Тоска

   Еду в метро. Дело к вечеру, но в вагоне еще довольно много людей. Свободных мест достаточно, поэтому все сидят. Разве что девушка в розовой курточке поднялась и встала у дверей «на выход».
 
   Пассажиры уткнулись в телефоны. Странное чувство: кажется, что люди оставили в вагоне тела и отправились жить в другой мир. Там они встречаются друг с другом,  мило общаются до тех пор, пока  им не просигналят издалека: «Следующая станция…». Тогда они возвращаются в оставленные тела,  оживают,   встают, прячут телефоны (личные тоннели перехода) в карманы и сумочки…

   Я чувствую на себе чей-то взгляд. Метрах в трех от меня (наискосок) сидит мужчина лет пятидесяти пяти - шестидесяти. У него не выглажены брюки, рубашка, помятая и несвежая, выглядывает из такой же затрапезной куртки, в руках он держит  кепку  явно видавшую виды…
 
   Первая мысль, которая мелькает  в моем сознании: «Ничейный…».

   У него, как и у меня, нет в руках телефона. В этом вагоне только мы двое не покинули свои земные тела ради путешествия где-то там… Где? А кто его знает?
 
   Почему  чувствую себя виноватой за французские  духи и сумочку от «Di Gregorio» (обычный, совсем не дорогой бренд)? За подобранный в цвет пальто шелковый шарф, за кольцо со Стражем, за лайковые перчатки?  Странное чувство… И тут я снова встречаюсь с ним  глазами  и  понимаю: мой стыд за себя благополучную – ответ той тоске, которая смотрит на меня  из его души. Смотрит и молчит… Нет, о помощи уже не просит. Видимо, долго просил раньше, устал ждать, больше не верит…
 
   Моя станция. Выхожу. Он остался в вагоне -  всего один человек, который не держал в руках телефон. Мы прощаемся взглядами через стекло.  И пока иду от метро до  дома вспоминаю  стихотворение Константина Симонова, написанное в далеком тридцать восьмого году:

«Что ты затосковал?»
— «Она ушла».
— «Кто?»
— «Женщина.
И не вернется,
Не сядет рядом у стола,
Не разольет нам чай, не улыбнется;
Пока не отыщу ее следа —
Ни есть, ни пить спокойно не смогу я…»
— «Брось тосковать!
Что за беда?
Поищем —
И найдем другую».

«Что ты затосковал?»
— «Она ушла!»
— «Кто?»
— «Муза.
Все сидела рядом.
И вдруг ушла и даже не могла
Предупредить хоть словом или взглядом.
Что ни пишу с тех пор — все бестолочь, вода,
Чернильные расплывшиеся пятна…»
— «Брось тосковать!
Что за беда?
Догоним, приведем обратно».

«Что ты затосковал?»
— «Да так…
Вот фотография прибита косо.
Дождь на дворе,
Забыл купить табак,
Обшарил стол — нигде ни папиросы.
Ни день, ни ночь —
Какой-то средний час.
И скучно, и не знаешь, что такое…»
— «Ну что ж, тоскуй.
На этот раз
Ты пойман настоящею тоскою…»

   Уже подходя к двери своей квартиры я  подумала о том, что  если бы там, в вагоне метро, достала из сумочки  телефон, то даже  не заметила бы ту глубокую Тоску, которая путешествовала, сидя всего в трех метрах от меня (немного наискосок)…