Кентавр

     (новая редакция)


    Налоговый инспектор Константин Ильич с детства называл себя кентавром.
    - Я родился уже подкованным, - охотно объяснял он свое прозвище всем любопытным.
   - А где тогда твой конских хвост? – не отставали любопытные.
   - Отбросил за ненадобностью. Можно сказать – обрубил, - отшучивался кентавр, хотя сам считал, что его хвост крепится ко второй половине, которую он пока не нашел.

    Не имея собственного хвоста, Константин Ильич умело выискивал хвосты чужие. Финансовые, в бухгалтерских книгах. А люди, не обрубившие концы вовремя, в отместку желали ему поскорее отбросить копыта.  Но несмотря на все пожелания, Кентавр резво скакал по жизни до самой пенсии. Пару раз его пытались остановить на скаку подруги по налоговым забегам, но в личной бухгалтерии Константина Ильича так и не нашлось в итоге места для семейного бюджета.
    На выпускном вечере, провожая Ильича на отдых в загородный дом с тремя грядками, коллеги подарили ему на память вторую половину. Кобылу Клару с запятнанной мордой и чистой репутацией. Ее конфисковали на подпольной колбасной фабрике, что пряталась в здании бывшего цирка.  А еще преподнесли кожаное седло, именной бухгалтерский том жизненных достижений, кнут сделанный из пряника и миниатюрный золотой плуг, как символ плодотворной работы.
    - Жуй сладкий кнут на отдыхе, и пропей ты наконец свой плуг, -  подняли тост коллеги на прощание.
    - Клянусь, - сказал инспектор, разбив о стену пустой бокал.

    Уже в первую ночь, кобыла подошла к окну спальни нового хозяина и до самого утра смотрела на странного человека, что возомнил себя кентавром. Когда он проснулся под звуки будильника, Клара довольно фыркнула и показала желтые зубы.  А уже через год, Константин Ильич не представлял себе жизнь без лошади. Они вместе гуляли, вместе обедали, вместе ругались с суеверным соседом. Тот считал пятно на лошадиной морде плохой приметой, что сулила множество бед. В итоге Ильич стал с Кларой единым целым, даже ни разу не забравшись к ней на спину. А то седло, что шло в нагрузку к лошади, он приспособил в качестве табуретки на четырех самодельных ножках. Одинокими вечерами он садился в седло, пил водку из термоса и читал Кларе подарочный том своих достижений. Но кобыла слушала его невнимательно и часто засыпала под гул мало понятных слов.
   
    Зато войну Клара услышала очень хорошо.  Она влетела лошади в ухо осколком и разбила в один момент сердце Константину Ильичу.  До самого вечера он сидел над телом павшего животного с термосом в руке. А потом опутал кобылу веревками и потащил ее, как бурлак на кладбище.  Несмотря на комендантский час и ночные патрули. Без единой передышки Кентавр тащил по улицам Клару несколько часов, чтобы похоронить в семейном склепе, оторванную людьми часть самого себя.  Лошадиный хвост цеплялся всю дорогу за землю и оставлял на ней витиеватые узоры.