А жизнь продолжается. Послегрозье. Гл. 14

14.  Бирюк, Третьяк и Пётр тесали брёвна для частокола. Присели отдохнуть и обсудить предложение князя.
     – Может, и стоит нам пойти в сборщики дани, – начал рассуждать Третьяк, – по княжеству поездим, посмотрим, как люди обустроились после войны, чем живут. Может, кого из знакомых встретим.
     – Ну, это не тяжёлая работёнка, а вот выход с людишек брать – это тебе не на гуслях играть. Вспомни, сколько народу осталось после побоища, откуда у них выход? Земля уход любит, а рук для этого ухода и нет, чем дань платить-то? Люди будут упрашивать, чтоб обождали, что самим есть нечего. Сколько слёз да горя им принесём. Да ещё нас ненавидеть будут, как баскаков. Нет уж, для такой службы я не годен, – мрачно ответил Бирюк, – да и лихие люди объявились в Поочье, кто выселки оборонять будет, коль уйдём? То-то.
Снова принялись за работу, каждый обдумывал, какое решение принять.
     Пётр и поддержал бы Третьяка, да Настёна с малым ДОбром  одна останется. Хоть Илейка и помощник ей, да не воин он. А Ждан ещё многого не умеет, учить надо отрока и ратному делу, и житейскому. И Рюму, и Втора, и Беляна тоже надо учить.
     Третьяк поначалу и обрадовался возможности повидать новые земли, новых людей, но грустный ответ Бирюка про отношение простого народа к сборщикам дани, охладил его пыл. Да и Красава всё время стояла перед глазами: лёгкая, озорная, красивая и не по годам мудрая.   
     Собрав в кучу обрубки да ободранную кору деревьев, обтерев топоры, работники присели на бревно, переглянулись, и без слов поняли друг друга: не станут они собирать дань, не их это ремесло. Набеги малые ордынцев продолжаются. Надо детей и женщин охранять да прятать. А защищать они умеют. Да и выселки Спас-Зарецкие стали уже родными. Пусть князь Ингварь других сборщиков приглашает, а они дома нужнее. Так-то.