Худший ученик

В связи с тем, что новое время вносит свои коррективы, моя прошлая серия «Страшные истории со школьного двора», отправилась ради актуальности на серьезную переделку.  Теперь она становится частью «хроник ржавой империи» и будет рассказывать о более современных кошмарах.


  - В нашей школе нет плохих учеников, - завуч по воспитательной работе стукнула категорично кулаком по столу.
    - Но один все-таки случился, - не сдавалась завуч по контролю над дисциплиной. Она переминалась с ноги на ногу у стены учительской и сжимала в руке свою любимую указку.
    - Не верю! – от кулачного грохота воспитательницы тряслись кубки за победу школьной сборной в соревнованиях по стрельбе и окопному ориентированию. – От всех плохих учеников мы давно избавились.
    - А я говорю, что он случился! – контролерша взмахнула указкой, словно дирижер и зацепила острым ее концом школьный талисман. Кобуру от маузера на позолоченной подставке. По слухам, эта реликвия принадлежала легендарному учителю меткости Варфоломею Кузьмичу и приносила удачу на всех чемпионатах.
    - Тише девочки, - вклинилась в спор завуч по личным связям с министром образования. Сверкнув драгоценными серьгами, она вызвала блеск зависти в глазах коллег и высокомерно улыбнулась. – Давайте не будем ломать отношения и портить дорогое каждому сердцу имущество.
    - А пусть она докажет, - выпалила ответственная за воспитание.
    В ответ контролерша достала записную книжку похожую на девичий дневник и огласила из него несколько примеров поведения худшего ученика:
   - Семнадцатого октября сорвал еженедельную проповедь на политические темы. Задавал коварные вопросы, смущал духовного политинформатора своим неверием, вел себя, как оголтелый атеист.  Двадцать первого числа, на уроке патриотической кулинарии вместо пирожков с капустой приготовил из просроченных продуктов блюдо с названием «Плешь Вождя». Затем бегал с тарелкой по школьным коридорам, вызывая тошноту у окружающих и предлагал всем желающим попробовать вождя на вкус. Три дня назад был замечен на сцене актового зала. Там, забравшись на гроб, что сделали в младших классах для постановки «герои не умирают», проявлял неуважение к нашему уважаемому директору. Кривляясь, словно павиан он пародировал ее манеру произносить лозунги и редкое умение ругаться, в педагогических целях, матом.
    - Довольно, - перебила оппонента завуч-воспитатель. – Ты меня убедила. Оказывается, у нас действительно есть ученик хуже некуда.
    - Тут главное не устраивать шума, - резонно заметила «связистка».  – Нельзя бросать на школу тень. Если узнают, что мы вовремя не отреагировали, будут проблемы. Придется мне поднять нужные связи в дрессировочном комитете, и мы изгоним его по-тихому. 

    С раннего детства Лео Воронкова окружали заботой и повышенным вниманием. Как редкого посетителя в ветхом зоопарке. Окружали родственники похожие на хорьков, знакомые похожие на ехидну, учителя, возомнившие себя волчьей стаей и родительские комитеты. А также соседи, дворники, вежливые продавцы мороженного и не очень вежливый участковый с грустными глазами старого грифа. Даже просто прохожие, что поднимали на улицах пыль, словно напуганное стадо считали своим долгом посмотреть на Лео строго и произнести одни и те же нравоучительные слова:
    - Пора исправляться. Стань человеком. Будь как все.
    В ответ Воронков укрощал на мгновение свой бушующий характер и отмахивался от назойливых исправителей одним и тем же обещанием:
    -  Со следующего понедельника начну обязательно.
    После чего он всегда совершал что-нибудь опасное, даже антиобщественное, и привлекал к себе повышенное внимание новых участников исправительного процесса.

    Но заветный понедельник рано или поздно наступает у всех. В жизнь Лео он пришел сразу за суровым воскресеньем, когда мрачный двоюродный дед похожий на беззубого медведя, строго пообещал отдать внучатого племянника в секцию воспитательного бокса. Понедельник оказался пасмурным и хмурым. Трубили слоны на фабрике слоновой кости, выли гиены на заднем дворе военкомата, а за окном порхали макаки, что оторвали крылья у летучих мышей. Сильный ветер еще с ночи пытался нагнуть покорно гордые осины, а над головой рос тучный предсказатель грозовых перемен. Он завтракал с аппетитом облаками и, пожирая небо, толстел прямо на глазах.
    Ранним утром Лео вышел на улицу с твердым желанием быть как все. Осмотревшись вокруг, он не мешкая встал на путь исправления и последовал в компании тех, кому удалось уже стать человеком в сторону своей школы. В пути Воронков решил пожертвовать уличными соблазнами и для начала не опоздать, как обычно на занятия. Ради этого он не поздоровался со стаей бездомных воробьев – Лео готовил их к восстанию против захвативших лучшие квартиры попугаев. Не прокатился на троллейбусе до любимого музея глубоководных динозавров. Не заметил, как представители общества немых собирали голоса на выборы для их глухого кандидата. И не обратил внимания на дуэль двух «продавцов вечной жизни» на полях войны. Продавцы дрались на тротуаре учебниками по рукоприкладству и желали друг другу поскорее попасть под трамвай.

    Вскоре стремление стать как все привели Лео в здание школы. Завели в родной класс литературы вовремя, усадили за именную геройскую парту в среднем ряду. В хаосе нацарапанных на парте нецензурных слов еще можно было различить фамилию погибшего в другой стране танкиста.
    Спустя три минуты в классе появилась завуч по нужным связям в сопровождении человека в полосатом пальто.
    - Дорогие дети, - торжественно произнесла завуч, сверкая драгоценностями. – Сегодня вы напишете незапланированный, но очень важный диктант. Так как его важность для нашего общего будущего чрезвычайно высока, мы пригласили профессионального чтеца диктантов. Он продиктует вам текст, а вы продемонстрируете свою грамотность и прилежное поведение.
    - Эрнест Петрович, - представился чтец-профессионал и, поправив галстук-бабочку похожую на глаз, принялся диктовать текст по памяти:
    - Он худший ученик. Его успехи в учебе – насмешка. Его поведение – вызов. Его характер трудно контролировать. Он рисует на святых портретах рожки и сгибается от хохота у доски почета…
    «А хороший парень этот Он, - подумал Воронков. – Я бы с ним подружился». Что думали остальные ученики, осталось неизвестным. Они сосредоточенно писали диктант и ни на что не отвлекались.
    - Когда в школе проходят общественные работы на благо родины, он распространяет вирус лени. Когда все слаженно поют в воскресном хоре, он дает обет молчания. Когда все маршируют, он сбивает темп. Ему нравится подстрекать нестойких на прогулы и сбегать с товарищеских судов в кино…
     «Этот диктант смахивает на донос», - вдруг мелькнула в голове Лео тревожная мысль. Он оглянулся кругом. Его одноклассники в прилежном порыве укладывали под диктовку на бумагу нужные слова. Школьники слились в единую сплоченную массу и, судя по уверенным выражениям на лицах, не боялись ошибиться. На их листах маршировали буквы ровными рядами. Под охраной знаков препинания, согласные там подгоняли гласные прямо к финишу, где на самом краю тетрадного листа подводила итоги финальная точка.
    - Он не слушает советы старших и не раздает советы младшим. Он не знает прошлого страны, зато слишком много мечтает о своем будущем, - продолжал выполнять свои обязанности чтец. – Ему не нравится посещать внеклассные занятия в школьном тире и соревноваться в меткости ради грядущих побед…
 
   За окном, тем временем, потемнело. Тучный толстяк проглотил небо без остатка, накрыл город до самых чердаков, и затем, икнув яростно громом, лопнул. Тотчас по всем поверхностям застучали капли дождя. Забарабанили изо всех сил, спровоцировали кричащую волну автомобильных сигнализаций. Где-то рядом заскулила собака, а под окнами литературного класса послышались возмущенные голоса. Кто-то упоминал синоптиков в страшных проклятиях, кто-то готов был продать душу за кусочек зонта.
    Воронкову стало не по себе. Тяжелое предчувствие опустилось на его затылок и перед глазами выросли жирные восклицательные знаки. Тут же закружились черные когтистые запятые, запрыгали многоточия символом фальшивых надежд, а миролюбивые в прошлом тире превратились в копья. И над всем этим беспокойным хороводом возвышался чтец с бабочкой-глазом, зачитывая диктант, как приговор.
    - Он часто отвлекается на пустяки и много фантазирует. На уроках нашей истории он читает «Гулливера в стране великанов», на уроках не нашей истории – «Гулливера в стране лилипутов». На занятиях по военной подготовке он изображает мертвеца с оторванными ногами, а попадая на ковер в учительской, воображает себя путешественником в страну дремучих лесов и повешенных ведьм.

    Эрнест Петрович внезапно остановился. Прекратил диктовать и посмотрел внимательно на учеников. Под грохот капель-стукачей все замерли в ожидании финала. Вооруженные ручками пальцы застыли в воздухе, готовые подвести итог в любой момент. Школьникам хотелось закончить диктант поскорее, чтоб с чувством выполненного долга разбежаться по домам. И только один ученик из всего класса отчетливо осознавал - финальная точка ничего хорошего ему не принесет.
    - Так кто же у вас худший ученик? – спросил вдруг человек в полосатом пальто. – Назовите его имя!
    «Леонид Воронков» - назвал Лео от неожиданности сам себя. «Леонид Воронков» - дружно написали одноклассники на остальных двадцати девяти листах бумаги.
    Тут в голове Лео зазвучал последний звонок. Навязчиво, оглушающе громко, как сирена. В тот же момент ему показалось, что свежеокрашенные салатовые стены покрылись надписью «тебе не стать как все – ты не достоин». Что двери всего здания слетели в один миг с петель, а половицы паркета превратились в голодные капканы. С доски почета начали выползать «герои нового времени» с пририсованными рожками, и под гробовое молчание одноклассников потащили Воронкова через всю школу черт знает куда. По дороге Лео встретил множество знакомых лиц. На первом этаже - завуча-воспитательницу в красном поварском колпаке, на втором - завуча-контролершу с кобурой от маузера на поясе, а на пыльном чердаке - Джонатана Свифта в кудрявом парике.  Любимый писатель худшего ученика обнимал там завуча-связистку и рассказывал ей непристойные анекдоты про министра образования.

    - Ну и как прошел сеанс педагогического экзорцизма? – спросил председатель дрессировочного комитета. Одетый в серый дорогой костюм, он сидел в уютном кресле и смотрел на человека в полосатом пальто. Тут же, на стене висело главное украшение кабинета – сорок две бурундучьи головы, что удивительным образом складывали подобие человеческого лица. В министерстве образования давно знали, что председатель комитета создает таким необычным образом автопортреты. 
    - Доходчиво, - ответил Эрнест Петрович. – Вот только подопечный не захотел сам уходить. Редкий случай. Таких изгонять труднее всего.
    - Не страшно, - владелец серого костюма махнул рукой. – У нас теперь на руках двадцать девять обвинительных диктантов. А с таким гласом народа в рукаве мы засунем любого Воронкова куда захотим.
    - А куда мы захотим? – осторожно поинтересовался полосатый чтец.
    - Туда где еще дают последний шанс. Скажем, в чистилище. 
    - Вы имеете в виду училище при «церкви благонадежных граждан»?
    - Именно. Там ангелы-хранители нашей страны возьмут его под круглосуточный контроль. Хорошего ученика из него уже не сделают, но послушного гражданина создадут без сомнений.
    Хозяин кабинета удовлетворенно умолк и включил настольный вентилятор. Председателю всегда нравился искусственный ветер - он не приносил с собой никаких перемен. Скованные границами кабинета потоки воздуха быстро заполнили помещение. Сначала они зашуршали брошенными на стол листами с диктантом, затем потревожили засохший цветок на подоконнике, и напоследок, коснувшись прически Эрнеста Петровича, поставили его волосы дыбом.