Река Святого Лаврентия - 6

   Давным-давно, когда Аппалачи и Лаврентийские горы еще не были покрыты лесами, на берегу широкой реки Ошелаги, которая пробила свой путь среди скал, жила прекрасная девушка Оттава. Любили её два брата: бог удачной охоты Таронхайв и бог зимней ночи Тавискарон. Не знала Оттава, кому сказать «да»: оба были красивы, могущественны и сладкоречивы.
   В грозовые дикие ночи приходят дикие мысли, и сразились однажды братья за девушку: стали хватать с берегов высокие скалы и швырять их друг в друга. Один из обломков убил Таронхайва, а остальные подхватил шквальный ветер и разбросал по реке. Безутешна была Оттава, винил себя Тавискарон, и покрылась обломками скал величественная Ошелага.

   Легенда легендой, но сразу за Корнуоллом начинаются на реке Святого Лаврентия пороги и тянутся почти на сто шестьдесят километров: до самого Монреаля.

            ***

   Река – дорога, которая идет сама.
   Она подбирает притоки, прогрызает свой путь сквозь скалы и горы, меняет цвет и состав воды, образует озёра, кормит и поит птиц и зверей и служит людям, живущим на её берегах.
 
   По берегам - кресты и кресты: могилы лесных бродяг.
 
   Приплывали европейцы на чужую огромную землю за лёгкими, казалось, деньгами: выменивать у индейцев бобровые шкурки на утварь, топорики и побрякушки и продавать их торговцам пушниной. Англичане, французы, шотландцы… бывшие преступники, авантюристы, неудачники, не нашедшие себя в своих странах - они именовали себя лесными бродягами: рисковыми, смелыми и свободными. Ни лицензий, ни условий, ни сроков: лишь удача, река и индейцы – неотёсанные дикари.

   В 1611-ом году французы основали на горе Мон-Руаяль пост торговли пушниной.  Туда бродяги привозили меха и оттуда же забирали товар для обмена. Лёгкие деньги оказались нелёгкими: чтобы не разбить каноэ на острых порогах реки Святого Лаврентия, приходилось нести их по берегу. Люди падали на скользких камнях, спотыкались о коряги и корни деревьев, ели когда придётся и что придётся, работали на износ, но мало кто возвращался в Европу: в этом загадочном непонятном мире, где небо в грозу черней черноты, где прямо из-под ног выскакивают исполинские лягушки и кричат по ночам зловещие козодои – души умерших преступников, где природа не тронута и первобытна, они чувствовали себя по меньшей мере титанами, и девизом их было - «Здесь мы у себя дома!»

   Каждый год маршруты бродяг становились длиннее: одни бригады обогнули озеро Верхнее и дошли до озера Виннипег, другие повернули на юг и разведали водный путь до реки Миссисипи.
 
   Шестьдесят лет торговля пушниной держалась на лесных бродягах, но в 1670-ом году предприимчивые англичане создали пушную Компанию Гудзонова Залива со штаб-квартирой в Лондоне. (Эта компания – Hudson’s Bay Company – единственная из всех колониальных компаний дожила до наших дней).

   Компания построила в Канаде несколько торговых факторий, наняла местных дельцов, чьей обязанностью был наём вояджеров.
 
   Требования к претендентам были жёсткими: рост не выше пяти футов шести дюймов (в заполненном вояджерами и товарами для обмена каноэ нет места для ног высоких людей), звучный голос и хорошие лёгкие, бесстрашие, сила и умение ладить с людьми. Тем, кто отвечал этим требованиям, предстоял тест на выносливость: пронести на расстояние в полторы лиги (примерно семь км) два тюка весом по сорок фунтов.  Желающих было много, потому что Компания делала заманчивые предложения: стабильные цены на мех, устойчивые каноэ из берёзовой коры, натянутой на каркас из белого кедра, питание на время маршрутов, тёплую одежду, удобные пояса для ножа, кисета и кружки, а главное - пользующиеся спросом товары для обмена с индейцами: ружья, ножи, красные одеяла, которые почему-то те очень любили, и, конечно, бренди - самый ценный товар.

   Многие лесные бродяги не выдержали конкуренции и перешли в вояджеры.
 
   ***

   Компании были нужны работники, и чтобы привлечь молодых и выносливых европейцев, решили придать вояджерам образ романтиков.

   Английская «The London Gazette» публиковала статьи с описанием красот реки Святого Лаврентия: «Река несравненная, радостная и прозрачная, небесно-голубая под солнцем и серебряная в ночи... глубокая, мощная, полная рыбы, и даже киты заплывают из океана в ее фиорды. Воды в ней столько, что хватило бы напоить всю Европу…», и ей вторила французская «La Gazette»: «Из седого тумана выплывают призрачные каноэ с бригадами вояджеров – сильных и храбрых людей. Для них усталость – редкая птица. Они налегают на вёсла и поют, чтоб придать гребле ритм, о ветре, весне и любви».

   Отбоя в претендентах не было, и даже женщины переодевались в мужчин и пересекали океан в надежде стать вояджерами. И некоторым это удавалось.

   В августе 1806 года прибыл в Канаду молодой шотландец по имени Джон Фаббистер. Сказал, что приехал присоединиться к своему брату-вояджеру, прошел все испытания и в первый маршрут был отправлен на побережье Гудзонова Залива. Он оказался компанейским, неутомимым и быстро получил кличку Шмель. Два года Шмель умудрялся скрывать, что он не мужчина, но в дело вмешалась любовь. Джон влюбился в коллегу и открыл ему своё имя: Исабель Ганн. Родился ребенок, и компания отправила Исабель на родину, где она прожила еще пятьдесят два года и умерла в сожалениях, что так мало пробыла вояджером.

   Одевались вояджеры практично, но не без шика: набедренные повязки а-ля индейцы, светлые, желательно белые рубашки, леггинсы, гетры, мягкие мокасины, красные шляпы и широкие пояса, чтобы поддерживать спину и подвешивать кружку, нож и кисет. Зимней одеждой чаще всего служили шубы, сшитые из красных одеял, или парки из шкур карибу или бизона, выменянные у индейцев.

   Труд вояджера был тяжек.
   Подъём в три утра - и без завтрака на маршрут до двух-трёх часов, когда подходило время обеда. На ужин доедали то, что осталось после обеда, а потом разводили костёр и варили еду на завтра: в огромный котёл с водой закладывали дикий рис, горох, кукурузу, вяленую свинину и несколько больших сухарей. Для ловли рыбы или поиска птичьих яиц времени не оставалось, но Компания выдавала каждому вояджеру несколько плиток пеммикана: это было очень сытное лакомство, которое жевали, не отрываясь от гребли.

   Скудная пища, которую лишь иногда разбавляли индейские блюда: нередко только ради них вояджеры женились на индианках. Ради них и безопасности: незачем было ночью выставлять часовых, если в ближайшем племени хотя бы у одного вояджера была жена.
   Изнурительный труд, однообразное питание, холодные ночи, тучи гнуса и комаров, от которых спасались смесью медвежьего жира и мочи скунса (представляете запах?); по полгода, а то и больше, одни и те же лица вокруг; грыжи и ревматизм… и тем не менее: «Здесь мы у себя дома!» - девиз, который лесные братья когда-то принесли вояжерам.

   ***

   В 1779 году французы создали свою торговую Северо-Западную Компанию со штаб-квартирой в Монреале, и у вояджеров Компании Гудзонова Залива появились конкуренты.
   Страна была богата пушниной, людей и маршрутов хватало на обе компании, и в основном обходилось без стычек – пока не разразилась Пеммикановая война.
 
   Пеммикан – высушенное мясо бизона или карибу, растёртое в мелкие кусочки и смешанное с кипящим жиром и ягодами. Его выливали в формы плиток и давали застыть. Стограммовая плитка содержала под тысячу килокалорий: немудрено, что пеммикан был огромной ценностью.
 
   На северо-западных маршрутах, самых длинных и трудных, когда запасы провизии подходили к концу, не иметь пеммикан означало для вояджеров если не голодную смерть, то мучительное чувство голода, потому что нужно было или торговать, или тратить время на охоту и рыбную ловлю.

   Компания Гудзонова Залива имела монополию на покупку у индейцев пеммикана, и в 1814 году губернатор Майлз Макдонелл издал указ: запретить его вывоз с территорий, подконтрольных Компании.  Маршруты вояджеров Северо-Западной Компании стали существенно сокращаться, и в результате между конкурентами началась Пеммикановая война. Она длилась семь лет с переменным успехом, обе компании терпели убытки, теряли людей, но, как все войны, эта война закончилась перемирием, и в 1821-ом году компании соединились под общим названием Компания Гудзонова Залива.

   Время шло.
   На смену каноэ пришли йоркские лодки из железа и прочной юконской древесины, способные перевозить до трёх тонн груза и требовавшие значительно меньше гребцов.
   В 1885-ом году закончилось строительство Тихоокеанской железной дороги, и необходимость в маршрутах вояджеров резко пошли на спад. К тому же в Европе поменялась мода: шляпы стали шить из шёлка, а не из фетра, и потребность в бобровых шкурках сильно уменьшилась.
   Эпоха синих воротничков торговых пушных компаний подошла к концу.

   ***

      «Много лет я был вояджером. Нёс, грёб, пел, ночевал под каноэ или открытым небом. Ни один переход не был для меня слишком длинным, ни один порог - слишком опасным, ни одна река - слишком широкой. Неграмотные, весёлые и бесшабашные, мы не искали себе приключений: приключения были вокруг. Будь я сейчас молодым, повторил бы свою жизнь - лучшую жизнь, какую можно прожить: жизнь путешественника». (Из воспоминаний Питера Доусона – вояджера Компании Гудзонова Залива).

***

   Реки Канады не просто реки: они творили историю.
   И вместе с ними творили историю смелые люди, девизом которых было «Здесь мы у себя дома!»