжении долгих лет, то он сделает это лучше в разы, хоть и берется впервые за дело.
- Слушай, неужели тебя так быстро начинает расслаблять от выпивки? – засмеялся мой друг.
- Да, видимо ты прав, - хорошая тактика состоит в том, чтобы вовремя отшутиться, когда ты чувствуешь, что находишься в компании человека, который не способен продолжать диалог, как бы близок он тебе не был.
8
«Ты передаешь мне по наследству
Таская в путешествия по барам
И с тех пор напоминать мне моё детство
Будет запах сигарет и перегара
Ты передаешь мне эстафету
А судьба готовит те же баррикады
На ходу запрыгиваю в кеды
Пулей вылетаю из парадной»
СИРЕНЫ - Дима Бамберг

Я думаю каждый знает ситуацию, когда люди при знакомстве просят тебя рассказать о себе, а в голове ничего нет, кроме одной фразы: «Знаете, я из такого типа людей, что, будучи одним из ученых, которые разрабатывают что-то секретное и все превращается в катастрофический вариант развития событий, после закрытия проекта, единственный ученый, тот самый, сумасшедший, который доведет дело до конца и начнется апокалипсис, это буду я.»
Это и есть один из самых идеальных исходов диалога, но думаю, что диалог закончится сразу же, после ответа. Кто-нибудь подумает о том, что я из этих «странных» людей, что любят изображать из себя, а кто-то посчитает гребанным умником, какая разница, все равно изо рта вылетает что-то вроде: «Да я даже не знаю, что рассказать, задавайте пожалуйста вопросы и бла-бла-бла.» Вот это я понимаю торговля, умудриться запихать в рассказ о себе побольше дорогих и не очень ценников, главное кратко и подороже. Естественно не во всех случаях, но во многих, и я не асоциален, будьте уверены. Я ценю людей, которые правда хотят узнать меня поближе, когда я чувствую, что кто-то искренен со мной, то и я буду максимально открыт в ответ, но иначе никак.
Присели мы с Максом только тогда, когда уже пол моей бутылки булькало в желудке и я не смог надолго задержаться в сидячем положении, что отправился на поиски нормального туалета, который никто в таких местах и не пытается найти. Примкнув к местному большинству, я вернулся назад и присев к своему другу, начал разглядывать тени.
На улице становилось все темнее и вечер сменял с поста день. Я уже и путался в днях недели, потому что не видел в них важность, но судя по количеству людей вечером на улице, то можно склонятся в сторону выходных дней. Когда стемнело окончательно и мы допили первые бутылки, я вспомнил о том, что сегодня должен проходить концерт под открытым небом в центре города и начал подбивать Макса на то, чтобы он пошел со мной. Я не мог пропустить это мероприятие ни в коем случае.
Распечатав по второй бутылке, он все-таки согласился идти со мной, и мы помчались к площади, чтобы успеть вовремя, но уже маловероятно, что мы успевали занять хорошие места рядом со сценой. Ну что ж, можно и на забор залезть, не правда ли? Запрыгнув в отъезжающий автобус, мы полетели сквозь горящий яркими красками город.
Будучи уже довольно выпившими, откровенно признаюсь, что мы превратились в тех «животных», что пьют и орут в автобусе, заставляя людей оборачиваться и смотреть на нас с определенной брезгливостью. А что касается нас, то нам было по-настоящему весело, и мы находились в некотором пузыре, за пределом которого существовали все остальные планы, люди и заботы. А вот внутри нас двое и мы защищены основательно, никто и ничто не может подойти или подкопаться к нам, разрушить барьер. Каждый бы, кто влез в силовой барьер, получил бы огромный удар тока в ответ.
Так мы добрались до площади, которая уже горела разными цветами, бьющими из-под земли специальными прожекторами. Толпа все больше напоминала огромный организм, где каждый человек не может действовать против воли остальных, вот и мы добровольно стали частью огромных глаз и ушей публики, но не каждый способен стать её голосовыми связками, но думаю таких здесь достаточно. Мы стали не выбивающимися прядями волос из прически молодой девушки.
Все входы и выходы на площадь были искусственно созданы из пластиковых заборов, а в открытых областях стояли полицейские и проверяли абсолютно все и каждого, из-за этого нам пришлось ещё и простоять в очереди на вход. Прикрывая друг друга мы допили наше пиво и чем дальше двигалась толпа, тем ближе мы были к кустам, куда и запустили приконченный пластик. Макс поднял на меня свой пьяный взгляд и спросил:
- А сколько говорят пластик разлагается? – тут я понял, что нам крышка и я не попаду на концерт. Соответственно я задумался над его вопросом, вместо того, чтобы убедительно просить его вести себя как трезвый, ведь не он один пил.
- Слушай, если бы ты спросил у меня это до двух бутылок, я бы тебе наверняка ответил, - он все это время смотрел на меня с видом мудреца, потом ещё немного подумал и начал хохотать во все горло.
Я погрустнел ещё больше.
Но как говорится, бывает и хуже, именно этим я руководствовался, чтобы не расстроится окончательно. А вообще, если бывает и хуже, то почему это не может произойти прямо сейчас?
- Слушай, да это же тот самый мудила, - воскликнул Макс. К его громким речам я уже привык, да и переживал уже меньше прежнего, решил пустить все по течению, а сам усесться сверху и плыть, озираясь вокруг.
- Ты, о чем? – толпа за нами уже выросла, а люди отсеивались всё в большем количестве, будто сортировались. Будто каждый получал свой личный номер и попадал в мир, упорядоченный, но лучший в сравнении с этим. Я готовился принять бой за право попасть внутрь.
- Да года три назад мы его отпинали с ребятами, он у знакомого что-то взял и не отдавал, а мы тогда отмороженные были, вот и кинулись толпой, сука, надеюсь не помнит, - вокруг меня все потемнело, - курсантом, зато стал, - на фоне, где-то далеко, хихикал Макс.
- Знаешь, за три года ты и не изменился, - пробурчал себе под нос я, так и оставшись в своих мыслях. Я представлял, какая злость копилась у него все это время, и будь я на его месте, я бы воспользовался своим положением в данный момент. Вероятно, он и пошел учиться туда, где ты можешь на определенных основаниях мешать людям жить.
- В смысле? – толпа заканчивалась, Макс тупил, в кармане зазвонил телефон.
Оповещение – ответ.
К моменту звонка, мы уже подошли ко входу. Вот почему именно этот парень в форме, а не какой-нибудь другой, я очень надеялся на то, что Макс просто ошибается. Сделать вид, что ты трезв, говоря по телефону будет проще, чем общаясь с проверяющим лицом к лицу. Я взял трубку и параллельно снял с плеча рюкзак. Подошла наша очередь, я молча передал его полицейскому.
- Привет, как ты, сегодня же концерт? – этот голос заставил меня усомниться во всех моих бедах, сейчас только я и голос, текущий по невидимой сотовой сети, хвала создателю. Этот парень помог людям не расставаться полностью, а оставаться на голосовой нити.
- Да, я как раз стою на входе, очень жду начала, ты как? – как бы бесконечно я не хотел говорить по телефону с ней, но атмосфера вокруг нас троих заставляла меня укорачивать время разговора.
Как бы я не любил, но я находился в месте, далеком от моей собеседницы и должен был контролировать ситуацию, поэтому то, что говорилось ей далее, шло мимо моих ушей. Мое внимание в данный момент приковал к себе взгляд курсанта, который передал мне рюкзак, смотря поверх головы. Я сразу понял, на кого он смотрел, но прошел дальше, чтобы самому не привлекать внимание. Так обычно и выходит в компании с Максом. Их борьба прекратилась только спустя пол минуты молчания. Мой друг подался вперед, так как никаких сумок у него с собой не было и смысла задерживаться тоже. На первых шагах он столкнулся с сопротивлением в виде выставленной ладони курсанта. Грубая плоть парня, получившего порцию сильных ударов и приправив все это дальнейшим психологическим террором от своего сознания, вошла в широкую и мягкую грудь Макса, обтянутую майкой.
- Вы не проходите на концерт, молодой человек, - он был серьезен, но его взгляд, он будто только что запрыгнул на самую красивую девку и хвастается теперь перед своими друзьями. Даже мне теперь стало менее жаль его.
Я подошел к забору так, чтобы можно было отчетливо видеть реакцию обоих и в случае чего, не дать случиться непоправимым вещам.
- Прости, дорогая, очень шумно, я тебе перезвоню после концерта, - и не дождавшись ответа, кинул трубку. Вот что эта поездка заставляет меня делать с моей жизнью.
- Почему? – Макс все понимал и злился от этого ещё сильнее, - вы должны назвать мне причину!
Я будто понимал, что творится у него в голове, все эмоции, которые он испытывал в этот момент и будьте уверены, ничем хорошим в его голове эта ситуация не заканчивалась.
- Вы пьяны, я это чувствую, от вас пахнет, - проверяя рюкзак очередного парня, сказал курсант.
- Ну да, но не настолько, чтобы ты меня не впустил, - мой друг начал ему тыкать, этого я и ожидал, он разговаривает не с ним, а с тем парнем, что лежит в кругу озлобленных шакалов и со всех сторон получает пинки ногами.
Кто-то тронул меня за плечо, я отвлекся от перепалки и увидел перед собой ту самую женщину с вокзала, она снова улыбалась мне своими белоснежными зубами и привлекала внимание к своей сумочки, где рукой поддерживала коробку вина.
Точно, ведь проверяющие не имеют право шариться в ручных сумочках женщин, очень хороший ход, все напряжении с меня спало, и я уже подался следом за ней, кокетка уже уверенно шла к толпе зрителей, на сцене раздавались первые аккорды электрогитары, но я что-то почувствовал.
Оповещение – угроза.
Личная месть важнее любых предписанных правил и Макс знал это лучше многих, поэтому он решился на крайний шаг и плюнул в лицо курсанту, я увидел это и хотел втиснуться между ними, но кто-то случайно пихнул меня плечом, и я врезался в спину курсанту. Вот и я оказался одним из нападавших в его глазах. Он повернулся ко мне, сжимая в руках резиновую дубинку, но я вылетел из-под удара, Макс вытянул меня за рюкзак, и мы побежали через дорогу, ближе к многоквартирным домам, этот маршрут давно сидел в голове моего друга, и я все понимал, но нельзя было останавливаться, ведь у меня поезд. Первая песня играла очень громко, я почувствовал себя персонажем фильма, где на фоне играет взрывная музыка, а на экране происходит то, что называется экшн. Что сейчас происходит, просто перепалка между двумя подростками или преследование законом? Во всяком случае, если с ним снова что-то случится, нам не избежать наказания, нужно было что-то думать.
Мы бежали через огромный поток машин по дороге из шести полос, а в голове вертелись самые ужасные развития событий, где мы сидим в клетке и вместо того, чтобы ехать в поезде и наблюдать в окно проплывающие мимо деревья и одинокие деревянные домики, уже давно заброшенные и разграбленные, я буду волочиться домой к своей тете, грязный и вонючий. Что она сообщит моим родителям? Да это меня и вправду беспокоит, гораздо сильнее чем мнение окружающих меня людей знакомых и нет. Отличный механизм, мозг. Вместо того, чтобы найти выход из этой ситуации, он меня вводит в кошмарное состояние, что хочется сесть посреди дороги и дождаться водителя, который совсем не следит за дорогой. Макса я тоже не могу бросить, не знаю причину, но он словно слился со мной, и это не мысли пьяного мозга, а трезвые ощущение, какие вы чувствуете, находясь рядом с родителями. Вы знаете, что это ваша мама, а это папа и они очень важные в твоей жизни люди.
Достаточно было лишь полицейской формы для того, чтобы машины останавливались перед ним, а вот нам приходилось бежать сквозь поток навстречу своей удачи, потому что координация у нас хромала, а шанс попасть под машину на дороге с таким количеством полос предельно возрастал.
Наш преследователь не отставал от нас ни на шаг, я слышал, что он не вызывал подмогу, а лишь бежал следом с резиновой дубинкой наперевес. После небольшого придорожного парка мы вбежали в проход между двумя домами стоящими друг к другу углом и попали во двор, о существовании которого кажется даже и не подозревала администрация города, потому что он больше походил на последствия какой-то катастрофы, чем на двор благоустроенного района. Вокруг были одни проржавевшие гаражи, кустарники и сломанные лавочки, которые облюбовали местные алкоголики и бомжи. Я бежал следом за Максом, немного отставая от него на несколько шагов. Двор освещали окна стоящих вокруг домов и пару фонарей, которые уцелели от вандализма местных подростков. Видимо камни не долетали до ламп, вкрученные внутрь. Перепрыгнув через пару бомжей, завернутых в кучу одежд и спящих на канализационных люках, он рвану между гаражами. Я почувствовал резкую боль в правом боку и услышал свист над головой, курсант уже дотягивался до меня, был достаточно близок для удара и мне было достаточно заступить за черту, где начинались гаражи, как я почувствовал огромную массу тела на своей спине и повалился на землю, пролетев немного вперед. В этот момент я почувствовал облегчение, будто я сделал все правильно, как и должен был сделать. Я чувствовал это, но не понимал, что это значит, потому что я так и не смог составить какой-то определённый план в голове, там даже не звучало слово «сдаться», я работал на автопилоте.
Остального об этой стычке, я не могу сказать, лишь какие-то определенные стоп кадры. Пролетев несколько мешков с мусором, которые местные жители видимо копили здесь, вместо свалки, я встретился лицом с бетонным блоком, скрытым под чьими-то старыми вещами. Самое плохое в этом незабываемом полете то, что я успел даже обрадоваться приземлению на чью-то старые и вонючие шмотки, и это было последнее чувство, которое я испытал, потом даже ощущений резкой боли не было. Просто мир испарился, и я исчез.
9
«Скука — тут всё дело в ней, цепь равно-унылых дней.
Хвастайся числом соитий, меряй у кого длинней.
Кожа да кости, гармоны да эндорфины.
В казённый дом или пустить под кожу стаю дельфинов.
На улицах, что носят имена советский мумий
Твой смертельный номер — тут родился, помрачнел и умер.
Было б о чем жалеть, бабы ещё нарожают.
Чьи-то тени исчезали в полдень, там, за гаражами.»
НЕ ХОДИ ЗА ГАРАЖИ – Horus

Очнулся я только в тот момент, когда почувствовал, как мои ноги волочатся по земле, отбивая неумеренный ритм и со временем подскакивая все выше и выше. Сознание не воспринимало реальность, лишь только обзор перед собой, какие-то кусты, дома исчезли совсем, левый глаз застилала вязкая жидкость, которая не прекращала идти из моей головы. Я упал на спину и боль ударила в мою голову, лучше бы я не чувствовал свое тело вообще. Эта боль, когда щипит, болит и ноет одновременно. Не такая боль, что в похмелье или при мигрени, а что-то гораздо сильнее, что-то, что я могу назвать адом. В моем собственном аду, я бы разбивал себе башку в каждый удобный и неудобный момент. Я не успел осмотреться вокруг, как Макс зафиксировал мою голову и начал обвязывать что-то вокруг головы, видимо для того, чтобы остановить кровь, для чего же ещё.
Я снова отключился.
Оповещение-головная боль.
Дневные солнечные лучи проникали ко мне в комнату, где я проснулся на аккуратно заправленной кровати, я не сразу осознал, что наступил следующий день. Посмотрев на часы, я запаниковал, потому что я уже опаздывал на поезд. Как же мне повезло, что дядя с тетей все это время провели на даче и я смогу спокойно уехать, оставив ключи у соседки, напротив. Естественно, она расскажет им о том, как я выглядел, когда позвонил в её дверь, но находясь в поезде или даже за две тысячи километров отсюда, я смогу придумать безобидную отговорку. К моему счастью, я обнаружил, что сумка с моими вещами была уже собрана и вызвав такси, я быстро схватил все, о чем мог вспомнить и передав ключи, побежал вниз, к двери подъезда. Такси приехало только через 10 минут, я уже успел покурить, понервничать, выпить две таблетки обезболивающего и опоздать несколько раз на посадку в поезд в своей голове. По всей видимости таксист заметил, что я изрядно нервничал, поэтому быстро взял у меня из рук сумки и кинул их в багажник. Я сел на заднее сидение и без лишних слов мы рванули в сторону вокзала. Я ценю в таксистах то, что они молчат. Конечно, такие не все, но когда попадаются уж слишком разговорчивые, то хочется удавиться прямо в машине или пулей пролететь по всему маршруту, промотать время вперед.
Доехали мы довольно быстро, я даже не чувствовал какой-то грусти, я не чувствовал и не помнил совсем ничего, потому что голова была забита совсем другими вещами. Только тогда, когда я достиг перрона и встал около пути, к которому с минуты на минуту подъезжал поезд, на который, к своему удивлению я не опоздал, я начал ощущать скорбь. Самое первое, что пришло мне в голову, это потеря моего друга, будто его никогда и не было. Знаете, иногда вам снится сон, и в нём вы получаете то, о чем очень много думали или мечтали, но под звуки будильника, вы теряете это и чувствуете себя какими-то обманутыми утром, будто у вас отняли то, к чему вы так долго стремились и в итоге получили. Так вот, именно это я ощущал на перроне, стоя в очереди из людей с билетами. В правой руке держа билет внутри паспорта, а в левой сумку. С бинтом на голове, я чувствовал себя персонажем мультфильма «Алладин». И вот, меня пропустили на мой ковер самолет, что должен доставить меня обратно в течении двух суток.
К сожалению, мне нечего рассказать из поездки в поезде, потому что у меня были три соседки, которые всю дорогу пили пиво и ели рыбу, предлагая мне угоститься время от времени. Естественно, я отказался, почувствовали бы вы как воняло в этом вагоне, то возможно стали людьми из защиты животных и сделали так, чтобы рыбу нельзя было готовить вообще. Чувства волной накатывали ко мне, чаще всего это грусть и время от времени, я вспоминал тот момент с курсантом. Для меня теперь стало загадкой то, что с ним произошло, что стало с Максом, для меня теперь тоже неизвестно, я никак не мог с ним связаться. А узнавать о нем, что-нибудь, помогло бы выйти на меня, если меня ищут, это вполне рационально, ведь мы «напали» на служителя правопорядка. Голова болела, я ел таблетки и спал, а если не спал, то читал, ожидая, что заболит голова и все начиналось заново.
Самое счастье для меня было, когда я приехал на вокзал. Никто не должен был меня встречать, и я почему-то теперь, был рад этому. Я не хотел видеть никого из близких. Меня встретила моя любовь, я просто хотел плакать. Долго стоять, смотреть на нее и плакать, пока я не умру от обезвоживания. Она просто сияла, её большая улыбка озаряла все угрюмые лица вокруг. Я бросил сумки, освободил руки и упал в неё, провалился внутрь и заплакал.
«За такое сочинение, я могу тебе только три поставить, ужас!»
- Что? – закричал я, я открыл мокрые от слез глаза. Повсюду холодный свет, белые стены, в основном покрашенные в два цвета. Сердце сжалось.
Оповещение – скачок пульса.
Меня обманули дважды, я маленький ребенок, и меня обняли и выбросили на помойку, потом снова обняли и толкнули в лужу. За стеклом двери палаты, я увидел людей в форме, своих дядю и тетю, но я не увидел Макса. Мои нервы были на пределе, но голова совсем не болела, скорее всего меня напичкали таблетками. Парень с соседней койки внимательно смотрел на меня, будто ему было интересно наблюдать за мной пока я сплю. Его взгляд, я даже не знаю, сумасшедший какой-то. Эти ярко голубые глаза, просто сканировали меня. Он молча встал, подошел ко мне, словно читал мои мысли и сняв с меня датчики, приклеил их к себе. Я вылез из койки и выглянув в открытое окно, вдохнул свежий воздух, недавно шел дождь.
10
«Бывает грустно от того что мир вокруг тебя говно
Между назад или вперед я выбрал бы залечь на дно
И баба твоя тоже дно, и нету места слову "но"
И хули тут решать когда уже всё решено
Кто на против, кто на подвороте, кто за или против
А ты лучше постарайся догадаться кто кого
Вышел из себя, вышел из моды, вышел из народа
А в итоге плюнул нахуй и с тоской вышел в окно»
НА ГРУСТНОЙ НОТЕ – УННВ

Дождь идет и сейчас. Стоп. Каждый мечтал о рассветном подъеме под красивую музыку в отличном состоянии как физическом, так и ментальном. Такое утро, которое повторяло бы каждый момент фильма или сериала под что-нибудь вроде California Dreaming.
Но это самое утро или лучше сказать обед, был самым настоящим адом. Сопровождением моего пробуждения мог быть трек Красной плесени или Гражданской обороны, а может что-то тяжелее вроде AC/DC или Mot;rhead.
Но вокруг была тишина, какой-то шум за входной дверью этой коммунальной квартиры и бесконечный разноголосый бубнеж.
Мои глаза буквально слиплись и мне в прямом смысле пришлось продирать их руками и убирать засохшие комки. Голова начала болеть с каждой секундой все сильнее. Пока я прочищал глаза, то нащупал бинты на голове. Я был перемотан ото лба и до макушки плотным слоем бинта. Лоскуты висели до самой шеи. Как оказалось меня положили на кровать в той же одежде, в которой я был вчера и укрыли одеялом при такой даже. Благо что обувь стояла рядом.
Нужны была хоть какая-то информация, иначе паника росла вместе с ужасной болью в голове. Я пошарил рукой вокруг кровати и под подушкой в поиске телефона и нашёл его. Телефон лежал в кармане моих штанов, будто меня вообще не трогали.
К моему счастью и моей разочарованности он не был разряжен. Оказывается, я проснулся слишком поздно для того, чтобы успеть на поезд или поменять билет и слишком рано для того, чтобы меня потеряли. На дисплее не было пропущенных звонков, но рано или поздно они начнут собираться скопом.
Я постарался встать и найти где умыться, но для этого мне нужно хотя бы покинуть комнату. Я пошёл по этому узкому вагону вперёд, в спину мне дул ветер из окна, а впереди вибрировала от голосов железная входная дверь. По бокам от меня должны были располагаться обои, как я думал, но из заменяли сотни постеров, переживших своё время.
Дойдя до двери, я толкнул ее вперёд, но она не поддалась. Тогда я слегка постучал. Снаружи открыли и я сначала просунул голову, чтобы оглядеться. Макс стоял с каким-то незнакомым мне парнем и курили сигареты.
Стены, когда-то бывшие зелёными и извёсткой, отвалившейся от бетонной стены. Какой-то запах, неуловимый между сигаретами, горячей едой из общей кухни и вони канализации.
Я угостился у них сигаретой и молча закурил. Их оживлённый диалог моментально сошёл до переглядываний.
- А че вы вчера притащились то побитые оба?
Этот парень верно заметил, на Максе тоже откуда-то появились ссадины. Может нас в итоге догнали, не стану даже спрашивать. Если эта сигарета поможет мне, я тут же свалю.
- Не суть, нам просто нужно место, переждать, - Макс не хотел идти с ним на контакт
Друг его это или просто знакомый, неизвестно. Но выглядел он лет на пятнадцать нас старше, лицо как гнилой грейпфрут и взгляд такой, внушающий жуть. Он выкурил уже две сигареты, пока я докуривал первую.
- Херово ты выглядишь, может угостим его?
Сначала он обратился ко мне, потом к Максу и мне стало любопытно, чем он может меня угостить. Макс не был против, а этот тип утверждал, что мне станет легче. Я не сопротивлялся и без особого труда вдохнул содержимое пластиковой бутылки. Я понял откуда был запах, теперь он оказался у меня во рту. Отвратительный вкус, но я про него забыл ровно через две минуты. Время пошло.
Время ускорилось и мне стало страшно. Ещё более пугающим стал друг Макса, чьё имя я узнал намного позже. Я побежал вниз по лестнице, но выскочив из подъезда сразу понял, что я потерялся и увидев уставившиеся на меня глаза людей во дворе, залетел обратно.
Я начал просить помощи у Макса, а они только смеялись. Тогда я попросил отвести меня в туалет и закрывшись в кабинке начал старательно пытаться блевать в унитаз, но ничего не получалось. В этот момент я прислушался к сердцу, которое будто пыталось вырваться наружу, казалось я был на грани смерти, хоть голова не волновала меня вообще. Я отпивался водой из раковины и молился, чтобы все закончилось.
Я выглянул из-за угла на них, но казалось, что с ними все в порядке, в отличии от меня. Они посмеялись, глядя в мою сторону, пожали друг другу руки и Макс пошёл в мою сторону. Он подал мне руку и я, подчинившись, как напуганный зверёк пошёл следом за ним озираясь кругами.
Мы прошли под карнизом дома вдоль стены, огибая взгляды людей со двора и свернули в пролесок, где под низко наклонившимся деревом стояла почти сгнившая лавочка. Здесь мы и остались на время, пока мне не станет легче.
Обмякши, я просто смотрел прямо, не в силах отвести взгляд в другую сторону, краем глаза заметил, как Макс суетится, заглядывая в сумку. Я догадывался что он делает и пытался как-то остановить его, но кроме мычания не смог воспроизвести не один звук, не говоря уже о каких-либо действиях. Я только почувствовал этот запах, и он моментально появился на моем языке. Пока Макс вдыхал эту амброзию, меня стошнило так же прямо, как я сидел. Все стекало по моему подбородку и размеренно капало на землю, которая тут же впитывало желчь.
Это помогло мне прийти в себя, и я повернулся в сторону Макса, но было уже поздно. Теперь я понял, как выглядел со стороны. Его кожа моментально стала белой или даже серой. Глаза почти закрылись, и он обмяк, смотря куда вдаль, но больше внутрь себя. Мы поменялись местами, и я должен был реанимировать его теперь. Он засохшими губами начал мямлить что-то по поводу воды, но я не мог оставить его здесь в одиночестве. Я видел, как ему плохо и не понимал, для чего он делает это.
Нужно было помочь ему. Я понимал, что выгляжу точно так же, ещё и с грязным лицом. Решение пришло моментально и казалось логичным для затуманенного мозга. Я вытер лицо краем футболки Макса, на что тот злобно промычал. Схватил его под руку, и мы пошли в ближайший магазин.
Первый звонок
Мы стояли на кассе, люди понимали в чем дело и просто недовольно смотрели на нас. Я пытался ускорится и быстро оплатить бутылку газировки, но зазвонил телефон. Что мне было делать?
Я скинул звонок. В поездах же плохо ловит связь. Вот только проблема в том, что мама смогла дозвониться до меня, об этом я не подумал.
Мы сели в ближайшем сквере, где напротив толка сморщенных бездомных распивали спиртное. Я чувствовал вонь, а они разглядывали мою перемотанную голову.
Макс начал приходить в себя.
- Слушай, я последние деньги потратил на эту воду, все остальное ушло на билеты на поезд, на который я не сел из-за тебя!
- Да ладно тебе, боишься, что остаться негде?
- Ты издеваешься? Я подросток, который типо уехал домой за 2000 километров, а на деле остался здесь без денег, ты в курсе вообще, что меня просто потеряют родители?
- Так позвони им, скажи, что ты ещё тут?
- Ты вообще придурок? Какого хера мы вообще делаем?
Он проигнорировал меня и просто пил из бутылки.
Пока я просто пялился на Макса, то просчитывал в уме сколько времени мне нужно, чтобы решить эту проблему. Всего двое суток. Ровно столько я должен ехать на поезде и почти половину дня я уже потерял.
11
«Всё будет хорошо, труп твой бледно-жёлтый
Ты затираешь мне за жизнь, да пошел ты
Всё будет хорошо, когда приедет порошок
Найдешь себя лежащим заглянув в чёрный мешок
Всё будет хорошо, что в этом ты нашел?
Что видел в зазеркалье, прячешь то под капюшон
Всё будет хорошо, куда бы ты не шел
Твои демоны устроют тебе пламенное шоу»
ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО – УННВ

Мы снова вернулись к тому мужику в квартиру. Я был совсем уставшим и просто позволял водить меня куда ему хотелось. Макс громко долбил в железную дверь, стук раздавался по всему коридору. Тяжелая защёлка лязгнула.
- Ты че опять приперся? Еще и с этим проблемным.
- Да расслабься ты, щас замутим ещё.
Я не понимал, что говорит Макс, но глаза этого мужика загорелись. Ему словно стало легче. Он протянул мне руку.
- Антон, - слегка улыбаясь сказал он.
За его спиной красовался в окне закат. Темнеет здесь рано, и чем дальше уходило солнце, тем больше нарастала моя паника по поводу поезда.
- Сергей, - я пожал его костлявую руку.
- Проходи, - он оглядел сверху мою голову в бинтах и засмеялся.
Мне срочно нужно было позвонить маме, но что я ей скажу?
- Ну че там, ты сказал у тебя есть? - Антон буквально весь чесался и допытывал Макса.
- Да щас, погоди немного, - он посмеялся над ним, но видно, что был настороже.
Я понемногу начал разматывать голову, которая снова начала ныть тупой болью.
- У тебя есть дома обезболивающие? - я спросил серьезно, но его реакция меня поставила в неловкое положение.
- Ты шутишь чтоли?
Я посмотрел на него вопросительно, потом перевёл взгляд на Макса. Было видно, что он хочет что-то от меня, но не знает, как подойти.
- Слушай, Серёг, - тебе же нужны деньги, чтобы уехать?
- Конечно нужны, ты и сам в курсе вроде, а что?
- Ну есть вариант один, может попробуем? - они оба смотрели на меня как голодные звери, буквально со рта Антона вот-вот начнут капать слюни.
- Что за вариант?
- Да всего-навсего нужен твой паспорт и все.
- Неее, ты собрался займ оформлять типо? - я слышал, что это такое, а ещё больше наслышан о последствиях.
- Да ладно тебе, там всего на один день, а завтра Антон получит зарплату и всё будет закрыто, - Антон сначала хотел что-то возразить, но переглянувшись с Максом, успокоился.
Это должно было насторожить меня, но я настолько был в отчаянии, что молча залез в рюкзак и протянул ему паспорт. Макс, почти ликуя от радости выхватил его из рук, и Антон навис над ним внимательно разглядывая что он там делает в телефоне. Закончив все манипуляции, они повернулись ко мне и Макс начал.
- Если что деньги у меня, завтра как проснемся, сразу рванем на вокзал.
Эта мысль меня успокоила немного, и я смог расслабиться. Вот только мысль о звонке не давала мне покоя.
- Ты короче чувствуй себя как дома, если услышишь, что кто-то долбится в дверь, то это явно не мы, даже не подходи, - сказал мне Антон в спешке надевая кроссовки.
Я даже не посмотрел в их сторону, но им и не нужен был мой ответ, они в тот же момент вышли наружу.
Я долго смотрел на дисплей телефона и не решившись поставил его на зарядку. Хотел осмотреть свою голову, но побоялся выйти наружу. По этой же причине не стал искать еду, да и очень сомневался в том, что здесь есть что-то съедобное.
Пришлось просто смотреть телевизор в смутном и нервном ожидании. Сначала я хотел просто уснуть, чтобы время пошло быстрее, и я оказался в завтра, но ноющая боль даже не позволяла положить голову на подушку. Пахло здесь исключительно затхлой одеждой и въевшимся в постеры запахом того, с чем я столкнулся ранее. Мерзкое, липкое ощущение. Я хотел спасения, чтобы меня выдернули из этого дёгтя и сказали, что то, что я проживаю лишь мимолетный кошмар.
Сколько времени нужно, чтобы подросток соскучился по матери? Или сколько проблем нужно, чтобы подросток соскучился по матери?
В дверь грозно начали долбить. Я сначала подскочил, но остановился посреди комнаты. Стук нарастал, казалось, что дверь вывалится наружу, но любознательность победила. Я на цыпочках пошёл к двери, стараясь не шуметь, но какой в этом смысл, если этот телевизор даже перекричать выйдет с трудом.
Я почти подошёл к двери.
- Слышь, я знаю что ты там, гандон, открывай живо!
Голос звучал очень агрессивно, сейчас я испугался по-настоящему. Так, что подскочил на месте и резко вернулся на диван. Как в дни, когда родители оставляют тебя дома, уходя на работу и наказывают никому не открывать. И замерев ты сидишь и боишься дышать, лишь бы никто не постучал в дверь. Потому что страшна сама ответственность, а не то, как ты выполнишь их задание.
И сейчас, я боялся что-то делать. Я просто забрался с ногами на диван и сидел неподвижно, уставившись в телевизор. Мне было непонятно и неинтересно, что там идёт, главное просто занять себя этим.
Через время стук прекратился и мне стало страшно от того, что последует за этим. Я уже придумал тысячи вариантов развития событий и практически в каждом я умирал и абсолютно в каждом у меня были какие-то проблемы.
За окном уже загорелись уличные фонари, и щеколда на двери соскочила. Я уставился в сторону выхода и на пороге появились Антон с Максом. Их вид давал понять, что они под кайфом. Словно зомби с экрана оказались передо мной на пороге.
- Ну че, телек смотришь? - Антон попытался завести диалог со мной.
- Вы че, ахуели!? Я чуть со страха не умер! Какой-то тип долбил в дверь, грозился убить меня, а вы там шарахались и курили? Весело вам было, сука?
Антон только хихикал, ему было плевать на истерику ребёнка.
- Да это походу Жека из 115, он как нажрется все время идёт мне бить морду, говорит я его жену трахаю, - он снова засмеялся, а потом подмигнул.
- Как твоя голова? - Макс впервые спросил о моем состоянии.
Я до сих пор пытался отдышаться после своего срыва в их сторону и поняв, что восклицаю зря, успокоился.
- Да нормально, болит страшно, но вроде ничего не разбил, нахера вы меня вообще замотали?
- Антон сказал, что нужно, типо ты голову разбил.
- Да у меня только бинты дома и были, ну вы поняли.
Мне казалось, что передо мной стоит не мужчина, а просто ссохшийся подросток, точно такой же, как и мы.
- У тебя есть что-нибудь пожрать? - я уже умирал с голода, да и стресс слегка отпустил меня.
- Ну я не знаю, холодильник на кухне есть, все что найдёшь, твоё, я так делаю.
- Я туда вообще не выйду, - он вообще не признавал всей серьёзности картины, которая была полчаса назад.
- Ладно, ща, посидим и сходим найдём что-нибудь.
Что мне оставалось? Я был полностью заключён в этой ситуации и мне оставалось только зависеть от них во всем.
Макс достал из маленького кармашка из-под мелочи в кошельке, зиплок. Маленький прозрачный пакетик, в котором лежало что-то очень похожее на табак. Но оттенок табака был совсем неестественным, какой-то красный с непонятными вкраплениями. Он кинул его на тумбочку около входа, где когда-то хранилась обувь, а сейчас служила мусоркой для цветных пластиковых бутылок.
Антон подошёл ко мне и наклонившись сунул руку под диван, откуда достал странно смятую пластиковую бутылку с фольгой поверх, там, где должна быть пробка. Бутылка была прожжена с двух сторон аккуратными отверстиями.
- Ну я считаю нужно заправиться, - сказал Антон и начал порхать по комнате, собирая все вместе.
Макс просто упал рядом со мной на диване и глядел на Антона как на зубную фею в ожидании волшебства. Меня пугала эта картина, это не было похоже на взаимоотношения двух друзей. Это что-то противоестественное. Они словно хватали друг друга и тянули куда-то за собой. С условием их разницы в возрасте, это пугало ещё больше.
Собрав все вместе, они одновременно взглянули на меня, и Антон навис надо мной с бутылкой и зажигалкой.
- Я, кстати, зашёл за обезболивающим специально для тебя, - он улыбнулся чёрными зубами, где от здоровых зубов остались лишь осколки.
Я не понял его и в спасительном шансе взглянул на Макса. Он будто должен был дать ответ.
- Затянись, станет полегче, - он обаятельно улыбнулся.
Я сделал вдох…
Второй звонок
Теперь мне было комфортно находится в их диком смехе и не волновало абсолютно ничего, кроме звонка. Я отвлекался на телефон, сомнительного содержания диалоги и телевизор, который перекрикивал все вокруг.
На экране дикий запад, ковбои, много золота и ограбление поезда верхом на лошадях. Время от времени я удалялся вглубь динамичной вооружённой погони.
Поезд начал свой ход, ограбление дало свой старт, а мои находчивые мысли, приправленные веществами, накидывали идеи. Что может быть тупее следующего поступка? Только наркоман скажет, что это неплохая идея.
Да, я выбирал момент, чтобы позвонить маме. Мне казалось, что шум поезда отлично бы сопровождал мой звонок и не заставил насторожиться.
- Я буду звонить маме, так что помолчите немного.
Они переглянулись, отвлекаясь от какой-то чуши и Антон утвердительно кивнул, протягивая руку к пульту, чтобы выключить звук. Я остановил его, и они поняли мою мысль.
Я начал слышать, как урчит мой живот, пока выбирал момент для звонка. Крупным планом показывали поезд, который перевозил ценный для грабителей груз, и я нажал на вызов.
Пока шли гудки я все сильнее сжимал зубы в надежде, что сцена не закончится никогда.
- Да, ало? - сонный голос мамы заставлял меня нервничать, ещё с детства я чувствовал, что она видит меня насквозь.
- Мам, это я, я в поезде если что, все в порядке, - мои брови поднялись, я откровенно врал.
- Ну слава богу, я уже и не знала куда звонить, ты не отвечаешь.
- Связь плохо ловит, ты же знаешь.
В этот момент началась перестрелка, я как смог спрятал руками микрофон телефона, а эти двое начали ржать как гиены.
- Что там происходит? Что за звуки? Ты где вообще?
- Я в поезде мам, все в порядке, тебе показалось, наверное, - я знал, что любую мою ложь она примет, даже самую откровенную.
- Хорошо, позвони мне на станции, где долго будете стоять.
- Пока, мам.
Я положил трубку и откинулся на диван.
- Ну ты и придурок, - начал смеяться Макс.
- Мама не поняла, что вас грабят ковбои? - начал поддерживать его шутку Антон.
Но мне было откровенно плевать, потому что с моей души упал огромный груз, и сама не будет какое-то время волноваться, а потом я все ей объясню.
- Может мы наконец поедим? - мой живот уже окончательно сворачивался в клубок.
- Да, я полностью согласен, пора поесть.
Антон нахмурился, даже попытался как-то поставить нас на место, потому что мы выпрашиваем еду в чужом доме, но взглянув на пакетик с веществом, переменился.
- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.
Он даже не оделся, а накинул поверх майки какую-то рубашку и взял сигареты.
- Я тоже хочу выйти покурить, - сказал Макс и начал натягивать пальцем кроссовки на пятку.
- Мне тоже нужно, - я резко поднялся на ноги и тут же упал на пол.
Макс подскочил ко мне.
- Ты в порядке? - он приподнял меня за плечи.
- Да что-то голова закружилась.
- Э, вы че, Макс, не ходи тут в обуви, - Антона не волновало мое состояние
Лязгнул замок, и мы втроём вышли в коридор.
- Стойте здесь, я пойду посмотрю чего-нибудь.
Мы и не напрашивались, только отошли к окну и зажгли сигареты.
- Ну что, как тебе? - начал Макс, его глаза горели. Все выглядело так, словно он интересовался результатом эксперимента.
- Будто в бреду все, скорее бы закончилось это, и я завтра уеду.
- Да не парься ты, все будет хорошо.
Было отлично видно, что его не волновало, что будет дальше. Вот только я волновался за то, что ничего и не предполагалось из того, что он мне распланировал.
Прошло несколько минут и в конце коридора появился Антон с сигаретой в зубах. Он бежал в нашу сторону с перевязанными полотенцем руками и тащил полную кастрюлю, очевидно очень горячую.
- Откройте дверь!
Макс дернулся и раскрыл входную дверь в комнату. Мы заскочили туда следом за Антоном и быстро заперлись внутри.
- Это че такое? - спросил Макс, не выкинув сигарету.
- Наша еда на сегодня, - раздавливая тайком окурок об пол, ответил Антон.
- В смысле? Ты с****ил чтоли это?
- Слушай, а ты че хотел? Вы хотели пожрать, правильно? Вот целая кастрюля ухи, ешьте на здоровье.
Я смотрел за их диалогом и просто не знал куда себя деть. Возможно, кто-то сварил еды на целую семью, а мы так просто взяли и забрали у них ужин.
Так как в комнате Антона не было даже тарелок, мы сели втроём вокруг кастрюли и начали понемногу есть прямиком из неё. Во время трапезы я чувствовал себя так легко, мне не хотелось расставаться с этим ощущением. Вокруг будто образовался своеобразный уют. На фоне шёл телевизор, я смотрел его поверх ложки, которую держал перед лицом, чтобы подуть на суп. Все вокруг были увлечены своими мыслями и едой, это объединяло.
Мы уже заканчивали свой ужин, кастрюля почти опустела, и мы скребли ложками по жестяному дну, как вдруг раздался крик в коридоре.
- Суки! Как так можно? Даже еду тащат, скоты! - истошно кричала женщина.
Раздался звук бьющей об стену железной поварешки. По всей видимости она швырнула ее в стену. Сначала я не стал обращать на это внимание. Мы просто отставили кастрюлю на пол, ближе к выходу и вернулись друг к другу. Мы снова решили покурить, точнее я не решал, но участвовал.
Мы улеглись спать. Макс лёг с Антоном на диване, ногами друг к другу, а мне постелили на пол около выхода. Я чувствовал сквозняк из щелей в двери на своём лица, но противнее было чувствовать запах сигарет.
Я начал задумываться о том, что мы сделали сегодня. Никто даже не пошёл разбираться за эту женщина, значит она живет одна. Ну а если готовит так много, то значит кормит кого-то. И вот, пока она страдала и страдали ее дети, которые не были накормлены, мы жадно выгребали остатки супа из кастрюли. Мне хотелось плакать.
12
«Моя мама залетела, так и появился я
Под каблуками взрослых извивался, как змея
Я искал любви до хрипоты, до немоты
А теперь ищу её у солевой толпы»
О ЛЮБВИ – Хаски

Мы курили ежедневно с мыслью, что вот-вот достигнем чего-то. Ещё немного, пару дней покурим и сможем заполучить все, о чем думали и мечтали. Мы считали, что это путь. Но только со стороны люди знали, куда этот путь приведёт нас в конце.
Звонок 220
Я снова скинул трубку. Мы не ели уже несколько дней и забыли о голоде совсем. Мы даже не разговаривали друг с другом, а просто смотрели полузакрытыми глазами. Я стал похож на скелет, высушенный где-то специально на подоконнике, как сушеная рыба, что висит на веревке под солнцем.
В моменты трезвости я понимал, что меня ищут все: мама, микрозаймы, полиция, тетя с дядей, маму наверняка ищут займы. Весь мир словно чего-то хотел от меня, и только стоило мне сказать Максу «да», чтобы все закрутилось. Я скорее пытался спрятаться от этих мыслей, и квартира Антона помогала мне в этом. От нас уже начало истошно пахнуть, волосы и ногти отросли до ужаса. И в такие моменты трезвости я старался найти партнёра по несчастью. Я взял Макса за плечо, чтобы хоть как-то привлечь его внимание.
- А почему тебя родители не ищут, ты же дома не появлялся уже давно.
- Так они уехали за границу, я типо за квартирой слежу, вернусь как приедут.
Только сейчас я осознал, что через время он просто вернётся к своей прежней жизни. Антон вообще всегда в этой жизни и у него все в порядке вещей и только я остался одинок во всех этих проблемах.
Я просто отвернулся в сторону окна и смотрел как восходит солнце. Мы почти не спали, у нас буквально не было времени на это, потому что мы тратили мои деньги на билет. Уже не первые деньги.
Я подозревал, что моя мама где-то здесь и когда выходил на улицу, заворачивался в вонючие вещи Антона, чтобы они не выдали меня. Но судя по моей внешности, вряд ли она бы меня узнала.
Я боялся, что меня найдут и узнают все, что я делал. Но как же мне хотелось этого. Освобождения и обличения.
Макс дернул меня, я видел его уставшее состояние. Казалось, что он хотел остановить все это. Я с трудом поднялся и подставил ухо к его губам.
- Поехали на вокзал.
Внутри я напугался. Неужели я вернусь в Иркутск? Не мог верить и сильно боялся встретиться с расплатой.
- Че, щас прям? - казалось я уже не был готов.
- Да, одевайся.
Антон лежал в углу комнаты и что-то серьезно рассматривал в своем телефоне.
- Вы че, куда? - на его нервозности сказалось то, что сегодня у нас не было вещества вообще и не предполагалось.
Макс убедил его, что мы как раз пошли купить покурить нам.
Выйдя на улицу, я просто ослеп, так как некоторое время назад мы закрыли окна темными акустическими накладками на стену.
Всю дорогу я опирался на Макса плечом. Пока мы ехали в автобусе, он обратился ко мне:
- Сначала зайдем кое-куда и на кассу поедем.
- Это важно?
- Очень, - он подмигнул мне как мог.
Зачем мы приехали сюда я понял только тогда, когда сам решил войти в этот подъезд.
На улице стояла невыносимая жара, и двор был расположен так, что укрыться было негде. Поэтому через минут 15 я решил войти и спрятаться от жары хотя бы там. Тем более меня раздражало отсутствие Макса. Он попросил подождать буквально минут пять, а сам пропал и не отвечал на звонки.
На первом этаже стояла отвратительная канализационная вонь вперемешку с сыростью. По ощущениям стены будто стекали к полу, но я двигался дальше по лестничным пролетам. Мне не хотелось находиться там, потому что на улице жара не казалось настолько душной как здесь.
Поднявшись ещё пару пролетов и оказавшись на четвёртом этаже, я увидел ноги тянувшиеся в сторону лестницы, а следом и все туловище. На полу лежал мужик лет 40-ка, а напротив него на ступеньках сидел Макс, напугано смотревший прямо перед собой. Он не фокусировался и даже не обратил внимание на меня. Под ногами у них лежала бутылка и стоял запах намного хуже, чем был этажами ниже. Мне не нужно было много времени чтобы понять — это запах синтетических наркотиков. Я успел взять Макса под руки до того, как мужик начал истошно орать, ничего членораздельного, просто крик ужаса. Я пытался спасти своего друга от неприятностей, хоть и было уже фактически поздно.
Мы буквально летели вниз, перескакивая через ступеньки. Через этаж ноги Макса уже просто волоклись следом за нами. Запираясь, я дважды упал и Макс вылился всем обмякшим телом на меня. В тот момент боли не было, только бешенный страх и адреналин.
В моём представлении все жители квартир прижались к дверным глазкам и параллельно набирали номер полиции, а кто-то даже открывал дверь в погоне за нами. Макс молча и тупо ловил ртом воздух как рыба, он не контролировал тело, а как тряпичная кукла с человеческой головой плёлся верхом на мне.
В какой-то момент власть взял кто-то другой, но точно не я. Я будто наблюдал за этим, но не мог реагировать.
Я кинул Макса на скамейку и быстро обшарил его карманы. При нем не было ни денег, ни вещества. Поэтому я постарался привести его в чувства двумя пощечинами, что тоже не помогло. Я обернулся и посмотрел в окна подъезда, из которого мы вышли. Никакого движения на лестнице не было, поэтому я решил вернуться. Неизвестно почему и куда делся страх, но я вскочил по лестнице вверх, ровно туда, где лежали эти двое. Случайно пнул бутылку, и она отлетела ровно в мужика, который уже не вопил, а просто лежал и пускал изо рта пену. Я сразу понял, к чему это идёт. Передоз.
Я ограбил его. Вывернул карманы и найдя вещество побежал вниз. 
Сердце упало, когда я понял, что Макса нет на скамейке. Я начал глазами искать его по двору и увидел компанию ребят, младше нас на года 3-4, он вытащили телефоны и угарая, что-то снимали на видео. Подойдя к ним, я увидел, что на земле лежит Макс и бьется в судорогах.
- Вот это контент для тик-тока!
- Ахаха, скину пацанам в телеге, пусть угарают!
- Торчки выдают вообще, пихни его ногой.
Один из мелких поставил ногу на лицо Макса и начал позировать остальным, когда я, запыхавшись подскочил к нему и ударил кулаком в нос мальчика 14 лет, по звуку наверняка сломав ему нос. Все вокруг завизжали, дети и взрослые.
Я испугался, позвонил в скорую и сбежал. Из-за кустов я наблюдал, как люди собирались вокруг Макса. Я верил, что врачи успеют помочь ему, но никто не знал, что в подъезде лежит ещё один человек и возможно уже бездыханное тело.
Я очень хотел покурить снова, но боялся вернуться в подъезд. Бутылки я делать не умел, поэтому нужно было найти. Если бы я знал город, мне не составило бы проблем найти то, что мне нужно среди таких же тусовок, но единственное, что я знал, это адрес Антона. По картам на телефоне, я поплёлся туда, в другой конец города.
Звонок 312
Я вернулся к Антону и начал барабанить в дверь. За дверью слышались отчетливые женские стоны и когда я постучал, все резко затихло. Шарканье ног в тапках.
- Ты че тут делаешь?
- В смысле?
- Где Макс, какого *** ты в моей одежде? - по голосу я понял, что он не выдержал и по всей видимости напился.
- Случилась беда, Макса забрала скорая, - мне хотелось курить и сильно.
- Вали нахуй отсюда, я тебя не знаю!
Я показал пакетик в глазок и за дверью началась возня.
- Ты че, вообще ахуел чтоли? В смысле домой?
- Иди говорю, дела важные
- Какие у тебя дела? Ты же бичара!
Звук хлесткой пощечины и открывающейся двери. Из квартиры Антона выскочила жена того самого мужика, который долбился в дверь, когда я оставался один. Она полуголая осмотрела меня и скривив лицо отвращения, побежала по коридору.
- Заходи быстрее.
Я вошёл внутрь. Теперь здесь пахло ещё намного отвратнее. Запах алкоголя, превратил все остальные в тошнотворную смесь.
Я рассказал Антону про Макса, и про мужика в подъезде. В этом мужике Антон узнал своего знакомого, у которого они всегда и покупали. Поэтому я решил соврать, сказав, что мы купили у него.
Параллельно нашему диалогу, Антон подготавливал все для того, чтобы мы расслабились.
Он покурил первым, я забрал за ним следом и телевизор снова работал и все стало хорошо.
Я больше не переживал за Макса, я не хотел есть, я забыл, что ограбил человека при смерти, я забыл про Иркутск, я забыл про свою маму.
Время начало измеряться пакетиками, а не часами.
Полтора пакетика спустя все снова закончилось. Я в очередной раз попытался дозвониться Максу, но безрезультатно.
Атмосфера стала хуже некуда. Мы начали нервничать и агрессивно вести себя друг с другом. Пару раз я оказывался в коридоре ради того, чтобы Антон снова водил к себе жену соседа.
Мне кажется, что я даже пару раз пересекался в коридоре с женщиной, у которой мы украли суп. Кастрюля, кстати, так и осталась стоять возле двери, внутри она уже давно поросла плесенью, которая начала цвести. Вот-вот и из-под крышки покажутся первые ростки грибов.
Эта женщина подошла ко мне, когда я курил у окна, на мне висела рубашка Антона, тапки я уже давно перестал надевать и выходил так, в носках.
Она пригласила меня на кухню, где кушали за столом ее дети. Две девочки, та, что старше, выглядела на 14 лет, а младшая будто ещё не ходила в школу.
Я взглянул в глаза всем троим, тем, у кого я украл еду. Они не выглядели как семья с хорошим достатком, поэтому мне стало ещё печальнее.
Женщина пригласила меня поесть, я видел материнский ужас в ее глаза при виде меня. Все это заставило меня уйти. Она переживала обо мне, но ещё больше она переживала о своих детях, поэтому было понятно, почему она старается обходить эту квартиру стороной.
Я видел, как она вроде как дернулась за мной, чтобы уговорить. Но посмотрев к какой квартире я вернулся, ушла обратно на кухню.
Когда все закончилось, Антон впустил меня обратно. Он снова был пьян и продолжал пить. Я сел на диван, а он слетел с катушек, прямо заявив, что моего места здесь нет. Если я хочу посидеть, то пусть сижу на полу.
Мне было плевать. Я сел на пол, на расстоянии руки от кастрюли.
Ночь приближалась, я постелил себе на полу и лёг смотреть телевизор и засыпать.
Антон трижды предложил мне водку, на что я отказался. Я не хотел пить, я был трезвым. Мои переживания снова оказались рядом со мной. Нужно было срочно что-то делать, но казалось, что Макс - единственное живое существо, что является моим мостом с этим городом.
Я начал понемногу засыпать и услышал.
- Э, ты че, спишь?
Я в ответ промолчал, не хотел, чтобы наш диалог снова вывел на конфликт. Мне показалось, что притворится спящим, хорошая идея.
- Ты че блять? - в этот раз в меня полетел тапок с пола, но я снова промолчал и не отреагировал.
То, что произошло после никогда не должно происходить нигде и ни с кем в принципе.
Антон подошёл ко мне, притворяясь спящим я видел его ноги перед своим лицом и только. Но по тени от телевизора я понимал, что он что-то делает. Его тень начала делать какие-то ритмичные движения с определённой амплитудой.
Когда я резко повернул голову к потолку, я увидел, что он дрочит стоя надо мной в каком-то бреду. Он мычал, закатил глаза и просто дрочил надо мной. Соскочив, я ударил его в одну ногу так, чтобы он потерял равновесие, а лучше упал на пол.
На мне была уличная одежда, так что я не собирался, только успел схватить рюкзак и выбежал вон.
Я боялся оказаться на улице, поэтому добежал до туалета и заперся в кабинке туалета.
13

«Взойдёт на небе луна, утонет в море бездонном
Кто пойдёт за тобой по белым водам ко дну?
Ты спи спокойно, а я: я разбужу тебя горном
В стране, где я не бывал, так ослепительны ночи
Льются в небе огни, и невозможно уснуть
Я скажу тебе: Да, мой сон мне что-то пророчил»
AQUARIUS - The Retuses

Это оказалось самым безопасным местом. Оказывается, в коммуналке всем плевать, если один из туалетов заперт. Пока никого не было, я написал на тетрадном листе ручкой: «Не работает, ремонт» и приклеил с внешней стороны двери кабинки.
Теперь это мой дом. Я боялся выйти. Я боялся полиции. Я ждал Макса. Дождавшись утра, я подумал, как мне стоит действовать, но ответы не приходили. В первую ночь я слышал, как Антон ходил по коридору и рьяный кричал меня. По всей видимости он даже не запомнил мое имя, поэтому просто кричал:
- Ты где, уебок!
Потом он кинул бутылку водки прямо рядом с дверью моей кабинки в окно и разбил его в дребезги. На шум никто не вышел наружу.
Хорошо, что под дверью не было зазоров и нельзя было заглянуть внутрь кабинки, даже через верх, они были полностью закрыты друг от друга. Я смог расположиться в туалете. Выключил телефон до обеда и просто ждал.
В основном я лежал слева от унитаза, аккуратно вместившись и положив под голову рюкзак. Когда я слышал, что кто-то вошёл внутрь, замирал. Воздуха хватало аккурат, пока кто-то поссыт. Ну а во время похода в туалет по большому я дышал в рюкзак, чтобы мое дыхание стало тише.
После обеда, когда я включил телефон и обнаружил пропущенные от мамы и сотни пропущенных от неизвестных номеров, но ни одного от Макса, я убрал телефон и устроился перед унитазом, чтобы просто порисовать.
Я достал листы бумаги и ручку. Выложил это на крышку унитаза и усевшись на колени, начал рисовать всякое, что приходило в голову, главное, чтобы время шло быстрее.
К вечеру я уже ужасно хотел курить. Мне нужно было вещество.
Я долго сидел с этой мыслью. Я не мог найти того, чего хотел. Но возможность была всего лишь за углом.
А вдруг у него есть? Вдруг он в хорошем настроении, потому что покурил? Вдруг я смогу остаться на ночь без проблем. До этого же проблем не было.
Я собрал вещи и подошёл к двери Антона, предварительно включив телефон.
Я стоял перед дверью и думал. Я не мог сделать это. Но мне нужно было, мысль о веществе пожирала меня и не оставляла мест для сомнений.
Я неуверенно ударил один раз в дверь, в надежде, что он не откроет.
Я услышал какие-то звуки с той стороны и готовился к этой встрече.
В этот момент зазвонил телефон.
- Привет, приходи завтра ко мне в универ, там встретимся в 9.
- Че, ты ****утый? Какой универ? Ты вообще, как, че там было?
- Все, давай, мне бежать пора.
Его голос был таким лёгким, будто он проживал восхитительную жизнь и был занят мелкими бытовыми делами, как домохозяйки из американских ситкомов.
Замок ударил и дверь открылась. На пороге стоял красный от злости Антон, он просто пыхтел на меня.
Я посмотрел в его глаза и побежал вниз, на улицу. Надеюсь, я забуду эти глаза навсегда.
Я знал, где учится Макс и направился в сторону его Универа по карте. Телефон уже начинал садится, но у меня был план.
Я рассчитывал дойти туда до наступления ночи, найти место, где можно цапнуть, а утром включить телефон, чтобы связаться с ним.
Проходя по ночному Омску, в пятницу вечером, я видел обилие гуляющих и веселящихся подростков. Они были счастливы, большинство из них пьяные, но красиво одеты. Некоторые ждали такси.
В этот момент я подумал, зачем я принял наркотики, лучше бы я пил водку.
Что это за решение? Почему мне в голову пришла мысль, что один яд лучше другого? В чем прелесть их отдыха?
Мне казалось, что они выглядят и живут лучше меня лишь потому, что они выбрали другой наркотик. Какая глупость.
Вывески ярко горели, казалось, что вдоль улиц нет ничего, кроме ресторанов и кафе, а там, где нет их, то нет и жизни. Мне хотелось сидеть в них, заказывать все самое дорогое, и чтобы люди обращали на меня внимание и восхищались. Хотелось, чтобы они думали обо мне, как об известном интеллектуале, но не ценили мой огромный мешок с золотом, на которое я здесь восседаю и объедаюсь самой дорогой едой.
Но, к сожалению, логика мира проста. Видимо то, что видимо. Невидимо то, что скрыто. Ориентиры стали проще, зачем что-то искать, когда главное на виду.
Когда проезжал полицейский патруль на машине, я сразу прятался, но чаще бежал. Бежал от страха, я знал, что я слишком подозрителен и мал, чтобы гулять ночью просто так, без причины.
Меня бы точно задержали. А может остановиться? Вдруг они помогут мне? Вернут к родителям?
Или они знают, что я не спас того бедолагу? И ищут меня по этой причине? А может, потому что я должен каким-то организациям?
А вдруг они знают, что я носил с собой наркотики и принимал их? Я точно сяду в тюрьму, тогда моя мама точно откажется от меня, мне нужно бежать.
Чем чаще я встречал на своём пути полицию, тем быстрее приближался к университету, где учится Макс.
14
«И звучит, как месть
Тишина в твоём ответе
В моём горле ком с Юпитер
Боль размером в сто квадратных световых тысячелетий
Я не на твоей орбите
Меня сносит звёздный ветер
Вдаль, за горизонт твоих событий метя»
ВОЯДЖЕР1 - Noize Mc

Оказавшись перед главным входом, я огляделся в поисках мест, где можно укрыться до утра. Зачем только люди стригут кусты и деревья, они сразу выглядят голыми, будто, когда, которая пошла плешью.
Мне нужно было место посерьезнее. Под лестницей, ведущей на крыльцо университета, я заметил маленькое отверстие, из которого выполз толстый чёрный кот. Он важно вылизывался на этом окошке и понял, что нашёл нужное место.
Кинув рюкзак внутрь, я услышал звук падения. Меня очень огорчило то, как далеко он упал вниз, но выбора не было. Как минимум я кинул туда рюкзак с самыми важными вещами в моей жизни на данный момент.
Я прыгнул следом.
15
«Я несу жизнь в мешке за плечом
Он в любой момент может порваться
Я и сам в том мешке заключён между листьев берёз и акаций»
ВТОРАЯ СОБАКА – Дима Бамберг

- Я жду тебя на крыльце, ты долго ещё?
- Я скоро буду, может встретимся внутри?
- Да я покурить ещё хотел.
- А давай на остановке меня встретишь? Я как раз на автобусе еду.
- Ладно, давай быстрее только.
Я подождал ещё пару минут, и построив себе конструкцию из подручного мусора и вёдер, выполз через окно наружу.
На меня пялились студенты, которые проходили мимо, но я старался делать вид, что так и было задумано.
Я догнал Макса на остановке.
- Ты откуда?
- Да я оказывается на другой остановке вышел
- Какой другой, тут одна остановка
- Забей, дай мне сигарету быстрее
Макс протянул мне сигарету, и мы закурили.
- ***во ты выглядишь
- Зато ты после случившегося выглядишь бодро
- Да меня почти сразу домой отпустили, сказали, что просто приступ эпилепсии
- В смысле? Ты же обдолбанный валялся
- Ну они не знают, что я был обдолбанный, они сразу поняли, что эпилепсия, подумали такое бывает
- ****ец, ты шутишь?
- Да нет, пару дней дома полежал и все
Я думал, что нужно рассказать ему все, но момент был неподходящий, да и выглядел он так, будто и не проживал с нами эту жизнь, стоило ли говорить ему?
- У меня там лекция какая-то для школьников, меня попросили побыть там, как наблюдателя. Ну для контроля поведения и все такое, аудитория большая. Посидишь со мной, а потом пойдём прогуляемся?
- Ты посмотри на меня, какие нахуй дети? Я для них хуже, чем маньяк из фильмов ужасов, ты им решил показать живой пример худшей жизни или что?
- Я тут замутил, час посидишь и пойдём к типу, заберём у него покурить.
В любых спорах работает эта модель. Предложи нам идею о том, что, сделав что-то, мы получим то, чего у нас постоянно нет и мы пустим слюни попутно соглашалась.
Мы двинули через просторный зал вестибюля, где вдоль стен сидели десятки студентов с гаджетами и бумажными носителями проектов и усердно что-то обсуждали. Они обращали внимание на меня только тогда, когда чуяли запах, а в плане одежды как оказалось я вписывался в современный стиль. Даже внешне.
Я сидел на лекции, мое лицо было серым как дешевая туалетная бумага. Вокруг дети 10-12 лет замолкали, когда лектор показывал исторические места и вводил всех в дискурс. Они проникались и открывали рты, на лицах детей появлялась любовь к городу. Но в зале сидел я, который хотел полюбить его. Мой разум сейчас был открыт только долгам, безработице и падением в бездну наркомании.
Макс тыкал меня в бок:
- Ахуеть, да? Кто бы мог подумать? Я после первой лекции сразу полетел заново по городу шататься. Может поедем сразу?
К сожалению, мне было настолько похуй, что я мог просто упасть со стула и не вставать больше никогда.
Меня начало тошнить от жары, от детей и от ломки. Я встал во время доклада и вышел вон.
Макс догнал меня.
- Ты че, мне сказали следить за детьми, а приходится за тобой следить. Че случилось?
- Я хочу свалить отсюда.
- Прошло меньше половины, ты гонишь чтоли?
- Я сказал пошли, это какая-то ***ня.
Он рассмеялся, но мы вышли вон.
По пути куда-то, Макс начал изображать из себя лектора и начал рассказывать мне про те или иные улицы и достопримечательности.
- А слышал про птичью гавань кстати?
- Ты серьезно? Отвали от меня с этим.
- Находится на пути миграции птиц, во время осенних перелётов на водоёмах останавливается до трёх тысяч особей. Птичья гавань является объектом исследований омских учёных и, по планам губернатора Омской области, должна стать визитной карточкой города.
- Блять, это че, из Википедии?
- Тебе все не нравится, посмотри вокруг, красиво же?
Либо у меня начинался психоз, либо с Максом что-то произошло. Как это могло произойти? Он в момент стал каким-то одухотворенным.
- Ты че, курил уже сегодня? Че за херь ты несёшь?
- Да не, я с того момента и не курил больше.
- Че? Реально?
- Ну да, я тебе хочу помочь просто.
Это уже было за гранью. Что я пропустил? Где я был это время?
Мы снова оказались в каком-то дворе.
- Я больше не буду ждать здесь. Я иду с тобой и мне похуй, что ты скажешь.
- Да ладно тебе, я и не против, идём.
- Ты че такой хороший стал? Ты Бога там увидел или что? Какую песню ты мне расскажешь?
- Серега, ты че, успокойся, все же в порядке.
Что-то было не в порядке. Он флиртовал со мной или мне казалось. Будто он пытался обаять меня.
Мы поднялись на третий этаж, я остался в пролёте между третьим и четвёртым. К нам вышел молодой парень, буквально наш ровесник.
- Ты че так плохо выглядишь?
- Так получилось
- Жесть конечно
- Мы будем курить или нет?
- Да, конечно, расслабься
Я даже не узнал имени этого парня, да и Макс не особо торопился его представить, значит не так это было и важно.
В какой момент его окружение сменилось с взрослых мужиков, к обычным ребятам наших лет.
Мы с этим парнем покурили на месте, и он испуганно вернулся в квартиру.
- А ты че?
- Че я?
- Ну почему ты не курил?
- А я не хочу
- В смысле? Стой, ты хочешь, чтобы ты типо лучше меня был, да?
- Да нет
- Да все я понял
- Ладно, пошли, у нас ещё дела есть.
Я уже готов был идти за ним куда угодно, он играл на флейте, а я просто шёл на звук.
- Ну что, как тебе здесь?
- Где здесь?
- Ну в нашем городе
- Посмотри на меня, где мои родные, где я сам, где хоть что-то
- Это же наш с тобой город, мы здесь родились, мы нужны тут
- Кому мы тут нужны?
- Городу
- Макс, ты вообще в порядке? Я здесь хожу как бомжара, не вижу ничего дальше пластиковой бутылки, и я тут нужен?
- Серега, ты много не понимаешь, тебе не стоит возвращаться
- Иди нахуй
- Ты нужен мне, разве ты не чувствуешь связь?
- Какую связь? Ты реально головой ударился?
- У тебя здесь лучший друг, родственники, мы найдём тебе девочку и работу, будешь учиться здесь, оставайся
- Я не понимаю, что за ***ню ты несёшь, отвали от меня
Я не заметил, как мы подошли к фасаду пассажирского вокзала города Омска. Солнце палило ужасно, я обтекал в двух футболках, огромной рубашке Антона и в джинсах.
Огромные зелёные буквы «Вокзал». Я начал понимать в чем дело. Я обернулся на Макса. Он смотрел на меня на расстоянии нескольких шагов. Он не отпустит меня.
Макс, которого я помнил в детстве, это не Макс.
- Хреновая у тебя экскурсия
- Какая есть, ты должен был помнить
- Я помнил, ностальгия лучше
- Ее недостаточно, чтобы ты остался
- Часто так делаешь?
- По-разному
Мы перекрикивались, никто из нас не рискнул бы подойти ближе.
- Может внутрь?
- Мне в любом месте хорошо
- А мне жарко, да и пить хочется
Мы вошли внутрь. Повсюду стояли полицейские, но даже на входе не обратили на нас внимание. Мы заняли одну из деревянных скамеек ожидания. Сотни людей толпились внутри. Отовсюду пахло потом, курицей гриль и попрошайками, умывающихся в туалете.
Вокруг слышались разговоры. Я всегда боялся, что из-за невнятного голоса громкоговорителя, прослушаю объявления своего поезда. Боюсь прослушать остановки, предупреждения, свою очередь к врачу.
Макс принёс мне воды.
- Не отпустишь?
Он отрицательно покачал головой.
- А зачем мы тогда здесь сидим?
- Ждём
- Чего?
- Кого.
Макс жестом показал сначала на входные двери, а потом на двери выхода с перронов. Дальше мы ждали время. Я понял к чему он клонит и нашёл на табло поезд, прибывающий из Иркутска. 13:35. Ждём.
Во мне даже появлялись чувства.  Я немного оживился. Кровь начала приливать к голове. Казалось, что я краснею. Я был взволнован. Все, этот ад заканчивается. Мама заберёт меня, пусть накажет, что угодно. Мы решим проблемы и денежные тоже. Я просто окажусь дома.
Макс поднял голову на огромный электронный циферблат и время вот-вот подходило. Мне даже стало плохо от наплыва эмоций, я хотел к мамочке. Хотел, чтобы она забрала меня.
Из дверей, со стороны перрона повалили люди, они торопились и толкались друг с другом. Одни забирали огромные сумки у других, все целовались и радовались.
Я увидел женщину, без сумок и с самым грустным лицом из всех окружающих нас людей. Она просто встала посреди зала и начала пробегать глазами всех вокруг.
Я соскочил, но Макс удержал меня на месте.
- Слышь, вали нахуй, все закончилось, давай
- Нет, - он стрельнул глазами в сторону дверей со стороны улицы.
Там стояли мы с Максом, я плакал. Я боялся сделать шаг ей навстречу, пока она не заметила меня. Того меня. Они, то есть мы, побежали навстречу друг другу, я был в шоке.
Я больше не попытался дёрнуться, ударить его, побежать туда, все будто было решено. Я остаюсь здесь.
Мы смотрели как родители забирают меня. Макс и я. Я был рад за него, он вырвался из петли, в буквальном смысле. Родители спасли его, но вот только Макс не отпустил меня, он смеялся пока шёл дождь.
Я бросил его. Оставил сидеть там, просто вышел в ливень на улицу. Даже не удивился резкой смене погоды. Это было кино, буквально. В фильмах же всегда в конце идёт дождь, нужна драма.
Нужно было перерождение, дождь в фильмах очищает. Герой проходит испытания, в конце меняется, катарсис. Вот я, стою под дождем или еду в поезде обратно в Иркутск, теперь мне самому придётся выбрать. Вот такой катарсис.
Звонок 623