А жизнь продолжается. Гл. 37. Послегрозье

     36.Ворон, лежавший на траве без присмотра, очнулся после удара в голову, почувствовав резкий запах свежей травы. Боясь пошевелиться, медленно осмотрелся.
Разбитая голова атамана лежала на столе в луже тёмной крови, туловище обмякло. Одна рука замерла, прикрыв бересту, вторая безжизненно свисала. Кажись, уже не дышит. Из двух изб сначала доносились крики, потом стихли. Дед, быстро нажимая на «гармошку» дымаря, пускал сизый дым в разорванное оконце. Третьяк и Прокл с палицами в руках обходили избы, проверяя, не спрятался ли кто в них. Скворец читал записи атамана, смотрел, что украдено. Выждав момент, когда его никто не мог видеть, Ворон быстро перекатился к срубу колодца, потом  к погребу. Голова гудела, но жизнь спасать нужно. Перелез в погреб, спустился по лестнице. Увидев испуганное лицо Ждана, спрятавшегося за кадушкой, быстро подскочил к мальчику, зажал ему рот:
     – Попробуй, пискни, шею враз сверну, как курёнку. Показывай, где подземный ход! И не мотай головой, оторву. Ну! Ах ты, щенок,
Не желаешь! Да я сам вижу, вот он, воздухом-то свежим тянет. Пойдёшь впереди меня. Если стража стоит, перережу тебе глотку. Поди, испужаются, пропустят и тебя и меня. Тихо иди. Молчи!
     Серафим (а это он привёл иноков на подмогу насельникам и сторожил выход), увидев испуганные глаза отрока и разбойничий нож у горла паренька, вынужден был пропустить татя.
     – Не бойся, отрок, жди. Спасём.
Ворон, прикрываясь мальчиком, быстро скрылся в лесу, уводя с собой Ждана. Впереди, на небольшой опушке, мелькнул синий сарафан. В ту сторону толкал Ворон паренька и спешил сам.