Змееносец Ликише 28-29гл

           Странный шум доносился из-за двери покоев корсея. Сильный стук в стену, треск, мученические стоны. Ликише резко вскочил с кровати, набросил на себя одежду и быстро понесся к выходу. Он уже был готов к атаке из-за двери, и что его ждет, уже не было для него сюрпризом. Латунная плита ходила ходуном, из-за щелей несло ледяным сквозняком и вот-вот выбьет массивный пласт. Ликише потянул на себя дверь, не удивился от чего она была открыта, как перед его лицом предстала горная королева Авилонии -- Орития.
          Вот это был сюрприз!
         Ликише вздрогнул от неожиданности.
         Женщина успела прикрыть легкой шалью багряное пятно крови. Тяжело дышала после поединка со святозарами. Она проникновенно посмотрела на Ликише мокрыми от слез глазами, так покаянно, будто просила помощи, как внезапно слабость быстро одолела ее.
          — Королева?! Королева Орития…--– заметив несчастный вид женщины, Ликише замолчал на полуслове и все понял.     Он незамедлительно подхватил ее за талию, помог дойти до тахты.
           — Змееносец. — дрожащим голосом произнесла она, едва перебирая ногами, она повисла на его плече.--– Помоги, прошу тебя. Как мать прошу, защити мое дитя.
          Авилонская королева заставила двух влюбленных забеспокоиться. Ее напряженное лицо отображало все отвращение что она в тот час испытывала. Тонкая ручка прижата к груди, прикрывает смертельную рану. По юбке стекала кровь, на полу оставались следы и  безумный ужас творился вокруг нее. Испуская последние минуты холеная кожа Оритии медленно покрывалась инеем, тело постепенно застывало будто смерть превращала ее в ледяную статую покрытую в ледяной саркофаг. Кровяной след  кристаллизовался,  иголками торчали ледяные шипы, синие прожилки расползались в стороны, вырисовывались в ажурные узоры, покрывали выложенные в мозаику стены, а после покрывались под толстым ледяным налетом. Мороз скрепил покои корсея. До самого потолка уплотнялись ледяные кристаллы через которых пролезть было крайне затруднительно. Ветер бесновался по кругу, постепенно усиливался, пробирал до костей. Снежная крупа била в лицо Ликише, от чего тот поспешил укрыться покрывалом. Хиона стояла над телом матери не смея пошевелиться. В  растерянности, она наблюдала как быстро рос ледяной плен королевы укрывая ее под защитный мегалит.
         — МАМА?! МА-АМА!
         Зажимая рот, Хиона заходилась криком.
          «Моя милая, так должно было случиться, — отозвался голос Оритии очень приглушенный будто из-за камня звуча по всем покоям. — Значит, твое время пришло. Это время перемен, глобальных изменений. Время, когда тебе необходимо стать более сильной, чем ты есть сейчас. Более смелой и твердой и пойти по тому пути, к которому ты стремилась. Ты должна была избавиться от бремени старого, для этого судьба распорядилась убрать старое с пути. Мы не давали тебе расти. Не дали и шанса сделать свой выбор и вот теперь ты здесь, там где было предначертано. Теперь ты королева Авилонии принять  в дар мою корону со всем чувством долга и любви к своему народу. Прими, прошу, родная. Ты дочь богов, должна защитить людей объединяя свою судьбу с Змееносцем!
       — Нет! Я не верю! Ты будешь жить! Должна! Не может быть! Я не могу поверить в это, Ликише! Ликише! Да сделай что-нибудь! Помогите маме! — все еще питаясь надеждой, Хиона хотела броситься к саркофагу, но Ликише успел ухватиться за нее и вынести бедную девушку из покоев прочь, пока ледяной плен не охватил все северное крыло дворца.
      Как не билась в истерике мелисса, размазывая слезы по лицу, но отчаянные попытки вернуть мать только усиливали лед и стужу тянущее из покоев корсея.  Красивое лицо королевы застыло как брошь камеи из фарфора, а после и вовсе покрылось морозными узорами, как будто по воле богов сие создание уснуло крепким сном. От горя Хиона отдалась дикому порыву. Ее безудержный отчаянный вопль, будто мстящий призрак, пронесся по всему дворцу, вгоняя в страх всю прислугу дворца.
     — Борейцы отчаянный народ, не простят Мириде смерть ее королевы. Эту войну Мирида не вынесет ни одной битвы. Здесь только перехваливая гордыня; никакого умения воевать.  Люди давно погрязли в море удовольствий, зная что их защитить орден святозаров, но нет. Такого больше не будет! Орден ответит за смерть высокородной и я буду судить их по справедливости. Души несправедливо умерших от их рук заждались.
       — ...во всем я виновата. Из-за меня это все! Я  ненавижу себя, ненавижу! Будь все проклято! Будь проклята Мирида! — неустанно причитала мелисса, содрогаясь от рыданий, и прикусила кулак.
        Быстро спускаясь по парадной лестнице вниз, прямо к гипостильный зал, корсей тянул за собой мелиссу. Лед быстро пробирался по стенам сковывая все вокруг. Между сотнями колон образовывались ледяные стены, преследовал их. Стесняя обоих к центру, где под тяжелыми нефами Ликише крепко прижал любимую, как вдруг до него дошло:
— Хиона, дорогая, цена безмерно высока, но теперь ты королева — последняя надежда бореев! Помни, умирая, твоя мать просила позаботиться о народе. Не стенала в агонии смерти. Это сильная черта характера присуща только вашему роду! Ты должна принять в дар корону, иначе мы бессмысленно погибнем! Замерзнем насмерть!
     Лед схватывал все вокруг, сковывал в плен сверху до низа. Ликише дрожа от холода огляделся вокруг себя. Спасающие сами себя прислужники дворца, альхиды, святозары, потоком оказались все во льду. Изнутри бил чудовищный ледяной раскол или треск, что-то с чем несравнимо. Такой глубокий и пронизывающий до жути. Внезапно вот это все разом зашевелилось, забурлило как вода. Превратилось в бешеный поток энергии, забирая с собой  жизни тех, кто оказался в плену. Смертоносно взвихрилось вокруг Ликише, а после потоком молниеносно устремилось к Хионе. Быстрой струей эта мощь вселилась в девушку принимая очертание прозрачной как вода тиары, что увенчала голову девушки.
      С минуту назад корсей уже не был таким заботящимся: боясь за ее жизнь крепко обнимал, укрывал покрывалом, защищал ее. Ему пришлось  отпустить девушку, как только увидел как сильно она изменилась. Стала королевой. Хиона все та же юная красавица все с теми же золотыми волосами и глазами цвета изумруда, а на ней вчерашние одежды в которых она была такой обольстительной, но уже смотрела с первыми нотками отчуждения и высокомерия.      Такой же взгляд как у ее матери королевы Оритии.
    — Я обязана посетить наш храм в Авилонии.  Предстать перед святым Бореем и подарить ему жертву как сделала это моя покойная мать. Упокоится ее душа вместе с нашим праотцом! Я не могу сказать, что именно запросить святой Борей, но мне кажется это будет что-то важное для нас.  Наши кланы...они славяться твердостью решений и жестокостью в наказание.-– Хиона оценивающе покосилась на Ликише, разглядывая его с другой стороны.-- Но еще ужаснее то, что мне придется подчиняться им, пока они не выберут мне достойного мужа. На этот раз мне не увернуться от двоюродного брата, хоть он и женился на старой женщине. Не избежать мне от судьбы, что уготовлена мне с детства. Я обязана родить дочь, это мое призвание. Именно этого ждут от меня.
   — Ты не станешь подчиняться никому! -– запротестовал Ликише накинув на нее свое покрывало.-– Забываешься. Ты сама дала клятву продолжить мой род, а он дал слово, что всегда будет рядом, и никто вас не разлучит! За что я с ним согласен.
    — С чем же я приеду на север?!-– Хиона была неумолима, корсей не сказал главное, что любит ее, потому крохи сомнения все же были.--  Меня не станут слушать пока за мной не закрепиться право дочери. Я должна родить. А отец... Знаешь как поступают с теми, кто обесчестил имя бореев? В тот день я испытала сильный ужас, увидев, как они пришли за мною вместе со смилодонами. Этот громкий штурм я никогда не забуду: три дня и ночи толпа разъяренных пыталась прорваться в ледяную крепость, что тут же создала моя мать. Я не смогу быть такой сильной, как она или как моя бабушка. В ту ночь она вобрала в себя всю мощь севера! Такое бывает редко, особенно после храма. Королева становиться очень сильной тогда, когда проходит ритуал.  Ликише, я не стану такой здесь.
     — Тогда ты поедешь и точка, в моем кафтане! — додумался корсей — Он представляет мой город и мой знак Змееносца. Никто не коснется моей невесты, иначе они отведают небывалый до ныне гнев.
    — Но… но если я… вернусь одна, то кланы потребуют у тебя отвоевать мою руку. Ты должен будешь сразиться с сильнейшими воинами. Ты должен подоспеть!  Я буду ждать тебя год, но дальше…
     — Нет, моя мелисса, ты не должна сомневаться во мне! Но как только все закончится, я приеду за тобой и сражусь с небывалой силой и отвагой со всеми воинами севера. Я уже преодолел многих монстров. Видел великих! Но ради тебя я сокрушу миры. Молю, любовь моя, покинь эти земли сейчас же. И не сомневайся, они поплатятся за смерть твоей матери!
           Ликише был предельно серьезен. Его вид проявлял го- товность на твердые решения. Он быстро проговорил вслух простейшее заклинание, и внезапно на тоненькие плечики Хионы из расшитого в разные узоры покрывала, тяжелым грузом лег черный кафтан корсея со знаком вседержителя.
         — Любовь моя…
          На секунду корсей изменился. Словно к его годам прибавился еще десяток лет, и он уже не выглядел таким легким парнем. С скорбящим лицом он смотрел Хионе в глаза желая поведать всю правду, как его сердце щемило от самых невероятных мыслей и предположений, а слова комом застряли в горле. Аморф был рядом, Ликише ощущал его присутствие задолго как он появиться на глаза.  Зло дышит в спину и как всегда желает заполучить Змееносца.  Потому он со всей тяжестью в голосе принял решение предупредить любимую:
           — Если не получится… Если тебя настигнут святозары или… запомни, пощады не будет. Есть вещи которые не зависят от моего Змея, и он, как и мы все, — смертные. Если вдруг ты поймешь, что меня уже нет в живых, прими это. Жестокая реальность, не правда ли? Еще минуту назад я был уверен в завтрашнем дне, а теперь… меня пугает мысль, что это может быть наш конец. Моя милая мелисса, ты подарила мне надежду на новую жизнь, за что я тебе благодарен и готов пойти против этого мира, только бы ты была рядом, но сначала надо поставить точку в другой истории.
           Девушка не сразу осмыслила, что имел в виду Ликише. Его голос резко задрожал, передавая ей две крохотные бутылочки с зеленым ядом. Он снова пережил тот ужас утраты. Однако мелисса представить не могла даже в самом воспаленном сознании, что может произойти с непобедимым Змееносцем. Кто пойдет против воли самого Нага? Тем не менее Ликише было кого остерегаться. Сам того не ожидая, корсей содрогнулся, словно смерть уже принялась за его душу. Ранее он никогда не задумывался о кончине, не было причины, но сейчас ему, как никогда, хотелось выжить в его самой эпической битве.
         — Я бы хотел, чтобы все было иначе, но, если придется, прошу, сделай это. Но если ты все же успеешь войти в перевал, то пообещай мне, ты станешь достойной королевой для своего народа.
          Добавил он, на что мелисса смогла ответить лишь одним кивком.
       — Видно, я недостаточно пролила слез, все же ты прав. Я клянусь, что я больше не буду плакать! Клятвенно обещаю тебе! Ни одна слезинка не будет проронена на эту грешную землю! Я буду как ты: такая же сильная и вольная, и никто не заставит королеву Авилонии подчиняться им.
       Покидая корсея, Хиона бросила последний взгляд на ту самую в сторону, откуда все еще исходит стужа, где королева Орития нашла вечный покой. Все еще содрогаясь, она глубоко вздохнула. Отпустила последний момент той радушной жизни, которую она так обожала. Оставила позади все страхи и сомнения, мелиссе пришлось принять не только правду, но и самые сложные решения. Некогда оплакивать погибших, долг королевы требовал необходимость выбора. В том самом кафтане, в котором корсей прибыл в Мириду, Хиона стала похожа на ту, что с недавних пор восхищала как волевая женщина. Взгляд мелиссы стал проявлять огромную силу хладнокровия, как у ее покойной матери, прямая спина, высоко поднятая голова. Покорно сложив в узел руки, Хиона преобразилась на глазах, словно перед корсеем предстала покойная Орития. Такая же воздержанная и твёрдая.
    После того как мелисса скрылась за колонами, Ликише хотел уже броситься через потайной проход в стене. Найти того, с кем ему предстоял самый трудный разговор, как вдруг, словно из ниоткуда, перед ним возникла черная фигура Аморфа. Все тот же образ: глиняная маска, черный балахон, руки спрятаны под складками рукавов. Нависая над Ликише, словно темная туча, колдун близко подошел к корсею, громко стуча сапогами по полу, тот едва мог сдерживать свой гнев.
           — Ты простился с ней? — подал голос Аморф, глядя на корсея скверными зажимистыми глазенками, он медленно шел между колонами по гипостильному залу, прямо к выходу, где разразилась сплошная суматоха. Люди куда-то бегут, крик стоял на площади. Все настолько заняты, что никто так и не заметил стоящих под нефами колдуна и Змееносца.
       — Ты следишь за мной? — Ликише сделал пару шагов назад, пропуская Аморфа вперед. — Давно ты там?
       — Все-таки влюбился. — Враждебность Аморфа тревожила корсея.
        — Девушка не влияет на меня, — солгал Ликише.
          — Хм… может, и правильно ты сделал. Она даст нам то, о чем не мечтал никто! Как я понял, королева, издавая свой последний вздлх, передала корону своей дочери, а ее дочь вскоре окажется в Авилонии?!
           Возможно, слова Аморфа должны были насторожить корсея, но Ликише по непонятным причинам, точно как околдованный, ощутил остатки привязанности к своему наставнику. Точно как преданная собака, он чувствовал себя должным.
       — Я назвал ее своей женой, и мы провели эту ночь вместе. Она родит мне сына!
         Жалкие попытки высвободиться от влияния колдуна — безутешны.
         — Королевы севера не рожают мальчиков. Мелисса может произвести на свет только мелисс. Только мелисс! По легенде первой  жертвой северному богу будет мальчик. Каждая мелисса в этом клянется, но доколе не одного мальчика. Более тысячи лет прошло – не одного. Ты согласен с ней на продолжение рода?
     -– За свое наследие я буду сражаться, однако я не откажусь от нее!
    ---  Я помню, когда эти слова произнес Аллель. Он тоже хотел любви, но он её так и не получил. Бедный брат, он так мечтал жить вместе с Вивеей, но жизнь, которую он выбрал, была не его жизнью. Это не его трон, так же как и мир. Он заслужил своего наказания, когда решил бросить меня ради...!
       — Что?! Что случилось? Что случилось с дедушкой? — содрогнулось в животе у корсея. — Ты все-таки убил его?
        — В том-то и дело, что я ничего не делал. Только наблюдал, как собственный сын травит ядом своего отца, — зловеще насмешничая, сознался Аморф.
        — Видишь ли, какая ирония, — мне не надо было ничего делать. В нашей семье и так хватало убийц.
       — Я тебе не верю! Ты всегда желал ему смерти!
        — Что ж, это правда, но сарфин умер, а теперь ты сарфин! Они должны преклониться перед тобой, или смерть!
Аморф жаждал крови.
         — Смерти не будет! — настроился Ликише, обрезая все надежды Аморфа. — Сегодня больше никто не умрет!
        — Что?! Ты воспротивился мне?! Не ты ли вчера передал через прислужника слова, что сегодня решающий день?! — Испустив через свою маску злостное шипение, Аморф был готов брать корсея штурмом. На скорую руку в уме сложив заклинание, он ждал подходящего момента.
           — Я не стану убивать! Они будут жить и смотреть, как я стану сарфином Мириды! — твердо решил корсей: заметив вражеский настрой наставника, Ликише был уже готов к эпической битве.
 
       — Ты забыл, что я тебя создал! Я возлагал на тебя надежды! Помог выбраться из той собачьей жизни, что уготовила твоя семья, прозвав тебя «вторым». Я дал силу и знания. Став Змееносцем, ты стал бичом этого мира!
        — Что ты от меня ждешь? Что я начну рубить головы по твоей указке? Буду беспрекословно выполнять твои приказы?
         — За перенесенные горести в детстве нужно отомстить альхидам! Это будет великая жертва в наказании! Убивать предателей - это не грех, а наказание!
         — Нет, я не стану убивать людей за то, что было. Я впервые хочу... мира!
         Наполнив себя всеми несогласиями, Ликише был намерен выбросить наружу своего змея. Растерзать обидчика и навсегда освободить себя от долговой ямы. От одной мысли о жажде свободы на его лице и руках проявлялись некоторые змеиный орнамент в виде чешуйчатой кожи, сглаженного носа и змеиного, хищного взгляда.
       — Ты нацепил на себя ошейник. — Заметив змея, колдун перешел на более спокойный тон. — Словно раба повинуешься женщине! Все эти сантименты не для Змееносца! Любовь или братская привязанность… Ты сильно изменился, Ликише. Стал мягким.
      — Я не хочу крови, как ты! Я хочу другой жизни! Я выбираю саму жизнь!
      — Ха. Ха. Ха. Ты ведешь себя так, словно в тебе проснулась надежда на нормальное существование. Но, Ликий, ведь ты и сам знаешь, что это невозможно! Жизнь на этой планете вскоре перестанет существовать. Это пик Иивлика! Здесь уже ничего не будет, просто выжженая земля. Пульс на Эрре увеличивается, вот-вот мы станем мишенью, а из глубин темноты сюда рвется монстр. Я чувствую его, он приближается. Предвестник апокалипсиса! Пойми, Ликише, Элл и Эрр больше не смогут существовать вместе! Элл взялся поглощать Эрра, им не выжить вместе.  Нам нужно бежать отсюда, пока эта планета вовсе не превратилась в могильник. Ну а мы построим новый Ириль. Лучше, чем этот. Мы возродим наше с тобой величие, и тогда больше не будет других городов, отдельных государств - все это будет называться Ирилем.
 
         — Без нее нового Ириля не будет! Запомни это, наконец.
           — Эта девица отравила тебе жизнь, отрекись от нее, иначе я разберусь с ней раньше, чем ты успеешь остановить меня!
          — Если с Хионой что-то случится, поверь, я покажу тебе такую мощь, о которой ты и не подозревал. Будь осторожен в словах, Аморф, эту девушку я защищу ценой своей жизни!
         — Ха, ты думаешь, что на меня можно натравить страх? Ты думаешь, что мне ужасен мой Змееносец? Я тоже в свое время попытался защитить свою любовь, но она выбрала не меня!
         — Верно, ты пытался, а я сделаю. Не смей трогать Хиону, иначе я уничтожу этот проклятый мир вместе с тобой! Никакого Ириля не будет!
          В этот важнейший момент Аморф вдруг открыл для себя, как преобразился Ликише. Его больше не пугали прежние попытки давления, как он это делал раньше. Он всегда воздействовал на него глубоким голосом, бездушным взглядом, или, наоборот, взгляд проявлял непомерную суровость, а голос невыносимо спокоен, но на этот раз корсей был тверд.    
     — Ты же видел их нутро! Ты знаешь о них больше, чем кто-либо! В них вовсе отсутствовало уважение к нашим предкам! Вопреки законам, прописанным в магистрате, они убили королеву бореев! Это нескончаемая война! Кровь будет литься рекою, а земля укроется мертвыми. Старики, женщины и дети — никто не выживет в этом ужасе! Кланы крайне обидчивы. Они рождаются с мечом в руках! Опытные маги и ни в чем не уступают твоей силе! Но ты можешь все исправить, просто отомсти за смерть высокородной!
           — Нет! Крови не будет, но я им эту смерть не прощу. Я заберу то, что принадлежит мне. Мирида лишится права на сарфина навеки, а за эту ошибку пусть расплачиваются святозары.
 
            — Падшие безбожники, они буду презирать тебя так же, как и «второго» десять лет назад. Слов они не понимают! — Аморф нашел у корсея его слабую жилку и ухватился за нее, словно она была для него спасением. Рассеяв на сердце Ликише зерна сомнения, колдун принялся травить его душу. — Улем взялся за тебя только потому, что он не упускал шанса получить благодарность от превалиров. Вопреки всему, ему светит дорога к превалириату. Да, мой друг, этот тщедушный ищет выгоду. Ему только на руку с тобою иметь дело. Рассказывая о сострадании, заботе о ближних и искренней любви, как и твоя мелисса — оба не в том свете и готовы спасти свою жалкую шкурку. Эта девица, как опиум, сводит тебя с ума! Парочка лестных слов, и ты уже спекся. Готов к подвигам. А не думал ли ты, что у нее нет другого выхода, как быть рядом с самым темным демоном Змееносцем, а не с неотесанным толстуном, от которого несет падалью. Она не может вернуться на север без доказательства, что она жена, но ты дал ей билет к трону, подарив ей кафтан. Теперь она может управлять борейцами без права на брак с ее двоюродным братцем! Навряд ли она вернется к тебе.
       — Ты пытаешься давить на меня. — Ликише был на пределе. — Хиона не такая.
         — Ошибаешься. — Настроение Аморфа привстало. — Ты убедишься в этом, как только переступишь порог ее королевства.
        29 глава

              Неуместный на данный час вышел спор между Ликише и колдуном. Корсей уже не сдерживал себя и был готов дать горячий отпор на монотонные проповеди колдуна. Еще секунда и его накрыла полная бесноватость змея, из-за колон показался  Рой Саржа. Его внешний вид привел в полную тревогу: тощенькое тело Саржи было укутано просаленным покрывалом землистого цвета, видимо отнятым у нищего мирянина, что притащился во дворец в надежде на дармовые харчи на кухне. Зубы Саржи громко стучали, а ноги едва двигались по обмерзшему полу спотыкаясь об лед.
— Брр, что здесь произошло? — Шмыгая носом, Саржа не мог сдержать удивления. — Что вообще происходит? Это что, лед? Так это отсюда тянется все это? О племяш, ты меня удивляешь с каждым днем!
      — Это ледяной склеп королевы. В покоях Ликише покоится ее тело, — поправил Аморф, заметив, как Саржа тут же сделался подозрительно задумчивым. -- В кристаллическом саркофаге!
— Ого-о-о! Тут вообще удивительные вещи происходят на улице. Я пришел к вам, чтобы поведать позор моей сестры, но и вы тут не скучали, убили королеву бореев?! Вот не знаю, что будет-то.
— Что именно произошло? — Выдержанность Аморфа потрясала. В иное время за эти слова колдун нагнал бы Сарже пару демонов, чтобы те немного погонялись за ним, но в этот момент в его голове назрел подлый план.
—   Полная вакханалия! Моя сестра поистине сумасшедшая раз она решилась на такое!  Эта мелисса Хиона оказалась не той, которой себя выдает! Мелиссой Хионой был просто прислужник королевы. Его как и остальных схватили святозары, они будто готовились к этому. Тот начал выкрикивать что-то на борейском! Альхиды по-началу высмеяли северянина, но как только его слова перевели, тут такое началось! Слышите?! Слышите слова альхидов?! На северян тут же обрушился весь негатив. Исиняя кровь борейского народа лилась рекою!  Похоже, выживших  ждет ночь ужаса и пыток в острогах самого ордена.-- Рой Саржа, родной брат Фрийи и придворный, все не умолкал, пересказывая весь тот кошмар, творящийся на площади:— Сумасшедшее безобразие! Соглашусь, сестра играет с огнем, когда решилась на такое! Кстати, этот случай подорвал ее авторитет! Альхиды тут же переосмыслили свое видение, быстро перешли на твою, любимый племяш, сторону и покинули дворец, а это о многом говорит. Они больше не станут преклоняться перед моей сестрой. Теперь это твои подданые, Ликише. Сам Ясс Стольной Коготь стоит у гипостильного зала, потому сюда некому не прокрасться. Ох, все грехи и бесчинства Фрийи как на ладони. Сколько нарушений, законов и пролитой крови альхида. Их участь предрешена! Думаю, их казнят раньше, чем они дойдут до суда. Многие альхиды замешаны в их делах. В частности, в полном истреблении Дома Невест. О нашем позоре будут говорить во всех уголках мира!
      — Все произошло совершенно иначе, чем я полагал, я должен найти Хиону! Кажется, она в беде.
             Ликише был готов пуститься на поиски любимой, но Аморф опередил его:
        — У тебя иная задача, Ликий. Я пойду на твои условия ради общей цели, а мелиссой займется Саржа. Он ее точно найдет и привезет к кланам и останеться с ней пока ты не явишься за ней. Только когда она перемкнет границы, она будет в безопасности! А ты иди и подчини этот город, пока за нами не явится целое полчище таких как Асс Стальной Коготь!.
           — Как я ее найду? — не затихал Саржа, ощущая, как холод медленно пробирается сквозь покрывало, он тут же стал приплясывать. — Я не маг, как вы.
       — Я помогу тебе, и ты обезопасишь ее от беды, а тем временем Змееносец сделает свое дело.
        Идея Аморфа выглядела как мирная защита для девушки, которая покорила сердце Змееносца, но внутри себя колдун придерживался совсем иного плана. Девушка своим холенным личиком нарушила его власть над Ликише, и он не простит ей такой дерзости.
         — Нам стоит поторопиться, иначе мы пропустим важный момент, — властным голосом сказал колдун, направляясь к темной нише, что в стене. Тот тоннель, что вел к прачке, а после к выходу  — Сегодня твой день, Ликий и лишний раз показываться на глаза луноликим не стоит. Ты обязан быть в другом месте. Будто из покоев сарфина.
    Выбравшись из тонеля прям к кипящим чанам и напрочь безлюдную прачечную, Ликише, вся троица пробиралась по дворцу через тоннели для слуг и рабов, что вели к разным входам и выходам. Их путешествие в кромешной тьме было довольно прост: Аморф прекрасно знал все эти лабиринты. За то время, что он провел в Мириде с корсеем, эти проемы стали для него единственными путями перемещения. Хотя в этот момент колдун был сам не свой. Саржа ощутил это сразу, как показался на глаза Ликише. Его глаза светились огнем именно тогда, когда он был готов к убийству. Вел он себя крайне спокойно, даже вежливо. Его плащ вздымался при каждом его тяжелом шаге, словно легкий парусник надувался от легкого содрогания воздуха. За всю дорогу он не проронил ни слова, а это могло значить, что он вынашивает какой-то коварный план. Эта удивительная бесповоротность изумляла Саржу. Он был готов пойти против святозаров повторно, и он уже не упустит шанса показать силу ордену.
             Выйдя через дверь под лестницей, вся троица направилась в сторону округлого внутреннего двора, где и проводился надуманный коссеей обряд. Здесь когда-то проводили личные, семейные праздники или встречи в окружении массивной канонадой с одним выходом на более большую площадь, украшенную ирильскими горельефами и другой дорогой отдел- кой, с большими набросками из фресок, портиком и арочным фасадом, где правитель изредка всходил к своему народу. Однако дворики все еще были заполнены недовольными людьми. В окнах все еще стояли альхиды, превалиры и другие гости Мириды. Всюду обсуждали предательский поступок Фрийи и Годесиса, ссылаясь на излишнюю дозволенность этой парочки, обвиняли чету коссеев в роковой измене. Мерились громкими словами и статусом в превалириате, выдвигая свою кандидатуру на место сарфина.
           — Ты должен показать миру, кто такой Змееносец, — в спину сказал Аморф, подтолкнув корсея к толпе. — А мне нужно обсудить с Саржей, как перебросить северянку на ее север. Дороги ныне небезопасны.
             Оставив Ликише одного, колдун тут же поспешил в другую сторону дворца, где ближе всего находились покои сарфина. Потянув с собою трусливого братца коссеи Фрийи, Аморф принялся рассказывать:
          — Я нуждаюсь в твоей помощи, милейший друг.
        Колдун даже не удивился, казначей уже знал, о чем сейчас пойдет речь. Что так могло подтолкнуть к его идее, не стоило гадать, но Аморф был не из тех, кто любил играть. Его время — слишком ценная вещь, чтобы тратить его зря. Поэтому тот перешел к главному:
              — Мне дорог мой Змееносец, и я буду находиться с ним до тех пор, пока Ликише не сложит свои руки. Поэтому я хочу, чтобы ты взялся за северянку.
         — Это ты о мелиссе? — не удивился Саржа, ощерившись в улыбке, сверкая желтыми зубами.
        — Ты верно подметил.
         — Мой племяш изменился. Это видно по его глазам. Он больше не боится тебя, — на свою голову хихикнул Рой Саржа, за что колдун магическим способом сдавил Сарже горло, не касаясь его руками.
      — Слава ждет героя, который покончит с севером раз и навсегда, — прозвучал жуткий голос из-под маски. — О тебе будут воспевать героические песни. Ты будешь щедро вознагражден, даже слишком. Я знаю, что ты сможешь сделать то, что не смог сделать никто другой. Точно как тех попрошаек из Юшалы, поселение близ Ириля.
             — Ясненько! — ликовал Саржа, как только слова о награде прозвучали в его ушах. — Я готов на все, что ты скажешь.
 
             Аморф отпустил казначея, дав вздохнуть полной грудью.
             — Я рад, что ты понял, о чем я. И мне не придется разъяснять тебе, что именно нужно делать.
             — Но она маг, а я простой смертный! Она же меня… к тому же есть некое поверье. А вдруг это окажется правдой?!
             — Не мне тебя учить. Ты прекрасно справился с той деревней, которую Ликише хотел спасти от голода и жажды. Возьми с собою оставшихся псов и отправляйтесь на ее поиски. Она не могла далеко убежать.
                Аморф взмахнул рукой, проговорил непонятное заклинание, и казначея покрыла синяя пыль, наделяя его некоторыми магическими способностями. Его кожа покрылась пятнами, вены заметно раздулись, а кончики пальцев потемнели, выпуская черные острые когти.
                — Это тебе даст силу, но помни, до конца моего заклятия, если ты не уберешь мелиссу, то оно погубит твою жалкую и никчемную душу. Магия не для смертных.
             — Но как так, Аморф? За что это? — заметавшись из стороны в сторону, Саржа заметно трусанул, но колдун быстро остановил его:
           — Не стоит так волноваться, друг мой, скорее найди беглянку и возвращайся. А теперь беги. Скорее найди ее, иначе смерть придет и по твою грешную душу, но запомни, принеси мне ее корону. Тот лунный артефакт. Это будет свидетельством ее мученической кончины.
            — О да! Я найду ее! Слышишь, Аморф! Я принесу корону! Я принесу! — кричал Саржа, пробегая вперед и скрываясь во мраке тоннеля.