Архив

      "В краю диких берез"
      (новая редакция)
       Предыдущая глава http://proza.ru/2023/12/22/1065


    - Раньше в городе был крематорий для литературных отходов, - сказал черный маленький зверь, похожий на крота. – В нем прекрасно горели рукописи со всеми персонажами.
    Зверь сидел на пыльной картонной коробке и смотрел, как Свифт пытается спустится с верхней полки стеллажа. Полчаса назад его туда засунула муза строгого режима и ушла вдохновлять архивариуса на коньяк с вареньем.
    - А теперь, по новому закону, все написанное должно храниться до страшного суда, - продолжил зверь. – Слова как доказательства вины. Чтобы ни одна сволочь потом не отвертелась.
    Свифту наконец удалось спустится вниз.  Приземлившись почти бесшумно на ковровую дорожку, он хрустнул суставами и оглянулся кругом. Везде стояли книжные шкафы, наполненные рукописями, небоскребы картонных коробок и штабеля чемоданов разного размера.
    - Чем вы тут дышите? – спросил Свифт, чихнув от пыли.
    - Секретами, -  сообщил зверь и чихнул в знак солидарности. – Архивная пыль – самая секретная пыль в мире. 
    Свифт внимательней присмотрелся к зверю и понял, что тот не только похож на крота, но кротом и является. Зверь приветливо помахал ему свободной лапой. В другой лапе он держал скрученный в трубочку лист бумаги. В обманчивых архивных сумерках трубочка казалась копьем.
    - Разве ты меня видишь? Мне казалось, что кроты слепые.
    - Я прозревший крот, - ответил зверь. - Случилась со мной недавно такая оказия.
    Привыкший к разным местным странностям Свифт не удивился.
    - Ну и как, понравилось то что ты увидел?
    - Не очень. Сначала я даже потерял дар речи. Потом дал обет молчания, чтобы не высказать все что я об увиденном думаю. Но затем меня разговорили общительные ребята из особого отдела. Развязали, так сказать, язык для будущих чистосердечных признаний. А чтобы я не болтал с кем попало и не наговорил лишнего, меня в итоге отправили сюда. В секретную пыль истории.
   - А меня обещали через пару дней отсюда вытащить, - сообщил Свифт не очень уверенно.
   - Пару дней в мертвом царстве – понятие растяжимое, - со знанием дела сказал крот. – Тут время заархивировано.
    - Насовсем?
    - Именно.
     Осознав, что никто вытаскивать его не собирается, Свифт сел рядом с кротом и спросил самого себя:
    - Что я тут делаю?
    - В первую очередь пытаешься не попасть на глаза архивариусу, - ответил за него черный зверь. – Сам то он милейший человек. Пишет письма воображаемому другу Алфавиту Ивановичу, собирает слова на букву «Ё», кормит чучело дрозда бумажными червями и смотрит по ночам историческое порно. Не любит только шум и суету. Но его тень – редкая гадина. Тот, на кого она упадет имеет все шансы загреметь под гриф «совершенно секретно». А это уже прямая дорога в такие архивные глубины, из которых еще никто не возвращался. Так что соблюдай осторожность и без дела не шатайся. 
    - Какие здесь могут быть дела? – не понял Свифт.
    - Лежать смирно в ящиках подальше от посторонних глаз.
    - Долго лежать?
    - Наш архив - синоним вечности. А чтобы эту вечность хоть немного скоротать мы посещаем живой уголок.  Там вечерами собирается узкий круг архивного общества.
    - В мертвом царстве есть живой уголок?
    - Конечно. Мы же не зомби какие. Раньше там жил дрозд в клетке, что возомнил себя утконосом. Но однажды он увидел себя в зеркале и скончался от разочарования. Теперь там живет телевизор и пыльное общество. Да ты не сомневайся, даже в архиве можно жить. Если умеешь, разумеется. Приходи вечером, я тебя со всеми познакомлю. А чтобы нас найти и в глубинах не исчезнуть, вот тебе карта. Пользуйся. 
    Крот оставил бумажную трубочку на коробке, нырнул за ближайшую шкаф и пропал. Развернув карту Свифт обнаружил на ней не чертеж с указанием дороги, а распорядок дня архивариуса со всеми деталями. Его это не удивило.

    Выбрав для похода «тихий час», Свифт отправился искать «живой уголок». Он бродил среди шкафов больше часа и нашел его лишь тогда, когда на карте пришло время второго ужина.  По дороге, два раза чуть не заблудившись, он постоянно встречал, блуждающих словно призраки былых героев. Из поэм, романов, повестей и документальных сказок. Они ходили коридорами в гордом одиночестве, как и положено покойникам, что больше не воображают себя живыми.
     Зато в живом уголке явно не думали о смерти. Там, собравшись у выключенного телевизора, шумело покрытое архивной пылью общество. Такие же отходы литературного производства, не прошедшие проверку «благодарными потомками», но до сих пор еще строящие планы на будущее. Узкий круг, состоящий из нескольких персонажей:
    Заплаканный мальчик Кузька ни разу, не видевший свою мать.
    Красный кашевар, мечтающий стать дегустатором белого вина.
    Ценник на гусиный паштет, утративший былую ценность.
    Спятивший от знаний полиглот, в итоге променявший человеческую речь на мычание.
    Херувим справедливости с головой палача.
    Моисей–Великий Змей – собиратель грешных скальпов.

    С азартом ушлых заключенных, общество сочиняло план побега из архива. В три акта, с прологом и эпилогом. Точнее все акты уже были придуманы, осталось сочинить только эпилог. После того как прозревший крот представил общество Свифту это занятие возложили на него.
    - А можно узнать краткое содержание предыдущих актов? – попросил новоприбывший член общества.
    - Можно, - ответил за всех херувим справедливости. Судя по всему, он считал себя тут главным. – Дожидаемся дня открытых дверей в архиве и выходим на свободу. Все.
    - Тогда какой вам еще эпилог нужен? –поинтересовался Свифт. – У вас уже весь план разработан до мельчайших подробностей.
    - Я так и знал, что он не справится, - воскликнул с презрением Моисей-Великий Змей. – Сразу видно, пустой скальп.
    - Дырка в макаронине, - поделился своим мнение кашевар.
    - Обнуленная дешевка, - фыркнул с брезгливостью ценник.
    Полиглот как всегда замычал. Мальчик Кузька привычно заплакал.
    - Эпилог должен определить нашу дальнейшую судьбу и содержать счастливый конец, - проявил терпение херувим. – Поставить финальную точку, но при этом указать ориентиры для второго тома.
    - Тогда может многоточие? – предложил Свифт. – Оставим финал открытым, и вы сами выберете себе ориентиры.
    - В многоточии нет никакого смысла, - возмутился Моисей.
    - Ложка гречки в бочке риса, - скривился кашевар от отвращения.
    - Доверьте концовку мне, - высказался старый ценник. Он давно хотел приписать себе в эпилоге парочку нулей, чтобы вернуть хоть немного самоуважения.
    - Кого ты к нам привел? – херувим потребовав объяснений у крота. – Он же ни черта в прозе жизни не смыслит. Многоточие признак анархии. А везде нужен порядок. И точка. Еще лучше, восклицательный знак.
    Общество дружно поддержало своего вожака. Плачем и мычанием. Аплодисментами и обещанием новых скальпов.
    - Хорошо, - согласился Свифт. – Поставлю точку в вашей судьбе.  Но позвольте узнать, куда вы собираетесь идти после побега?
    - Обратно к своим создателям, – ответили заговорщики хором.
    - Это к тем, которые сдали вас в архив?
    - Именно! – хор общества звучал сплоченно, как никогда. – Кто мы без них? Никто. Без их крепкого слова нам не выжить. Без их указаний, без их воли, без, написанных для нас новых сюжетов.
    - Добро, - Свифт понял, что спорить с обществом бесполезно. - Будет на ваши головы точка. И восклицательный знак, если захотите. Как раз ко дню открытых дверей успею. Только скажите, когда он в архиве бывает?
    - Никогда, - с гордостью сказал херувим. – Наши архивы самые закрытые заведения в мире. Их даже динамитом не вскроешь. Всем известно, что неподконтрольные секреты могут разрушить фундамент страны. Поэтому бережем себя, как умеем. 
    Пыльное общество с восторгом захлопало в ладоши. Рассказало наперебой про толстые двери, про мощные замки и непробиваемую для врагов броню с бетоном. Даже спятивший политолог вспомнил по такому случаю парочку ярких эмоциональных слов и пообещал показать взломщикам чужих архивов кузькину мать. Услышав про свою мамашу сирота Кузька разрыдался от радости в надежде наконец-то ее увидеть.

    Тут херувим попросил тишины. Время общественных планов в живом уголке закончилось. Наступило время телевизора. В этот вечер, на канале правосудия – единственном канале, что показывали телевизоры города, шла седьмая серия одного увлекательного заседания. Суда над спятившим судьей, что посмел усомниться в объективности судебной системы. Заговорщики сплотились вокруг экрана и ни что больше не отвлекались.


Продолжение http://proza.ru/2024/01/03/559