О духовниках и старцах

                В наши дни принято считать, что каждый верующий должен иметь духовника. Отсутствие оного среди «благочестивых» православных считается, в лучшем случае, невнимательностью к спасению души, а в худшем – признаком погибели и отпадения от Церкви. Чтобы разобраться в этом,  необходимо понять, кто такие духовники и какую роль они играют в религиозной жизни христианина. В общепринятом смысле духовник – это священник, у которого  верующий регулярно исповедуется, обращается за разрешением возникших сомнений и тревог, посвящает его во все стороны личной жизни, испрашивает наставление и благословение в делах. Такой священник рассматривается, как духовный отец, а находящийся под его окормлением, - как духовное чадо. Но это только внешняя сторона воцерковления, которую нельзя путать с духовничеством. Наставник не может быть духовником и не быть духовным по своей сути, то есть по благодати, а не по должности или по мнению людей. Духовный – значит принявший в себя Духа Святого, достигший высшей степени бесстрастия. О сподобившихся этого дара святитель Игнатий Брянчанинов писал: "Духовный, бесстрастный есть тот,  кого осенил и обновил Дух Святый, кто, будучи исполнен Им, действует, говорит под влиянием Его, возносится выше страстей, превыше естества своего. Такие – точно: свет миру и соль земли, видят себя, видят и ближних; а их увидеть может подобный им духовный". Духовников от Бога встретить очень трудно, практически невозможно, поскольку их посылает Господь, а  будущему чаду еще предстоит узнать своего духовного отца. А для этого нужны не глаза, а очи духовные, то есть необходимо иметь "очищенное душевное око", как говорил Симеон Новый Богослов, и обладать соответствующей чистотой сердца, чтобы узреть в незнакомом человеке своего наставника от Бога.  Игнатий Брянчанинов сто шестьдесят  лет назад так писал о духовных старцах: "В жизни своей я имел счастье встретить одного и доныне странствующего на земле старца - лет семидесяти, из крестьян, малограмотного; он жил во многих местах России, в Афонской Горе; говорил мне, что и он встретил только одного". Святитель называет «счастьем», что за свою жизнь встретил только одного человека, которого мог назвать «старцем», и это во времена куда более высокого благочестия и чистоты веры, чем в наш развращенный век. А что говорить про нынешнее время?! Сегодня православные часто называют священников, с которыми связаны личными отношениями, своими духовниками, а себя считают их духовными чадами. В этом кроется великая опасность и заблуждение. В святоотеческой литературе есть не мало трудов, посвященных исследованию старчества и духовничества. Здесь я не буду прибегать к их детальному анализу, а замечу следующее.
                Старчество – явление уникальное в истории Православной Руси. Его можно сравнивать со служением  ветхозаветных пророков, которых объединяло всегда одно – богоизбранность, непосредственное живое общение с Богом. Соответственно, пророком никто не мог стать по собственному желанию. Для этого нужно было призвание Божие. Применительно к православным старцам, это призвание выражалась в особых дарах веры, предвидения, видения и ведения, молитвы и любви. Библейские пророки получали откровения от Бога, непосредственно с Ним общаясь. Такими были в Ветхозаветной Церкви Исайя, Иеремия, Иезекиль и другие. В Церкви Христовой, избранники Божии получали откровения свыше  через веру, по словам апостола Павла «верою познаем» (Евр.11:3). Это были сосуды Господни исключительной чистоты, в которые мог войти и священнодействовать Дух. Святитель Игнатий писал: "Вера рождает простоту", то есть особе благодатное состояние, когда освященный Духом и крепкой верой, верующий, как ребенок, все воспринимал открыто и непосредственно. На нем исполнялись слова Христа: "Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное" (Мф. 18:3). Тогда подвижник становился старцем, не нуждающимся в знании, поскольку обретал дар прямого видения, посылаемого свыше в виде Откровения. Он мог  «уста в усты» разговаривать с Богом. Не удивительно, что такие духоносные отцы крайне редко встречаются среди людей и всегда отрешены от остальных внутренним, горним миром; ибо, по словам апостола, мир распялся им и они миру. (Гал. 6:14).
                Однако, пороки и старцы, хотя и водимы были одним Духом, но задачи у них были разные. Пророки шли в мир, призывая развратившийся и отступивший от Бога народ Израиля к обращению и покаянию. С пришествием Христа потребность в пророках отпала, поскольку Закон был исполнен, и наступила эра благодати или спасения; а старцы уходили от мира, чтобы привести к вратам Царствия Небесного обратившийся и приходящий к ним православный люд. Бог посылает пророков или дает старцев тогда, когда не дать их невозможно. Такое случалось и в нашей Церкви,  особенно в переломные моменты ее истории, когда  над Россией и верой нависала смертельная опасность.  Однако, духоносных и святых отцов всегда было мало, как, например,  Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский и некоторые иные, почившие в Бозе, святые угодники. Со временем, духоносные наставники уходили, а новых Бог не давал, ибо не оставалось внемлющих им. Святитель Игнатий писал в середине XIX в.: "Чем далее времена отклонялись от явления на земле Божественного Света, тем усиливался недостаток в истинных святых наставниках". История нашего Православия показывает, что в годы лихолетья страны и  гонений на Церковь, усиливалась вера, а с наступлением благоденствия, она ослабевала, поскольку к Богу приходят нуждающиеся и обремененные, а не сытые и довольные. Господь прямо говорит апостолу Павлу: «Сила Моя совершается в немощи» (2Кор. 12:9). Когда человеку хорошо, он о Подателе всех благ не вспоминает, а когда –  плохо, начинает искать в Нем спасение, надеясь обрести потерянный мир.
                Непременным условием возрождение старчества на Руси, является усиление веры, обращение народа и возврат к заповедям Христовым.  К сожалению, вся история России от петровских времен и до наших дней свидетельствует об оскудении веры и падении христианской нравственности. Православные ценности замещаются общечеловеческими, воздержание и скромность – материальным благополучием и наживой, догматы православного вероучения – толерантностью и вседозволенностью. Сребролюбие, расчет, корысть, человекоугодничество, терпимость ко греху, преобладают не только в обществе, но и в Церкви. В таких условиях не может совершаться сила Божия, и явиться миру, духоносные отцы от Бога. В одном из своих писем святитель Игнатий сетовал: "Есть и ныне подвижники – нет на них венцов победных, венцов Христовых. Венец Христа – Дух Святый. Ныне не нисходит Дух, потому что подвижники подвизаются незаконно. Аще и подвизается кто, сказал апостол, не венчается, аще незаконно подвизатися будет". Это было сказано  еще полтора века тому назад! Вряд ли стоит говорить, что за прошедшее время ситуация только ухудшилась. Под подвизающимися незаконно, Игнатий Брянчанинов понимает тех «духовников», которые подвизаются по собственной воле и для людей. Таковых хватает и в монастырях, и среди белого духовенства. В общении с паствой они свою волю, путают с волей Божьей, а личное богословие выдают за откровение свыше.   Пророк Иеремия предупреждает об опасности таких лжепастырей: «Они обманывают вас, рассказывают мечты сердца своего, а не от уст Господних». (Иер.23:16). Под подвизающимися законно, следует понимать тех отцов, которые исполняют не свою волю, а Божию.  Они будут наставниками тех, кого к ним приведет Дух Святый, и наставлять их будут именем Божиим, а не от «ветра головы своея».
                В наше время часто можно слышать расхожие выражения: «духовные чада», «духовный отец», «старец» такой-то, «старица» такая-то и так далее. Однако мало, кто знает, что никакого отношения к старчеству и духовничеству это не имеет. Дело в том, что ни старцев, ни духовных отцов в их истинном смысле в Русской Православной Церкви никогда не было. Старчество, как явление церковной жизни зародилось в первых монастырях Древнего Востока на рубеже III-IV вв. Его суть заключалась в следующем. Опытный в монашеской жизни и духовной брани подвижник, как правило преклонного возраста, брал в ученики одного новоначального, с которым разделял и келью, и труды. В силу совместного жительства и молитвенного делания, между ними возникали отношения духовного отца и духовного чада. Старец наставлял своего ученика не толкованием Писания и просвещением в вере, а личным примером, то есть образом благочестивой жизни. Духовный сын познавал не догматы, а наблюдал за жизнью своего отца, целиком и полностью подчинив себя воле наставника. Таким образом, духовное окормление и воспитание не выходило за порог кельи и личных отношений отца и сына во Христе. Их совместное жительство продолжалось до тех пор, пока старец не находил, что ученик достиг совершенства и более в духовном окормлении не нуждается. Затем они прощались, и ученик оставлял учителя, чтобы идти ко Христу своим путем. Многие из них потом сами становились старцами, и таким образом преемственность старчества и духовничества сохранялась. Необходимо отметить, что монастыри того времени представляли собой замкнутое общество со своим уставом и суровым образом жизни. Они никому не подчинялись, кроме своего игумена или аввы, которого сами избирали. Соответственно, и старчество в них развивалось вдали от мира и посторонних глаз. Так продолжалось до V Вселенского Собора, который передал монастыри в ведение местных епархий. Обители утратили свою замкнутость и защищенность и стали частью церковно-административного устройства. Как следствие, постриг стали принимать случайные люди, порой совершенно не готовые к суровой монастырской аскезе. Это оказало негативное влияние на старчество и духовничество, которые в условиях сращивания с миром утратили свои первоначальные качества. Примерно с VII в., старчество и духовничество разделились и стали выполнять разные функции. Старец мог брать одного или нескольких учеников из иноков в пределах одного монастыря, которых наставлял в духовной жизни и Писании. При этом их совместное келейное жительство не предполагалось, а для духовных бесед они собирались в определенное время. Воспитание духовного чада личным примером и образом жизни постепенно сошло на нет. Духовничество же приняло иные формы. Духовный отец мог принимать в свои чада не только кого-либо из братии, но и мирян, причем как мужского, так и женского пола, что ранее было недопустимо. Таким образом, институт духовного отца, как сугубо личные доверительные отношения между наставником и учеником, превратился в духовничество, то есть принял форму духовного просвещения как среди монашествующих, так и мирян.
                Основу старчества и духовничества Древней Церкви составляли боговдохновенные отцы. Они имели дар познания истины или тайноводческого богословия, в котором наставлялись непосредственно Святым Духом. Поэтому старец обучал ученика только тому, что сам узнавал свыше, через Божественное откровение, а  духовное чадо внимало его словам со страхом Божиим и сыновьим почтением. Наставник был для ученика и духовным отцом, и старцем одновременно. При этом, многие из них даже не умели читать и писать, но за святость жизни, имели благодать Духа в познании истины. Поэтому, то, что они слышали от Бога, то и передавали своим ученикам, ничего не добавляя или изменяя. На этом стояло все старчество и духовничество древности. По мере  разрастания и секуляризации  Церкви, стала умалять духовность и чистота веры. Пришлые люди заполнили и монастыри, и приходы. Под влиянием мирских соблазнов и страстей монашескую жизнь настигли губительные для нее последствия. Умалилось старчество и утратило свое значение духовничество. Богоносные отцы покидали мир, а на смену им приходили случайные люди. За неимением учеников способных вместить Духа Истины, не стало и духоносных наставников. К середине IX в., то есть к концу эпохи Вселенских Соборов,  истинное духовничество умалилось и сошло на нет. Старцами стали называть преклонного возраста монахов или священников, к которым, как к имеющим большой жизненный и духовный опыт, обращались за советом и утешением по личным вопросам; а духовничество стало частью церковной иерархии в виде соответствующих должностей: духовник монастыря, духовник епархии, духовник на приходе и так далее. Поэтому к началу крещения Руси в 988 г. старчества и духовничества, как таковых,  уже не было в самой Византии. Соответственно, они никоим образом не могли появиться и в нашей Церкви. Понятие «старец» и «духовник», в силу исторических условий и национальных  особенностей, обрело совершенно иное значение на Руси, а затем и в России. «Старцами» называли самых разных лиц монашеского звания: от преклонного возраста, пользующего уважением братии насельника монастыря, до занимающего ту или иную церковную или монастырскую должность инока. Это могли быть и ключари, и писари, и экономы. «Старцами» могли быть и душеприказчики из монашеского чина. В общем, любого инока в летах могли называть «старцем». Духовничество на Руси переродилось в институт церковных должностей, занимаемых исключительно священством. Более того, начиная с домонгольского периода и вплоть до XVI в. духовники могли выполнять функции современных нотариусов и заверяли своими подписями различные гражданско-правовые акты. Таким образом, никаких духовных отцов в истории нашей Церкви не было, хотя духовники есть и поныне. Конечно, великие святые угодники и молитвенники земли Русской прославились и чудесами, и пророчеством, ибо на них почивал Святой Дух, Силой Которого они наставляли в истине и приводили к вере. Но это были единичные случаи, которые нельзя считать «старчеством» и «духовничеством» как явлением церковной жизни.  Тем не менее, русский народ пошел своим путем, и в его сознании понятия «старец», «духовный отец», «духовник» практически смешались. В силу этого, любое лицо преклонного возраста и в священном сане может оказаться для наших православных либо «старцем», либо «духовником». Причем, старец должен быть обязательно монашеского звания, а духовник – иереем. А еще лучше, когда они оба в священном сане.  Разница между ними только в том, что к старцу едут издалека, чтобы «посоветоваться», а к духовнику ходят на исповедь, как к личному священнику, с которым установились доверительные отношения. Для нашего верующего главное в духовничестве и старчестве – это форма, в которой оно проявляется, то есть – преклонный возраст, как символ жизненного и духовного опыта, известность и священный сан. Чем больше распространяется молва о таком старце, тем больше к нему доверия у народа. Вот, чем руководствуются наши верующие, когда ищут себе духовников или путешествуют к старцам. При этом, их наставления «духовным чадам» воспринимается как истина от Бога, и мало кто задумывается о смысле сказанного. Об этой пагубной «болезни старчеством» писал еще святитель Игнатий Брянчанинов: "Избираются нами в руководители преимущественно те наставники, которых мир провозгласил святыми, и которые находятся в глубине прелести или в глубине неведения". Как правило, такая неразборчивость в духовной жизни приводит к тяжелым последствиям, как для мнимых духовных отцов, так и для их не состоявшихся чад.
                Господь, обращаясь к нам, говорит: «Придите ко Мне все нуждающиеся и обремененные и Аз упокою вы» (Мтф.11:18). Люди же идут не к Господу, а к человеку, который при всех своих достоинствах никогда не сможет заменить Бога. Святитель Игнатий в письме к своему брату Петру писал: "Весьма благоразумно делаешь, что не сводишь близкого знакомства ни с одним духовным лицом; такое знакомство может очень легко послужить ко вреду и весьма, весьма редко к пользе…Люди нашего века в рясе ли они или во фраке [чиновники, госслужащие], прежде всего внушают осторожность".  И это пишет русский епископ о духовенстве далеко не самых развращенных времен. А что говорить про наше время?! Вышесказанное не означает, что не нужно искать совета и наставлений у духовных лиц. На то Господь и установил священство и дал ему дар учительства, чтобы служители алтаря учили народ и приводили его ко Христу. Но вели к Богу, а не подменяли собою Спасителя. Можно окормляться у священников, прибегать к совету и наставлению духовных лиц, опытных в духовной брани монашествующих, но нельзя видеть в них старцев, и, тем более духовных отцов. Как может отец воспитать сына, если ни одного дня не прожил с ним вместе? Это невозможно в семье, а тем более лишено основы в духовной жизни. 
                В этом вопросе  существует еще одна проблема двоякого рода. С одной стороны, духовные лица, принимающие на себя «звание» старца, по сути, обольщаются, обуреваемые тщеславием, а с другой, – их «духовные чада», прибегая под власть и окормление «духовного отца», снимают с себя всякую ответственность. Они опасаются принимать самостоятельные решения, не желают проявить свою волю, ищут легких путей, демонстрируют трусость и нежелание за что-либо отвечать. Нередко можно слышать: «Меня старец благословил», «Ему духовник дал послушание» и тому подобное. Вместо того, чтобы, испросив помощи у Господа, самому пытаться решить возникшие проблемы, вступить в борьбу, победить или пасть, человек, погружаясь в состояние теплохладности, прячется за спину своего духовника, попадая к нему в духовное рабство. Апостол Павел писал: «Каждый же по своему труду свою мзду примет» (1Корф. 3:8). Это означает, что Господь готов вознаградить всякого подвизающегося не за конечный результат, а за сам труд ради спасения, за его желание послужить Господу. Убегающий за спину «духовного отца», сам себя лишает мзды от Бога. Принимающий его наставление, исполняет желание человека, а прибегающий к Господу, исполняет волю Божию. Слово старца может быть ошибочно и пагубно, а воля Божия –  непогрешима и спасительна. Однажды митрополит Московский Филарет (Дроздов), освящая в XIX веке закладку нового храма в Москве, коснулся в своей проповеди библейского сюжета о том, как царь Давид решил построить Иерусалимский храм и спросил совета у пророка Нафана, который его поддержал словами: «Что на сердце у царя, то делай» (2Цар. 7:14). Рассуждая об этом, Святитель Филарет, говорит: «Один пророк придумал пророчество, а второй его одобрил, и оба ошиблись». Поэтому, если ошибаться могли ветхозаветные пророки, которые с Богом напрямую общались, то, что говорить о духовенстве нашего времени? Кроме того, существует и другая опасность в отношениях духовников и их чад. В случае падения или преткновения, у человека возникает великий соблазн обвинить в этом благословившего духовника. Как это сделал Адам, который, оправдываясь за преступление заповеди, решил переложить всю вину на Еву и Бога: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне» (Быт.3:12).  В свое время Патриарха Кирилла, когда он был еще митрополитом Смоленским и Калининградским, спросили, кого из современных старцев он знает, на что Патриарх ответил: «Стариков встречал, старцев не знаю». Можно обращаться к священникам и монахам, но все же их ответы не должны быть истиной в последней инстанцией, непогрешимой догмой, требующей только безусловного повиновения и исполнения. Каждое услышанное слово должно проходить через сито рассудительности и духовное ведение сердца, чтобы, основываясь на вере, отсеивать все не нужное и оставлять полезное. Из всех даров Святого Духа Апостол Павел на первое место ставил дух разумения или рассудительности. «Выше всякой добродетели рассудительность», – говорит преподобный Исаак Сирин. 
                В заключении следует отметить, что духовников и старцев в современной Русской Православной Церкви нет, как нигде в Православном мире нет самого старчества и духовничества. Те, кого называют «старцами» или «духовными отцами» суть обыкновенные грешные люди, которые попущением или волей Божьей приняли монашеский чин или священный сан. Таковых людская молва наделила мистическими способностями, записав в избранники Божии, наставляющих в истине Духом Святым. На самом деле, это далеко не так. Насаждаемая в нашей Церкви парадигма об обязательном наличии у православного христианина  духовника, ничего общего с истинным духовничеством не имеет, а всего лишь  является средством укрепления церковной дисциплины. Лжедуховником и лжестарцем является всякий, кто принимает от людей эту честь, и, подстрекаемый тщеславием, похищает не принадлежащие ему дары Святого Духа. А всякий, кто склоняет голову под их власть, руководствуясь не рассудительностью, а ложно понимаемым послушанием и преданностью  духовному лицу, обрекает душу на мучения как при жизни, так и после смерти.