Змееносец Ликише 24гл

24глава

            Побоище развернувшее на улице, в тот же час же набрало большую известность. На слуху у миридийцев был тот треклятый Змееносец и та свора людоедов.  Люди пересказывали историю снова и снова, осуждая самый опрометчивый поступок Хионы,  обвиняя девушку в желании выйти замуж сразу за двух братьев. Даже в самой захудалой лавке базара каждый забавлялся додуманными  новыми эпизодами. Посмеивались. Миридийские слухи молниеносно донеслись и до ушей самого Лютоса. В это самое время он отдыхал в небольшом садовом дворике, в оранжерее с фонтаном, при его покоях. Именно там корсей смог найти уединение вместе с самыми приближенными его лицами, чтобы обсудить мало умное действие брата и его ославленной невесты.
                С самого первого дня, когда мелисса появилась в Мириде, Лютос уж слишком холодно относился к девушке. Неискушенное поведение заметили не только старая знать альхидов, яро обсуждая бесчувственное отношение будущего сарфина, но и девушки, которые остались при надежде на благосклонность корсея, не скрывая стыда напрямую просились разделить с ним ложе.
         Закинув грузные ноги на мягкий лежак, Лютос не стеснялся в своих высказываниях о брате. Между разговорами о произошедшем крон-корсей не забывал обсыпать Змееносца бранными словами и желать ему убогой жизни. Мелисса не раз бросала вопросительные знаки корсею, пытаясь завязать разговор и встать на защиту Ликише, но тот только отворачивался, не считал нужным ее внимание. Предпочитая общество слащавых полуголых, будто те гаремные танцовщицы, девиц с полными чашами забродившего меда. Те змеюки что-то шептали Лютосу, тихо насмехались над Хионой изредка поглядывая в ее сторону презрительным, барственным взглядом пили из тех чаш облизывая губы острым язычком. Горячо извивались перед будущим сарфином.
              — …какой ужасный поступок. Чудовище глотало людей одного за другим!
           — …этот монстр дышал огнем, как дракон!
           — …никто не пришел на помощь простым людям. Даже святозары отступились перед жутким монстром.
 
        — Это недопустимо! Это надо немедленно прекратить! Змей творит, что ему вздумается в нашем городе, где живут добрые и светлые люди! Жизнь Мириды в опасности! О боги! Мой отец, он превалир, и он держит первый совет. Завтра он вынесет на обсуждение дальнейшую участь этого нечестивца. Его участь решена!
            Нахмурив тонкие бровки, надув пухлые губки, девушка в малиновом восточном беледи, насупилась, словно поход Змееносца по городу ее личная обида.
           — Это правильное решение, — подцепили бессмысленную трепотню озабоченные девушки. — Мы слышали, что он был не один, а с Черным Владаланом. Они оба атаковали город!
                — Я всегда знала, что этот святозар нечистый. Он само недоразумение, — ввязалась самая старшая из них и, судя по ее ухватке, самая коварная. — Он бесславит орден, словно грязный червь в райском саду нашего прославленного корсея. Он не тот, кто должен встречаться, если наше великолепие хочет прогуляться. Раньше Мирида славилась своей чистотой и такие убогие обитали только на нижних улицах, но благороднейший Лютос Великолепный настолько добр и великодушен, что принял таких , даже приютил у себя. Я по сей день не могу согласиться с таким решением. Многим сорнякам не место среди благородных цветов оранжереи, а они все лезут и лезут. Все хотят место под Эллом.
                Смысл, который вложила та девушка, слова той ковар- ной прелестницы были направлены именно северянке.
             Какие восхитительные на вид девушки из знатных семей альхидов, какой шик, броскость. Высокие с выточенной талией, полной грудью в расшитых стеклярусом чашечки бюста. Крупными волнами тянулись шелковые волосы до самых пят, широкая юбка с высоким разрезом откуда показалась голая ножка --– все это оказалось не такими прекрасными, как выглядело на первый взгляд. Эти прелестницы широко улыбались друг другу, сверкая белоснежными зубами, грациозная манера -– само очарование!  В сладких голосах слышалась музыка, словно вокальное искусство, изящное звучание. Но, взглянув на них другими глазами, мелисса сравнила их с куклами, которые yкрашают комнаты юных девочек. Сходные между собою улыбки, лица, однотипный томный взгляд, полностью лишенный самого главного — жизни.
         — ...святозары приняли Черного Владалана, потому что только любовь и забота смогут изменить каменное сердце. И как я вижу, вам не знакомы эти чувства, --- поспешила с ответом Хиона.
          — В жизни ничего нелепее не слышала. — Прелестница в красном чарующе усмехнулась. — Черный Владалан проклинает тот день, когда его приняли в обитель. Об этом знают даже святозары, что занимают должность превалира. Мудрейшие нарочно сделали его жизнь невыносимой. Часто напоминают таким, как он, свое место! Пусть помнит доброту светлейших святозаров.
            Слова юной прелестницы ошеломили северянку. Не столько красоты, сколько злобы хранилось в одном человеке, и это сильно тревожило Хиону. Бедняга едва понимала, где она находиться. Кто эти прелестницы?
                — Рядом с корсеем выживают сильнейшие, — добавила другая прелестница с необычным лицом, похожим на живую куклу. Девушка не прекращала легким касанием руки поглаживать вьющиеся волосы цвета темного кофе, колко посмотрела на собеседницу.
                — Я теперь понимаю, откуда у Лютоса бывают ужасные мысли. Я раньше не понимала, откуда столько ненависти и злобы на все, что его окружает, а теперь я поняла — вы все такие!  Укрылись в оранжереи, тихо ненавидите этот мир еще шепчете корсею как те серены завлекают жертв сладкими обещаниями и пенями. Нет. Нет, вы хуже! Ненавидите Змееносца за его величие, презираете его и этим ядом питаете Лютоса!Как это низко!
              Хиона услышала недовольный ропот и осуждение в свою сторону от других прелестниц. Девушки яро ощерились как варварка произнесла имя благословенного корсея.  Тем не менее мелисса  была уверена, что поступила правильно, сказав правду.
           --– О, это ты еще рассуждаешь о благочестии? --– подначивала другая прелестница.
            — Зато не влюблены в этого червя! — добавила другая. — Ты явились сюда за помощью к одному, а утешение нашла в другом. Хочешь оспорить мои слова?
              Лютос бросил на мелиссу тяжелый взгляд, а после быстро перевел его на золотую чашу с медом.  Девушка хотела открыть рот, но корсей молниеносно поднял пухлую руку. Этим жестом он вынудил мелиссу замолчать. Девушка тихо запротестовала. Резко сложила на груди руки и злобно посмотрела на Лютоса. Она уже  хотела опровергнуть даже мысль дабы скрыть правду ото всех, но нужные слова будто уколом в сердце  ранили. Как она ни старалась, как себя не отвлекала, правда все же вышла наружу. Мелисса больше не могла скрывать свое влечение к Змееносцу. В голове промелькнул калейдоскоп воспоминаний: первая встреча,  первый поцелуй, разговор за столом, бегство и провидицу.  Не было сил бороться с желанием и невесть что ее удерживало чтобы не броситься к нему и спасти его. Ее тут же понесло, она вдруг раздобрела, на щеках лег легкий румянец, глаза мечтательно заблистали, от чего корсею стало невыносимо.
         — Придет час, и она забудет все, что было. – начал Лютос желая разоблачить самозванку и снять маску доброты.--- Святозары применят заклятие забвения, чтобы новая сарфина начала жизнь по-новому, не отягощая себя прошлым. И ты оставишь его навечно. Он тебя уже не вспомнит. В молельне ты обретешь новую жизнь, дом, семью. Но не ту, которую ты можешь себе фантазировать, а ту,
 что заслуживаешь! Как рабыня днем ты будешь прислуживать мне, а ночью тешить мою постель.
                Дерзость Лютоса потрясала. Невинная девушка оказалась в лапах кровожадного зверя. Не имея никакой магии, будучи простым мирянином, Лютос был на редкость жесток и мстителен. Об этом не упоминалось в переписках между монархами. Хионе описывали Лютоса как привыкли называть крон-принца миридийцы великолепным и добросердечным. За этими качествами девушка дала свое согласие, но... Хиона была уверена, что ужаснее Нотта Элида еще не видела. Тому доказательство, в далеком детстве ей как-то пришлось ощутить на себе всю жестокость двоюродного брата. Десятилетний сын Зифа  вооружился острым лезвием и срезал волосы трехлетней девочки, приговаривая, что мелисс в Авилонии нет, они вымрут вместе с королевой Оритией и у Борея больше не будет дочерей. Тогда девушка поняла, что Нотт опасен.
  Предчувствие  Нотта потрясала, а его слова почему-то вспомнились именно сейчас.
       Лютос – порождение порока, сарфинских  злодеяний и насилия. Он плод приворота Фрийи и способен сделать боль любому, кто выявит перед ним душевную мягкость. Хотел показать силу своего положения, а не характера и эту силу он требовал от других.  Презирал слабость.
     На слова Лютоса прелестницы звонко захихикали, добавляя пару колких фраз, от которых Хиону сильно затрясло. Бедная не вынесла вопиющей несправедливости, так сильно разозлилась, кинулась на красавиц, успев потаскать каждую за волосы.
           — Ты пожалеешь о своих словах. Забери их немедленно! — раскричалась мелисса, наматывая на руку копну густых волос.
          — Убери руки, дикая! Ты мне волосы испортила! — визжала одна.
            — Брыкливая молочная коза! — заверещала другая. — Тебя следует проучить! Хватай ее за волосы! Держите ее руки!
              И только Лютос сохранял непревзойденную холодность.
               Возмущенные крики визгливых девиц и матерую ругань борейки казалось слышали на другом конце Мириды. Бабский ор стоял, визг, борьба была дикая. Каждая схватилась за волосы, таскали друг друга по полу. Хиона бросалась льдинами и замораживала все, что ее окружало: цветы, певчих птиц, подушки которыми она бросалась, пух витал в воздухе. Заморозила фонтан, превратив его глыбу льда. На магию тут же отреагировали святозары. Они молниеносно ворвались в оранжерею дабы закончить девичьи разборки.

       --- Уберите безрассудную из сада! — приказным тоном раздался голос Лютоса, — Заприте в покоях непокорное создание. Завтрашний день покажет, кто здесь правый.
          Святозары бросились на мелиссу, потянули ее к выходу, но девушка все еще удерживала в руках длинные косы двух прелестниц. Потащив красавиц за собою, все трое наскочили на широкий вазон с цветами, необычно звонко повалились на пол.  Тонким стеклом разбивая голову вдребезги на сотни мелких осколков, точно фарфоровая  кукла, одна девушка рассыпались перед Хионой, оставляя борейку в недоумении. Другая же прелестница с другим кукольным лицом дала трещину, будто бы сервизная чашечка, тем не менее все еще живая, кинулась собирать осколки лица, которым она так гордилась. Разбитый маленький носик, ротик, который все еще изливал всякие непристойности, из разбитых глаз стекали слезы — осколки  валялись под ногами, и, несмотря на то, что ее лицо было в трещинах, оно не переставало жить.
          — Ах, какое разочарование, — послышался голос еще одной прелестницы. — Тиа разбилась. Сотни и сотни кусочков осталось от нее. Ее личико в зеркале красовалось, а теперь нет ее.
        — Это муклы! Магия фата-морганы! Посредники А Хами здесь!
               Испуганный голос святозара вывел Лютоса из пассивного состояния. Резко изменился его привычный облик. Мигом улетучилась неприятная раскосость, взгляд стал более собранным, точным. Кожа корсея также изменилась, мелкой рябью поплыла вниз, словно обвисшая старая, грязная тряпка. Будто живой труп, разложился на глазах. Померк цвет глаз, волосы слиплись в пучки. Одним движением руки корсей остановил всю ту картину, что предстала перед ним --- за мгновение все замерло. Прелестница Тиа в истерике собирала свое лицо, ее сестры наслаждались мучениями девушки насмехались над ней. Святозары, которые ощутили темную магию, тут же решили пойти в атаку, но, как видно, судьба предписала им скорую смерть. Сковать всю единую картину, корсей выиграл небольшое время, чтобы все как следует обдумать. Однако единственным решением было убрать святозаров и Хиону, а майоликие муклы, розы Лютоса, сладкие девицы неизменно останутся в саду, в его оранжереи.
           — Тебе не стоит так волноваться, — послышался хриплый голос сзади, отрывая Лютоса от раздумий. — Этот случай ничего не значит. Убери их всех, и тогда никто не узнает твою маленькую тайну. А борейку оставь мне. Она мне еще пригодиться, чтобы удерживать Змееносца на привязи.
             — Мне все равно. — Лютос выглядел встревоженным. Его мирское обличие выражала чувства, но как только он открылся, как только его внутренняя личина явилась в этот мир...
               Понимая, что с его творением давно надо было расстаться, корсей нарочно затягивал этот момент.
             — Ты сомневаешься? Эти глиняные люди — они не живые. Жалкое подобие тех, кого ты когда-то любил. Ненастоящие!
 Но магия А Хами не просто так дается новому носителю. Ему нужна была жертва! Это была достойная дань. Ты дорожил этими людьми, но дар, что открылся тебе. Всем известно, боги славяться особой любовью к приношениям, подати. Что это за бог не на крови? Таким не выжить в этом мире, если не на страхе.
              Таинственный собеседник Лютоса медленно подошел к корсею. Темный плащ выдавал в нем знакомую фигуру, голос принадлежал, казалось, заклятому врагу, но какое удивление было, когда показалось из-под глубокого капюшона изуродованное, мятое в кашу лицо Аморфа. С самого начала Лютос знал, кому принадлежит столь ужасный сипящий голос, он давно знаком с колдуном. В последнее время для самого Аморфа дружба с самим Змееносцем была построена на обмане. Его действительные намерения — это реликвии Ириля, что хранились у святозаров и самого сарфина, и единственным выходом было сойтись с самим корсеем Лютосом еще в Юшале. Эдакое вероломство со стороны колдуна не волновало его, он действовал исключительно в своих интересах.
           — Неужели ты передумал? — Колдун испугался, тут же взялся наседать на Лютоса. Заметно нервничалл. — Что-то изменилось? Ты ощущаешь человеческое? Тебя как и Ликише изменила эта девица! Она мой настоящий враг со своим добросердечием. Сеет свою любовь между братьями как курица яйца днем и ночью. Поктаюсь я еще с тобой, топорная.А ты Лютос,  пойми, этому миру не нужны добрые люди, в нем нет никакой доброты! Это все слабость, не купись на эти уловки, в них вся подлость! Подойдут со спины и вырежут пророщенное семя добра с корнем!Уничтожат сердце, а достоинство растопчат! НЕ достоин мир добра! Не было и не будет!Это все мечтания глупых!
          — Ты слишком часто находишься рядом. Похоже, ты хочешь думать, что мне нужен твой мир? Мне нужен твой мир? — переспросил Лютос, едва откашливаясь, сплевывая гнилую кровь.--– Нашь договор за слабость берешь?
         Корсей не шевелился, одним глазом смотрел на застывшую в одной позе Хиону, на что тут же колдуна передернуло.
           — Когда я показал тебе могилу А Хами, ты не решался ослушаться меня, а теперь видеть в глаза не желаешь. И что в этой северянке, что вы оба без ума от нее? Твой брат также решил сложить руки и стать прилежным семьянином. Однако я ему сегодня показал, насколько он не волен сам с собою и он более не решиться пойти против моего слова. Его страх --- она, но ты… Ты не боишься, что она узнает твой истинный облик и отвергнет тебя? Ты тот, кто есть в этом мире! Ты сама смерть! Властен иметь любую в этом мире как живую, так и мертвую!  Это и есть те условия, что между вами, позабыл? Ты и есть он! Что хочет он, будешь хотеть и ты!
                — Не стоит со мною так говорить! — грозно изрек Лютос, пуская кровавую жижу изо рта. — Кровь в легких мешает дышать.
 
                — Да-а-а! Совсем скоро ты переродишься! Я вижу, как опустилось твое лицо, а кожа обвисла. Скоро ты оставишь эту ношу, вижу как выходят наружу твои кости. Однако, что я это?! Это твой аппетит, прожорливость, быстро набираешь вес! Скольких ты сегодня съел? Скольких мне приходится убирать за тобой? Хм… лучше было бы снова прочесть то самое заклинание, которое сохраняло твой человеческий образ. Это очень важно для полного перевоплощения! Но что я вижу, тебя что-то сейчас волнует, скажи, друг мой, о чем главная твоя мысль?
               Аморф все еще играл добродушного друга, пытаясь помочь корсею с его тяжёлой ношей, однако тот понимал, что главная интрига рода Асхаев-Данов затянулась. Несмотря на давнишнюю переписку с крон-корсеем, Аморф давно промышлял покинуть нового подопечного и пустить его в свободное плавание, пока разум одержимого еще при нем и с ним все еще можно договориться.
               
                — Меня ничто не может волновать. Я и есть волнение, под который ляжет этот мир! Волна скорби  и печали! — Лютос метнул пустой взгляд в сторону колдуна. — Меня не всегда интересовала жизнь. Я не видел в ней смысла. Но что там, за жизнью, влечет меня до этой самой минуты. Вместо моего города я вижу лишь мертвые руины  возвышающие в твердой тишине, но мне уже все равно. Я не вижу здесь жизни. Люди такие, как и мои майоликие муклы, — наигранные театральщики. Им одинаково где выжить в мире жестокости. Тащатся на свет. Увидели ценность света и бездумно несутся к нему не взирая на ценность тьмы. Ха! Но эта их надежда, а как жаль, что ее давно и нет. Возможно, и не было! Это все  это ложь! Свет далеко отсюда. Он уже недосягаем по отношению к Мириде. Отсюда все то зло и коварство прорастает в каждом человеке, а я питаюсь ими. Я ощущаю, что скоро мой путь закончится, и в этот мир войдет тот, кого этот мир меньше всего хотел видеть. Я не должен заканчивать дела мирские и уйти. Обойдуться.  Восседавший на моих плечах  вытягивает мою последнюю каплю жизни и мы оба покинем этот мир, но прежде, у меня последняя просьба. Отрежь пучок волос борейки мне.
            Аморф не сразу понял в чем дело, послушно исполнил желание корсея, после чего Лютос сжал в кулаке золотой пучок, он продолжил давить на него, прощупывая где слабо:
          — Да, это честь вынашивать самого А Хами на своих плечах точно так же как мать свое дитя. Это высший дар! Но ты забываешь, кому обязан! Я дал тебе возможность обрести способности, о которых можно только мечтать! Даже твой брат не столь велик, как ты...
                Аморф нервничал, дергался в стороны, потирая потные руки, пытался услужиться, но Лютос видел его насквозь. Он резко остановил все его старания выслужиться, поднял руку для полной тишины.
           —  Какой редкий изменщик. Перебежчик. Обвел вокруг пальца наивного Змееносца, носишь личину заботливого отца. Создал вокруг себя легенду и сам же угодил в ловушку. Только глупец может запутаться в своем прошлом, для нового будущего,  а ты сильно путаешься.
          — Он должен был войти в город как победитель! -оправдывался Аморф,--- Занять трон Мириды! Однако ему главное другое — эта девица свела его с ума!
         — Ты никогда не верил в него. Клятвоотступник. Мы в твоих руках лишь инструменты, что приближают к заветной мечте. Это ты желаешь воссесть на трон и никогда не сходить с него. Ты слишком часто проводишь время среди простых мирян, альхид. Тем не менее ничто не вечно. Вечность --– это жалкий обман теряющейся в красоте смерти и рождении.  Что-то между двух сил имеет как и начало, так и конец. А ведь она так близко, в тот час же далеко от...моего мира.
                Задумался корсей, краешком чувствительной кожи ощущая  тонкий  нежный золотой пучок.
                Не понимая, что происходило с корсеем, кто или что заставило вести себя так, словно лич допивает последние капли его мирной жизни, колдун не отступал.
         — Ты... ты же дал слово! — От гнева руки Аморфа задрожали, пытаясь ухватиться за пухлую шею корсея. Опрометчивый поступок — удавить предателя, но в ответ Лютос ощерился, едва растянув рот в жуткой улыбке. — Будь ты проклят! Ты и твоя черная душа! Я сделал для тебя невозможное, так отплати по заслугам! — завопил Аморф и с брезгливостью отскочил от Лютоса. — А! Какая гадость! Ты уже давно мертв! Впрочем, как и твоя душа. Я точно знаю, что ее у тебя давно нет. Не так ли? Лучше будет, если мы больше не встретимся. Отдай то, что принадлежит мне, Лютос.
             — Мое имя Люцидо! Я тот, кто будет карать всех от имени Безликой богини и Ваги! Забирай все золото Мириды вместе со всем его добром. Уходи, покинь меня и забирай ее отсюда. Ее время… оно скоро настанет. — Бросив последний голодный взгляд на двух молодых святозаров, Лютос облизнул губы. — Для ухода я голоден. Я сильно голоден.
 
            — Да. Я много тебе позволял. Водил самих альхидов тебе в пасть, а теперь подношу и святозаров. А взамен ты вышвырнул меня, как ненужного пса!
         — Ты уйдешь со своей наградой. Забирай все, только оставь меня с моим трофеем.
         Лютос протянул прогнившую  руку перед колдуном, громко вымолвив пару магических слов, как вдруг  заветный венец сарфина, о котором так мечтал сам Аморф показался в его руке. Остроконечная шести зубчатая крона украшена самоцветами и древним узором в виде закрученых змей.
      Несмотря на то что его лицо Аморфа покрывал глубокий капюшон, Лютос все же смог разглядеть тот жалкий, до чего же жадый лик колдуна. Получив долгожданное он расплылся в довольной улыбке сжимая сгусток кожи в единую гримасу и одним движением  вырвал  из рук корсея, спратал трофей у себя  под черным плащом.
            Долгие годы он ждал этого момента, когда корона сарфина окажется у него в руках и теперь, когда его старая игра снова началась, он готов отвоевать свой город у клятвоотступников, обернулся к застывшей фигуре мелиссы, добавив:
        — А, вот она, роковая девица двух братьев. Мелисса Хиона Авилонская, что же мне с тобой сделать?! Может, выбросить тебя из окна? Или бросить в чан с кипящей водой? Так или иначе я рассчитаюсь с тобой как следует.
        Рассмеялся Аморф, забирая уплывающую  по воздуху застывшую фигуру девушки.
               Уже за дверьми Аморф ощутил вкус новой жизни. Он с незабвенным удовольствием вообразил всю картину своего триумфа перед самим Аллелем, завладев короной сарфина, он взял в свои руки Мириду, однако на этом шаге его коварный план не заканчивался. Впереди еще много не сделанного. Позабыв о главном, о самой мелиссе бореев, тот пустился по коридорам дворца, оставляя девушку наедене сама с собой. Дрейфовать по коридорам и залам потихоньку выныривая из окна.
     
               Дозорный, что охранял вход к покоям корсея, и, по существу лазутчик, прислуга из Ириля, недолго ждал хозяина. Как только колдун показался из-за тяжелых дверей прислужник все никак не мог понять всю торжественность Аморфа. Хотя его это мало волновало. Оставаясь все в таком же непредвзятом настроении, ждал дальнейших указаний от покровителя.
              — Этот день начало новой эпохи! Мое время пришло.
               — Усохшие тела стало сложней скрывать, — свидетель триумфа резко оборвал мысли колдуна. — Во дворце заметно убавилось количество дозорных. Прислуга вовсе покинула эти стены, скрываясь в своих домах. Люди шепчутся.
                — Скоро мы избавимся от опасного груза иначе он и нас сожрет. Нужно чтобы Змееносец покончил с ним. Кстати, где он? Он получил мое предупреждение?
             — Да, корсей Ликише сейчас у всех на слуху, — тут же донес верный помощник. --- Он сейчас в своих покоях. К сожалению, обезврежен. Словно что-то его подавляет.
             — Ты должен помочь! --- скомандовал колдун пристально смотрел на собеседника, тут же взялся нашептывать заклинание. --- Ты должен убрать все амулеты из покоев корсея. Немедленно сотри все знаки и иероглифы. Сделай коридор для него чистым.
     На магический трюк, помощник колдуна сразу побелел, осунулся будто его прижала неведомая сила, сажал рот, руки в кулаки, забился по кругу как мячик, а после точно мелкое насекомое пополз по стенам в сторону покоев корсея Ликише.