Тайна парка аттракционов

                ТАЙНА СТАРОГО ПАРКА
 
  Старый парк аттракционов был обнесён высоким, сплошным забором, а на воротах висел проржавевший замок. Но даже не будь замка и забора, вряд ли, кто-то из местных жителей захотел бы пробраться на территорию парка. И всё из-за легенды. Илья и его сестра Таня знали легенду парка с детства. Но их всё равно тянуло побывать там ещё раз, взглянуть на аттракционы и попытаться вспомнить что произошло в тот летний вечер больше десять лет назад… Вот только что-то останавливало. Нет, вовсе не забор и замок. Останавливало иное, то, что сидело глубоко внутри – страх или, быть может, тревога, или что-то ещё...
 — Я ещё пацаном катался воооон на той штуковине, — откуда ни возьмись рядом оказался старик с длинными седыми волосами, с выцветшими блекло-голубыми глазами – точь-в-точь призрак старого парка или самого города. Шамкая во рту сигарету, он указал на «Колесо обозрения» – единственный аттракцион, который был виден из-за высокого забора.
 Илья вежливо улыбнулся, а старик продолжил:
— Весь городок было видать, как на ладони… Столько лет прошло… — он задумчиво уставился на забор. Наверно, старик видел себя молодым парнем, а может, и вовсе мальчишкой, — Потом парк закрыли. Неполадки какие-то выявили или чёрт знает почему. Я как раз из армии пришёл. Но ребятня всё равно туда ползала… Ползала… до поры, до времени… А потом вот забор поставили, замок повесили. Но и без всего этого, никто не сунется…— старик замолчал.
 Илья спросил:
— Почему?
— Почему? — переспросил старик и с ног до головы оглядел его, — что первый раз в городке?
— Да, — соврал Илья, — сегодня утром приехали.
— Оно и видно, что приезжий. Так бы не спрашивал, что да как… Люди пропадали. И всё на парк грешили. Дух там злобный сидит, просит еды время от времени…
— Но ведь это бред! — перебил Илья.
— Бред, говоришь? — сощурился старик, — только прислушайся.
 Илья и Таня прислушались. Стонал, словно ребёнок осенний ветер. Шелестела оставшаяся на деревьях листва. Вроде ничего особенного, и в то же время есть что-то в голосах осени. 
— Чуете? Плачет кто-то, а то и смеётся. 
— Это ветер… — робко подала голос Таня.
— Ветер, — согласился с сестрой Илья.
 Старик расхохотался.
— Ветер? Нет… души это плачут… — сказал старик, отсмеявшись, — но, верить или нет дело каждого. Только не дай бог кому-нибудь оказаться в старом парке, когда дух парка проголодается… Парк зовёт, манит…
 Илья сморщился. Он терпеть не мог рассказов, приправленных слухами и небылицами. А старик, не заметив реакции Ильи и, наверняка, увидев загоревшиеся глаза Тани (она, напротив, любила послушать городские легенды) продолжил рассказывать о парке, о злобном духе, что сидел там и ждал часа, когда к нему забредёт потерявшаяся душа. Городская легенда обрастала ещё более невероятными подробностями, от чего Илья всё больше раздражался.
— Всё пошли отсюда… — не выдержал он и быстро пошагал прочь от старого парка и старика… — я не хочу это слушать!
— Но, Илья! — попробовала возразить Таня, потопталась секунду-другую на месте и поспешила за братом.
 Позади громко расхохотался старик. Его голос, старческий, надломленный походил на карканье стаи ворон.
— Он заберёт и тебя, неверующий! — крикнул вслед старик…
 Ветер срывал листья с тополей, кружил в воздухе. Таня нагнала Илью, дёрнула его за рукав:
— Зачем?
 Илья остановился, вздохнул:
— Что «зачем»?
— Зачем ты соврал ему, что мы здесь никогда не были? Зачем спросил про парк?
 Илья пожал плечами. Он и сам не знал «зачем». Просто хотел ещё раз послушать байку о старом парке аттракционов, и не очень хотел, чтобы старик знал, что они когда-то были в этом городке.
— Старик нёс хрень…
— Да ты что, — усмехнулась Таня.
 Илья посмотрел на серое небо, на сгущающиеся тучи.
— Дождь скоро. Надо возвращаться на квартиру. 
 Таня покачала головой. Брат не хотел верить, что в тот далёкий вечер в старом парке аттракционов произошло нечто, что трудно объяснить. А память? Память жестоко стёрла воспоминания, а, может, и милосердно.
 ***
 Квартиру они сняли посуточно в пятиэтажке, на втором этаже. Стоило только отодвинуть штору на кухне и можно было увидеть деревянный домишко (теперь совсем одряхлевший), в котором когда-то жил Колька. Теперь там тоже кто-то жил. Свет горел и на кухне, и в одной из комнат. Кто там сейчас? Родители Кольки или уже другие люди? Интересно, если там всё ещё живут родители Кольки, то они скучают по сыну? Или уже забыли его…
 Давно стемнело, и тусклые фонари освещали хмуро-осенний двор. Дождь барабанил по карнизу. Свистел поднявшийся ветер. Часы на стене показывали половину двенадцатого. В квартире было прохладно – отопление ещё не подключили несмотря на то, что уже наступил октябрь. И как здесь живут люди? Илья смотрел в окно и мёрз.
 Таня уже спала, из комнаты доносилось её тихое дыхание. Илья же никак не мог уснуть. Он поворочался на старом продавленном кресле, и не выдержав, встал. Он согрел чайник, налил себе чаю и задумчиво глядел на деревянный домишко. Перед глазами нет-нет да всплывал образ друга – Кольки. 
 Они познакомились летом 1998-го. Таня и Илья приехали на месяц к двоюродной тётке. Родителям надо было срочно уехать в командировку, а детей с собой они взять не могли, и им пришлось обратиться к родственнице. Тётка нехотя согласилась, возиться с двумя детьми ей не очень-то хотелось, но несколько крупных купюр убедили её, что помогать родственникам всё же надо. Таня и Илья были двойняшками, и им тем летом было по десять. Гостить у тётки, практически незнакомого человека, они были не в восторге. Но, что делать, иногда обстоятельства сильнее наших собственных желаний.
 Они вышли после ужина на детскую площадку – два чужака в чужом месте – и увидели мальчика, сидящего на качелях. У мальчика были всколоченные рыжие волосы, перепачканное грязью веснушчатое лицо.
— Привет… — поздоровалась Таня. Она всегда была чуть смелее Ильи.
 Мальчик вскинул голову, широко улыбнулся, ярко-голубые глаза засияли.
— Я – Таня, а это мой брат – Илья… — продолжила Таня.
— Колька, — мальчик вскочил с качелей, протянул грязную руку сначала Илье, потом Тане.
 Так началась их дружба…
 Колька был сыном местных алкашей и целый день предоставлен самому себе. Он мог бегать где хотел и допоздна.  Никто не искал его, не звал на обед или ужин, не ругал за то, что он гуляет до ночи или за то, что он порвал одежду или ссадил ногу. Колька был свободен и почти независим. Илья даже немного ему завидовал. Таня, напротив, жалела Кольку и частенько подсовывала ему, вечно голодному, то бутерброд, то пряник или печенье. 
 Колька придумывал новые игры и знал много интересных историй. С ним не очень-то дружили местные ребята. Наверно, из-за того, что Колька был из неблагополучной семьи или ещё по какой-то причине. Илья не знал точно и не хотел знать. Ему было весело и интересно с новым другом, а на остальное… было наплевать…
 Колька рассказал о заброшенном парке аттракционов только через две недели. Почему не сразу? Может, не хотел разболтать тайну. А может, чего-то ждал. Но Илья и Таня уже были наслышаны о парке.
— Там классно, — сказал Колька, и его блестящие голубые глаза заблестели ещё сильнее и ярче.
— А я слышал другое, — возразил Илья. При упоминании парка сердце его заколотилось в груди. Вспомнился ночной кошмар, в котором парк был одним организмом, жаждущим крови и душ.
— И что же?
 От голоса Кольки Илья едва не подпрыгнул на месте, но всё же тихо сказал:
— Что там опасно и что там пропадали люди. Туда нельзя ходить.
— Враки! — расхохотался Колька, — я был там тысячу и один раз...
***
 Илья вздрогнул, когда кто-то коснулся его плеча. Воспоминания в голове тут же померкли и исчезли. Он вновь был в 2008-м, на кухне съёмной квартиры. Рядом стояла Таня.
— Извини… — прошептала она, — я не хотела тебя пугать.
 Вид у сестры был сонный и чуть взволнованный.
— Ничего… я просто задумался…
— О Кольке?
— Да… — Илья приобнял сестру за плечи, — а ты чего не спишь?
— Лето 1998-го снилось… всё было прямо, как наяву… ты, я, Колька около парка аттракционов.
— Ты вспомнила что-нибудь о том вечере?
 Таня помотала головой. Тот вечер, когда пропал Колька, будто стёрли из головы и у Ильи, и у его сестры. Но оставалась надежда, что этот вечер проясниться, ведь воспоминания лета 1998-го становились всё более чёткими с каждым часом, проведённым в этом умирающем городке.
— Надо отдохнуть, — сказал Илья и, немного помолчав, добавил, — завтра тяжёлый день.
 Завтра, и правда, предстоял тяжёлый день. Завтра они хотели пробраться на территорию парка. Как – они пока не знали.
 Таня кивнула и вернулась в постель, но ещё долго лежала без сна. Илья чувствовал это, ведь близнецы хорошо чувствуют и понимают друг друга. По крайней мере, у них с Таней было так.
 Колька начал сниться Илье месяц назад. До этого лето 1998-го было похоронено в самых дальних закутках памяти. Все события месяца у тётки забылись и не беспокоили. Пока вдруг не приснился Колька, забравшийся в кабинку давно застывшего колеса обозрения. И всё бы ничего, вот только что-то неестественное было в Кольке. Может, его слишком бледное лицо, а может, огромная тень за ним. Илья тогда подскочил в постели и долго пытался унять дрожь в теле. Он вспомнил, вспомнил, что когда-то у него был друг – Колька, рыжий отшельник-мальчишка, сын алкашей, никому не нужный и свободный. Илья вспомнил, что летним вечером Колька пропал из городка, и что, он и Таня, были последними, кто видел его.
 Колька приснился и Тане. Но Таня, в отличии от него, сразу же рассказала о своих кошмарах и объявила о своём решении вернуться в городок. Хотя нет, это было их обоюдное решение. Ведь они близнецы…
— Я хочу вернуться туда, — сказала Таня, — пора вернуться в парк…
— Я поеду с тобой.
 И вот спустя несколько часов усталый поезд уносил их в городок, уносил в прошлое…
***
 Илья проснулся поздно, около одиннадцати. Приподнялся в постели, оглядывая сонным непонимающим взглядом незнакомое место. Сознание медленно прояснялось – он в городке, на съёмной квартире, приехал, чтобы наконец-то разобраться с призраками прошлого.
 С кухни доносился запах яичницы. Илья встал – пора было прекращать нежиться в постели.
 Он прошёл на кухню и плюхнулся на табурет. Тарелка с яичницей стояла на столе.
— Ну, ты и соня, братишка, — пожурила брата Таня.
 Она появилась резко, внезапно, словно из ниоткуда. Илья даже немного испугался.
— Надо было растолкать меня… — пробормотал он.
— Да ладно… Ты посмотри на улицу…
 Илья бросил взгляд в окно. Дождь лизал стёкла. Ветер разрывал потемневшие кучки листвы. Было мерзко и серо.
— Да уж… — резюмировал Илья, — так себе погодка…
 Не то, что июльским вечером 1998-го, когда Колька впервые повёл их в парк заброшенных аттракционов.
— Вот увидите – там классно! — уверял Колька, когда они брели в сторону парка.
 Солнце садилось, озаряя небо в ярко алый. Ветерок взбивал под ногами крошечные пылинки, легонько касался кожи, шелестел листвой в деревьях.
— Но, Колька, нас могут застукать! — пробовал возразить Илья. Ему всё ещё было страшно идти в парк, в котором пропадали люди.
— Не боись, Илюха, я бывал там тысячу и один раз. Там классно.
 Илья ухмыльнулся и мысленно передразнил друга - «Классно-классно… люди пропадают, а ему классно.»
— А как мы туда попадём? — почти шёпотом спросила Таня, когда они остановились у высокого забора.
 Колька загадочно улыбнулся и исчез в кустах, а через долю секунд тихо позвал:
— Сюда…
***
 Ближе к вечеру, когда стемнело Илья всё же решился. А ведь было мгновение, когда он хотел отказаться от затеи разгадать прошлое, сесть на ближайший поезд и вернуться домой. С Таней или без – всё равно. Ему стало страшно. Страх вылез из бездны подсознания и подобно гигантскому спруту сжал щупальцами мозг Ильи.
— Что с тобой? — спросила Таня.
— Ничего… — выдавил из себя Илья и виновато потупил взор.
— Ты передумал?
 Таня всегда видела его насквозь. Илье даже стало стыдно, что он мысленно её бросил. Он до сих пор так и видел себя, убегающего с сумкой в руках. Таня усмехнулась. Наверно, она тоже видела, как он убегает.
— Ты знаешь, я вспомнила момент, когда Колька и я уже были в парке, а ты замер и всё никак не мог решиться. У тебя было такое же лицо, как сейчас…
— Я не передумал, Таня, я с тобой… Всё в порядке…
 Таня кивнула, сделала вид, что поверила. В тот день, когда она впервые рассказала о сне, Илья соврал, сказав, что Колька ему тоже впервые привиделся. И Таня так же смотрела на него. Она не верила, а только делала вид, что верит. Они близнецы, и Таня прекрасно знает, точнее, чувствует, когда он врёт или что-то не договаривает.
— Ну, что, выгребаем? — нарочито бодрым тоном спросил Илья и поморщился. Даже ему самому собственный голос показался наигранным и фальшивым, чужим…, а он сам – трусом…
 Совсем, как тогда, летом 1998-го…
 Колька и Таня уже перебрались через лаз на территорию парка, а он, Илья, всё никак не мог решиться. Лаз виделся огромной чёрной дырой, где всё и все исчезают.
 Футболка взмокла от холодного пота, а тело, несмотря на теплоту июльского вечера, прошиб озноб. Илья опустился на колени, обхватил плечи руками.
 По ту сторону сестра и друг подбадривали, торопили, уверяли что ничего страшного нет и не может быть. А он весело отвечал, что сейчас, что ему нужна всего одна минутка и что ему нисколько не страшно. 
— Ну, давай, же… или мы одни идём, — прикрикнул на него Колька, которому надоело ждать.
 Илья обиженно засопел, зажмурился и юркнул в лаз. В следующую секунду открыл глаза. Ничего не случилось. Он не исчез. Илья поднялся на ноги и огляделся.
 Закат окрасил парк в причудливо алый. Деревья казались великанами с множеством лап-ветвей, а старые замершие аттракционы инопланетными кораблями. Парк вовсе не был пугающим, он был завораживающим и красивым. Этакое застывшее великолепие, скрытое с глаз реальности. От восхищения Илья невольно ахнул.
— Я же говорил… — нарушил тишину довольный произведённым эффектом Колька.
— Ага…
— Ну, же побежали! — крикнул Колька и рванул к первому же аттракциону. Кажется, это была гусеница – паровозик для малышей.
 Его звонкий смех раскатился эхом по месту замерших когда-то давно аттракционов. И кажется, кто-то выдохнул, очнулся после долгой спячки. Илья готов был поклясться – кто-то вновь ожил. Но тогда он свалил всё на ветер.
 Они ползали по аттракционам, играли, бегали, смеялись. Им троим было хорошо и весело, беззаботно и легко, как бывает только в счастливом детстве. Они приходили в парк каждый вечер. Набегавшись, рассказывали истории, страшные или, наоборот, весёлые. Парк больше не казался Илье жутким, а городские легенды – правдой. Он нехотя уходил домой, с нетерпением ждал следующего дня, чтобы вновь вернуться с застывшим аттракционам.
***
 Наверно, Илья, никогда не был так счастлив, как тем летом…
 Моросило. Мокрая листва вперемешку с грязью чавкала под ногами. Илья ёжился под напором октябрьского ветра несмотря на то, что одел тёплую куртку. Он придерживал одной рукой капюшон, в другой держал фонарик. Таня шла рядом, уверенная и бодрая, полная противоположность брату.
 Вдруг она резко остановилась. Луч её фонаря остановился на одном из облезлых кустов.
— Кажется, здесь… — неуверенно сказала она.
 Илья промолчал. Сестра нырнула в куст. Свет фонаря долю секунды вылавливал её ярко-алую куртку, а потом перестал.
 Потянулось время. Илье казалось, что Таня никогда не выберется из кустов, что парк уже поглотил её, сделал пленницей, как когда-то Кольку. Но Илья стоял, как вкопанный, не в силах пошевелиться. Страх парализовал мышцы.
«Трус…» - шепнул то ли ветер, то ли некто ещё в самое ухо. И он был прав. Илья – трус.
Прошла целая минута, не меньше, и Таня позвала его.
 Илья выдохнул и полез вслед за ней…
 Лаз выглядел иначе, чем десять лет назад. Теперь это была просто пробоина в заборе, а не чёрная дыра, огромная бездонная пасть, что виделась в детстве. Илья усмехнулся своим детским страхам.
 Таня была уже по ту сторону забора.
— И зачем мы это делаем… — проворчал Илья и нырнул в лаз.
 В следующее мгновение он зажмурился от яркого света.
***
 Колька старался выглядеть весёлым, но у него плохо получалось – чуть увлажнённые глаза выдавали, что он расстроен. Он начал рассказывать историю, но так и не смог закончить её. Повисло молчание.
 Они сидели на детской площадке.
 Шелестела листва. Скрипели качели от поднявшегося ветра. Было грустно.
— Я не хочу уезжать… — наконец нарушила тягостную тишину Таня и посмотрела на мальчишек.
— Я тоже, — вздохнул Илья.
 Колька ничего не сказал, только ковырнул ботинком кучку мокрого песка – совсем недавно прошёл дождь. Они сидели в песочнице, как какие-нибудь малыши. Разговор не вязался.
— Но вам придётся. Ваши родители уже приехали, а завтра вы сядете в поезд и вернётесь в привычную жизнь… — глухо отозвался Колька.
 Его голос прозвучал спокойно, по-взрослому. И Колька был прав. Хотят они этого или нет, но завтра они покинут городок.
— Да, — согласилась Таня и добавила тихо, — может, мы приедем следующим летом.
 И шмыгнула носом. Громко. «Может, приедем…» - были просто слова, пустые обещания. Вряд ли, они когда-нибудь вновь приедут в городок.
— Мы пойдём сегодня вечером в парк? — тихо спросил Илья.
— Конечно! Если ты не испугаешься… — хихикнул Колька.
***
 Илья разомкнул глаза. Он вновь в 2008-м. Стихли ветер и дождь. Темно. Один-единственный фонарь тускло освещал дорожку. Чуть дальше темнели аттракционы. 
— Таня! — тихонько позвал Илья.
 Сестра не откликнулась.
— Таня!
 Тишина. Тревожная. Тишина, в которой слышно только его дыхание.
— Таня!
 Сестра решила подшутить над ним или просто ушла вперёд, устав ждать?
— Таня!
 Тишина. Гнетущая. Давящая на уши.
— Таня! — заорал Илья.
 И пришла паника, от которой заложило уши и больно запульсировала венка на виске – так не должно быть, Таня должна была ответить ему…
 Илья побежал по дорожке, выложенной плитками. Дорожке, по которой когда-то бегали сотни детских ножек, в предвкушении весёлого дня в парке аттракционов. Кажется, сейчас он даже слышал их детские голоса и смех. Или это были всего лишь звуки осеннего позднего вечера?
 Вметались брызги от луж.
— ТАНЯ!!!
 Свитер взмок от пота. В кроссовках чавкало. Но ему было всё равно – он должен был найти сестру.
«Торопись, Илья!»
 И он торопился.
— ТАНЯ!!! ТА…
 Крик его потонул в тишине. Вспышка боли обожгла голову, а следом за болью пришла влажная прохлада вечера 1998-го.
***
   Дыхание перехватывало то ли влажной духоты, то ли от странной тревоги, охватившей всё существо Ильи. В этот вечер, последний вечер в городке, парк был другим. И Колька тоже был другим. Он сидел верхом на навсегда застывшей лошадке (одной из фигур мёртвой карусели) и тихим голосом вещал историю о парке. Его прежде ясные голубые глаза темнели, так же как темнело небо над головой.
— Раз в несколько лет парк просыпается… Всё вокруг оживает. Аттракционы приходят в движение. Слышится детский смех…
 Поднялся ветер и лизнул затылок Ильи, взъерошил непослушные вихры. Стало ещё больше не по себе.
— Как это? — удивлённо спросила Таня. Она тоже сидела на одной из лошадок, — ведь парк давно заброшен.
— Да… но в то же время нет. Но для того, чтобы ожить ему нужна энергия живых.
 Кажется, после этих слов аттракционы помрачнели и утратили свою странную, застывшую красоту. А может, Илье просто показалось. Но он спрыгнул с лошадки на землю.
— Не гони… — буркнул Илья. Прощальный вечер нравился ему всё меньше и меньше. Колька нёс полную чушь, то ли хотел произвести финальное впечатление, то ли всерьёз верил в историю. Илье хотелось уйти из парка, чтобы забыть, стереть из памяти лики мёртвых аттракционов.
— Пусть он расскажет, Илья…
 Илья сердито засопел, отошёл подальше от Кольки и карусели.
— Не веришь? — сощурился Колька, в его глазах вспыхнул на короткий миг злобный огонёк, — а я видел, как парк оживает. Видел собственными глазами.
 Илья хмыкнул. «Видел, но почему-то рассказываешь только сейчас…» - мелькнула язвительная мысль.
— Да-да… я видел. Аттракционы приходят в движение, из ниоткуда появляются тени тех, кто пропал здесь… — продолжил Колька.
 Он говорил и говорил. Таня слушала, разинув рот, впечатлённая его рассказом. Илья молчал, несмотря на то что перебить Кольку желание возникало ни один раз. Разум Ильи отказывался верить, что парком правит дух. Наверно, он уже становился скептиком.
 Стемнело. Заморосил дождь. Где-то завыла собака, а Колька всё рассказывал. Глаза его блестели, а голос заглушал все остальные звуки. И не никто из них так и не успел заметить, как заскрипели аттракционы, как зашептали голоса, а темнота переставала быть просто темнотой.
Колька так и не успел закончить историю.
***
 Боль медленно возвращала в реальность 2008-го из грёз-воспоминаний детства. Илья застонал и с трудом открыл глаза. Парк был объят багряным маревом. Скрипели старые аттракционы. Ветер истошно выл.
 Илья сел. Кровила рана на виске. Ныла одна лодыжка, пульсировала ссадина на запястье.
— Таня… — прошептал Илья. В глотке пересохло и першило. Он поднялся на ноги. Сморщился от резкой боли в лодыжке. Огляделся.
 Колесо обозрения медленно приходило в движение. «Гусеница» гремела колёсами по рельсам. Карусель крутилась. Чуть подальше жужжали машинки.
 Илья зажмурился, резко открыл глаза. Видение не пропало. Аттракционы ожили.
— Таня!
 Послышался смех. И вот уже на лошадках появились силуэты. Детские и не только.
— Боже… — прошептал Илья и услышал зов.
 Голос сестры. Вот только с ним что-то было не так. Что, он пока не мог понять.
— Таня…
 И Илья увидел, как из багряного марева выходят две детские фигуры. Они плыли к нему, не касаясь ногами земли.
 Ближе и ближе. И вот он уже смог разглядеть черты их лиц. Осознание свалилось тяжёлым грузом, и Илья вспомнил. Вспомнил, что на самом деле произошло десять лет назад.
— Простите…
 Илья заплакал. Горькая правда стирала пелену забвения, в которой он пребывал все эти годы.
— Простите…
 В ушах опять стоял грохот, а перед глазами крыша обрушившейся карусели, которая раздавила насмерть лучшего друга и сестру. Маленькая ручонка сестры подрагивала в посмертных судорогах, а Илья застыл, отказываясь верить, что это всё произошло на самом деле.
«Парку нужна энергия, чтобы оживать…» - шептал голос извне…
 Взрослый Илья рухнул на колени.
 Цепи на карусели оборвались, лошадки рухнули на землю, устланную слетевшей листвой.
 Детское сознание Ильи защищалось. Долгая дорога домой, поиски сестры, похороны, психологи, психиатры, мнимое смирение с реальностью – всё как в осеннем густом тумане. Вот только Таня для него была живой. Она говорила с ним, росла вместе с ним. Она рассказала ему про парк не сразу, а только спустя десять лет, или он сам этого не хотел.
 Илья старался похоронить то лето в самых дальних уголках памяти.
Но прошлое всё равно всплывает наружу, как бы мы не старались его забыть… 
 Цепи, как щупальца гигантского спрута вонзились в тело Ильи. Горячая кровь потекла по жилам парка заброшенных аттракционов.
 «Парку нужна энергия, чтобы оживать…»




                Конец. Сентябрь 2023г.