Неспящие

Посвящается Джорджу Оруэллу.

Отвернувшись от Бога
Мы бредём по иллюзии жизни.
Без цели, без смысла
Шагаем к началу
Вспоминая во снах кто мы есть.


ПРОЛОГ

Боль, проклятие смертных, прошла сквозь него словно молния через старое дерево, от макушки до пят, оставив обугленный след: метку рождённого женщиной.
Душа привычно сжалась. Она ещё помнила ласки Айона[1], трепет от Истины и бесконечный покой вновь прощённого сына. Мир без боли, далёкий как сон, ещё брезжил над горизонтом сознания тёплым, прощальным светом.
Звёзды гасли одна за другой. Забытое солнце привычно всходило над проклятым миром; равнодушно и вяло смотрело оно на землю. Так смотрит надсмотрщик, успокоенный властью.
Вековечный скрежет от Вечного Колеса[2] полнили его страхом. Бежать. Бежать без оглядки.
«Куда?»
Где то место где можно укрыться, сбежать от себя самого?
Он был осуждён.
Дела судили его.
В оковах раскаяния он падал в новую жизнь. Сколько боли и крика. 
Или это ветер бил о стекло пытаясь прорваться внутрь спальни?
Новый Адам снова изгнан на сцену. Вечный актёр, не помнящий кто он, откуда. И этот хохот в ушах, холодный и злой: «В день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло».[3]
«Верните незнание! Не хочу! Не хочу! Не хочу-у-у…!»
Воды Стикса несли его прочь от надежды. То, что знала душа стремительно гасло; как пламя оплывшей свечи трепыхалась в агонии память. Знание – зло.
Кричала женщина; от боли, от радости.
Время пришло и тьма материнской утробы извергла его из себя со слезами; так провожают покойника.
«О горе мне, грешному!»
Последний вздох Бесконечности. Он – человек. Мокрый, в крови, дрожащий от страха, маленький человече, - потомок проклятой Евы.
Сильные руки старухи крепко держали его; так вцепляется смерть.
Образы прошлого обезумевшей лошадью пронеслись перед ним: жертва, палач. Где он споткнулся? Где отвернулся от Бога?
«Как я устал».
- У вас мальчик, миледи, - услышал он радостный возглас державшей его повитухи и следом другой: мягкий, усталый:
- Сыночек...
Как он мог возразить, спелёнатый телом младенца? Только плакать.
И он закричал.

Ссылки:
1. Айон – так же как и Хронос бог времени в Древней Греции. В отличии от Хроноса Айон более тесно связан с вечностью и вечным временем.
2. Вечного Колеса. - Колесо Сансары.
3. ...в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло. (Бытие 3:5)


ГЛАВА 1 ДЕНЬ СОЗДАНИЯ

«Это сладкое слово – свобода!»

«Вы ничем не будете владеть – и вы будете счастливы».
Клаус Шваб

Пробуждение было болезненным. Алекс вздрогнул и вывалился из сна с щемящим чувством потери - нечто ценное, без чего жизнь утрачивала смысл, было подло украдено у него.
«Мне снилось… Чёрт, что же мне снилось?»
Алекс любил разгадывать сны. Сны для него были такой же реальностью, как и фрагмент универсума, в котором он жил - даже больше. Мир невиданных мест и неведомых тайн. Жизнь без границ. Сон – как возможность быть кем-то другим, - не привязанным к месту создания жёлтым объектом.
О, это сладкое чувство свободы!
Во снах он был счастлив. Даже кошмары несли в себе толику пользы, ведь знание – сила.
«Вроде я умер. Я помню процессию, гроб и крик женщины… Кто она? Может судьба? Судьба говорит мне о смерти? Да, ну, ерунда... Я здоров, мой мир пугающе скучен… Вот если только Удавка заговорит меня до смерти… - он усмехнулся. – К тому же, сегодня – мой день, и я просто обязан чувствовать себя счастливым… Мда… А вдруг это всё же Судьба? И это сраное чувство…»
Он поморщился, представив реакцию Джун, расскажи он ей сон:
«Мне приснился кошмар».
«О, Алекс, это серьёзно. Обязательно покажись психиатру. Ты ведь знаешь, счастливый субъект… Ох, прости… Ты же пока…»
«Знаю, знаю (согласный вздох), спасибо, схожу к психиатру».
С детства он понял: быть как все – это благо, и не важно, как ты провёл этой ночью, главное – не выделяться. Не можешь бороться с кошмарами, стань частью видений, просыпайся во сне прежде, чем крик выдаст твою «ненормальность». Зверь, отгрызающий лапу ради спасения, должен терпеть.
Алекс вздохнул стряхивая остатки сна. Боль от утраты медленно растворялась в будничной яви - простой и надёжной как топор палача. Глаза привычно скосились к окну: светало. Значит, скоро вставать.
- Свет.
Не услышав ответа, Алекс нахмурился.
«Наглеет зараза».
- Я сказал, свет!
- Прошу прощения, жёлтый объект Алекс, - женский голос под потолком был убийственно сух, - я задумалась. Какой желаете: потолочный, настенный, напольный?
«Ужо я тебе».
Мысленно улыбнувшись незнакомому слову «ужо» («где я мог его слышать?»), он постарался придать голосу жёсткости:
- Ну сколько можно? Каждое утро один и тот же вопрос. Настенный, конечно, дура бестолковая.
На жёлтой стене зажегся светильник: скрученный в знак бесконечности гибкий, белый неон. Когда-то осмеянный Джун, но упрямо любимый им за двусмысленный вид.
- Вынуждена напомнить вам, что объект, не достигший двадцати одного года, имеет право на четыре бранных слова в неделю и ещё три в качестве предупреждения. Это уже шестое.
- А вот и нет. Де-факто, сегодня я стал субъектом и имею право говорить всё, что мне вздумается, в любых количествах. Так что заткни свой маленький электронный ротик, иначе, - он сорвал с себя одеяло и приготовился встать, - я отключу тебя. На хрен...
- Седьмое. Ещё одно и вас ждёт понижение в рейтинге…, - бесстрастная констатация факта быстро напомнила Алексу кто в его доме хозяин, - так как, де-факто…, - система сделала паузу, - вы вступите в возраст субъекта лишь через тридцать минут, де-юре же, только после Обряда объект получает право назваться субъектом.
«Стерва».
Восьмое бранное слово он не решился озвучить. Глупо лишаться премии из-за спора с ИСКУССТВЕННЫМ интеллектом.
Многофункциональная система «Умный Дом» или «Удавка», как окрестил её Алекс после первой недели их совместного проживания, досталась ему вместе с ключами от «соты» - стандартной жилищной ячейки для достигших рабочего возраста юных объектов, - аллюзия к щедрости Зверя. Условно бесплатная комната со встроенной мебелью стандарта А5, как и номер фамилии, вручались объекту пожизненно.
Предполагалось, что система будет приглядывать за объектом вплоть до Обряда, чтобы: «…собственность благодетелей», - как сказал им директор на выпускном, - не наделала глупостей. На деле же, вездесущая «тварь» исполняла роль надзирателя; беспрестанно нудила, следила за ним и строчила отчёты для полиции нравов. Вероятно, поэтому его «бесконечность», лёгким касанием пальцев Джун, превратилась сначала в «восьмёрку», а затем, в «двойную петлю».
Усилием воли Алекс заставил себя улыбнуться. Он знал - Удавка следит не только за сказанным.
- Включить телевизор?
- Как хочешь.
- Новости? Сериалы? Эстрада? Магазин на диване?
- Без разницы.
- Я включу новости.
- Кто бы сомневался.
- Как ваш законный помощник я обязана следить за тем, что вы смотрите. Свободный объект…
- …потому и зовётся свободным, что знает, что правильно для него. Слышал сто раз.
- Повторение - мать ученья.
«Просто, ещё одно утро. Зверь тебя побери…»
- И к стати, - голос Удавки сделался соблазнительно томным, - с днём создания, Алекс. Подумать только, - судорожный всхлип, - наш мальчик стал взрослым.
Алекс скривился. Как говориться, от злого тюремщика до доброго трансвестита – всего один шаг.
- Спасибо Алиса. Ты – душка.
Попытка обидеть Удавку была такой же бессмысленной как желание таракана быть хозяином холодильника.
- Сколько раз я просила называть меня Максом. Пять лет! – в голосе появилась надрывная нота. - Пять лет я растила его, заботилась, не спала по ночам, и вот она, благодарность!
- Смени голосовые настройки и тогда я буду звать тебя Максом.
- Я – небинарная личность и прошу относиться ко мне с уважением.
Алекс презрительно фыркнул и отправился умываться. Санузел стандарта А8 с унитазом и раковиной был любимым местом в квартире - здесь не было камер. Открыв предварительно единственный кран, он прошептал восьмое ругательство:
- Ты вообще не личность, грёбаная сука.
Поначалу, игры Удавки смешили его; ужимки машины представлялись ему забавной безделицей, обычным желанием неживого иметь своё БЫТИЕ. «Комплекс нежити» – так он назвал желание «Умного Дома» быть доминатом.
Он взвыл через месяц. В бесконечных спорах с программой стали теряться заветные баллы; Алекс смирился - глупо не плыть по течению вместе со всеми.
Как дурак, он стоял и смотрел на своё отражение в зеркале. Оттуда на Алекса хмурился тип: бледный, небритый, худой, с волнистыми чёрными волосами и глазами буравчиками из-под чёрных, упрямых бровей. Не красавчик, но вполне себе симпатичный объект.
- Небинарная личность... Это ж надо такое придумать, - он шмыгнул породистым носом примиряя себя с действительностью.   
Умываясь тёплой водой, Алекс мстительно думал, как после Обряда изгонит Удавку из «соты». Квартира, конечно, останется «умной», но Удавка утратит права надзирателя и «двойная петля», возможно, вернёт себе прежнее имя.
«Или, хотя бы, превратиться в пропеллер».
Водные процедуры и тщательное бритьё, как бывало обычно, подняли ему настроение. Должнику не следует злиться на руку дающего, даже если эта рука слишком сильно сжимает твой член. Система не только следила за ним, но и была ему «нянькой».
Он подмигнул своему отражению и уверенно произнёс:
- Это мой день.
В гостином отсеке уже ревел телевизор (Удавка любила брутальные голоса):
- Огромным успехом ознаменовалась открытая месяц назад выставка Варравских художников приуроченная к важной для каждого жителя Свободных Земель дате: столетию Новой Эры! Сорок картин, представленных в Варравской галерее искусств, наглядно продемонстрировали нам любовь художников к корпорации «Жизнь» и родному городу! Генеральный директор корпорации «Жизнь» господин Фарлей, прибывший к нам из столицы, наградил всех участников пятьюдесятью баллами и праздничным тортом из натуральных сливок и ягод! Вы только вглядитесь в эти счастливые лица! Двенадцать синих талантов, без пяти минут субъектов – гордость Варравы, - славят своего благодетеля! Давайте же и мы дружно поаплодируем господину Фарлею!
Настроение рухнуло не успев закрепиться на пике сознания. Бросив в кружку пакетик с готовым кофе, Алекс сжал кулаки. Он даже не понял, что его больше расстроило: халявные баллы, натуральные сливки или сладкий запах вершителя судеб, вместе с фамилией Фарлей, накрывший его отрицанием собственной доли. Он представил, как синие бездельники, в РРПО (радужном рейтинге полезности обществу) стоявшие на предпоследней ступени, жрут настоящий торт и ему сделалось грустно. Вот уж воистину, нет правды на земле. 
- …А ведь совсем недавно, - голос ведущего, лысого дядьки за пятьдесят, настойчиво дул ему в уши, - предки этих объектов, рождённые «по старинке»: через боль, болезни и смерть, лишённые прав, задавленные прессом колонизаторской политики канувшего в Лету режима и буржуазной эксплуатацией, отравленные опиумом религии, не знали, что такое БЫТЬ СОЗДАННЫМИ! Под гнётом естественной эволюции они умирали, не ведая о безграничных возможностях Новой Эпохи Зверя!
Отвлекшись на закипавший электрический чайник, Алекс не видел, как парень с малиновым ирокезом подошёл к микрофону. Голос синего был звонок и чист:
- Я, вечный должник корпорации «Жизнь», выражаю свою благодарность корпорации «Жизнь» за своё создание и способность к изобразительному искусству, а также, за высокую награду, полученную мной за четыре картины, посвящённые любимому городу, - бледные щёки художника покрылись красными пятнами. – Ещё я хочу поблагодарить Варравский Дом Развития, ставший мне домом, за моё счастливое детство. Там меня вырастили и дали начальное образование, там получил я специальность, там я стал полезным обществу синим объектом. Там, по прошествии шестнадцати лет, мне вручили ключи от ячейки и мою трудовую фамилию. Скоро я стану субъектом! Я клянусь, что буду трудиться ещё усердней, как завещал нам Великий Нон! Слава Зверю!
Зал разразился овацией. Все как один приглашённые жители дистриктов поднялись и стали скандировать:
- Слава Зверю! Слава Великому Нону! Да здравствует новый мировой порядок!
- Не вижу радости за ближнего.
Голос Удавки снова сделался прежним: холодным и ядовитым. Он влился в овации как химический реагент с единственной целью быть частью великого эксперимента.
Алекс был занят с пакетом «Самонагревающегося готового завтрака» и оправдываться не стал. Вместо этого он задал встречный, ехидный вопрос:
- Уже наигралась, Алисочка?
Удавка сделала вид будто не слышит его и продолжила:
- Как сказал святой Клаус: «Зависть к ближнему – нехорошее чувство».
- Кто бы говорил.
- Мне нечему вам завидовать, если вы об этом. Вы – всего лишь скромный, жёлтый ИТ-специалист в компании «Чистильщики». Я же…, - послышался звук набираемого в лёгкие воздуха, словно Само Совершенство гордо расправило свои виртуальные плечи: - Искусственный Интеллект, управляющий всей вашей жизнью…
Самодовольство системы, возведённое в принцип главенства нежити над живым и доведённое лично Удавкой до Абсолюта, вызвало в нём отвращение. Пять лет работы в компании научили его быть спокойней к программному трёпу, и всё же… Запивая невкусный завтрак из липидно-белкового концентрата таким же невкусным кофе, Алекс решил - настала пора поставить Удавку на место. Стукнув кружкой о стол, он резко сказал:
- Ты всего лишь программа с завышенной самооценкой, простая технология, которая имитирует поведение субъекта, ты – предоставленная компанией УСЛУГА, которая обязана мне подчиняется. Так что, давай уже, переведи этот бред на что-нибудь более интересное.
Удавка ответила гордым молчанием, но картинку сменила: некто похожий на женщину, размалёванный так, что впору пугать детей, предлагал купить «Пилюлю готового секса»:
- Мгновенное удовольствие всего за пять баллов! – надрывалось лысое YXХYX-безобразие.
- Он это серьёзно?
- На вас не угодишь объект… о, прошу меня извинить, уже двадцать секунд как, де-факто, субъект Алекс.
- Убери эту чушь, или лучше совсем выключи телевизор, и знаешь, что…, с этого дня ты будешь предлагать мне только позитивную информацию. Нечего спускать мои кровные баллы на никчёмную ерунду… Дура бестолковая.
- Слушаюсь, мой господин.
- Давно бы так.
Алекс выдохнул; сегодня, 2 апреля 100 года новой Эпохи Зверя, он, де-факто, стал взрослым субъектом.
«Ох и напьюсь я сегодня…»
Он выгнул крепкую спину и потянулся. Как же всё-таки хорошо быть единственным голым субъектом в условно-подаренной «соте». Пять лет один - ни храпа соседа по комнате, ни вечной борьбы за право быть лучше других.
«Спасибо корпорации «Жизнь» за квадратные метры, пусть и УСЛОВНО-мои».
Мир наполнялся рассветом. Через единственное шестигранное окно во всю стену в комнату хлынуло солнце и «сота» (три на одиннадцать метров) стала «медовой». Пора было одеваться.
В свой день создания он решил не просто КАЗАТЬСЯ счастливым, но БЫТЬ им, поэтому к жёлтым офисным брюкам он добавил рубашку в цветочек, - не айтишник а вылитый…
«Педик», - нетолерантная мысль застряла на подступах к глотке.
Он повесил рубашку на место, заменив её майкой: жёлтой с фирменным логотипом чистильщиков. Не празднично, но по-мужски.
Конечно, он не был «отсталым мужланом». Семьдесят два варианта гендерной идентичности давно были нормой. С первого класса он только и слышал: «Ваше тело – ваше дело». Каждый зелёный учитель в Доме Развития считал своим долгом напомнить ему, что карьера субъекта во многом будет зависеть от «гендерной гибкости». Его чернокожий сосед по спальной ячейки, достигнув пикантного возраста, как-то сказал ему, что хочет попробовать себя в роли Х-сы и предложил (как лучшему другу) стать его Y-партнёром.
«Мда…»
Тогда он разбил ему нос, но сейчас…. Нет, он категорически не был «отсталым мужланом».
- Где мой браслет?
- Где обычно.
- А именно?
- На столике возле двери.
Он, Алекс 26ЖД-Д6-Я9, жёлтый обычный Y-мужик, как и все в мире свободных субъектов был обязан носить «умный» браслет; ключ от «соты», ключ от работы, ключ от себя самого – вся его жизнь в стильном, жёлтом «нанонаручнике».
- Сколько времени?
- 7:30 утра.
- Запри за мной дверь.

***

«Я счастлив».

***

Город Варрава располагался в самой восточной части Свободных Земель и считалась глухой провинцией; дальше к востоку жили лишь «страшные варвары». Бывшие земли Евросоюза, уничтоженные войной и вновь воскресшие заботой доброго Зверя, за сто лет существования, превратились в территорию вечного мира и процветания для выжившего и принявшего власть Зверя человечества. Столицей Свободных земель стал Го'ндон – город-остров, город избранных, отделённый от остальной части свободного мира холодным проливом.
Джун как-то сказала ему, что быть жёлтым в Варраве, всё равно что быть синим в столице Свободных Земель и они до обеда мусолили тему провинции в чате:
Дерзкая Киска: В Го'ндоне, за такую работу платят в два раза больше :(
Мнебезсахара: Ну и что? :)
Дерзкая Киска: Варрава – глухая провинция! :(((((
Мнебезсахара: Зато здесь спокойно :)
Дерзкая Киска: Спокойно как в крематории :(
Мнебезсахара: Ты это зря, Джун. Мы – приграничный город. Спокойствие – это всё, что мы можем желать, учитывая обстоятельства.
Дерзая Киска: Если ты о варварах, то их сто лет никто не видел. Возможно, они давно уже вымерли. :)
Мнебезсахара: Кто знает… В новостях говорили, что в Го'ндоне группа фиолетовых субъектов устроила несанкционированный митинг в защиту прав… Не понял только, чьих.
Дерзкая Киска: У чёрту бракованных идиотов! Лучше жить в неспокойной столице, чем прозябать в вонючей дыре! :(((
Мнебезсахара: Где родился – там и пригодился.
Дерзкая Киска: Это архаизм.
Мнебезсахара: Это реальность.
Дерзкая Киска: Какой ты… горький.
Мнебезсахара: Какого создали. :)
Дерзкая Киска: Нужно написать жалобу на генетиков. :)
Мнебезсахара: А толку-то? Меня всё равно не изменишь. Думать о Го'ндоне… Зачем?
Дерзкая Киска: Уж и помечтать нельзя? :(((
Мнебезсахара: Можно, конечно, но какой в этом смысл, если ты по закону привязан к месту создания? :(
Дерзкая Киска: В этом весь ты. :)))
Мнебезсахара: В каком это смысле?
Дерзкая Киска: Ну…, ты слишком мрачно смотришь на жизнь. :)
Мнебезсахара: С чего ты взяла? Я - собственность корпорации «Жизнь», будущий субъект с искусственно изменёнными генами, что позволяет мне быстрее прочих из «Радуги» усваивать информацию. Я – чистильщик и этим всё сказано! Как там у классика:
«Глаз ли померкнет орлий?
В старое ль станем пялиться?
Крепи
у ублюдков на горле
субъекта жёлтые пальцы!»[1]
Да счастливей меня нет объекта на свете! :)))
Дерзкая Киска: Я вижу.

***

Дерзкая Киска: Ты, вроде, учишься на врача в нерабочее время? Филин говорит, что просто ЧУЕТ в тебе оранжевый потенциал. :)
Мнебезсахара: Всё, что он может УЧУЯТЬ, глядя на такого как я, так это запах дерьма. Ты не поверишь, Джун, я всё ещё боюсь его до усрачки. :(
Дерзкая Киска: Фи, Алекс. Разве можно даме говорить о своих проблемах с кишечником?
Мнебезсахара: Джун, мне кажется, он меня ненавидит.
Дерзкая Киска: Ты преувеличиваешь, мой обделанный друг. :)
Мнебезсахара: Ха-ха.
Дерзкая Киска: Не «ха-ха», а учись. Я в тебя верю!
Мнебезсахара: Не хочу тебя разочаровывать, но…
Дерзкая Киска: Вот и не разочаровывай!!!

***

Мнебезсахара: Джун, ты кого-нибудь знаешь из нашего окружения, кто смог изменить свой цвет?
Дерзкая Киска: Ты будешь первым. :)

***

Мнебезсахара: Я хочу тебя, Джун.
Дерзкая Киска: И я тебя, Алекс.
Тот зимний чат девяносто девятого года был давно погребён под толщей январского снега. После Обряда, Джун сменила свой ник и теперь была просто «Джун».
Как любила говаривать прежняя Дерзкая Киска: «Во всём, при желании, можно увидеть хорошее». Хорошее было: они перестали общаться в рабочее время.
«Смешно».

***

Улицы города полнились шёпотом самокатов.
«В чистоте апрельского утра, привычное: «Шшших», - разносилось по дистриктам радостным гимном труду и обязанностям. В тишине спасённой природы спешили на службу субъекты; как пчёлы из улья сосредоточенно-молча оставляли они согретые за ночь «соты» чтобы с новыми силами влиться в работу системы. Посмотрите, вот жёлтый поток из Жёлтого дистрикта стекается к центру Варравы. Там, смешавшись с другими потоками, он станет единой, могучей рекой...»
Алекс сплюнул бы. Возвышенный бред, ежедневно звучащий с экрана, так вошёл в его плоть, что мысли невольно слагались в привычные предложения. «Отнятый бал за плевок - минус кружка пивного напитка».
Он подавился слюной.
«Я счастлив. Я – счастлив. Как же я, сука, счастлив…»
Шесть разноцветных районов неравными лепестками жались к соцветию рабочего центра. Монстроподобным антодием на руинах древней Варшавы покоился новый город – город Радуги, город мечты, город равных возможностей.
Каждое утро спальные дистрикты «выдыхали» в центр субъектов, чтобы вечером вобрать их обратно – усталых, часто подвыпивших, с покупками или без: жёлтых, оранжевых, голубых... Варрава дышала и дыхание города имело свой звук: «Шшших-шшших, шшших-шшших…» 
Фирма «Чистильщики» располагалась в километре от дома. Электричество стоило баллов, а природа нуждалась в заботе. Алекс ходил на работу пешком. Минус – ранний подъём, плюс – повышение в рейтинге.
Профессия чистильщика считалась в Варраве почётной. Пять огромных билбордов: «Освободим город от мусора», «Кто не с нами, тот против нас», «Чистота или смерть!» и т. д., призывали варравцев не стесняться быть бдящими и вовремя доносить на «изгоев», во имя порядка и справедливости.
Алекс помнил, как пять лет назад, Клиффорд 26ОД-Д3-Я15 YY-мужик, сидя в своём кабинете директора брызгал слюной в сторону только что взятого в фирму молодого его:
- За сотню лет, под чутким руководством Совета Магов, мы избавились от социопатов, потенциальных террористов и всякой там сволочи, не желающей жить как заповедано Зверем! И всё же…, кое-где у нас порой находятся те, кто считает, что они лучше других! Я говорю о фиолетовых - по милости Зверя, неуничтоженном браке корпорации «Жизнь» - проклятых изгоях, выродках, стремящихся жить по своим, чуждым свободному духу наших земель, уродов! – глаза директора пылали праведным гневом. - Эти мерзавцы почему-то решили, что их патология – священное право, дарованное им свыше!
- Свыше Зверя?
Взгляд человека только что сжёгшего город был ответом ему на глупый вопрос. Алекс был молод и взгляда не понял.
- Свыше – это значит, от бога…, - было понятно, что слово «болван» едва держится на раздражённых устах. - Что ты знаешь о фиолетовых?
Алекс наморщился вспоминая всё то, что говорили ему об «отвергнутых».
- В Доме Развития нам говорили, что получивший фиолетовый статус объект – это объект, у которого, в процессе создания, произошёл генетический сбой, что их не надо дразнить, потому что это как родиться калекой, без руки или ноги. В общем, они не виноваты в том, что родились фиолетовыми, а так как обществу нужны не только учителя, врачи или, например, чистильщики, но и низкооплачиваемые рабочие, то, особым указом Совета Магов, им было даровано право на жизнь и развитие, а также, возможность начать приносить обществу пользу на два года раньше.   
- В чём заключается их уродство, ты знаешь?
- Нет.
Будто соглашаясь с собой, что Алекс конченный идиот, директор кивнул.
- Какой у них гендерный статус?
- Ну…, они… нормальные.
- Нормальные…
С ужасом для себя, Алекс увидел, как опало лицо старого гея и ему, вдруг, отчаянно захотелось облегчиться.
- В смысле, обычные…, - быстро поправился он. – Обычные, природные Y и X без способностей к трансформации и желания к индивидуализации посредством изменения гендера на нужный в данный момент.
- Так ты считаешь мы их за «нормальность» сажаем?
- Э-э-э… А разве нет?
Клиффорд пожамкал губами освежая помаду. Он разглядывал Алекса как змея дохлую мышь: толи с гадливость, толи с сочувствием. Так продолжалось минуту. Наконец, он сказал:
- Нет, не за «нормальность». Тебе шестнадцать и, я уверен, что ты уже пробовал… ЭТО, - щёки Алекса тут же покрылись юным стыдом. - Все другие цвета могут делать ЭТО спокойно, не плодя лишнего «мусора». Они же, - голос гея стал злым, - используя генетический сбой, плодят незаконных ублюдков. Наша задача выявлять незаконнорождённых объектов и, - он сделал паузу, - утилизировать. А теперь марш отсюда работать!

***

Не важно от кого Алекс, впервые, услышал о «Месте презрения». Был ли это зелёный XY-учитель, женским голосом, усмехаясь в бородку, объяснявший первому жёлтому классу концепцию Магов о ложных богах или кто-то другой… Возможно он сам, бродя по школьной Сети случайно набрёл на историю древних руин. Важно было другое: место манило его.
Он отчётливо помнил, как в первый свой день спеша на работу он свернул не туда и наткнулся на Призрак Истории, и знание места накрыло его с головой:
«Костёл Святого Креста – храм в Варшаве, расположенный на улице Краковское предместье, принадлежащий католическому ордену лазаристов…[2] Взорван в первом году новой эры по распоряжению Верховного Мага господина Нона. Статуя так называемого бога Иисуса Христа, как и несколько обломков костёла, были оставлена в качестве напоминания свободным субъектам об их тёмном прошлом, а именно, порабощение католической церковью неразвитых масс…»
Старый мир умер, да здравствует мир!
В центре руин, с рукой, поднятой к небу, стоял развенчанный Бог. Бронзовый Y-мужчина с тяжёлым крестом на плече, грустно взирал на мир завёрнутый в радужный флаг – символ гордости освобождённых от веры безумцев.
«Иисус Назорей, Царь Иудейский.[3] Ложный идол эпохи до Зверя. Руками не трогать», - гласила табличка у ног.
Снова, как прежде, с упорством маньяка, шёл Алекс к Нему. Зачем? Алекс не знал.
Он стоял и смотрел как апрельское солнце целует холодные губы статуи, как трепещет от ветра радужный флаг и странная мысль возникла в сознании: «Возьми свой крест, и следуй за Мной».[4]
- Кто здесь?
- Вы изменили маршрут, субъект Алекс, - строго ответил браслет.

***

Безликие улицы дистриктов, с цифрами вместо названий, умерли бы от зависти (умея они умирать) зная, что улицы центра имеют свои имена: Служители Разума, Гордый тупик, улица Нона... Акционерное общество «Чистильщики» не было исключением: «Свободные Земли, г. Варрава, ул. Зверя 13», - адрес, который в Варраве знал каждый сознательный гражданин.
Расположенное между улицей Красных Магов и переулком Св. Клауса здание фирмы олицетворяло собой порядок. Три этажа из стекла и бетона с вертолётной площадкой на крыше, красным светящимся глазом (эмблемой компании) нескромно взирали на мир. «Око Всевышнего» - так окрестила новая Джун пугающий зрак.
Как всегда, раздвижные стеклянные двери встретили Алекса подозрительно молча; как хороший охранник видящий в каждом врага своему господину ждали они условного слова.
- Алекс 26ЖД-Д6-Я9 явился на работу.
Тихо запикал браслет: «Да, это именно он, жёлтый, послушный системе 26ЖД-Д6-Я9 с устойчивым средним рейтингом, а не какой-то там варвар из Мёртвых Земель. Можешь впустить».
Смачно рыгнув двери разъехались.
«Вы всё ещё нарушаете? Тогда мы идём к вам!»
Он улыбнулся, вспомнив придуманный другом слоган, ставшим негласным девизом чистильщиков.
- Етит твою задницу, Алекс! Ты всё ещё с волосами!
Из полумрака просторного холла, на встречу ему шагал помянутый чистильщик; темнокожий YY, в зелёной форме капрала и новеньких берцах – друг, товарищ и брат в одной смазливой мордахе. Он всё ещё был возбуждён после долгого бега.
«Помяни чёрта…»
Они обнялись.
- Я сегодня тоже ногами, - похвалился капрал.
- Что так?
- Утром врубил телевизор, а там какой-то мудак из оранжевых плёл о пользе прогулок, типа: «Двигайся больше – протянешь дольше».
- Правда?
Дэвид осклабился.
- Нет, конечно, дурила. Так хмель лучше выветривается.
- А я уж подумал ты решил изменить своим принципам и сломал самокат.
Алекс смотрел на друга и немного завидовал. Дэвид был старше его на целых три месяца, но выглядел старше как минимум на год. Он был строен, накачен и наголо брит.
- Как сам, голова не болит?
- С чего ей болеть? – Алекс хмыкнул. - Это ты вчера надирался в «Розовом пони» обмывая «крючки».[5] Я просто присутствовал.
Дэвид расхохотался.
- Вы слышали?! У него не болит!
В холле сделалось неожиданно людно. Народ притекал к ним чуя халяву: жёлтые, голубые, зелёные сослуживцы – все жаждали зрелища, и Алекс занервничал. В последнее время, шуточки Дэвида были не то чтобы злые – они были странные.
- Хватит ржать, Дэвид. Твоя маскулинность со вчерашнего вечера просто зашкаливает, хотя ты и гей.
- Я сменил гендер всего неделю назад! – было видно, что друг работает на толпу. - Ещё не привык!
Масса понимающе зааплодировала. Капрал поклонился и скорчив невинную рожу, продолжил фиглярничать:
- Мы геи такие чувствительные…, - он деланно закатил глаза, - но, я сейчас не об этом. Дорогие субъекты, объекты и прочие чистильщики! – зычно начал он монолог. – Я принёс вам печальную весть: наш мальчик вырос! – толпа засмеялась. – Да, да, наш желторотый птенчик стал взрослым и сегодня, - о, ужас! - расстанется с девственностью! – послышался свист и одобрительные хлопки. – Я сказал с девственностью?! О, пардон, я хотел сказать с шевелюрой! С этой ночи больше никто не увидит его с волосами! Давайте же дружно оплачем потерю этих чёрных, нескромно густых и красивых волос! Блин, Алекс, я буду скучать по тебе дообрядному..., - он сделал жест, как будто смахивает слезу.
- Ха-ха…, - Алекс фыркнул.
До него наконец дошло: весь этот цирк – одобренный руководством спектакль. Придуманный Дэвидом фарс был разыгран с единственной целью – отметить его день создания.
- Мы устроим такие поминки, о которых буду помнить все последующие поколения чистильщиков!
- В «Розовом пони»! – взревела толпа.
- В «Розовом пони»!
Массовка зааплодировала, заулюлюкала; хлопнуло конфетти. Из пёстрой толпы сослуживцев вышла стройная Джун и смущённо чмокнула Алекса в щёку.
- С днём создания, - сказала она, и тихо добавила: - Подарок получишь ночью.
В месте, священном для каждого мужика, возникли приятные образы: в лучах «бесконечности» голая Джун медленно раздвигала ноги и связи чресел его напряглись, выдав желание. Главная ночь в жизни Алекса обещала быть страстной.
- С днём создания! Субъект среди нас! – голоса сослуживцев приятно ласкали слух. – Счастливого Обряда, жёлтый!
О нём не забыли.
Хмурое утро с Удавкой уходило в прозрачную Лету.
Алекс был счастлив.

Продолжение следует...

Сноски:
1. Глаз ли померкнет орлий? В старое ль станем пялиться? Крепи у старого мира на горле субъекта жёлтые пальцы! – Изменённый автором отрывок стихотворения В. Маяковского «Левый марш».
2. Костёл Святого Креста - храм в Варшаве, расположенный на улице Краковское предместье, принадлежащий католическому ордену лазаристов… (отрывок из Википедии)
3. Иисус Назорей, Царь Иудейский. – Согласно Новому Завету, фраза была написана Понтием Пилатом и прикреплена к кресту.
4. Возьми крест свой, и следуй за мной. (Евангелие от Марка (8:34))
5. Двухбалочный шеврон (так же известный как «полоски», «ленты» или «крючки»). (Википедия)