Ев от Екатии. гл. 34. Silva iter, saltum iter
Утренний туман оросил спящих девушек каплями прохладной оживляющей влаги, которую тут же осушило взошедшее за считанные мгновения солнце. Неподалеку журчал ручей. За маленьким буковым мостиком начиналась тропинка.
— Гляди, пчелы! – обрадовано воскликнула Люси, увидев большую мохнатую труженицу на алом цветке. – Это не дикая лесная пчела. Значит, здесь неподалеку есть пасека.
— Хочешь отведать медку? – лукаво спросила Эльвира.
— Похоже, ты заблудилась в гостях у прадедушки, – пробормотала Люсильда. – Хорошо, что я отправилась вместе с тобой.
— Ты вообще о чем? – Эльвира недоуменно хмыкнула, пожала плечами, и пошла вперед по тропинке.
— Прежние восемь шпионов приходили по одному! – раздался старческий голосок из под куста можжевельника. Пахнуло то ли добротным джином, то ли сивухой.
Люси и Элли остановились, в ожидании увидеть какого-нибудь пьяного менестреля, но вместо этого к ним на дорожку вышел огромный гриб. Был он фута полтора высотой, пухленький, бородатый, в коричневой шляпе, очень хорош собою и в стельку пьян.
— Выходит, что мы тут не первые? – спросила Люсильда, делая реверанс. Эльвира нехотя повторила движение дьяволицы, с удивлением глядя на старичка. Только теперь она вдруг заметила, что обе они одеты в национальные немецкие платья с передником и в красные башмачки, а волосы у них заплетены в косички. Но если дьяволица ясно понимала, в чем дело, то Элли просто махнула рукой и лишь пожалела об отсутствии зеркала.
— Ясное дело, – не первые, – ответил старик, поглаживая белую бороду. – Три внучки Отто были вполне настоящими, но лес их не принял. Что с ними, не знаю. Может, и живы, а может, и померли, возвратившись. Лес слабости не прощает. Другие пятеро оказались обычными ведьмами-самозванками. Четверых Вюрцнер убил и сделал своими служанками, а одна вот, сбежала, – сильная стерва.
— А как звать эту сильную ведьму? Не Матильда, случайно?
— Она самая.
— На что же она рассчитывала?.. Постой-ка, она что, нашла его мощи?
— Не понимаю, о чем ты? – пожал покатыми плечами старик.
— Все ты понимаешь. Тело старика нужно ей для того, чтобы забрать его силу. Дух привязан к телу, но его сознательная часть может уйти. Иными словами, – разделиться. Матильде не нужна его память, какой бы крутой она ни была, не нужна самость, но вот, волю-энергию, сокрытую в самой душе, она высосет с радостью.
— Прекрати, – сказал гриб зловеще.
— Видно что-то у Матильды пошло не так, и она решила лично навестить Отто Вюрцнера, – продолжила, как ни в чем не бывало, Люсильда. – Скорей всего ему удалось спрятать какую-то ценную реликвию, еще более важную, чем его мощи, – то, к чему привязан весь его род, первоисточник.
— Череп и книга, – сказала Элли бездумно, отправляя в рот какие-то странные ягоды, а затем их выплевывая.
— Видно, у нашей Матильды старые виды на Вюрцнеров. И кто-то ей помогает.
— Когда содержишь такой притон, всегда имеются сильные покровители, – сказал старичок, сердито насупившись.
— Не только покровители. Уверенна, что Матильда держит стальной хваткой за яйца многих сильных мира сего.
— Не знаю, в каких мирах, и кого именно она держит за яйца, но здесь ей пришлось несладко, и если у нее девять жизней, то парочку она тут оставила, – сказал гриб и покосился на Элли. – Похоже, что девушка совсем полоумная. Это подарок?
— Да, подарок, – ответила Люси и потрепала Эльвиру по щёчке. – Уверена, что Отто она очень понравится.
— Ты не немец! – воскликнула Элли, словно опомнившись. – В Германии считается, что у кошек семь жизней! Кто ты такой, признавайся? Ты русский?
— Да, русский, – ответил старичок, улыбаясь и глядя на то, как Эльвира надулась и топнула ножкой. – Бедная девушка. Надо скорей показать тебя господину. Его мёд лечит все болезни.
— Хочу мёда, хочу мёда! – обрадовалась Элли, тут же забыв о том, что старик не столь благородных кровей, как она.
— Эта девушка, – его настоящая внучка, – сказала Люсильда. – И если кто-то достоин стать его приемником, то это она.
— Это я вижу, – сказал старичок как-то неоднозначно. – Вопрос в том, что от нее проку? Давай так, дьяволица, – я веду вас к Отто без всяких обиняков, – ты помалкиваешь, и я убеждаю его отпустить тебя подобру-поздорову, а дурочка пусть останется деду, как утешение.
— Что за демоны тебе раньше встречались, старик? Неужели кто-то из них бы поверил, что сильный колдун отпустит адского гостя, знающего о его тайнике?
— А ты не из тупого отродья. Должно быть, опасная. Может, мне оставить вас тут? Скоро стемнеет... Поутру косточки соберу.
— Противный, злой старикашка! – снова очнулась Эльвира. – Немедленно веди меня к дедушке, а не то я тебя раздавлю! С этими словами девушка изловчилась и пнула старичка так, как поступают многие в лесу с мухоморами.
— Стой! – воскликнула Люси, но было уже слишком поздно, – шляпка слетела с перезрелого гриба и развалилась на части, а изъеденная червями толстая ножка рассыпалась буквально в труху.
— Я убила его, убила! – захлопала в ладоши Эльвира.
— Я так не думаю, – ответила дьяволица. – Гриб, что мы видим, – это только верхушка огромного айсберга. Грибница его может идти под землей на многие сотни метров и переплетаться-взаимодействовать с другими мицелиями.
— Что это значит? – испуганно спросила юная ведьма.
— Это значит, что нужно бежать от сюда как можно быстрее, – сказала Люсильда, хватая за руку свою глупенькую подругу.
Вслед за ее словами лес начал стремительно оживать. Корни деревьев вылезли из-под земли, – один из них щелкнул, словно огромный кнут, возле лица Люсильды; другой больно ужалил Элли в ее круглую попку, (благо – пышная юбка смягчила удар). Девушки побежали изо всех ног, но это было непросто. Нижние сухие ветви, словно корявые лапы, преграждали им путь и рвали в клочья одежду, каждый кустик норовил ухватить за ноги, а корни бичами щелкали так, что было больно ушам и дергалось сердце.
Дьяволица насилу уворачивалась от всего этого кошмарного наваждения и тащила за собой плачущую Эльвиру, стараясь не сходить с узкой тропинки, которая поднималась вверх, извиваясь змеёй. Впереди показались огромные сосны.
— Нужно идти туда! – крикнула Люси. – Ты беги, а я сейчас устрою взбучку этому дрыганому зазеркалью.
С этими словами она запрыгнула на пенек и начала петь какую-то странную песню. Эльвира перестала вдруг хныкать и, будто завороженная, начала ей подпевать. Непонятные слова и мелодия казались ей настолько знакомыми, словно она впитала их некогда вместе с молоком матери:
Илмез aн u исебен ан окя, Яовт ялов тедуб Ад,
Еовт Еивтсрац тедиирп Ад, Eoвm ями яститявс Ад!
Хесебен ан исе, Ежи шан Ечто. Енын и Авалс.
Йулимоп, Идопсог!
Идар Огеовт енеми ашан ищомен илецси и итесоп, Йытявс;
Ашан яиноказзеб итсорп, Окыдалв; ашан ихерг итсичо, Идопсог;
Сан Йулимоп, Ециорт. Яатявсерп. Нима. Вокев икев ов и онсирп и енын и,
Ухуд Умотявс и Уныс и Уцто Авалс .
Сан йулимоп, Йынтремсзеб Йытявс, Иикперк Йытявс, Ежоб Йытявс.
Ашан ишуд, Ежалб, исапс и, Ынревкс яикясв то ын итсичо и,
Ын в ясилесв и идиирп, Юлетадоп инзиж и хигалб Ещиворкос,
Йяянлопси яса и йыс едзев Ежи, ынитси Ешуд, Юлетишету, йынсебен
Юрац. Еб ет авалс, шан Ежоб, Еб ет Авалс.
Нима. Сан йулимоп, хытявс хесв и Еретам Яеовт Яытсичерп Идар
Втилом, Йижоб Еныс, Етсирх Есусии Идопсог.
Умоншерг енм идуб витсолим, Ежоб.
Нима. Ахуд Огатявс и Аныс и Ацто ями ов.
Меж деревьев пронеслось тихое многократное эхо их голосов. Лес затих, замер, словно парализованный, а вокруг потемнело и стало тихо до ужаса. Внезапно тишину взорвал шквал жестокого ветра и тревожный нарастающий гул, сопровождаемый звоном рвущихся железных цепей.
— Сам Чур или его отражение. Он вырвался на свободу. Теперь бежим, – сказала Люсильда, увлекая за собой глупенькую Эльвиру. – Нам нужно туда, скорее!
— Откуда ты знаешь? – возразила Эльвира
— Поверь мне! Сосны – это значит, – песок, – сказала Люсильда, теряя терпение. – Там мы найдем убежище. Пока русская нечисть еще не опомнилась, пока мы под защитой их Бога, надо идти!
Элли топнула ножкой, но все же пошла вслед за подругой. Вскоре темный лес сменился светлым сосновым бором. Деревья все еще шевелили корявыми сучьями, но теперь они стали редки, а гул их словно парализовывал, замедляя движения. Кусты сменились мягким хрустящим мхом, – идти стало значительно легче. Как и ожидала Люсильда, вскоре они набрели на песчаный овраг. Лес неожиданно обрывался, а внизу, под крутым берегом, сияло длинное озеро.
Стих 2. Saltum iter
— Пойдем, искупаемся, – предложила дьяволица, скидывая изорванное в клочья платье.
На этот раз Эльвиру не пришлось долго упрашивать, – она последовала примеру подруги, с радостью спрыгнула вниз и, стремглав сбежав вниз по берегу, нырнула в теплую воду.
Едва девушки отплыли подальше, как гул прекратился, и тьма рассеялась, а тонкие длинные корни вылезли из песка, извиваясь, как щупальца в поиске своих жертв. Путь на берег теперь был отрезан. Люси и Элли доплыли до песчаной отмели, на которой грелись жирные щуки, и присели отдохнуть, оставаясь по пояс в воде.
— И что теперь? – спросила Эльвира, будто очнувшись. – Будем рыбку ловить?
— Теперь мне в голову не приходит ничего более умного, как вызвать королеву русалок, – ответила, поразмыслив, Люсильда. – Это единственные существа, которых Отто не смог бы никогда приручить. Отражаясь в любом из миров оны верны лишь своей женской природе и своей королеве.
— Это так здорово! Давай, давай, давай же вызовем скорее русалку!
— Запасись терпением и делай, как я, – сказала Люсильда, распуская косички.
— Почему я должна ждать? – спросила Элли капризно, но все же, беззлобно, вытягивая из косичек белые ленточки.
— Потому, что Атрагарте живет не здесь. Она живет в море...
Странник почувствовал запах моря и блаженно улыбнулся во сне. Море всегда навевало ему самые добрые воспоминания, если, конечно, забыть о неприятностях качки и долгом периоде акклиматизации в условиях влажных субтропиков, который он переживал довольно болезненно.
Вопреки всему этому, ничто не могло омрачить того душевного состояния, той сказочной ауры, которую таили для него в себе бескрайние воды. Власть соленой буйной стихии над сердцем юноши было безмерно сильна и, если бы не отвращение к подчинению и муштре, то уготованная роднёю карьера морского офицера была бы ему обеспечена, тем более что это сидело у него в крови на генетическом уровне.
Ожидая продолжения сладкого сна, дурень слегка потянулся и тут же поморщился, чувствуя под собою твердые доски. Но сон оказался очень хитер, – его деревянный лежак пошатнуло, будто от качки, в лицо ударил порыв пахнущего водорослями ветра с холодными брызгами, а к щеке прикоснулись чьи-то горячие губы и прошептали на ухо: «Вставай... Нам нужно поговорить».
Странник открыл глаза. Печка давно уж остыла, а дверь, запертую на крючок и утепленную старым матрасом, кто-то очень недобрый отворил настежь. Парень ожидал дикого холода, но за распахнутой дверью, снабженной теперь мутным иллюминатором, стоял солнечный летний день.
Услышав, как редкие волны бьются о борт его ветхой посудины, и даже почувствовав легкую качку, Уондер Эрл, – а теперь его звали, без всяких сомнений, именно так, – потянулся и, допив четверть кружки ядреного пойла, сунул в зубы любимую трубку.
— Эрли! Эрлик, мне долго еще тебя ждать? – раздался снаружи сладкий до одури женский голос. Слова были тихими и ненавязчивыми, но звучали именно так, как произносят их ведьмы, чтобы напрочь парализовать волю кролика, который мнит себя удалым мачо.
Почувствовав опьянение от нейропептидов влюбленности и тестостерона, Странник поднялся и вышел на палубу. Его старая яхта была пришвартована в половодном устье какой-то мутной реки. Слева по борту, возле самого берега по колено в воде стояла обворожительная девушка в длинном изящном платье, юбка которого, обнимая округлые бедра, заканчивалась к низу будто хвостом, интригуя воображение двух матросов, без зазрения совести пялившихся на красотку.
Двумя увесистыми пинками прогнав с палубы ротозеев, Уондер хотел было закурить, но тут же убрал в карман трубку и, к своему удивлению, произнес:
— Приветствую тебя, дитя моря.
— Здравствуй, Странник, – ответила русалка и рассмеялась.
— Почему ты одета?
— Потому, что сейчас я сижу в этом платье рядом со своим славным отцом, Самаэлем. И он не любит глупых вопросов.
— Тогда, не совсем глупый вопрос, – чем обязан?
— Сейчас, в вашем будущем, моя мать увидится с известной тебе не понаслышке Люсильдой. Она служит моей сестре, и я хочу укрепить вашу связь.
— Порою мне кажется, что я безумней, чем Мартовский Заяц.
— Не льсти себе, – сказала Айрин* и поманила Странника пальцем. – Это приятная часть колдовства.
Недолго думая, Уондер взял в руки канат и тут же спустился за борт. Русалка в мгновение ока обвила его руками, поцеловала и потащила на дно. Вода внизу оказалась до жути холодной. Когда Странник начал уже задыхаться и попытался вырваться из ее рук, Атрагарте прокусила ему до крови губу и исчезла, превратившись в стайку маленьких рыбок. Оттолкнувшись от дна, Уондер всплыл на поверхность и, жадно глотая воздух готовыми взорваться легкими, ухватился за свисающий в воду канат. Руки его онемели от холода и не хотели сжиматься, а толстый канат вдруг превратился в гибкий корень прибрежной березы.
Странник стоял по пояс в ледяном осеннем ручье, сжимая в руках длинный корень. Его трясло, будто от малярии, распирало от злости и недоумения. Взглянув на ясное небо, дурень выбрался из воды, сбросил с себя сырую одежду и, сбегав за топором, принялся отчаянно рубить сухой хворост для печки.
Только когда в избушке стало снова тепло, лихорадка протестующего мозга сошла на нет, а тело его согрелось от беспрестанной работы, он позволил себе выпить немного драгоценного спирта, «для профилактики простудных заболеваний». Надо ли говорить, что губу его нестерпимо зажгло.
***WW***
*Лесная тропинка, прыжок веры.
*Айрин появляется в фэнтезийном ответвлении Ев. от Странника, начинающемся в гл. 34. Lago del mundo - http://proza.ru/2022/07/31/1168
Следующий стих - http://proza.ru/2024/03/10/1516
Предыдущий - http://proza.ru/2024/03/09/59
Начало сериала - http://proza.ru/2024/01/06/822
Сиквел - http://proza.ru/2023/02/03/1819
Начало сезона - http://proza.ru/2023/11/25/456
Свидетельство о публикации №224031000331