SDF

Её темнокожее, лишённое европейских пропорций лицо мелькнуло в бесплатной столовке для бездомных, недалеко от БобиньИ. Хотел было помахать ей рукой, но раздумал и принялся изучать содержимое благотворительного свёртка с едой.
===
Наша первая встреча произошла рядом с ночлежкой, за Лионским вокзалом. Наголо бритый бро размеренно отвешивал пощёчины своей чернокожей сИстер, перемежая их с нравоучительно качающимся перстом. Понурив голову, та покорно ожидала конца экзекуции.
Торопившийся по своим делам утренний парижский плебс безучастно обтекал их. Заметив обречённую мольбу в лиловых глазах, я перехватил руку наставника.
--Ха-арош..
По дешёвым шмоткам из Tati понял, что это не сутенёр, а такой-же, как я sans papiers* Чёрный что-то залопотал на французском с птичьими интонациями DОМ-TOMа* пытаясь вырвать свою руку и грозно вращая глазами, означавшими скорую и страшную расправу для посягнувшего. Исполнял своего рода танец войны, только без копья и палочки в носу. Что-то крича в поддержку соплеменника, «спасённая» тоже налетела на спасителя.
Сколько раз давал себе слово: Не лезть. Не сходя с места, я угрожающе качнул корпус в сторону черного:
--Глохни, папуас. Урою, га-андон.
Тот испуганно присел от нежданного выражения белой агрессии и незнакомой плавной речи.
Позднее я опять заметил их в очереди бесплатного буфета на Жореса, поймав признательный взгляд «негры» так ничего и не поняв в сложности племенных отношений, отметил, что девчонка хороша дикой первобытной красотой. Потом видел её ещё пару раз на площади Италии. Мы кивали друг другу, как старые знакомые. Для бездомных Париж был слишком мал. Звали её Стеффани.
===
--СалЮ ! Прозвучал над моим ухом жаркий африканский шёпот. Подняв голову, встретился глазами континента освобождённого от оков и прибывшего к рабовладельцам за компенсацией морального ущерба.
--Салю! Коман ва ? К тому времени я уже немного трещал по-французски.
--Ту бэнь. Стеф с хрустом откусила кусок багета. Хочешь заработать? Заговорщицки озираясь по сторонам, тут же перешла к делу:
--Дорогой виски. Склад за переферИк, сигнализации нет. У знакомого есть грузовичок и бармен который платит половину цены. Что скажешь, Рускофф?
Воровство в магазинах было нормой и приносило карманные деньги. Удара, который предложила Стеффани, должно было хватить на паспорт-фальшак и авиабилет в Квебек.
===
В те времена, которые сейчас называют «лихими» мы выживали, как могли. Кто-то подавался в бригады, кто-то просто бухал, кто-то валялся на флэтАх, улетая в кайфе за горизонт, который оказывался намного ближе, чем предполагалось.
Боясь не выдержать и тихо спится, я решил уехать. Свалить, как можно дальше.
--Придёт время, мы всё вернём и с процентами. Успокаивал я себя, подспудно понимая, что поезд ушёл и ничего уже воротишь.
Друзья упрекали в непатриотичности:
--Евреи из Израиля обратно валят, а ты соскакиваешь?!
Болтаясь без дела, случайно встретил знакомого прапора из райвоенкомата, за лавэ отмазывающего от армии. Тот рассказал о наборе на Балканы:
--И платят нормально. Это не Приднестровье или Грузия. Я и сам подумываю. Вытирая губы от пивной пены, одёргивал замызганный китель, едва застёгивающийся на брюхе.
--Европа, браток! Он подмигнул, подтягивая локтями штаны и пообещал забазарить. Так я оказался в Бане Луке с миссией братской помощи.
Походившие на «зверьков» с рынка братья-сербы относились к нам, как к наёмникам. В кафАне подъёбывали:
--Эй, русин, сколько сегодня народу убил, много денег заработал, пичку матэр?!
===
Потом была самая длинная, самая долгая ночь в году. Повезло что, ухнувшая рядом противопехотка подбросила ударной волной так, что основная масса осколков просвистела низом. Сколько я валялся на снегу, сказать трудно. Ночью ударили заморозки и кровь, пропитав хабэ* примёрзла спасительной коркой к развороченной мышечной ткани, не дав сразу истечь, продлила время ухода. Очнулся только под утро от чего-то горячего, что текло по щекам. Слёзы, скапливаясь в глазницах, смерзались сосульками на ресницах, нарочно не давая закрыть глаза и не заснуть.
--Слышь?! Всё так и должно было закончиться.
Выкрикивал я, зло выплёвывая слова в низкое адриатическое небо. На самом деле, беззвучно шевелил губами. Что-то потустороннее будто тормошило меня, ни на секунду не оставляя и не давая заснуть. То погружало в вязкие волны, то выталкивало на поверхность. Голова уже не кружилась тошнотой и в ушах не звенело июльским лугом. Было тепло и покойно. Цинизм солдата наблюдавшего человеческие финалы кривился усмешкой, вспоминая разговоры о существовании запредельного. В бога я не верил и никакого рецепшена не ждал. Сидя на дне окопа, просто забирал окурок из вялых пальцев того, что секунду назад свинцовая пчела снайпера превратила в пустую оболочку, прервав на середине описание Харьковского метро. Оставалось лишь прикрыть пальцами веки ещё хранившие тепло солнечного света и продолжать целовать хоругвь, которой перед акцией обносили строй афонские попы.
Мне стало смешно до истерики, когда вспомнил байки о переходе в потустороннее. Где эти коридоры света? Двери, которые ни в коем случае не надо открывать. Дайте хоть за ручку подержаться и стремглав убежать обратно, чтобы жить потом долго и счастливо. Да, я-б её ногой высадил вместе с рамой, а в коридоре нассал и на стене нацарапал похабщину для следующих посетителей, чтоб не так скучно было подыхать. Хотя, там и так все стены исписаны.
Я плыл, глядя на себя трёхлетнего, закутанного в бабкину шаль, катящегося в санках маленького водолаза насуплено смотрящего снизу на себя, летящего сверху. Полозья саней, то беззвучно скользили по пушистому снегу, то, съезжая в сторону, визжали по мокрому асфальту. Потом оказалось «щетники»-санитары тащили меня в расположение полевого санбата, воняющего карболом и обледеневшим дерьмом склоченного наспех армейского сортира.
Долго выздоравливал, восстанавливаясь после контузии в белградском госпитале. Перейдя через три границы, оказался в Ницце, где прождал неделю лейтенанта Сашку, как потом оказалось сидевшего в австрийской тюрьме, потом уехал в Париж.
===
В Париже знакомый албанец с мутным прошлым рассказывал о покрытом таинственным флёром, австралийском городе Брисбен, фонетикой похожий на гриновский Зурбаган. О счастливчиках, добравшихся до берегов других континентов, ходило много легенд среди бродяг и авто-стоперов, собиравшихся в очереди за бесплатным супом на площади Республики и Толбиаке.
--Да, хули делать в этой гнилой Европе?! Валить надо в Штаты. Жарко убеждал самого себя Вадик из Николаева, потрясая кляссером пидорской фотосессии a la Village People и не оставлявший надежды найти «таки» активного спонсора и добраться до «Хгаливуду» Почти каждый вечер эти разговоры повторялись, но, никто никуда не валил. Правда был вариант сдаться в Легион, но я оставил его на крайняк, твёрдо решив зиму перекантоваться здесь или в соседней Швейцарии, а по весне..
===
После того как я вписался в операцию с вискарём, Стеффани не желала выпускать меня из поля зрения. Мы шли по Жореса к метро.
--Ты где спишь?
--В ночлежке, в Отое.
--Я дом нашла, недалеко от Мелуна, 30 минут на RERе*
Бездомные частенько сквотировали нежилые дома, как бомжи ленинградскую теплосеть. Зимой даже полиция их не трогала, лишь любезно предупреждали, чтобы не устраивали пожара.
--Только электричество отключено, а так всё вода даже газ в баллоне остался. Весело щебетала Стеф, выкладывая запаянные упаковки с ветчиной, которую мы «одолжили» в соседнем супермарше. Пинар* в двухлитровых пластиковых бутылках воровать не было смысла из-за цены ниже хлеба.
Глядя на накрытый стол, я вспомнил, что последний раз так сидел на кухне с Наташкой, у себя на Коменданском. В другой жизни.
--Почему у тебя европейское имя ?
--Мне его дали во французской миссии. Моё настоящее имя я не могу тебе пока называть. Духи обидятся.
--Вуду что-ли?! Я думал ты с островов, как твой чомба. С Реньона или Мадагаскара.
--Я из Сенегала, а он с Маврикия.. Полгода его не видела. Помедлив добавила
--Он не злой, подарки мне дарил.
--Ну да, я видел.
--Ты ничего не знаешь, я тогда сама была виновата. Он потом перестал туда ходить, чтобы не встречаться с тобой. Он тебя боится. Видно, когда бабы врут, но лесть всегда приятна:
--Пойду сполоснусь.
Стоя в душевой и привыкая к холодным струям, хлеставшим по коже, я увидел Стеффани в раздвигающемся проёме дверок. Прямые плечи лишь добавляли ей женственности, подчёркивали хрупкость ключиц. Кожа была гладкой и чуть светилась в темноте, только небольшие шрамы племенной татуировки на животе, которые я принял за следы оспы. Вздёрнутые груди были светлее у острия сосков. Завитки волос, словно нарисованные на лобке с бледно-розовой устрицей губ. Стеф быстро скользнула внутрь кабинки и тесно прижалась ко мне. Коснувшись запретного места, подняла глаза и опустилась на колени. Позже, намыливая банной рукавичкой, я смывал пену с её, словно выточенной из обсидиана фигурки. Прозрачные струи стекали, как с чёрного стекла.
===
Через три дня, рассчитываясь, тунисец быстро улыбался и бормотал, что женщине вообще не стоит платить. Стефф громко кричала на него. Вырвав деньги, я пообещал спалить его грузовик. Тот смирившись, завороженно смотрел на большие, цвета горчицы, стофранковые банкноты, делимые на три части. И как только он пытался протянуть руку, тут же наталкивался на мой взгляд. Когда наконец покончили с дележом и араб уехал, Стефф, глядя в сторону авторокады негромко сказала:
--Я получила направление в центр для беженцев, под Леон, но хочу остаться в Париже. Если хочешь поедем вместе?
Я не ответил. Стеффани улыбнулась и направилась в сторону подземки. Обернувшись, крикнула:
--Adieu, Рускофф, еn ce quatre.
--Прощай, Steff.

=====
SDF* - Sans Domicile Fixe , БОМЖиЗ , Бездомный
DOM-TOM*- бывшие французские колонии Реньон, Мадагаскар и проч.
sans papiers *- без документов, нелегализованный.
banlieue*- предместье .
RER *- пригородная электричка
Пинар*-бормотуха (сленг)

1996.