Предыстория знакомства С. Есенина с С. Городецким

                Алексей Кондратенко «Жизнь неукротимая»

       Предыстория знакомства Сергея Есенина с Сергеем Городецким

«Осуществлением долгожданного чуда» назвал поэт Сергей Городецкий восхождение на поэтический небосклон яркой звезды Сергея Есенина. Старший товарищ по литературному цеху, он многое сделал для становления Сергея Есенина. В чём истоки такой приязни петербургского поэта к незнакомому собрату из рязанской глубинки? В случайном родстве душ или в том, что было сформировано, предопределено всем ходом жизни в России и литературным процессом, в частности?

Писатель, поэт, драматург, переводчик и критик Сергей Митрофанович Городецкий родился 5 января  1884 года в Санкт-Петербурге. Его отец Митрофан Иванович, служивший земским чиновником, был в то же время писателем-этнографом, автором десятка книг и более ста статей по истории, этнографии, археологии, дружил с Н.С. Лесковым и скульптором М.О. Микешиным, переписывался с С.М. Соловьёвым. Литературовед С.И. Машинский отмечал: «Отец Сергея Городецкого, самозабвенно любивший искусство, был первым человеком, внушившим ему горячую любовь к поэзии, к Пушкину, Кольцову, Никитину». Мать Сергея – урождённая Анучина, орловчанка, в юности была знакома с И.С. Тургеневым, «обрезав буйные косы», увлекалась идеями шестидесятников.

Отец умер в 1893 году, оставив пятерых детей. Именно тогда Сергей ощутил влечение к литературе: «Стихи я бормотал с детства, записывать стал девяти лет, после семейной катастрофы – смерти отца». В 1897 году осиротевшая семья переехала в Орёл, на родину отца и матери. Сергей Городецкий учился в Орловской гимназии в 5 и 6 классе. К сожалению, в обширном фонде гимназии в Государственном архиве Орловской области отсутствует личное дело С.М. Городецкого. В личном деле его младшего брата Александра имеется ряд сведений о семье Городецких и непосредственно о Сергее. Так, в датированном 16 июля 1898 года прошении о зачислении Александра во 2-й класс Орловской гимназии мать Е. Городецкая указала адрес места жительства в Орле: улица Большая Мещанская, дом Струкова, № 10. В деле имеется также письмо директора 6-й петербургской гимназии директору Орловской гимназии от 6 июля 1898 года (ответ на письмо из Орла от 26 июня 1898 года): «Ученики вверенной мне гимназии Городецкие Сергей и Александр, оба поведения отличного, нравственности безупречной и по успехам и прилежанию удостоены перевода: первый, Сергей – в 5-й класс без экзамена и с наградой 2-й степени, второй, Александр, во 2-й класс по испытанию».

Сохранилась также копия свидетельства, выданного Александру Городецкому в Орловской гимназии для продолжения учёбы в Петербурге: в нём значилось, что он выбыл из учебного заведения в августе 1900 года, отличного поведения, имел удовлетворительные оценки, кроме Закона Божия (хорошо).

В конце ХIХ – начале ХХ вв. вокруг Орловской классической гимназии сложилась литературная среда, способствовавшая развитию интереса и навыков литературной деятельности. Так, здесь преподавали лица, занимавшиеся профессиональной литературной и литературоведческой деятельностью: печатавшийся в столичных охотничьих журналах Н.А. Вербицкий (Антиохов), известный донской писатель Ф.Д. Крюков (служил в гимназии учителем истории и географии),  автор известных по всей России учебников русской словесности И.М. Белоруссов. В гимназии учились будущий автор учебников словесности В.Ф. Саводник и  литератор П.А.  Россиев, экстерном её закончили М.Я. Притыкин, ставший известным публицистом, и А.Ф. Диесперов, поэт, переводчик, автор литературно-критических работ. Будущий поэт А.И. Тиняков вместе с другими гимназистами старших классов гимназии издавал рукописный журнал «Школьные досуги» (1902–1903 гг.) со своими стихами, рассказами, критическими заметками.

Когда в середине 1960-х гг. в Орловской областной библиотеке имени Н.К. Крупской началась подготовка справочника «Писатели орловского края», соответствующее письмо С.М. Городецкому направила один из участников этого проекта, сотрудница библиотеки Г.М. Шевелёва. Городецкий откликнулся, вот отрывок из его письма от 7 сентября 1966 года: «В Орле, [на] родине моей матери (Анучиной) и отца, я жил и учился в гимназии два года, точнее четыре полугодия (97/98 – 98/99), хорошо помню своих учителей (математика Маркевского, историка Горшечникова, грека Шадека и др.), также и учеников (Фоминых, бр. Лопухиных и др.). Есть интересные эпизоды. Помню город и могилы предков в кованых решётках, Болховскую и Кромскую улицы, сады и Оку».

Необходимо дополнить это письмо короткими сведениями об орловских учителях Городецкого. По совпадению, они же были и учителями Леонида Андреева, учившегося в гимназии примерно на десять лет раньше. Так, Николай Иванович Горшечников окончил Петербургский педагогический институт, преподавал в Орле с 1880 по 1905 год. Был награждён орденами Станислава 2-й и 3-й степени, Святой Анны 3-й степени. В числе его учеников были также братья Покровские, будущий директор департамента полиции Алексей Лопухин, Пётр Столыпин, Александр Тиняков. По воспоминаниям бывших гимназистов, «уроки его были очень интересны, когда он рассказывал задаваемое. Но спрашивать не любил, хотя аккуратно половину урока отводил на спрашивание, причём ясно давал понять ученикам, что лишь вынужденно исполняет волю начальства».  Горшечников стал прототипом персонажа по фамилии Бочкин в рассказе Андреева «Молодёжь».

Иосиф Францевич Шадек чех по происхождению, уроженец Богемии, учился в Императорской Русской филологической семинарии в Лейпциге, служил учителем в Смоленске, Нижнем Новгороде, Костроме. Очень живой и мягкий человек, «недурно пел чешские народные песни».

Эммануил Иосифович Маршевский (в письме Городецкого неверно указано «Маркевский») окончил  Дерптский университет, два года стажировался в  Императорском Московском техническом училище, служил  учителем механики в Тульском реальном училище, затем на аналогичной должности в Калуге, был преподавателем математики и физики в Смоленской Мариинской женской гимназии.

Годы учёбы Сергея Городецкого в Орле были отмечены важными событиями: декабрь 1897 года – открытие историко-археологического музея, ноябрь 1898 года – начало трамвайного движения, май 1899 года – празднование 100-летия со дня рождения А.С. Пушкина, сбор книг для создаваемой библиотеки его имени. Однако не только праздники составляли жизнь школяра: с 6-го класса Городецкому пришлось подрабатывать уроками, он видел, как непросто устроена жизнь в провинции.

В 1902 году он поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Здесь встретился и подружился с А.А. Блоком. Тот очень высоко оценил ранние стихи младшего товарища. Городецкий вспоминал: «такого прямого и нежного толчка к развитию и творчеству, как от косноязычных реплик Блока, я никогда не имел, даже от самых признанных критиков». Городецкий дебютировал в кругу символистов, но выделялся среди них своеобразным поиском народности. Ещё в 1904 году, приехав на лето давать уроки в усадьбе на Псковщине, он увлёкся фольклором: «Летом я поехал на «кондиции» (уроки) в усадьбу тогдашней Псковской губернии. Всё свободное время я проводил в народе, на свадьбах и похоронах, в хороводах, в играх детей. Увлекаясь фольклором ещё в университете, я жадно впитывал язык, синтаксис и мелодии народных песен».

Этот интерес, а ещё задор молодости определили содержание и поэтику первой стихов «Ярь» (СПб., 1907), уходящей корнями в традиции народной поэзии. Она родилась в русле всеобщего интереса интеллигенции начала века к русской старине, принесла поэту признание, её высоко оценили К. Чуковский, М. Волошин, А. Блок. В том же году вышла вторая книга Городецкого «Перун», в 1908 году – третья книга «Дикая воля». Однако эти издания не получили столь лестных откликов. В. Я. Брюсов писал: «Разница между «Ярью» и «Перуном» только та, что лучшие стороны дарования С. Городецкого представлены в «Перуне» слабее, а более слабые черты везде первенствуют».

13 ноября 1908 года Блок в религиозно-философском обществе прочёл доклад, в котором говорил о «недоступной черте», существующей между интеллигенцией и народом, черте, которая определяет трагедию России (12 декабря доклад был повторен Блоком в Литературном обществе, где заседание состоялось под председательством В.Г. Короленко).  Городецкий не принимал тезиса автора доклада о «недоступной черте», утверждал, что в конечном счёте для Блока не органична тема России. 9 декабря 1908 года он писал Блоку: «я родился с ней, а ты к ней пришёл […] И ты мне тягостен словами о пропасти между поэтом и народом. Я её не ощущаю. Её нет. И хочу, чтобы ты ощутил так же».

В статье «Поэт и национальность» Городецкий упрекнул символистов в том, что их «излишняя изысканность» привела к оторванности от своего народа, к отсутствию национального начала в поэзии. Порождением этого противоречия стало создание Цеха поэтов, журнала «Гиперборей», основание акмеизма. Однако много лет спустя Городецкий признал: «Нам казалось, что мы противостоим символизму. Но действительность мы видели на поверхности жизни, в любовании мёртвыми вещами и на деле оказались лишь привеском к символизму и были столь же далеки “от живой жизни, от народа”».

В те годы интерес к традициям народной поэзии у Городецкого вылился в работу над полным собранием сочинений И.С. Никитина. Двухтомник вышел в петербургском издательстве «Деятель» в 1912 году и был приурочен к 50-летию со дня смерти поэта. Городецкому пришлось немало поработать над составлением, помимо занятий с текстами он даже отправился в Воронеж на открытие памятника Никитину в октябре 1911 года.

Городецкий так отзывался о стихах Никитина: «Надо только вслушаться в тягучий их ритм, и их эпитеты, благостные и улыбающиеся, в тон, каким говорится и о пчёлах, и об яствах, и о паутине, и об одежде, чтобы ясно увидеть, как любовно принимает поэт в лоно своих взоров дорогой ему мир русской действительности, с какой увлекательной нежностью описывает он все подробности, все ужимки, все мелочи. В этой солнечной любви бесследно растворяются все угловатости характеров, вся неказистость быта. А это и есть  глубинное свойство идиллического поэта – видеть мир как прекрасную и спокойную картину». Работа Городецкого над изданием стихов Никитина была неожиданна для современников, но в итоге нашла доброжелательный отклик.

Казалось бы, Городецкий был готов встретить и всеми силами поддержать проявившегося в простом народе нового Никитина. Однако впереди было испытание, куда более суровое, чем споры поэтов. Началась война.

В те дни смятения, отчаяния и надежд случилась встреча с Сергеем Есениным. Впервые они встретились 11 марта 1915 года, когда юный поэт пришёл на квартиру Городецкого с запиской от Блока. В ту встречу Городецкий сразу дал Есенину рекомендательные письма в редакции ряда петроградских изданий. Городецкий принял непосредственное участие в судьбе поэта в непростое военное время. Есенин высоко ценил эту помощь.

Сам Городецкий признавался: «Я не помню подробностей первой встречи […] Факт появления Есенина был осуществлением долгожданного чуда, а вместе с Клюевым и Ширяевцем, который тоже около этого времени появился, Есенин дал возможность говорить уже о целой группе крестьянских поэтов».

«Жизнь неукротимая» – так назвал Городецкий свой очерк 1917 года из цикла «В стране ручьёв и вулканов». Он был не просто бытописателем, он убеждал читателей в том, что война, несмотря на все разрушения и жертвы, бессильна разрушить вековой уклад жизни армянского народа. Сочетание «неукротимая жизнь» применимо не только к тому времени и не только к кавказским реалиям, представшим перед глазами военного журналиста Городецкого. Неукротимая жизнь – это вечное движение человечества к добру и справедливости, это рождение самыми глубинами народной стихии талантов и гениев, это стремление  более сильных и успешных протянуть руку помощи тем, кто делает только первые шаги на пути раскрытия своих неведомых способностей. Открытый зову неукротимой жизни, Сергей Городецкий показал всем современным и будущим поэтам пример отношения к своему собрату.

(Материал из Интернет-сайта)