В одном флаконе

               

                (Из записей Марка Неснова)

                Они хочуть свою образованность показать.
                А.П.Чехов «Свадьба».

О том, что Боря Немировский – гений, его родителям было известно с первых дней его жизни.

Остальным пришлось признать этот факт, когда мальчик в пять лет стал обыгрывать известных шахматистов.

А, когда он стал побеждать на всех математических олимпиадах, даже самые подозрительные скептики вынуждены были, понурив головы, признать свою неправоту.

В двадцать три он стал кандидатом наук.

В двадцать восемь доктором.

В тридцать  заведующим кафедрой математического анализа в  Одесском университете «имени Мечникова».

Он был добрым и приветливым человеком, поэтому ему многое прощалось.

А прощать было что, потому что в обыденной жизни Борис Михайлович Немировский был абсолютным невеждой.

«Патентованным идиотом», как любила о нём говорить моя тётя Ира.

Как и многие гении, Боря наивно полагал, что его учёные таланты и  способности автоматически распространяются и на обычную, так сказать, бытовую жизнь.

И, что в быту он так же ориентируется и разбирается, как в теории больших чисел.

Так думали и до него многие  гениальные и талантливые люди.

Некоторым из них неумение жить среди людей стоило жизни.

Но Боря этого не понимал, потому что был полный профан в том, что называется простым, но ёмким словом «жизнь».

Наверное, били бы его ежедневно, потому что глупость – это состояние постоянное и всеохватывающее.

Но мне Боря нравился своей открытостью и горячим желанием помогать в том, что он умеет и знает.

А потому я всячески его опекал и защищал к нашей обоюдной пользе и выгоде.

Моих талантов и знаний  было явно недостаточно, чтобы и хорошо учиться, и заниматься ещё  другими важными вещами.

С Борей постоянно нужно было быть начеку, потому что он всегда говорил то, что ему казалось правильным, абсолютно не думая о том, кто перед ним, и какие могут быть последствия.

Но,  если от мордобоя его ещё можно было спасти, то от  оскорблений это было сделать сложнее.

Ну, как защитить его от чужой женщины, которую Боря однажды попытался научить вежливости.

Мы стояли на пляже в очереди за мороженым.

Мимо очереди прошла пожилая женщина с ярко красным педикюром.

Стоявшая, перед нами толстая рыжая хохлушка обратилась к окружающим, но так, что бы жертва тоже слышала:
-О, дывысь!
Намазала нёгти, як та курва.
Вже внуков мабуть мае, а сама нёгти малюе!

И тут, как обычно,  правильный Боря не выдержал:
-Но согласитесь - вежливо заметил он, обращаясь к хохлушке - что лучше иметь крашеные ногти, чем грязные.

Хохлушка, явно не привыкла, что с её мнением кто-то может быть не согласен.

И, углядев, в его словах, скрытый намёк, она надвинулась на Борю своей безразмерной грудью и, брызгая от возмущения слюной, заорала ему в лицо:
-Та нэхай вона хоч губы гивном намаже!
А ты можэшь цилуватися з нэю!
Та шож цэ робыться, люды добри!?

И она гордо отвернулась от  испугавшегося Бори.

Я уже старался не давать ему возможности открывать рот на людях, чтобы его без дела не унижали и не оскорбляли.

Но уследить за Борей было невозможно.

Он всё равно находил повод отличиться.

В овощном магазине высокая крашеная дама полезла в миску своей рукой, чтобы попробовать квашеную капусту.

Возмущенный  Боря робко заметил ей, что не всем приятно то, что она лезет в общую миску своими руками.

Дама смерила Борю презрительным взглядом и гордо сказала, что она после уборной всегда руки моет душистым мылом, а не то, что некоторые сраные интеллигенты.

-Мало вас Гитлер стрелял – зло намекнула она на Борино происхождение.

Ну, не бить же её за это посреди магазина.

Хотя и стоило бы, конечно.

Настроение было испорчено надолго.

Зарёкся я с ним вообще появляться в людных местах.

Но жизнь есть жизнь.

И опять занесло нас вместе в продуктовый магазин, где верхний ряд витрины был уставлен бутылками дешёвого креплёного вина, которое вынуждены были пить  небогатые советские люди.

Вина такого Боря не пил никогда в жизни.

Он  вообще пил редко, и только шампанское.

И какой чёрт дёрнул его разговаривать об этом вине  со стоявшим перед ним мужчиной, профессорского вида, с большим жёлтым портфелем.

Откуда он только взял, что в Европе таким вином красят заборы, а нормальным людям и в голову прийти не может, чтобы травить свой организм такой гадостью?

Профессорского вида товарищ активно поддерживал разговор и согласно кивал.

Но когда подошла его очередь, взял четыре бутылки этого вина и, уже застёгивая свой безразмерный портфель, укоризненно сказал Боре:

-Одесского разлива, как раз вполне приличное.
Рекомендую!
Ни в коем случае, не берите николаевского разлива!
Дрянь невозможная!
И не говорите, пожалуйста, глупости, если не знаете!
Интересоваться надо, а не ковыряться в носу!

Боря так и остался стоять с открытым ртом.

Наверное, он бы долго так стоял, если бы не подошла наша очередь.

Я мог бы рассказывать о Боре бесконечно.

Но, наверное, и так понятно, что  Боря – это «полный шлымазл», как всегда говорила о нём моя тётя Ира.

Сейчас Боря Немировский живёт в Америке и что-то там считает в «Силиконовой долине» за очень большие деньги.

Не так давно мы встречались с ним в Ницце.

Он остался таким же добрым и открытым, каким я знал его в молодости.

И таким же наивным и тупым.

Потому что глупость, как и гениальность, – это навсегда.