Возвращенец

18+

Часть первая.Прозревший.
1.

Экс-зав.  идеологическим отделом горкома партии Транссибирска открыл стеклянную гильзочку и, вытряхнув на дрожащую ладонь таблетку  - крохотульку, -бросил её под язык. Но до того момента, когда нитроглицерин начал рассылать свои молекулы по проспиртованным водочкой и коньячком капиллярам  подъязычья, воспаленное воображение Константина Константиновича Коликова нарисовало  ужасное: он , такой же крохотный, как и катящееся по слизистой рта  колёсико таблетки, он- запыхавшийся, весь в мыле-на громадной лапище, облачённой в ежовую рукавицу. Б-р--р-рр!И он-лилипут -  бежит по этой великаньей ладони , натыкаясь на грозные, шевелящиеся  иглы-штыки. Лес игл! Частокол непроходимый. Эта рукавица с детства поселилась в  его фантазиях рядом с влетающей в форточку синей перчаткой и выдвигающимися из под шифоньера белыми тапочками, в которых похоронили папу, оставив , однако , для потомков не ношенный габардиновый костюм, предав земле героя пятилеток в его рабочей спецовке.

 Оглашая повестку совещания, Коликов сомневался, а не деза ли -поступившая из "конторы глубокого бурения"  информация?Не происки ли антисоветчиков? Того же Антона Палыча Мынанукина, университетского экс-профессора, игравшего в кошки-мышки с КГБ и уже привлекавшегося? Но в закрытом письме из отдела паранормальных явлений КГБ с грифом "особо секретно"(красная полоса поперёк всей документины) сообщалось, что внедрённым информатором передано: главный редактор партийной городской газеты  Семён Семенович Тушканов - инопланетянин. Иначе с чего бы ему пить серную кислоту стаканами и закусывать жареными человеческими эмбрионами?Да и на зама партийной городской газеты была приписочка: возможно , он, Пётр Гераклитович Мамонтов, состоит в какой-то  глобалистско-галактической секте. Потому, как  вышеназванные подолгу  запираются в кабинете главного редактора  городского партийного издания  и из-за дверей часами слышны лишь звяканье бутылочного горлышка о стакан под бульканье разливаемой жидкости.Вот почему на это  совещание был приглашён и  Никита Сергеевич Удавов -инструктор аналогичного отдела обкома...
 Понятно, что после разноса Тушканова на этом закрытом совещании, он, кувыркаясь, канул в люке делающего манёвр звездолета- и на его место был назначен вроде как  умеренно потребляющий Коликов. И, включившись в компанию борьбы за трезвость, партийное издание вдруг взлетело в тиражах.Но тут у Коликова начало пошаливать сердчишко.
 Он и на лопату-то на даче налегал в полсилы, и старался не впрягаться в бурные полемики с корифеем театральных рецензий Эммой Гадюкиной, но всё равно-то она пронзит его шекспировской шпагой язвительности, то криминальный репортёр Иван Углов адреналина подбросит...

2.
И вот в тот самый момент, когда похожие на инопланетную армаду наночастицы вещества, на котором сделал состояние Альфред Нобель, достигли поверхности левого предсердия Коликова в том самом месте, где имелся как бы запечатанный запекшейся лавой каньон инфаркта миокарда(случилось год назад, когда началась эта чехарда после вереницы похорон генсеков и явились на свет слова "перестройка" и ускорение"), в тот самый миг в венозном сумраке переулка на другом конце города ахнул выстрел. Собственно, ничего громоподобного в том выстреле не было. Звук был такой как будто бы всего лишь навсего хлопнули подъездные двери на тугой пружине. Но позже, когда Коликов увидел свернувшееся эмбриональным калачиком тело зама мэра  в луже крови-на первой полосе  газеты, ему как бы припомнилось что он слышал этот выстрел. Позже Константину Константиновичу даже казалось, что он нашёл объяснение поступившей из "конторы" бредовой служебной записке. И вроде бы прокумекал -что да как- насчёт того-почему стукач,   внедрённый в среду акул пера передавал информацию о поедании на закуску  главным редактором " Молниеносных  ведомостей" эмбрионов из абортария. Все последовавшие одна за другой отправки на тот свет вице-мэров сопровождались наводящими на публику ужас  публикаций репортажей со снимками. Угрожающе чёткими , благодаря чёрно-белой печати. На всех снимках, запечатлённые фоторепортёром на месте происшествия тела высокопоставленных  чиновников лежали в позе эмбриона.
-Машенька!Нет, нет-Майя! - стонал Коликов, обращаясь к ангелоподобной медсестре, путая её то с верной секретаршей , то с изменявшей ему женой.- Вы мне газетку -то не забудьте принести. А то всё-апельсинчики да яблочки...А мне свежие новости нужнее витаминов...
-Хорошо!-мурлыкала медсестричка, мерцая ликами и тут же протягивала ему свежий номер с трупом на первой полосе.И опять -в позе эмбриона. В репортаже  Ивана Углова содержалось интригующее предположение, что такие позы убиенных -намёк на беременность и роды или же на аборт. Но кто или что должно было родиться?Или чей эмбрион до срока был или будет извлечён из чрева и оторван от пуповины? А главное-кто и от кого забеременел? Письмами и звонками с подобными вопросами читатели атаковали редакцию. И валяющийся в реанимации редактор понимал, что тираж обеспечен и рекламодатели будут валить валом.

 Не мог понять Коликов лишь того, как  гэбистам удалось разнюхать обо всех этих  ужасных событиях загодя. И тогда из мрачных глубин подсознания Коликова поднималась  чудовищная догадка: это всё они же и организовали. Они! Всё-всё. Срежиссировали. Подстроили. И Коликову становилось страшно...И в оправдание своей, доставшейся ему от пращура-эскулапа фамилии он превращался в одну сплошную почечную колику. Ему было даже больнее, чем от покидающего почечную лоханку и рвущего в клочья мочеточник камня в почке предпоследнего генсека, даже страшнее, чем от разносов Удавова на закрытых совещаниях, когда Коликов превращался в Кроликова. А эти пропесочки теперь следовали волнами, перманентно, как предсмертные конвульсии. Когда  Удавов начинал говорить о предназначении партийной прессы, Коликову казалось, что бронированные линзами  очков  глаза вышестоящей начальственной рептилии гипнотизируют его - и вот- вот раззявленная пасть сомкнётся над ним, и  померкнет свет.

3.

После реанимационного отделения, клинической смерти с перемещением его ментального тела в узкий тоннель вроде сливной горловины унитаза, после возвращения из комы с обморочным блужданием по какому-то мрачному, образованному гоффротрубой из сросшихся хрящеподбных чиновных кабинетов кишечнику из входящих и исходящих душ лизоблюдов и карьеристов, ему были прописаны покой, курортное лечение, прогулки по набережной причерноморского города-шёпот волн,шелест пальмовых листьев, элегичные лебеди в пруду дендрария, античнотелые атлеты и атлетки на пьедесталах, а тут такое!

-Ой как страшно, Костя!  -кинулась к нему на шею Машенька, напоминая Алёнку с шоколадок, которые она приносила ему в больницу и которая являлась ему во снах, выявляя его скрытые педофилические наклонности.- А что если и нас с тобою -вот так же! На твоей даче... Подкараулят. А потом уложат в позах эмбрионов.
 Они стояли посреди его запертого изнутри на ключ рабочего кабинета, куда он только что вернулся, ещё пахнущий больницей.

- А кто нас может заказать? Жена? Это навряд ли...Она слишком занята своим бывшим однокашником , диссидентом этим Антоном Палычем Мынаукиным. Передачки ему в СИЗО таскает, вынашивает планы эмиграции.Он у неё египтолог -и мечтает переместиться поближе к пирамидам фараонов. Жену мою больше интересуют -что такое жизненная сила -ба  и  тонкое тело, двойник человека в тонком мире, -ка, чем я и ты.Она возомнила своего археолога - Антонием, а себя Клеопатрой...Так что вряд ли ей есть дело до какого-то галерника СМИ...Ну кто ещё? Лопающийся от злости, окончательно спившийся Тушканов? У него есть мотив-я занял его место.Но он полностью проспиртовался и госпитализирован наркодиспансером...
- А банкир Владлен Францевич Альтмиллер, разоблачительную статью на которого газета опубликовала на прошлой неделе!Он увёл бюджетные средства в офшоры и отгрохал там на государственные деньги дворец на острове...
- Так он сидит под домашним арестом...
-Но киллеров-то можно и по телефону нанять...
- Да говорю же тебе -то происки инопланетян, - улыбался он, чмокал секретаршу в щёчку по отечески и снимал  с себя руки Машеньки, пока что не готовый к коитусу по состоянию здоровья.
- И ты веришь в эти бредни?
- Так Манаукина за их разглашение и упрятали.За уфологические теории, связанные с египетскими пирамидами и хакасскими менгирами, а не за участие в протестных акциях в Васюганском сквере и самиздат...  Ему ещё повезло, что не в психушку...

 Коликова колбасило. Не помогали и обычно благотворно действующие объятия и поцелуи Машеньки, в любой момент готовой совершить минет. Ясно, что его ментальное тело, совершив побег из обрюзгшей горы обвявших мышц,сильно вздутого неумеренным потреблением жиров, углеводов и спиртного  живота,-металось в поисках воплощения. Вполне понятно - почему оно дало дёру из этого поношенного скафандра между штанинами которого когда-то , словно надуваемая весёлым клоуном из детства в цирке свистулька с разматывающимся набалдашником, бодро оживало нечто(позже он видел нечто подобное -вылетающее изо рта хамелеона во время поездки на Кипр). Ещё недавно это нечто , живо реагировало на женские ножки-бутылочки и на аппетитные нижеспинные  полушария, вздымаясь, теперь же обвяло равнодушно. Но не смотря на это, всё же не истаявший совсем, победно мерцающий сгусточек,  выскользнул из своего узилища и , совершив моМЕНТАЛЬНЫЙ квантовый скачок, тут же воплотился в качка, бугрящегося бицепсами на пляжном лежаке Южноморска. В больничной палате , где Коликов валялся на койке опутанный проводами, это событие сопровождалось вспышками всех мониторов. До того едва теплившаяся осциллограмма запульсировала, обратясь в острозубую пилу, и начала расщепляться на несколько мерцающих синусоид.

 Сохраняя формы солидного начальника, -пиджак, штаны, башмаки, галстук и даже зыбкая, полупрозрачная видимость головы и кистей рук-всё это продолжало присутствовать как в кабинете зама идеологического отдела городского комитета партии Транссибирска,так и в чертогах с надписью ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР на двери, но, все глубже впадающая в бездонный транс начинка, вытекла.Она распадалась, разрасталась метастазами, затвердевала в бесчисленном количестве форм. И пока только что совершивший заплыв за буйки качок -Коликов -1, обсыхал на пляжном лежаке, созерцая шоколодно-бронзовотелую наяду Машеньку , Коликов-2  напевал в микрофон, разинув на него рот с таким же аппетитом, с каким малыш покушается в знойный день на эскимо. Нет , это происходило не в каком-нибудь пошлом караоке -баре,это даже не было солированием в отечественном филармоническом коллективе со струнными, смычковыми, духовыми и дирижёром за спиной, нет - партийный идеолог воплотился в западную рок-звезду - вместо седины с залысинами - экзотические космы, вместо мятых стрелок на брюках из бостона - половинки обтянутые трико. Невообразимо! Но одна из растёкшихся сущностей Коликова обрела внешность преуспевающего банкира, законсервированного в катафалкоподобный джип ещё неведомых в те времена иномарок, а ещё один из метастазов обрёл облик благообразного старца в хламиде и с посохом в руце.

4.

 Прочно угнездившаяся на своём рабочем месте оболочка Коликова, хитиновая эта куколка, отнюдь не оставалась  недвижной. Увлекаемая общим потоком событий, она с удесятерённой скоростью звонила по телефону, принимала звонки, прочитывала приходящие  по факсу сообщения и поливала кактусы на подоконнике.Даже этим вновьиспечённый Главный  предпочитал заниматься сам, сняв сие обременение с секретарши Машеньки, с которой он временами, отправляясь на мероприятие, сворачивал в дебри пригородных рощ, где в мультяшном домике на полянке мог перевоплотиться в любвеобильного Медведя.Его дача под елями и кедрами принимала парочку в свои объятия, согревая любовников теплом камина, щекоча босые пятки стриженной травкой на полянке, где Коликов любил упражняться с газонокосилкой. А лавина неурядиц  несуразицами надвигалась - то исчезновением из магазинов зубной пасты и бытовой химии, то волнами очередей в вино-водочные отделы, она сорила на прилавки гастрономов талонами на колбасу и масло, она выставляла у входа в метро бабушек просящих подаяние, гитариста с раззявленной голодной пастью коффра, куда всё же ещё падали редкие монетки. Набирая скорость, эта лавина перерастала в бурление на главной площади города и криминальные разборки. Так что -писать было о чём.Тираж скаканул- и в том , казалось всем, была заслуга нового Главного.Но не забронзовел бывший горкомовский идеолог.
 -Перемен, мы ждём перемен!- оглашал гитарист окрестное пространство и на него с лучезарной улыбкой Кота Леопольда взирал со стены над головой Коликова портрет приветливого дяди с кляксой на лысине. Внезапно умильно приподнятые уголки губ опускались , преобразуясь в скорбно-агрессивную подкову, лысина обрастала чёрными, как смоль волосищами, по-детски наивно выпученные глаза сужались до монголоидных щёлок, безвольный подбородок с ямочкой выдвигался вперёд. И из-за выпяченных губ вырывалось:
- В нашем смехе и в наших слезах и в пульсации вен-перемен! Мы ждём перемен!
Это видение преследовало Коликова, возникая  при самых непредвиденных обстоятельствах. Оно манипулировало им.Оно диктовало. Только он не мог понять-какие "перемены" имелись ввиду? Не те ли, когда, заслышав звонок , можно выбежать в школьный двор - и устроить на залитой солнышком лужайке кучу малу? Или какие-то другие? Он всматривался в лысоватого коротышку в зеркале ванной комнаты - и видел- да,с тех пор, как он был вихрастым рыжим пареньком с голубыми незабудковыми глазами -он сильно переменился. Теперь уже не пушок , а щетина над верхней губой, которую он тщательно намыливал помазком и сбривал безопаской, как и поросль на щеках и шее.
 

Не взирая на неимоверно выросший рейтинг, Коликов -1,2,3,4...не представлял собою нечто статичное, неподвижное, монументально упьедисталенное. Нет. Он двигался. Он был само движение, перетекание из одной субстанции в другую. Пребывая в том текучем движении, он продолжал не только клонировать метастазы своих подобий, его оболочка тоже мутировала. Внезапно строгого кроя консервативные начальничьи штаны слиняли и на их месте образовались либеральные хипповые джинсы. Вещая в телефонную трубку, он отдавал команды:
-Да,да! Не забудьте. На первой полосе не должно быть никакого нудняка в стиле партийных докладов! Только сенсации!Почему бы и не поместить репортаж о заказном убийстве вице мера Воробьёва! Не из рогатки поди его застрелили! А про попавшего в ДТП бензинового олигарха Воронова почему так мало информации? Его ведь тоже нашли в кювете в позе эмбриона!Читатели ждут...

Говоря  это, Коликов, как бы падая в какую-то бездонную яму, ощущал, как откуда-то из его левого рукава вытекает нечто и , сгущаясь, затвердевает в фигуру в чёрном, в балаклаве на голове и винтовкой с  оптическим прицелом, изготовленной к стрельбе...Он тряс буйными кудрями канувшей в Лету молодости, которые теперь грезились ему на его  лысине -и видение исчезало. И он, Коликов, понимал, что не существует никакого крадущегося черной кошкой к чердачному окну киллера, никакого качка на берегу моря, никакой рок-звезды с рогатой гитарой, а тем паче банкира или пророка с посохом. Да и на месте Машеньки  возникала предпенсионного возраста, его благоверная - Майя Феофелактовна с её воспоминаниями о полуголодном колхозном детстве, маме с папой, работавших за "палочки" трудодней,-и полянка с мультяшным домиком в лесу перевоплощалась в редакционную летучку, на которой его, Медведя, жалили злые пчёлы наглючих журналюг.Но всё же второе рождение, воскрешение из мёртвых, ощущение второго пришествия молодости - не покидало.

- ...Вот фото трупа Воробьёва и поставьте на первую полосу.И тираж обеспечен. Теперь госфинансирование будет сокращаться. Пора думать о самоокупаемости, -вещал вернувшийся из прошлого комсомольский вожак-заводила...
-Какая пошлость!- поднимала голову Эмма  Гадюкина.- У нас в городе гастролирует органист Людвиг Майербух из Кёльна! -вот о ком писать надо на первую-то полосу!Он с блеском исполняет "Токкату и фугу ре минор" и "Дорическую". Вчера его три раза вызывали на бис...
  Но Коликов был непреклонен.
-Труп Воробьёва -на первую. И точка!

С тех пор, как он ещё  комсомольским вожаком, хоть и под приглядом "литературоведов в штатском" побывал за "большой водой", приобрёл там ковбойскую шляпу , корону вождя племени сиу, сувенирный кольт в кобуре, он уже не мыслил категориями партийной прессы времён героических первых пятилеток.Побывала их делегация и в редакции газеты "Дикий Запад" -и , вдохнув запахи типографской краски, увидев , как мчащим по проложенным в прерии рельсам весёлым паровозиком выходит тираж из типографского зевища, он ощутил себя героем бойкого вестерна, призванного настрелять как можно больше начальственных бизонов и как можно больше наснимать скальпов с противников уже двигающих на всех порах шатунами реформ...
 -На первую нам нужен гвоздевой материал! -поддерживал Коликова непотопляемый зам. редактора Пётр Гераклитович Мамонтов всё ещё подозреваемый в том, что в него , как и в Тушканова, вселялась сущность , прибывшая с планеты Уц в созвездии Центавра. 
 
Ещё не вымерший мамонт газетчины , почуяв  аппетитный запах сенсации , когда стало всё можно, готов был пастись на сочных лужайках , поливая калом всех, кто попадал под давящую ногу-колонну.
- Воробьёв ведь проворовался! -подбрасывал он хвороста в огонёк, корча рожицы.- Так что читатель только порадуется...Ну и тайна эта! Поза эмбриона!
 Наступили времена, когда ледовые поля цензурной вечной мерзлоты дали трещину и талые воды потекли мутными потоками на полосы газет. И пьяняще благоухающие ещё не просохшей типографской краской, бьющие по мозгам крикливыми заголовками "простыни" расхватывали выстраивающиеся к газетным киоскам очереди, их рвали из рук торчащих у метро неопохмеленных мужиков, их пожирали глазами, подсев на адреналиновую иглу.

Это были новые времена, за которыми неизбежно должны были накатить времена новейшие. А в стародавние, благословенные времена жарких объятий с Кубой, обожествления Че Ге Вары,чтения взахлёб "Осени патриарха " Маркеса  побывал комсомольский вожак-турист Коликов и в стране гигантских кактусов(вот откуда такая любовь к зелёненьким шарикам-ёжикам на подоконнике!),гитаристов, сомбреро, коки и жгучих креолок. И , конечно же, посетил не только величественные католические соборы времён реконкисты(как в США - аскетичные молельни протестантов), но и языческие капища ацтеков и майя. Он гладил морды ощеренных клыкастых идолов. Ломая язык,он произносил по слогам:"Кет-цаль-коатль". Он взбирался по бесконечной, ведущей в небеса лестнице на вершину пирамиды. Он позировал для фото, возлежа на жертвенном алтаре. При этом его подруга Майя из той же комсомольской делегации, заядлая кавээнщица -хохмачка изображала жрицу с занесённым над Коликовым жертвенным ножом. Этот нож будущие муж и жена купили в сувенирной лавке у подножия ацтекской пирамиды за пару баксов. С тех пор этот тесак из вулканического стекла украшал их семейную коллекцию, в которой изображения идолов народов Северной америки, Сибири и Африки (везде побывали неугомонные супруги , растянув свое свадебное путешествие на полтора десятка лет)соседствовали со старинными иконами, египетскими "папирусами" для туристов, японскими картинками на шёлке , кошерной солью в коробочках для спичек, вьетнамскими ароматическими палочками и тюбетейкой из Бухары.


- И не надо страдать по поводу того, что это неэтично! -решительно возражал Константин Константинович  Эмме Гадюкиной.- Партия знает что делает...Сенсацию-на первую, а отчёт с партхозактива -на третью...Иначе мы совсем потеряем читателя, насосавшегося голливудских боевиков про инопланетян и Рембо...Читатель жаждет адреналина! Ему жареное подавай!
-Неужели солидное издание превратится в жёлтую прессу? В таблоид!- взвизгивала Эмма.
-А почему бы и нет!-опускал Коликов кулак-кувалду на настольное стекло - и по хрустальной поверхности отражающей его брутальную нижнюю челюсть разбегались трещины.
 
 Но вместе с тем Константин Константинович всё ещё представлял себя брамином под дуплистым деревом. Коликов видел такого во время его поездки в составе  делегации выпускников партшколы -в Индию...Гид пояснил, что брамин обладает даром ясновидения. Константину Константинычу, тогда просто -Косте, ещё худенькому и востроносому стиляге, щеголеватому, как принц Флоризель в исполнении Даля, казалось странным, как это мог быть ясновидящим какой-то тощий, вяленый на солнце дядька в чалме и в набедренной повязке, а он закончивший истфак и уже одолевший год обучения в партшколе - не мог?

5.

Отчего же и ему, Коликову, не быть зрящим сквозь времена? Ведь теперь, вполне в соответствии с новыми веяниями  он читал и Тейяра де Шардена, и "Махабхарату" с "Рамаяной", и в Апокалипсис заглядывал, и разбирался в религиозных вероучениях...
 Экстрасенсы, шаманы, сектанты и целители-по всем этим вопросам он держал руку на пульсе. Его завораживали и молитвенные песнопения в златоглавых храмах, и рок-н-рольные шабаши, и бардовские сборища. Были времена, он брал отпуск без содержания -и отправлялся на псковщину. Он умилялся и первозданным луковкам из осинового лемеха в облацы,и перезвону колоколов,  и мерцанию икон в трепете свечей. Но его в неменьшей степени восторгали и изваяния Шивы или Виншу в индуистских святилищах. Его влекли восточные вероучения с их верой в реинкарнацию, он входил в святилища с кровлями , цепляющимися когтями-загогулинами за облака. В сибирских елях ему мерещились китайские пагоды и готические соборы. Не прочь он был погрузиться и в "Энциклопедию  масонской и розенкрейцерской философии" Мэнли Холла. Каббала. Эзотерические премудрости. Манили его и нетленные произведения мудрецов востока  Навои и Омара Хайяма.
 -Эти камни в пыли под ногами у нас
 были прежде зрачками пленительных глаз,-
 нашёптывал он воображая себя восточным мудрецом в чалме и халате, посасывающим кальянчик.И хотя никакого кальянчика не было, а он дымил смятой в гармонь беломориной, воображение рисовало -нагих Машеньку и Майю (совсем ещё юную) среди подушек сераля. В этой грёзе Эмма Гадюкина( на самом деле Гайдукова), прозванная так за ядовитый язык, полуголая танцевала, извиваясь, под звуки струн и журчание фонтана.В бассейне-прекрасными гуриями плескались узкобёдрая щебетунья Эллочка,подрабатывавшая в газете спортивными репортажиками, пышнотелая сотрудница департамента культуры мэрии Марина и  артистка драмтеатра, игравшая в чеховской "Чайке" Заречную - Оля. Все эти временные квартиросъёмщицы неуёмного либидо Константина Константиныча, то заселялись в  гостевые комнаты его потаённых желаний, то съезжали, упихав в чемоданы нижнее бельё, наряды и туфли для выходов в рестораны и кафе, где сиживал Коликов с подружками ещё в бытность партийным чиновником, чтобы умчать ту или иную диву либо в загородный лес, либо на дачу с камином и лосиными рогами над ним. И только с милой уборщицей Груней, взявшейся как-то елозить шваброй линолеум в кабинете Константина Константиныча, когда он засиделся допоздна, он никак не мог расстаться. Уж слишком сексульно нагнулась она отжимая тряпку в ведро, уж слишком эротично свесился выпавший из тугого узла на затылке русый локон и чересчур зазывно раздвоилась ямка в вырезе блузки, сквозь которую просвечивал битком набитый сдобным телом бюстгальтер. Слишком по- весеннему дразняще наносило в отворённое для проветривания окно запахом цветущих черёмух и воркованием совокупляющихся на карнизах голубей да так , что , не совладав под действием всех этих раздражителей, сизый голубь вскочил на голубку, -и они взвились на швабре в распахнутое окно к мерцающим в вышине звёздам. 
С тех пор они регулярно летали над мерцающим внизу городом, оседлав черенок швабры. И за их полётом следили созерцающие звёздное небо чердачные коты.

Вот тогда-то все краски мира, все звуки разноголосых молитв и влились в него, смешались в нём,- и образовали некий пьянящий коктейль...
 И он ПРОЗРЕЛ. Он УВИДЕЛ. В какой-то мере эти свои новые состояния он объяснял тем, что потребил жидкость из тыквенной бутылочки, купленной в индуистском ашраме вместе с амулетом, изображающим слоноголовое божество*.
 
 Теперь этот слон обосновался на двутумбовом столе Коликова.Поверх надтреснутого стекла. И при каждом звонке телефона оживал, чтобы снять хоботом трубку.
 Из медитативного состояния кабинетного йога-брамина Коликова вывел телефонный звонок.
 -Ты чего творишь! -раздалось в трубке шипение Удавова.- Трупы и компраматы на каждой полосе...Этот твой возомнивший себя комиссаром Мэгрэ дурень Углов, не знаю -как его настоящая фамилия-что он лепит! А про инопланетян-что за бред! Гласность -да! Но в рамках партийности...

И Коликов опять превращался в Кроликова. То, конечно , была не кальянная во дворце времён Алишера Навои, а кабинет, задымлённый непрерывным курением папирос с изображением Беломор-Канала на опустевшей пачке, кабинет-карцер, в котором он был узником идеологического ГУЛАГа, а не вольным художником. И кабинет редактора с переполненной окурками пепельницей-сувениром в виде  привезённой из дальних странствий бронзовой черепахи представлял собою ничто иное, как ячейку в лагерном бараке, куда приговорённый к каторжным работам возвращался, чтобы повалиться на нары после махания киркой и набившей на ладонях мозоли тачки.

Но даже свернувшись калачиком на нарах в позе эмбриона и спрятавшись под прожжённое самокрутками байковое одеяло, Коликов всё ещё воображал себя сидящим в позе лотоса под кряжистым деревом. Он ещё блаженствовал в своём гареме, но  уже другими видениями накатывали иные времена. Ведь после того, как его пищевод охладил напиток из миниатюрной тыковки, по ту сторону лба Коликова, покрытого от тропической жары бисеринами пота возникла грёза вначале смутная и неясная, а затем неимоверно отчётливая, как широкоформатное кино...

В этой грезе происходило невообразимое. Вот он вынимает из сейфа красную книжицу партбилета и начинает рвать её , измельчая на мелкие кусочки.Вот, сложив из обрывков кучку на спине бронзовой черепахи из сувенирной лавки в Калькутте, он подносит к ней зажигалку и давит на кнопочку!Пыхает пламечко. Дымят, занявшись ясным огнём листочки, выделяя вонючий дымок.
-Ой и накурено тут у вас! - почуяв проникший из-под дверей дым, впархивала в кабинет Машенька - и спешно отворяла окно ,роняя на пол горшок с кактусом...
-Всё! Нет больше КПСС!- налегая на СС, трагически произносил Коликов...
 Всевидящим оком мерцал в углу  экран телевизора. Там несколько Эмм Гадюкиных в белых пачках, на пуантах, выкаблучивали танец маленьких лебедей...Потом появились танки. Потом образовался прямоугольник Белого Дома. Жахнуло.На белом образовались чёрные разводы. Повалил дым, как только что из пепельницы-черепахи. В дверях редакторского кабинета толпились новостийщики из отдела информации, Углов, Гайдукова. Машенька собирала на поднос для кофе осколки рухнувшего горшка. Ворвавшийся в кабинет свежий августовский  ветерок шевелил  в пепельнице пока ещё не развеянный над Гангом прах...А Коликов уже видел себя -седого, долгобородого, в белой хламиде , с посохов в руке, пускающим пепел по ветру над свящённой рекой.
 
 Более явственные очертания видения стали обретать после  первого возвращения Константина Константиновича  из состояния клинической смерти. Они как бы пришли откуда-то оттуда, из этого бесконечного мрачноватого больничного коридора с едва мерцающим светом вдали.

 Когда  же, уже во второй раз доставленный в реанимацию, он вдыхал кислород с помощью прильнувшей к лицу маски, а затем , не чувствуя  боли, ощущал, как для вшивания искусственного клапана рассекают его грудину - он УВИДЕЛ совершенно ясно и отчётливо. И он понял, что обрёл-таки дар ясновидения. 

Вернувшись ОТТУДА, он понял: вот теперь ему ДАНО. И он не сопротивлялся этой данности. И в то же время не знал, как распорядиться ею.

Сувенирный слон всё ещё, взяв в хобот трубку, отвечал  на звонки, сотрудники всё так же собирались раз в неделю на "летучки", но в трубке гудели совсем другие голоса(да  то и был уже непривычный пока  "мобил".И сотрудников редакции, как подменили...Они стали ещё ехиднее и беспардоннее...
-Вы Константин Константинович, ничего не смыслите в оперном Искусстве..."Тангейзер" сочинил композитор-антисемит... Музыка Рихарда Вагнера звучала в концлагерях, где в крематориях сжигали евреев,- поднимала голову Гадюкина, настоящая фамилия которой, как сообщили из "конторы", была всё же не Гайдукова , а Гольдман...

Но он уже ничего не слышал и не видел. Теперь то, что с ним уже случилось, казалось ему уже где-то происходившим, а то , что должно было произойти, он смотрел , как сны наяву. Не то чтобы он знал заранее -где и когда что-то произойдёт. Но он ВИДЕЛ, точнее пред-видел...

-Как гусеница, достигнув края травинки, цепляется за следующую, так и душа, покинув бесчувственное тело, цепляется за следующее тело, - напевал ему женский голос(Майя читала Коликову на ночь из их домашней библиотеки, где рядом с "Упанишадами" на стеллажах теснились Библия,  труды эзотериков)-и он видел себя той гусеницей, уже достигшей края, уже окуклившейся и готовой вылететь наружу дивным крылатым существом, полуангелом, полунасекомым.

Часть вторая.Человек -паутина

6.
Вдавившись в дисплей ноутбука вначале носом, затем лбом и подбородком, а следом уже втягиваясь в пространство по ту сторону экрана всем торсом в майке с мордой скалящегося медведя на ней, в трико с лампасами и тапочками на босу ногу, Коликов втёк в сети виртуала. О, блаженные мгновения  перетекания из сдавленной пределами загромождённой мебелью, бытовыми приборами, нужностями и ненужностями квартиры-в беспредельность компьютерный сетей!Лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Мурашки в межлопаточной ложбине. Потемнение. Головокружение. Яркий свет. Всё , как после пробуждения от анабиоза в реанимации.  Мгновение-и   стол с полочкой -выдвигушкой для компа,вращающееся кресло, дизайном напоминающее что-то среднее между царским троном и катапультой лётчика, стеллаж с книгами, диван с возлежащим на нём котом, сопредельная комната, где ещё царствовал телевизор, кухня с холодильником, газовой плитой и женой, подносящей горящую спичку к конфорке, всё это враз оказывалось по ту сторону  слегка растянувшейся в сопротивлении , но всё же прорванной плёнки. То не пламя конфорки вспыхивало под рукою домохозяйки, вознамерившейся приготовить на ужин паровые котлеты(Константин Константинович придерживался назначенной врачами диеты), то заработали на  малой тяге двигатели посадочного модуля, который должен был унести астронавта из пределов кратера , образованного вещами и продуктами жизнедеятельности, среди которых пылесос, кофемолка, миксер для приготовки коктейлей и микроволновка - представляли собою нечто вроде окаменелостей мелового периода-трилобитов, аммонитов и других ископаемых ненужных Коликову в виртуале.

Ему больше не угрожал ни Удавов, благополучно разбогатевший на бизнесе по переработке мусора,в который по законам кармы перевоплотились вагоны печатной продукции, ни суды, куда подавали иски желающие восстановить "честь и достоинство" герои криминальных репортажей Углова, ни пугавшая то разводом, то намерением отравиться жена.
- А вот возьму и напьюсь уксуса!- шантажировала она муженька с тех пор , как освободившийся по УДО  Мынауков откочевал в Израиль откапывать дворец царя Ирода, не позвав её с собою,предпочтя  прихватить на ПМЖ молоденькую ассистентку.Припугивала.Но всё же предпочитала наливать в бокал из бутылок с этикетками импортных вин, пивком баночным с солёными чипсами побаловаться, но никак не уксусом. Потому двигалась по квартире всё такой же аппетитной растрёпой в халате с декольтированными полушариями напоказ, по которым уже не совершал кругосветок её египтолог, надувала, капризничая,  ботаксные губы , чесала за ухом кота, лежа на диване в позе рембрантовской Данаи,а не валялась на кухне дохлая с раззявленной, кажущей импланты пастью, из которой отлетающей ка вился бы уксусный парок. Шифоньер, шкаф для белья, книжная полка , холодильник, проявив свою истинную сущность, перевоплощались в устремлённые в ночные небеса хакасские менгиры. Коликов стоял между ними, как когда-то, когда втроём -он, Майя и Манауков совершили  паломничество к древним мегалитам, чтобы поучаствовать в камлании шамана. Шаман ударял в бубен колотом, начиная свой танец, - и нацеленные на далёкие звёзды громадные каменные клыки начинали светится , и Коликов был частью того свечения, с которым должен был слиться, чтобы вознестись ввысь.

Он так и не узнал-кто стучал в "контору" и кто был "подсадной уткой" - криминальный спецкор Углов, секретарша Машенька, Эмма Гадюкина или уборщица Груня, фамилии которой он не помнил, но однажды, когда она мыла в его кабинете пол уже поздно вечером, вдруг наскочил на неё сзади.И пристрастившись к тем наскокам, долго не мог избавиться от этой порочной страсти, ставшей для неуёмного сексуального номада-Константина Константиныча на некоторое время некой константой.Буколическая Груня стала чем-то вроде религии Коликова. Он как бы распнул себя на её швабре.Хотел, но не мог избавиться от постыдного влечения к этой разгуливающей босой по мокрому полу,нагой, отражающейся всем великолепием тяжёлых бёдер и всего, что было прорисовано между ними -бугорками, волосками, междуножной щелью в зеркальной его поверхности, ложащейся щекой на потрескавшееся стекло на столешнице двутумбового стола, где тускло мерцала семейная фотография главного-он, сынуля, жена, Груня делала это, чтобы предоставить в распоряжение главного разъятые пополам роскошные округлости.

7.

Войдя в виртуал, он летел. Он струился и растекался.Его Я множились, разбегаясь по сетевой паутине.Он обретал тысячи воплощений.

Он ещё способен был обонять наплывающие с кухни запахи жареного лука и обретающего консистенцию кулинарного изыска фарша, в глубинах его Я ещё посвечивали гранями, драгоценные каменья бутылок с армянским коньком, "Смирновской", наливочками и настоечками собственного изготовления в баре полированной мебелины, на каком -то не самом последнем месте манили с полок двухкамерного холодильника кругляк сыра, початое колбасное полешко и балычок в уже растерзанной вакуумной упаковке, но во всём остальном он уже как бы полностью пребывал в глубоком вакууме отрешённости от мира сего.Даже раздавшаяся в бёдрах и по всему периметру , белотело-жемчужная, как на полотнах Ватто располневшая жена Майя с арийским лицом Валькирии Константина Васильева или птицы Гамаюн, вкогтившейся в ветку их общей судьбы, стремительно удалялась от Константина Константиновича  и , умаляясь в точку, съеживалась до бесконечно малой величины. Зато из виртуала на Коликова наплывали образы подстать древнегреческим богам и полубогам.
   Давно уже, как опорожненный гранёный стакан из сейфа , оставшийся ему, Коликову, в наследство от Тушканова, упокоившегося под мраморной плитой на загородном кладбище, стояло пустым здание-стекляшка бывшей партийной типографии Транссибирска, где когда-то роились газетчики. Налетевшие с планеты Уц блогеры со своими смартфонами и селфи, распугали очереди к газетным киоскам, лишили возможности опохмеляться за счёт перепродажи газет хмырей у входа в метро.Всё всосал в себя виртуал. И Коликову наконец-то стал понятен смысл тех застывших в позе эмбриона жертв киллеризма.Старое не просто оказалось абортировано. Оно было выброшено на помойку. Это он-голенький и недоразвитый, скрюченный в завиток, валялся среди объедков, опорожненных бутылок, обрывков старых пожелтевших газет и использованных презервативов. По нему ползали мухи. А  новое не просто народилось, вывалившись из виртуала в реал, и то и дело вновь возвращаясь из реального мира в мир электронных грёз. Оно ,ЭТО НОВОЕ, со скоростью взрыва в клочья разнесло всё,что было до того. Кабинеты партийных бонз и редакторов газет  с идиллическими кактусами на подоконниках и загородными домиками, где можно было уединиться с сексопильной секретаршей. 
 
 Отпевавший Тушканова попик в новенькой рясе и епатрихили , мотая кадилом, было чуть не разогнал прежние грёзы Коликова. Они прянули от гроба его предшественника по сторонам, прячась в приделах кладбищенской церковки, вылетая через открытые врата храма. Константин Константиныч на всякий случай воткнул в подсвечник свечку возле какой-то иконы, с которой на него смотрели с укором строгие глаза,-и вышел на воздух, чтобы перекурить перед тем, как надо будет бросить в яму горсть земли и комья застучат по крышке, словно покойник бьётся о неё ногами изнутри потому, что его закапывают живьём. Вот когда услышал Коликов этот стук, он тут же и понял наконец-то -откуда в слитой в "контору" информации взялись якобы поедаемые Тушкановым жареные эмбрионы? Вообразив упирающегося в крышку гроба покойника, дважды  теперь уже"бывший" тут же представил и торкающегося ножонками младенца в утробе мамаши. Ну конечно, и то, как следом за его редакционным предшественником и он,не совладав с собой, весенним селезнем пикировал на уточку  -уборщицу.В итоге забеременевшая девушка - охотница из таёжной Еловки - сделала два аборта. А начитавшись публикаций про инопланетян, печатавшихся ради поднятия тиража , внедрённая, конечно же, - в своей докладной в "контору" поведала о нашествии монстров из иных миров. Но неужели она же и отстреливала всех жертв киллеризма и с детства наловчившаяся охотиться на рябчиков в бору за огородами Мамоново, обезумев, переключилась на охоту за двуногими. И не была ли она беременна и от них, а не только от двух главных редакторов? Остолбенев от жуткого предположения Коликов, всё же тут же и опроверг его. Ведь все жертвы были убиты не из охотничьего ружья, а кто -из пистолета, кто -из винтовки, кто из "акаэма"...Все эти загадки так и остались не разгаданными. Как и то- куда же подевалась Грушенька? Уехала в своё Мамоново? Но такой деревни он не нашёл на карте области. Она словно бы растворилась. Аннигилировала. Загадочный случай о котором поведала Коликову тет-а-тет Эмма Гадюкина, сидя -нога в сетчатом чулке на ногу на стуле возле двутумбового алтаря и стряхивая крашенным алым лаком когтем пепел с сигареты в пепельницу-черепаху, вообще поставил главного в тупик. Эмма явилась в кабинет Коликова с комком одежды под мышкой и водрузила найденное в туалетной кабинке богатство на стол между сувенирным слоником и  черепахой. В том комке, водрузив на нос очки, Константин Константиныч узнал - и  чулки, и трусики,и бюстгальтер, и блузку, и юбку исчезнувшей уборщицы, как будто её саму смыло в унитаз, а все эти пожитки в санфаянсовое зевище не пролезли. Просто кто-то дёрнул за фарфоровую ручку на цепочке-и всё. Рядом Эмма бухнула-русый парик и подаренные как-то зазнобе  туфли -лодочки , в которых она голая плавала по налитым на пол лужам.Но всё бы это ничего, если бы Гадюкина-Гольдман не поведала о следующем: войдя в кабинку сделать пи-пи, она в углу, где обычно уборщица оставляла ведро, швабру и тряпку увидела -всё это плюс прислонённую к стенке винтовку с оптикой.Вместо просяного веника -АКМ, а вместо куска хозяйственного мыла -пачку с патронами. На белом подоконнике чернел "Макаров". Но стоило Эмме дотронуться до винтовки, как она тут же превратилась в швабру, автомат -в веник, коробка с патронами- в мыло - и так далее...
 
8.

 ...Втянув голову в плечи, пенсионер Константин Константинович Коликов шёл до остановки общественного транспорта сам не свой.После того оставшегося строго конфеденциальным разговора с обозревателем по культуре, он стал всерьёз подумывать о том, что и ему вслед за Тушкановым пора телепортировать на планету Уц в далёком созвездии.Его уже туда звали.Но он сопротивлялся, не торопясь покинуть этот мир, где он всё меньше мог быть самим собой.  Зато в виртуале-то Коликов мог быть тем, кем хотел. Он опять видел себя качком на морском побережье. Но теперь уже не в каком-нибудь причерноморском городке со ступенями набережной, ведущей мимо балюстрады в стиле сталинского ампира к омываемым шипучей пеной камням, на которые выбрасывало шишковатые раковины рапанов, а где-нибудь  на чистом золотом песочке Анталии, Таиланда, на атлантическом побережье Испании, неподалеку от особняка с пальмами, азалиями и араукарией под окном чуть в стороне от чистой слезы бассейна, в который он нырял по утрам после блаженных снов  и упоительного секса с шоколаднокожей мулаткой.
 
 Мулатку в тех грёзах могла замещать предыдущая секретарша Катенька и тогда двуспальное ложе в стиле хайтек заменялось на раскладные сидения скромной "копейки" горкомовского бойца идеологического фронта, припаркованной в дебрях Сосновского бора между увенчанной зелёными хвойными парусами сосною и есенинской берёзкой. Даже стол в кабинете после двойного поворота ключа в замочной скважине. И тогда бассейн во дворе испанского особняка превращался в ещё не треснутое стекло на предыдущем двутумбовом, под льдистой поверхностью которого были заморожены и страничка с распечатанным перспективным планом посещения подведомственных СМИ, и билет на спектакль в местном театре, разрекламировавшем постановку чеховской "Чайки", и семейная фотография, на которой - Коликов и его  жена Майя  были молодыми, красивыми, улыбчивыми и символизировали собою идеал советской семьи, а сын Вовик у мамы на руках- в пелёнках , только что из роддома, делал "Агу!"
  Порою все эти воплощения либидо Константина Константиновича были заменяемы то быстроногой щебетуньей- журналисткой из "Мгновенных новостей" Эллочкой, то дебелой сотрудницей департамента культуры мэрии Мариной очень много о себе мнишек, то артисткой драмтеатра, игравшей в "Чайке" Заречную - с одной кувыркался на ёё богемной квартирке, за другой ехал , как за кукинским туманом от обид и от тоски, с третьей чувствовал себя готовым на безумства декадентом Константином Треплёвым.Всё  это подтачивало семейную идиллию Коликова. Рано или поздно приключения ходока на лево становились достоянием узницы кухни Майи, сломавшей свою научную карьеру археологини. И, не долго маясь, сбросив заляпанный маргарином фартук, она перевоплотилась в богиню, украшенную копной рыжих волос а ля примадонна эстрады, обильно  разрисованную макияжем на манер тотемной маски африканского племени.      

Уже готовая было распасться на две комнаты трёхкомнатная неожиданно регенерировала, Константин Константинович занялся обшивкой балкона и лоджии вагонкой. От кухни до рабочего кабинета Коликова в квартире на седьмом этаже были вставлены пластиковые окна. Майя бросила эмигрировавшего из России профессора археологии, с которым у неё намечался ещё в студенчестве и продолжился роман, смыла макияж -и снова обрядилась в кухонный фартук, чтобы насыщать завтраками, обедами и ужинами двух троглодитов-блудливого муженька и сына-студента университета, направившего свои стопы по пути Перельмана, чтобы найти какую-нибудь свою теорему Пуанкаре о немыслимых пространствах с их закорючками и тупиками бесконечных лабиринтов.Наткнувшаяся на сексуальные приключения семейная лодка, хлебнув бортом воды, продолжила плавание - и  ещё пятнадцать лет относительно мирной семейной жизни мелькнуло, как одно мгновение.
____
Словарик так и не пригодившихся сносок для тех, кто не силён в кухонном индо-буддизме.
*Ганеша, или Ганапати (санскр. ;;;;; IAST: Ga;e;a; произношение (инф.)) — в индуизме бог мудрости и благополучия с головой слона. Один из наиболее известных и почитаемых богов индуистского пантеона.

Часто перед его именем добавляется уважительная приставка Шри-. Одним из популярных способов поклонения Ганеше является произнесение нараспев Ганеша-сахасранама (санскр. ;;;; ;;;;;;;;, «тысяча имён Ганеши»), каждое из которых символизирует отдельный аспект бога.

**Буддхи — санскритский термин, понятие в индийской философии обозначающее разум, интеллектуально-волевое начало.
***Просветление (пробуждение) — религиозное понятие, в большей мере относящееся к буддизму, но встречающееся и в других традициях и означающее «целостное и полное осознание природы реальности».

****Риддхи (процветание).