Страсти по Сильверу

               
   СТРАСТИ ПО СИЛЬВЕРУ
(пьеса в двух действиях по роману Р. Л. Стивенсона с песнями, танцами и бурлеском)

             ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ДЖОН СИЛЬВЕР – 55, бывший пират и владелец припортовой таверны, в последствии – судовой повар и снова пират. Высокий, физически сильный и очень коварный. Потерял в бою левую ногу.

БИЛЛИ БОНС – 55, бывший пират, а ныне лицо без определенных занятий. Высокий, физически сильный и очень жестокий.  По-отечески привязан к Джиму Хоккинзу. На правой щеке – большой сабельный шрам.

ИЗРАЭЛЬ ХЭНДС – 55, бывший пират и боцман на «Эспаньоле», потом снова пират. Высокий, физически сильный и недалёкий. Склонен пофилософствовать.

ВНИМАНИЕ! Инсценировка написана так, что все три этих роли может исполнить один и тот же возрастной актёр с данными героя, превратив таким образом этот спектакль в свой бенефис.

ЧЁРНЫЙ ПЁС – 35, бывший пират, а ныне лицо без определенных занятий. Среднего роста, толстенький, неуловимо комичный. В шайке пиратов играет роль «Промокашки». На правой руке не хватает двух пальцев.

СЛЕПОЙ ПЬЮ – 45, бывший пират и профессиональный нищий. Одет в зловонные лохмотья. Среднего роста, физически сильный и очень смелый. Потерял в бою зрение. Ненавидит всех зрячих.

БЕН ГАН – 35, бывший пират и профессиональный робинзон крузо. Одет в козлиные шкуры и носит бороду до пояса. Психически нестабилен. Накануне своего изгнания занимал в пиратской иерархии одно из самых низших мест.

ВНИМАНИЕ! Сценарий выстроен так, что роли Пса, Пью и Гана тоже может исполнить один и тот же характерный актёр, и спектакль в таком случае станет бенефисом двух звёзд.

ДЖИМ ХОККИНЗ – 14, сперва прислуга за всё в небольшой сельской гостинице, потом – корабельный юнга. Автор инсценировки будет счастлив, если роль Джима будет исполнять не женщина-травести, а молодой выпускник театрального вуза.

ДОКТОР ЛИВСИ – 40, умный, сильный и добрый (но очень стыдится своей доброты). Тайный кумир Джона Сильвера. Центральная роль второго плана.

СКВАЙР ТРЕЛОНИ – 50, самый богатый и самый влиятельный человек в округе.  Добрый, сильный и патологически доверчивый.

КАПИТАН СМОЛЛЕТ – 55, типичнейший морской волк («капитан обветренные, как скалы») без каких-либо индивидуальных особенностей.

СТАРЫЙ РЕДРУФ – 60, классический старый слуга–ворчун, по-собачьи преданный хозяину.

ОТЕЦ ДЖИМА – 45, немногословный подкаблучник.

МАТЬ ДЖИМА – 38, бойкая, но недалекая.

АБРАХАМ ГРЭЙ – 25, корабельный плотник и несостоявшийся пират.

ДИККИ ДЖОНСОН – 20, матрос, а потом пират. Вчерашний крестьянин, всем верит.

ДЖОРДЖ МЭРРИ – 40, бывший пират и рядовой матрос на «Эспаньоле», потом снова пират. Здоровенный детина со зверским лицом.

О'БРАЙЕН – 20, рядовой матрос на «Эспаньоле», а потом пират. Лысый крепыш с большим самомнением.

ТОМАС МОРГАН – 55, бывший пират и матрос, потом снова пират. Голова – не самое сильное его место.

ИНСПЕКТОР ДЭНС – 35, офицер Таможенной службы Его Величества.

МАЛЕНЬКИЙ ФЕРМЕР – 40, типичный крестьянин.

ТОЛСТЫЙ ФЕРМЕР – 45, вдвое увеличенная копия Маленького Фермера.

ПОПУГАЙ – возраст неизвестен. Его должен играть небольшой (чем меньше, тем лучше) актёр с идеальной растяжкой.

Пираты, Фермеры, Лакей, Носильщик.


     ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ


     КАРТИНА ПЕРВАЯ


Библиотека в доме СКВАЙРА ТРЕЛОНИ. Рядом с жарко горящим камином в чёрных кожаных креслах восседают сам Сквайр и его лучший друг ДОКТОР ЛИВСИ. Друзья  оживлённо беседуют.

             СКВАЙР
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Как вы сказали?

             ЛИВСИ
Шолом-болом.

             СКВАЙР
Ха-ха-ха! А что ответил испанец?

Доктор что-то шепчет Сквайру на ухо.

Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Да вы меня просто уморите. Дорогой Ливси, в вас пропал юморист. Вы могли бы смешить всю Англию и грести деньги лопатой. И кто б мог в такое  поверить, глядя на вашу постную физиономию?

Неловкая пауза.

Я что… снова сморозил чего-то не то?

             ЛИВСИ
  (глядя в сторону)
Ну так, Джон...  немножко.

             СКВАЙР
Но ведь вы на меня не обиделись?

             ЛИВСИ
Ни капли.

             СКВАЙР
    (с облегчением)
Ну, вот и отлично! Тогда я вам расскажу про один очень-очень похожий случай. В общем, в бытность мою на Тринидаде познакомился я там с одной креолочкой…

Постучав, входит ЛАКЕЙ.

                СКВАЙР
           (недовольно)
Джойс, в чём дело?

              ЛАКЕЙ
Извините, милорд, но у вас срочно просит приёма инспектор таможенной службы Дэнс. Впустить?

             СКВАЙР
  (пожимая плечами)
Ну, а что теперь делать? Впустите. Но вы, Ливси, потом мне обязательно напомните про эту историю с полукровкой. Презабавнейший случай! Умрёте от смеха.

Входят ДЭНС и ДЖИМ ХОККИНЗ.

               ДЭНС
            (вытянув руки по швам, рапортует)
Простите меня, милорд, за столь позднее вторжение, но во вверенном нам с вами округе нынешней ночью произошёл пренеприятнейший инцидент. Племенная кобыла сержанта Доггера раздавила слепого бродягу-контрабандиста. Насмерть. 

                СКВАЙР
(недоуменно помотав головой)
Ничего не понимаю! Какая кобыла? Какого бродягу? Зачем незрячему заниматься контрабандой и, самое главное, как? Будьте добры объяснить поподробней.

                ДЭНС
Видите ли, сэр…

Замолкает.

               ДЖИМ
(с огромным трудом, но перебарывая страх)
Если вы разрешите мне, мистер Трелони, то я бы мог рассказать обо всём вместо мистера Дэнса. Ведь вся эта история, мистер Трелони, происходила у меня на глазах.

                СКВАЙР
А вы, милый юноша, кто?

            ЛИВСИ
Это юный Джим Хоккинз, сын покойного Вильяма Хоккинза, содержавшего на вашей земле гостиницу «Адмирал Бенбоу».

            СКВАЙР
Вот как? Несчастный сиротка! (Лакею) Джойс, принесите-ка юному Хоккинзу тёплого голубиного паштета. Пусть покушает вволю. А вы, юный Хоккинз, усаживайтесь-ка поудобнее и поведайте нам обо всём без утайки. Вы, Дэнс, тоже садитесь.

            ДЖИМ
Мне можно продолжить стоя?

            СКВАЙР
  (пожимая плечами)
Можно.

               ДЭНС
А мне тоже можно не садиться?

             СКВАЙР
Как вам будет угодно. Ну-с, я ваш слушаю.

               ДЖИМ
Но, сэр, я заранее предупреждаю… это очень и очень… длинная история.

            СКВАЙР
Ничего. Мы с доктором Ливси никуда не торопимся. Излагайте.

              ДЖИМ
Спасибо, милорд. А началось это всё полгода назад, когда в нашей гостинице поселился один очень странный постоялец.


    КАРТИНА ВТОРАЯ

Вход в гостиницу «Адмирал Бенбоу». На ступеньках сидит ОТЕЦ ДЖИМА и грустно поёт:

Их в море отправилось семьдесят пять, семьдесят пять, семьдесят пять,
Но лишь одного я увидел опять.

Ах, синее-синее-синее море,
Ах, сколько уныния и сколько горя!
Их в море отправилось семьдесят пять…

Входит БИЛЛИ БОНС в сопровождении крошечного НОСИЛЬЩИКА, везущего на своей тачке огромный сундук.

        БОНС
Красиво поёшь, хозяин! Старинная песня?

        ОТЕЦ
Да, сэр, старинная.

        БОНС
Люблю старые песни. Особенно вот эту.

Орёт во всю глотку.

Пятнадцать моряков на Сундук Мертвяка,
Йо-хо-хо, и бутылка рома!

Знаешь такую?

       ОТЕЦ
К сожалению, нет, сэр, не знаю.

       БОНС
Скоро узнаешь. Я бросаю здесь якорь. Человек я простой… хотя, друг, погоди. Скажи честно, ты ром разбавляешь?

       ОТЕЦ
Нет, сэр, не разбавляю.

       БОНС
А чего так?

       ОТЕЦ
Не знаю, сэр. Наверное, всё-таки из-за честности. Ведь эту гостиницу держат три поколения моих предков. И все они были людьми бедными, но честными. А, может быть, они были бедными, потому что честные, я точно не знаю. И люди, сэр, не поймут, если я, Вильгельм Хоккинз, вдруг начну жульничать. Просто, сэр, не поймут. Так что – хочешь – не хочешь – мне приходиться быть безукоризненно честным.

            БОНС
Ладно, парень, поверим. Дай мне рюмку на пробу.

             ОТЕЦ
Джим!

Входит ДЖИМ.

Принеси гостю рому.

Джим приносит стаканчик и Бонс медленно-медленно его дегустируют с видом ценителя и знатока.

         БОНС
(утирая губы ладонью)
Да, вроде, действительно не разбавляешь. Ром кубинский?

         ОТЕЦ
Ямайский.

         БОНС
Тоже неплохо. (после паузы) Всё, друг, решено: я бросаю здесь якорь. Человек я простой. Стакан доброго рома на завтрак да хорошо прожаренная яичница с ветчиной – вот и всё, что мне нужно. (задумчиво) И ещё я кажинный день должен видеть это чёртово море и идущие по нему корабли. Без этого я не могу. Как ты можешь меня называть? Зови «Капитаном», не ошибёшься. (Носильщику) Заноси груз наверх. И ты тоже, трактирщик, ему помоги. Груз тяжёлый.

            ОТЕЦ
Да, сэр, конечно, но…

            БОНС
Ты это о чём?

            ОТЕЦ
Мне бы, собственно, сэр, бы хотелось…

            БОНС
Тебе нужен задаток?

            ОТЕЦ
          (краснея)
Да.

           БОНС
На, друг, держи!

Бросает на сцену пригоршню золотых монет. Отец униженно их собирает, а Бонс орёт во всю глотку:

Пятнадцать моряков на Сундук Мертвяка,
Йо-хо-хо, и бутылка рома!
Пей и дьявол сожрёт тебя наверняка,
Йо-хо-хо, и бутылка рома!


        КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Общий зал «Адмирала Бенбоу». За стойкой дежурит Джим, в углу сидит Бонс со стаканом, а в центре стоит компания ФЕРМЕРОВ, поющая хором:

Мы – фермеры, мы – фермеры,
Простые работяги.
Сажаем мы картошку и турнепс,
Чуть-чуть срубаем денежек
На контрабандной тяге
И наш любимый автор – Жора Лепс.

Пускаются в пляс.

Топс-топс-пири-тири-топс,
Все мы работяги!
Топс-топс-пири-тири-топс,
Кушаем турнепс!
Топс-топс-пири-тири-топс…

Бонс оглушительно шваркает кулаком по столу. Все фермеры замирают в тех позах, в которых их застал этот стук.

         БОНС
Отвратительно пляшете. И ещё хуже поёте. Садитесь за стол.

Фермеры подчиняются. Длинная-длинная пауза.

Людишки трусливы.


Новая пауза, в течение которой Бонс испепеляет Фермеров взглядом.


Всю мою жизнь, я поражался тому, насколько почти все людишки трусливы. Возьмём тех же джентльменов удачи. Вы как к ним относитесь?

      МАЛЕНЬКИЙ ФЕРМЕР
Лично я - положительно.

      ТОЛСТЫЙ ФЕРМЕР
А я их просто люблю. Достойные люди. Гордость всей Англии!

            ФЕРМЕРЫ
            (хором)
Слава корсарам! Слава корсарам!

               БОНС
Врёте, как дышите. Ну, да ладно. Хотя бы соображалка на месте. Так вот, один мой приятель, искать его бесполезно (всё равно не найдёте) так вот он почти тридцать лет проработал джентльменом удачи. И он мне, короче, рассказывал, что их жертвы почти никогда не оказывали никакого сопротивления. Даже, бывало, спускали трапы, чтобы пиратам было удобней перебираться к ним на палубу. Только однажды один благородный испанский гранд защищал своё судно, как настоящий мужчина. На том судне были три женщины, три прекрасных испанских дамы, и всех их потом…

Бросает взгляд на Джима.

Ну, ладно, здесь дети, не будем об этом. Так вот, этот самый дворянчик сражался, как бешенный, и сперва застрелил двоих наших из пистолета, а потом сцепился с моим другом врукопашную. И он, короче, нанёс ему страшный удар, разрубивший до самой кости его щёку, а мой друг пронзил его кортиком, да так, что дымящийся кончик его абордажной сабли вышел у гранда между лопаток.

Длинная пауза. Фермеры с ужасом смотрят на огромный сабельный на щеке Бонса (крупный план шрама на телеэкране).

Чего замолчали? Нет, этот свой шрам я заработал в совсем другом месте. (казённой скороговоркой)Эту страшную рану я получил, защищая нашу родину Англию под началом бессмертного адмирала Хоука. Не верите? Ну, и чёрт с вами! Давайте лучше споём.

       (орёт во всю глотку)

Пятнадцать моряков…

Фермеры подхватывают:

…на Сундук Мертвяка,
Йо-хо-хо, и бутылка рома!

            БОНС
А теперь – в плясовую!

Фермеры пускаются в пляс, продолжая скандировать:

Пей и дьявол сожрёт тебя наверняка,
Йо-хо-хо, и бутылка рома!

          БОНС
(вновь ударяя по столу с тем же эффектом)
Тошно смотреть! Надоели вы мне. Пойду наверх.

Выходит, пошатываясь, на просцениум.

Джимми, мой мальчик! Подойди-ка сюда.

Джим тоже выходит к рампе. Занавес опускается.

Джимми, ты хочешь зарабатывать каждый месяц настоящий серебряный четырёхпенсовик?

              ДЖИМ
Да, сэр, хочу.

(поворачивается к залу)
Вот вам, леди и джентльмены, очень грубый и очень примерный перевод тогдашних английских монет в современные русские деньги: один фунт – сорок тысяч рублей (гинея – чуть больше), один шиллинг – две тысячи, один пенс – двести рублей, один фартинг – сто.

(ПРИМЕЧАНИЕ ДЛЯ ПОСТАНОВЩИКА: расчёты сделаны при курсе восемьдесят рублей за доллар)


              БОНС
Хочешь? Тогда следи днём и ночью, не появиться ли в этих местах седой высокий моряк на одной ноге.

Пара аккордов тревожной музыки.

И, ежели он, не дай Бог, нарисуется, беги прямо ко мне и, какой бы я ни был – больной, пьяный, сонный – ори прямо в ухо: «Од-но-но-гий!».

Ещё одна пара тревожных аккордов.


 Усёк?

               ДЖИМ
Да, сэр, усёк.

               БОНС
Ну, вот и умничка. С утра и до вечера: зырь с прищуром. А я тебе буду за это я давать в конце каждого месяца настоящий серебряный четырёхпенсовик. Договорились?

               ДЖИМ
Да, сэр, договорились. (после паузы) Но вы разрешите задать вам один вопрос?

Бонс кивает.

Этот высокий моряк на одной ноге…

Новая порция зловещей музыки.

…он – что… очень опасный?

               БОНС
        (усмехаясь)
Малыш, он не просто опасный. Это сам заместитель Дьявола в Англии. А, может быть, и сам Дьявол.

Поворачивается и уходит.

                ДЖИМ
Заместитель? Дьявола? 

Раздаются удары грома и сполохи молний, сопровождаемые всё той же музыкой. По занавесу начинают бегать какие-то страшные одноногие тени. Джим закрывает лицо руками и с криком: «А-а!» – убегает за кулису.


        КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

На просцениуме снова светло. Джим возвращается и говорит, обращаясь к залу:

И, хотя вся округа стояла перед Капитаном навытяжку, но у нас в Чёрных Холмах всё-таки отыскался человек, сумевший поставить постояльца на место. Случилось это за пару недель…

Смахивает слезу.

…до смерти моего обожаемого родителя.

Скрывается за кулисой. Из противоположной кулисы появляются Мать Джима и Доктор Ливси.

             МАТЬ
Скажите мне, доктор, мой муж очень плох?

            ЛИВСИ
         (вздыхая)
Сударыня, Милосердие Божие неисчерпаемо, но случай очень тяжёлый.

             МАТЬ
Понятно, мой муж скоро умрёт.

             ЛИВСИ
Я этого не говорил, миссис Хоккинз. Но готовым нужно быть ко всему. Надеясь, конечно, на лучшее. (после паузы) А когда приведут мою лошадь?

             МАТЬ
Минут через десять-пятнадцать, мистер Ливси. (светским тоном) А вы пока можете выкурить трубочку в нашей гостиной.

             ЛИВСИ
Хорошо, миссис Хоккинз, я подожду.

Занавес поднимается, открывая гостиную с обычными её посетителями: Бонсом в углу, группой Фермеров в центре и Джимом за стойкой. Доктор Ливси подсаживается за столик к Маленькому Фермеру.

          МАЛЕНЬКИЙ ФЕРМЕР
        (крайне почтительно)
Здравствуйте, доктор!

              ЛИВСИ
        (закуривая трубку)
Здравствуйте, мистер Тейлор! Как поживает ваш ревматизм? Порошки помогают?

                ТЕЙЛОР
Чуть-чуть помогают, мистер Ливси, но к дождю всё же ноет.

              ЛИВСИ
Тогда  я вам выпишу мазь на основе змеиного…

Бонс оглушительно шваркает кулаком по столу. Все (кроме Доктора) замолкают.

…яда. В ближайший четверг вы можете забрать её из моей…

               БОНС
Крысам в трюме заткнуться!

                ЛИВСИ
…приёмной. (поворачиваясь к Бонсу) Вы имели в виду меня, сэр?

                БОНС
Конечно, тебя, клистирная трубка!

                ЛИВСИ
Что же… как врач я могу вас заверить, что, если вы срочно не бросите пить, мир вскоре избавиться от одного редкостного мерзавца.

                БОНС
              (вскакивая)
Ну, всё! Ты – покойник.

Достаёт из кармана огромный матросский нож и открывает его лезвие зубами.

               ЛИВСИ
(не меняя ни позы, ни тона)
И ещё я вам обещаю, что если вы сию же секунду не уберёте свой нож, то на ближайшей судебной сессии вас повесят.

Бонс и Ливси встречаются взглядами. Бонс при этом трясётся от ненависти, а Доктор продолжает невозмутимо курить свою трубку. Наконец, через долгие десять-пятнадцать секунд Бонс сдаётся: прячет ножик в карман и возвращается на своё место, что-то тихо ворча, как побитая собака.

И ещё, сэр, запомните, что я не только доктор, но и судья. И я вас заранее предупреждаю, что, если до меня дойдёт хотя бы тень жалобы, хотя бы даже на простую невежливость, вроде то, что имела место сегодня, я сделаю так, что вас навечно изгонят из нашего графства. Прошу принять это к сведению.

Входит Мать Джима.

                МАТЬ
Дорогой мистер Ливси, ваша лошадка уже накормлена и осёдлана.

                ЛИВСИ
Благодарю вас, миссис Хоккинз. (Всем Фермерам) Всего вам доброго, джентльмены. Мистер Тейлор, жду вас в четверг в своей приёмной. А вы, сэр, (поворачивается к Бонсу) постарайтесь всё-таки раздружиться с алкоголем. Совет врача.

Скрывается вместе с Матерью за кулисами. Все гости в общей комнате замирают, а Джим покидает барную стойку и выходит на просцениум. Занавес закрывается.


            КАРТИНА ПЯТАЯ


                ДЖИМ
А ещё через несколько дней произошло первое из тех страшных и странных событий, которые в конце концов избавили нас от самого Капитана, но, увы, не от его грязных дел. Итак, стояло морозное зимнее утро.

Появляется Бонс.

               БОНС
Слышь, Джим, я пойду прошвырнусь, а ты пока собери стол для завтрака.

Направляется прочь, но у самых кулис замирает и спрашивает.

Одноного Чёрта не видел?

              ДЖИМ
Нет, сэр.

              БОНС
      (осеняя себя крёстным знаменем)
Ну, и слава Богу!

Уходит, напевая «Сундук Мертвяка». Потом занавес поднимается, открывая пустую общую комнату, в которой Джим начинает накрывать стол для Бонса. Через какое-то время в гостиную, поминутно оглядываясь, заходит ЧЁРНЫЙ ПЁС.

              ДЖИМ
Добро пожаловать, сэр! Чем могу вам служить?

              ПЁС
(старательно изображая человека бесстрашного и бывалого)
Принеси-ка мне, парень, напёрсточек рома! У вас ром кубинский?

              ДЖИМ
Ямайский. 

               ПЁС
Тоже неплохо. Тащи!

Джим направляется к барной стойке.

Эй, сынок, погоди.

Джим останавливается.

Скажи-ка мне, этот стол (показывает), ты накрываешь для моего друга Билла?

              ДЖИМ
Я, к сожалению, сэр, не знаком с вашим другом, а стол сервирую для одного  постояльца, которого все мы зовём Капитаном.

ПЁС
Как ты сказал? Капитаном? Что ж… моего корешка можно назвать и так, хотя мы его называли чуть-чуть по-другому. Мой кореш – мужчина приметный. У него ярко-красная рожа, огромный сабельный шрам на щеке и удивительно вежливые манеры (особенно, когда он нахрюкается). Скажи мне ведь я угадал? Угадал? Мы с тобой сейчас говорим об одном человеке?

              ДЖИМ
Да, сэр, наверное.

              ПЁС
Ну, и где он сейчас?

              ДЖИМ
Пошёл прогуляться вдоль моря.

                ПЁС
А когда он вернётся?

               ДЖИМ
 Минут через десять.

               ПЁС
Понятно. Вот увидишь, сынок, что мой лучший друг Билли обрадуется мне больше, чем выпивке! А пока мы давай приготовим сюрприз для проказника Билла, да будет вовеки благословенно евонное доброе сердце. Давай спрячемся вон в тот угол, а когда он войдёт, мы с тобой крикнем: «Ага!» – и он сперва испугается, а потом рассмеётся.

               ДЖИМ
Но, сэр…

               ПЁС
Не спорь со старшими! Делай, что я говорю. Ведь главное для пареньков – дисциплина.

Запихивает Джима в угол, а сам, вынув саблю из ножен, становится перед ним. Проходит почти что минута. Всё это время Пёс почти умирает от страха. Наконец, входит Бонс.

                ПЁС
      (ему в спину)
Билл!

               БОНС
(оцепенев от неожиданности)
Чёрный …Пёс?

                ПЁС
    (с невыразимым облегчением пряча саблю в ножны)
Ну, а кто же ещё, друг мой Билли? Кто же ещё? Да, это сам Чёрный Пёс пришёл наконец-то проведать своего старого кореша. (после паузы) Эх, Билли-Билли! И сколько же мы с тобою не виделись? И сколько солёной воды утекло с тех пор, как ты мне обкорнал вот энтих два когтя?

Показывает свою изуродованную руку, крупным планом дублируемую на телеэкране.   

               БОНС
Ладно, ты меня вычислил. А теперь говори, чего хочешь.

               ПЁС
   (нервно хихикая)
Да, Билл, ты попал в самую мякотку! Мы тебя вычислили и дёргаться поздно. А чего мы хотим, ты узнаешь после того, как вон энтот чудесный парнишка принесёт мне напёрсточек чистого и мы с тобой перетрём наше дельце. Перетрём все по-доброму да по-тихому, как оно и положено старым друзьям.

Джим подходит к одной из кулис и ловко ловит вылетевший оттуда поднос со стаканом, после чего отдаёт его Псу.

               ПЁС
         (пригубляя напиток)
А теперь, сынок, ты уйдешь и дверь в соседнюю комнатку оставишь открытой. Чтоб никаких замочных скважин для твоих любопытных глазок!

Джим выходит на просцениум и поворачивается лицом к залу и спиною – к Чёрному Псу и Бонсу. Бонс и Пёс позади него разыгрывают оживлённую, но беззвучную пантомиму своей «тихой и мирной» беседы. Напряжение всё нарастает и нарастает, но из извергаемых Бонсом потоков ругани до нас долетает только последняя фраза: «Запомни тупою своей головой: заложишь меня – вздёрнут всех!». После этого оба, переворачивая столы, хватаются за сабли, но бой их длится недолго: Пёс роняет клинок и спасается бегством. Бонс его настигает и наносит последний и страшный удар, к счастью, не достигающий цели, – его сабля застревает в гостиничной вывеске. Чудом спасшийся Пёс стремглав улепётывает за кулису (на плазме мы видим его молниеносное бегство за линию горизонта), а встревоженный шумом сражения Джим именно в эту минуту возвращается в гостиную.

                БОНС
(пошатываясь и хватаясь об стену)
Джим… дай мне… рому…

                ДЖИМ
Что с вами? Вы ранены?

                БОНС
Рому, Джим… рому! Понимаешь, они меня вычислили и мне нужно срочно… уехать отсюда… Но сначала – напёрсток!

С грохотом рушится на пол.

                ДЖИМ
Ма-а-ама!!!

Мать выбегает из-за кулисы и склоняется над поверженным.

             МАТЬ
    (скороговоркой)
Что с постояльцем? Он ранен? О, Боже, он даже не ранен, он просто убит в пьяной драке. Какой позор для гостиницы! И кто же теперь, я хотела бы знать, заплатит нам его долг: одиннадцать фунтов, четырнадцать шиллингов и восемь пенсов? Кто, я вас спрашиваю? Этот пьяница нас разорил, а твой бедный отец заболел так не вовремя. И что же нам делать, сыночек, что же нам делать? 

Входит Доктор Ливси.

О, мистер Ливси, да вы – наш спаситель! Скажите, его рана смертельна, или есть тень надежды вернуть наши денежки?

             ЛИВСИ
Кто ранен? Он – ранен? Не больше, чем вы или я. С вашим гостем – как я и предсказывал – случился удар из-за пьянства. А теперь, миссис Хоккинз, отправляйтесь-ка вы наверх и постарайтесь ничего не рассказывать об этом маленьком инциденте своему мужу. А мы с вашим сыном сейчас будем спасать никому не нужную жизнь этого старого пьяницы.

Мать уходит, а Ливси брезгливо выдергивает из вывески саблю и выбрасывает её за кулису.

Джим, вы боитесь крови?

            ДЖИМ
Нет, сэр!

            ЛИВСИ
Тогда принесите мне маленький тазик.

Джим приносит ему искомое.

А теперь подержите.

После этих слов доктор Ливси  профессиональным жестом закатывает рубашку на руке Бонса и делает глубокий надрез, из которого (и на экране, и на сцене) начинает выливаться в таз струя чёрной крови.

Кстати, Джим, обратите внимание на эту помесь картинной галереи с библиотекой.

На экране - татуированная рука Бонса крупным планом.

Вон фигурка повешенного, выполненная со знанием дела. Вон разнообразные пожелания: «Попутного ветра!», «Пиратского фарта!», «Больше не пью ни капли. Вильям Д. Бонс, помощник капитана». А сейчас будьте внимательны: через пару минут наш бравый помощник должен очнуться.

Длинная пауза. Бонс открывает глаза и пытается встать.

              БОНС
Куда сбёг Чёрный Пёс?

              ЛИВСИ
Спокойней, голубчик, спокойней! Здесь нет никаких чёрных псов, кроме тех, что грызут изнутри ваше наполовину разрушенное алкоголем сердце. А расклад сейчас следующий: презрев мой совет, вы продолжили пьянствовать и расплатились за это ударом. Полминуты назад – исключительно в силу врачебного долга и во многом – против своего желания – я вытащил вас с Того Света. А теперь, мистер Бонс…

               БОНС
Это не моё имя!

               ЛИВСИ
Не важно, сударь, не важно. Так звали одного моего знакомого пирата и так я вас буду впредь называть ради краткости. Итак, мистер Бонс, зарубите себе на носу: одно-единственная рюмка рома вас не убьёт, это правда. Но за ней неизбежно последуют и вторая, и третья, и сотая, и они-то вас точно прикончат. Так что я попрошу вас запомнить, что синонимом слова «ром» для вас отныне является слово «смерть». Вы меня поняли? А сейчас, мистер Бонс, соберитесь с силами, потому что мы с Джимом – в порядке исключения – поможем вам подняться наверх.

Джим и Ливси, поддерживая Бонса с двух сторон за подмышки, отводят его за кулисы, после чего сразу же возвращаются.

               ЛИВСИ
За старого пьяницу не беспокойтесь: я выпустил из него столько крови, что ещё пару дней он будет смирнее ягненка. Через неделю он должен очухаться, но ещё одного удара ему не пережить.


 КАРТИНА ШЕСТАЯ

Комната Бонса на втором этаже. Бонс лежит на кровати и дышит с присвистом (звуки дыхания транслируются по радио). Входит Джим. В руках у него – поднос с лекарствами.

                БОНС
(еле слышно)
Рад тебя видеть, Джим. В этом чёртовом захолустье только ты немного похож на человека. И ты, Джимми, конечно, помнишь те новенькие серебряные четырёхпенсовики, которые я дарил тебе каждый месяц. Помнишь эти монетки? То-то же. Ну, а теперь, когда я стал старым и никому не нужным, ты ведь не бросишь меня в беде и притаранишь мне рюмочку?

                ДЖИМ
Но доктор…

                БОНС
(закипая от ярости)
Твой доктор – клистирная трубка! Что он знает о жизни? Мой мальчик, я бывал в странах горячих, как ад, где молодые здоровые парни гибли десятками из-за Жёлтого Джека, в странах, где самая твердь под ногами начинала ходить вдруг, как море, волнами и проглатывала всех, кто не успел увернуться. Что знает твой доктор о таких странах? И я ведь выжил там только благодаря рому. Ром был другом, ром был моим братом, моим хлебом, женой и любовницей. И, если сейчас ты не притаранишь мне рюмочку, я просто-напросто сдохну и моя кровь, Джим, падёт на тебя и на эту клистирную трубку!

Делает паузу, во время которой всё так же дышит с присвистом. Потом, чуть-чуть отдохнув, вытягивает вперёд свою правую руку и продолжает.

Ты видишь, как бьёт трясунцом мои пальцы?

Крупный план дрожащей руки на экране.

Ты видишь, что я не могу удержать их по-ровному? И знаешь, Джим, почему? Потому что впервые за многие годы я сегодня не выпил ни капли. И если я вдруг не приму свою дозу, у меня, Джим, начнутся видения. Я уже видел сегодня старого Флинта, как я вижу тебя, он стоял в том углу и корчил мне рожи. Джим, я очень плохой человек, и, если я снова увижу Старого, я подниму такой крик, что разбужу мёртвых! 

                ДЖИМ
Но ведь за стенкой отец и ему нужен покой!

                БОНС
А мне плевать, я подонок. Но я вновь стану паинькой, если ты поднесёшь мне напёрсток. Твой доктор ведь сам говорил, что одна рюмка меня не убьёт. Джим, я дам тебе золотую гинею за одну рюмку рома!

                ДЖИМ            (каменея от гордости)
Мистер Бонс, рюмка рома стоит полтора пенса. И мне нужно никаких ваших денег, кроме тех одиннадцати фунтов четырнадцати шиллингов и восьми пенсов, которые вы задолжали моему отцу. Мы люди бедные, но честные (а, может быть, мы бедные, потому что честные, я точно не знаю).

После маленькой паузы.

Хорошо, мистер Бонс, я вам принесу рюмку рома, но только одну. Второй не будет.

Подходит к кулисе, ловит очередной поднос и возвращается со стаканчиком.

             БОНС
    (выпивая рюмку)
О, Господи, смачно-то как!

После паузы.

Джим, в награду за это я сплю тебе песню. Послушай.

Хрипло поёт:

В тех проклятых Богом Испанских морях,
Где самый здоровый и сильный моряк
Без рома и года б не вытянул.
Где пар из болот разъедает глаза,
Где двойка порой побивает туза,
Где я – самому удивительно! –
Прожил тридцать лет и три года
Средь штилей, штормов и походов.

Прожил потому, что Его Светлость Ром
Был друг мне, был брат мне и был мне, как дом,
Ром был мне Кораном и Библией.
И я не жалею, что прожил жизнь так,
Я прожил её как солёный моряк
И все ваши правила – выблевал!

             ДЖИМ
Мистер Бонс!

             БОНС
Что?

             ДЖИМ
Не богохульствуйте!

             БОНС
Ладно, мальчик, не буду. Но ты тогда мне скажи, сколько этот твой доктор велел мне валяться на шконке?

             ДЖИМ
Почти две недели.

             БОНС
Да какие там, к дьяволу в ад, две недели! Ведь они меня вычислили и в любую минуту могут прислать мне Чёрную Метку. Понимаешь, сынок, нищеброды протренькали все свои денежки, а теперь хочут зацапать чужое. А разве это, Джим, по-моряцки? Но ничего-ничего, я их снова всех околпачу: они ждут меня здесь, а я пойду другим галсом и брошу свой якорь в совсем другой гавани.

Пытается встать и, ухватив Джима за плечи, усаживается на край своей койки.

Нет, этот твой доктор меня ушатал. В ушах звенят колокольчики. Клади меня, Джимми, обратно.

Камнем рушится на свою койку, а потом после паузы спрашивает:

Джимми, ты ЕГО уже видел?

               ДЖИМ
Вы про Чёрного Пса?

               БОНС
Да причем здесь твой Пёс! Он парень, конечно, подлый, но там есть такие, кто в тыщу раз хуже. И в миллион раз опасней. Короче, Джимми, запомни: нищеброды охотятся за моим сундучком. Мой старый моряцкий сундук вот под энтой вот койкой – это всё, что им нужно. И, если они таки всучат мне Чёрную Метку, ты тогда сядешь на лошадь – ты ведь умеешь ездить на лошади? - и поскачешь на ней прямиком… да, чёрт возьми! …прямиком к доктору, к этой проклятой клистирной трубке, и расскажешь ему, чтоб он свистал всех наверх и послал всех судейских и полицейских прямо к нашей гостинице. Здесь они смогут зацапать всю шайку Флинта – и косых, и хромых, и слепых, и здоровых – короче, всех, кто остался. Я был его первым помощником и я один знаю, где место. Флинт мне всё сам рассказал в Саванахе, когда валялся на койке при смерти, точно так же, как я сегодня. Но ты заложишь их доктору не раньше, чем они всучат мне Чёрную Метку, или если вдруг снова увидишь Чёрного Пса, или, не дай Бог, Одноногого – он из них самый опасный.

              ДЖИМ
Хорошо, мистер Бонс. А сейчас я вас очень прошу принять эти лекарства.

Показывает на свой поднос.

            БОНС
Давай сюда, Джим, свои снадобья. Если есть в этом мире моряк, которому надо выпить микстуру, то его зовут Билли Бонс.

Принимает лекарство и засыпает.


       КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Джим стоит на просцениуме.

           ДЖИМ
Я очень хотел, но, увы, не успел рассказать обо всём доктору Ливси: в тот же день он уехал на дальний вызов. А ещё через день скончался мой бедный отец, и нам всем стало не до нашего беспокойного постояльца. Потом были похороны и на следующий день, ближе к вечеру, я протирал бархоткой медную ручку входной нашей двери.

На занавеси появляется изображение двери и Джим начинает его тщательно протирать.

Все мои мысли были, естественно, о только что понесённой утрате, но я не мог не заметить донельзя странное существо, приближающееся к нашей гостинице.

Сначала мы слышим громкий стук трости, а потом из-за кулисы появляется одетый в лохмотья СЛЕПОЙ ПЬЮ, нащупывающий перед собою дорогу.

               ПЬЮ           (монотонно, по-заученному)
Не соблаговолит ли кто-либо из добрых граждан подсказать несчастному слепому, потерявшему бесценный дар зрения защищая свою родину Англию и хранимого Господом короля Георга, в какой именно части этой страны он находится?

              ДЖИМ
Сэр, вы находитесь в Глостерширском графстве в районе Чёрных Холмов рядом с гостиницей «Адмирал Бенбоу».

              ПЬЮ
Я слышу голос. Приятный и юный голос. Не соблаговолит ли сей отрок оказать небольшую нематериальную помощь бывшему канониру Флота Его Величества?

              ДЖИМ
Сэр, вы действительно были морским канониром?

               ПЬЮ
Да, мой мальчик.

Поёт.

  Да, я – канонир Королевского Флота.
  Сам Хоук великий меня уважал.
  И, если я море боялся чего-то,
  И, если я в море боялся чего-то,
  То только того, чтобы враг не сбежал.

  Однажды мы встретились в море с фрегатом,
  На нём развивался французский штандарт.
  И Хоук сказал нам: «Смелее, ребята!»
  И Хоук сказал нам: «Смелее, ребята!
 Покажем французам британский стандарт!».

  И я подошёл к своей пушке заветной
  И прямо в кюйта им влепил пустяка.

Грохот взрывающейся пороховой камеры.

  Но от лягушатников злая ответка,
  Но от лягушатников злая ответка
  И к нам прилетела мгновение спустя.

Звук нового выстрела. Пью исполняет танец-ранение и рушится на сцену, потом поднимается и продолжает.

  И вот – я остался несчастным калекой,
  Одною ногою стоящим в гробу.
  Но – помни, парнишка, – я был человеком,
  Но – помни, парнишка, – я был человеком.
  Дай Бог тебе, парень, иную судьбу!

Достопочтенный юноша! Дайте мне руку и помогите защитнику Родины пройти в сей отель.

        ДЖИМ
    (утирая слезу)
 Да-да, сэр, конечно.

Берёт нищего за руку, тот вдруг сжимает его ладонь, как тисками, и наваливается на Джима всем телом.

Ой!

         ПЬЮ
(совсем другим голосом)
А теперь, щенок, быстро веди меня к Капитану.

         ДЖИМ
Мистер, что с вами?      

Пытается вырваться.
               ПЬЮ
     Ещё разок дёрнешься, я тебе руку сломаю. В пяти местах.         

Выкручивает Джиму руку.

               ДЖИМ
Ой-ой-ой!

                ПЬЮ
А ну-ка быстро веди к Капитану! Не зли меня.

               ДЖИМ
         (умирая от страха)
 Хорошо, сэр. Я всё-всё сделаю, как вы сказали.

Идут за кулису. Занавес открывается. На сцене – заполненная обычными посетителями гостиная. В углу сидит Бонс со стаканом рома. Перед ним на столе лежит обнаженная сабля. Джим и Пью выходят из-за кулисы.

                ПЬЮ
А, когда мы к нему подойдём, ты, щенок, ему скажешь: «А вот, Билл, и дружок для тебя!».

Джим подводит Пью к Бонсу и выкрикивает фальцетом: «А вот, Билл, и дружок для тебя!». Пьяный Бонс поднимает голову и моментально трезвеет. Потом пытается встать.

Билл, сиди, где сидел. Я ничего не вижу, но я слышу малейшее шевеление пальчика. Дело есть дело, друг Билл. Протяни вперёд свою правую руку, а ты, милый мальчик, поднеси мою руку к его руке.

Джим и Билл подчиняются и Слепой что-то вкладывает в раскрытую ладонь Капитана.

Вот и всё. Дело сделано.

Выпускает руку Джима и с нечеловеческой ловкостью – спиною вперёд, точно тем же маршрутом, что и пришёл, – исчезает за кулисой. По радио ещё очень долго слышен затухающий стук его тросточки. И лишь через пару минут, казалось, навечно оцепеневший Бонс подносит Чёрную Метку к глазам.

               БОНС                (читает)
Де-сять ве-че-ра. Время есть и мы их околпа…

Вскакивает на ноги и хватается рукою за горло.

…чим!

Рушится наземь.

               ДЖИМ
         (бросаясь к поверженному)
Мистер-мистер, что с вами?

От компании в центре отделяется Маленький Фермер и с опаской подходит к лежащему. Потом прикладывает ухо к его груди, прислушивается к дыханию и уже безо всякого почтения закатывает Бонсу веки.

             ТЕЙЛОР
Вроде как всё. Дуба дал.

Кричит.

Миссис Хоккинз, спускайтесь, ваш постоялец представился!

В гостиной резко темнеет. Появляется Мать Джима. Темнота всё сгущается и сгущается и в конце концов мы видим лишь чёрный силуэт Матери и лежащего в лужице света Бонса.

              МАТЬ
    (в тональности «плача Ярославны»)
О, Боже! О, Боже! О, Боже! Мой бедный сыночек остался нищим. Ведь этот проклятый пьяница жил целых полгода на всём готовом и не заплатил нам ни пенса, кроме четырёх гиней залога! И кто ж теперь нам вернёт – хотела б я знать – эти одиннадцать… нет, уже целых двенадцать фунтов, восемь шиллингов и три пенса? За что Провидение так беспощадно к моему бедному сыну-сиротке? За что, мистер Тейлор?

             ТЕЙЛОР
       (почёсывая в затылке)
Вам бы сейчас, миссис Хоккинз, не о деньгах надо думать, а о собственной, я извиняюсь, заднице. Через часик-другой к вам нагрянут пираты да не простые, а самые, я извиняюсь, матёрые, из шайки старого Флинта. Капитана вы видели? А он из них самый смирный. Так что вы, миссис Хоккинз, бегите-ка лучше в деревню и спрячьтеся, я извиняюсь, в каком-нибудь погребе, а мы вас не выдадим, будьте покойны. Не такие мы люди. Чёрт с ним, с капитанским-то долгом! Были бы, как говорится, кости, а мясо, я извиняюсь, нарастёт.

              МАТЬ
Вам легко говорить, мистер Тейлор! Ведь это не ваши деньги. А не могу подарить целых одиннадцать… нет, уже целых двенадцать фунтов восемь шиллингов и три пенса каким-то проходимцам. Для меня это целое состояние. И я сделаю так: я сейчас поднимусь в капитанскую комнату, открою сундук и, если там будут деньги, возьму себе эти одиннадцать… нет, уже целых двенадцать фунтов, восемь шиллингов и три пенса – ни фартингом больше, но и не фартингом меньше. Ведь я честная женщина. И я очень надеюсь, что вы, джентльмены, не покинете бедную женщину в такую минуту!

Все фермеры откровенно шокированы. Слышны голоса:

- Да она чекалдынулась!

- Это ж надо такое сморозить!

- Вот дура-баба!

и т. д.

           ТЕЙЛОР
Извини нас, хозяйка, но сейчас время позднее… и мы это… пойдём домой. Ставить на кон дыхание ради ваших двенадцати фунтов среди нас, миссис Хоккинз, охотников нет. Мы здесь люди серьезные, не бродяги какие, и вот вам, миссис Хоккинз мой пистолет (осторожно заряженный!), а уж с таким-то оружием ваш сынок Джим всех бандитов прогонит. Джимми – парень-огонь, я с таких его помню! Ну, а я, миссис Хоккинз, сейчас повертаюсь, я извиняюсь, до дома и задвину засовы покрепче. Бережёного Бог бережёт.

Уходит на цыпочках за кулисы. Вслед за ним – поголовно ворча и осуждая мать Джима за безрассудство – удаляются и остальные Фермеры. А самым-самым последним уходит Толстый Фермер.

              ТОЛСТЫЙ ФЕРМЕР
Ох, и жалко мне вас, миссис Хоккинз! Просто сил моих нет! Просто слёзы на глаза наворачиваются. Вот вы женщина, вроде, неглупая, а ведь пропадёте теперь ни за ломаный фартинг. Давайте мы сделаем так… Эх, была - не была! Я сейчас, миссис Хоккинз, оседлаю свою буланую (пегий-то мерин мой захромал! может быть, камешек, а, может, чего и посерьёзней… ох, придётся, видать, разорятся на коновала, а коновал наш, мистер Дженкинс совсем обнаглел: берёт за визит целых два с половиной шиллинга да ещё норовит отобедать на дармовщинку!). Так о чём это я? А! …Сейчас я седлаю свою буланую и скачу прямиком к инспектору Дэнсу. Инспектор ведь наш – о-го-го! Настоящий мужчина-огонь. Он вам точно поможет!

Толстый Фермер уходит. Джим и его Мать остаются вдвоём.

             МАТЬ
(деловым тоном, резко контрастирующим с её недавними завываниями)
Ну-ка, Джим, запри дверь и опусти занавеску. Они могут подглядывать через окно. Всё сделал? Умница. А сейчас нам с тобою нужно найти ключи от ларца. И кто будет вот ЭТО…

Показывает на труп Билли Бонса.

…обыскивать, хотела б я знать?

             ДЖИМ
                (вздыхая)
Хорошо, я сейчас посмотрю.

Первым делом вынимает из ладони у Бонса зажатую в ней Чёрную Метку. На экране: аккуратные каллиграфические буковки: «Сегодня. В десять».

Мам, они придут в десять вечера.

На стене бьют часы. Сначала Джим с Матерью подпрыгивают от неожиданности, но потом облегчённо вздыхают: часы пробили семь раз.

У нас ещё есть три часа.

            МАТЬ
Джимми, мой мальчик, не отвлекайся. Ищи ключ от ларца.

            ДЖИМ
(после тщательного обыска, достав из карманов у трупа десятки вещей – см. текст романа – дублируемых на телеэкране)
Мам, ключа нету.

            МАТЬ
Посмотри у него на шее.

            ДЖИМ
        (негодующе)
Мам?!

            МАТЬ
Мне самой посмотреть?

            ДЖИМ
Хорошо.

Содрогаясь от отвращения, нагибается к шее трупа.

Да, мама, он здесь.

Снимает ключ с шеи.

               МАТЬ
(улыбаясь сквозь слёзы)
Молодец, мой сыночек. А сейчас поднимаемся в комнату постояльца и обыщем сундук.

Убегают за кулисы.


          КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Комната Бонса. Мать Джима обыскивает выдвинутый из-под койки сундук и с криком: «Не то! Вновь не то!» – выкидывает из него всевозможные вещи (см. их описание в тексте романа). В самом-самом конце она выгребает со дна два последних предмета: клеёнчатый свёрток с какими-то бумагами и полотняный мешочек, приятно (по радио) звякнувший золотом.

                МАТЬ
А вот и денежки этого пьяницы. О, Боже, здесь сотни, а, может, и целые тысячи фунтов! Но я женщина честная и возьму только то, что он должен. Только свои один… нет, уже целых двенадцать фунтов, восемь шиллингов и три пенса – и ни фартингом больше, но и не фартингом меньше. Что моё, то моё. Джим, принеси из кладовки мешочек для денег.

Джим подбегает к кулисе, ловит вылетевший из неё пустой мешок и возвращается к Матери.

                ДЖИМ
Ну, как там дела с капитанским долгом?

                МАТЬ
Плохо, сыночка, плохо. Здесь сплошь иностранные золотые монеты, а умею считать только наши. Пока отыскала лишь восемь гиней и нужно где-то найти ещё четыре (а лишних три шиллинга и девять пенсов я потом возвращу, ведь я женщина честная). Но где мне найти четыре этих гинеи? Здесь сплошь гульдены, таллеры, луидоры, золотые эскудо и даже русские империалы и какие-то, Джимми, квадратные золотые монеты с дырочкой посередине. Но ничего-ничего, я своё заберу. Мой сын не останется нищим.

Слышится «тап-тап-тап» чьей-то железной трости и лязганье поворачиваемой дверной ручки. Мать и Джим цепенеют от ужаса, но после маленькой паузы «тап-тап-тап» удаляется и затихает.

                ДЖИМ
   (насмерть испуганным шёпотом)
Мам, это Слепой! Хватай всё и бежим. Жизнь дороже.

                МАТЬ
Нет, я женщина честная и возьму лишь четыре недостающих гинеи. А три лишних шиллинга и девять…

Слышен пронзительный, чисто разбойничий свист.

Джим, наверно, ты прав. Я возьму только то, что уже отсчитала, а всё остальное пускай остаётся на совести этих мазуриков!

Хватает мешочек с гинеями.

                ДЖИМ
А я прихвачу вот это для ровного счета!

Хватает свёрток с бумагами.

Бежим, мам, бежим! Жизнь дороже.

Мать и сын выбегают к рампе. Занавес закрывается.

                МАТЬ
Джимми, мне плохо!

Начинает оседать на сцену.

Спасай наши деньги. Беги, Джим, беги!

Передаёт ему мешочек с гинеями.

А я уж как-нибудь… так…

      ДЖИМ
  (в отчаянии)
А вот это конец!

Разворачивается к залу и говорит совершенно другим (спокойным) тоном.

На наше с матерью счастье мы наткнулись на крошечный мостик, перекинутый через какую-то канавку, и – с грехом пополам – сумели под ним запрятаться.

Оттаскивает Мать за кулису, а потом – согнувшись в четыре погибели - чуть высовывается из-за неё и продолжает.

Одно было неплохо: из нашего импровизированного укрытия было видно практически всё, происходившее возле гостиницы.


             КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Вход в гостиницу. Полумрак. Перед входом – шайка Пиратов под предводительством слепого Пью, освещаемая фонарём одного из пиратов. Джим наблюдает за ними из-за кулисы.

                ПЬЮ                (Пиратам)
Быстрей-быстрей, остолопы! Выламываем дверь и заходим вовнутрь.

       ПЕРВЫЙ ПИРАТ
Есть, сэр!

Подбегает к дверям и останавливается в недоумении.

Слышь, Пью,  а дверь того… открыта.

                ПЬЮ
Вовнутрь, сыновья дохлых крабов, вовнутрь!

Полшайки вбегает в гостиницу. Слышен выкрик: «Билл мёртв!».

Так, двое сыновей дохлых крабов остаются обыскивать Билла, а остальные взлетают наверх и спускают сундук.

Слышен тяжкий топот шагов, потом из окошка второго этажа высовывается голова Первого Пирата и докладывает: «Слышишь, Пью, а сундук, он того… весь обыскан. Мы тута походу не первые».

                ПЬЮ
ВЕЩЬ на месте?

                ГОЛОВА
Да, дублоны в мешке.

               ПЬЮ
Я имею в виду каракули Флинта, остолоп!

              ГОЛОВА
Не, бумаг Флинта нету.

               ПЬЮ
Эй, ребята, внизу, обыщите жмура.  Быть может, каракули Флинта на Билле. 

        ГОЛОС СНИЗУ
Здесь нет ни черта! Билла тоже обчистили!

                ПЬЮ
Ржавый якорь мне в глотку! Это сделал, наверное, кто-нибудь из гостиничных. Скорее всего, этот парнишка. Найдите его! Переверните весь дом, но поймайте крысёныша.

Себе под нос.

А, когда мы его заловим, я ему самолично выдавлю пальцем глаза!

Стоит оглушительный грохот и вся гостиница ходит ходуном. Время от времени на дорогу выскакивает кто-нибудь из пиратов и докладывает, что никого отыскать не удалось. И здесь вдруг вновь раздаётся свист, на этот раз - двукратный.

       ПЕРВЫЙ ПИРАТ
Слышишь, Пью, это Дёрк. Два раза. Пора сматываться.

              ПЬЮ
Дёрк всегда был придурком и трусом. Забудьте о нём и найдите крысёныша, а вместе с ним - и бумаги. Ах, если бы у меня были глаза!

Пираты снова возобновляют поиски, но явно делают это лишь для проформы. Пью мало-помалу впадает в бешенство.

Ах, какие вы все остолопы! Вам в руки сотни тысяч, а вы чего-то боитесь. Вы б могли стать богаче, чем короли, если бы не родились на свет недоумками. Никто из вас не осмелился подойти к Биллу, и это пришлось делать мне – слепому калеке! А теперь из-за вас я теряю свой шанс. Я много лет голодаю, я нищенствую и хожу в этих зловонных лохмотьях, а ведь я мог бы сейчас одеваться в шелка и ездить в карете. Да будь у вас столько же храбрости, сколько у ракушек на корабельном днище, вы б давно их зацапали!

       ПЕРВЫЙ ПИРАТ
Слышь, Пью, остынь. Ведь денежки Билла – наши. По-любому не зря прогулялись.

       ВТОРОЙ ПИРАТ
А этот крысёнок, уже, наверно, тю-тю вместе с каракулями! Так что ищи ветра в поле! Короче, бери, Пью, дублоны и намыливай пятки, пока нас самих не зацапали, а не верещи здесь, как белка.

                ПЬЮ
(сатанея от ярости)
Кто «белка»? Я – белка? Вот тебе, Синий Нос!

Бьёт его тростью наотмашь. Синий Нос кричит и отскакивает, после чего разъярившийся Пью начинает лупить всех своих соратников без разбора, а те лишь уворачиваются и отругиваются.

ПЬЮ
Вот вам! Вот вам! Вот вам! Получайте, сыновья дохлых крабов!

       ПЕРВЫЙ ПИРАТ
Эй, Пью, ты сдурел?

       ВТОРОЙ ПИРАТ
Пью, хватит! Завязывай!

       ТРЕТИЙ ПИРАТ
Да чего ты там с ним разговариваешь? Вырви палку и дело с концом!

       ВТОРОЙ ПИРАТ
Вот сам и вырви! Он, хоть и слепой, а держит её, как тисками. Ржавый якорь мне в глотку!

Получает удар по голове и отскакивает. После этого слышится пистолетный выстрел (видимо, знак самого последнего предупреждения) и сразу же после него-  топот конских копыт. Пираты бросаются врассыпную, оставив Пью безо всякой помощи у самой рампы. Занавес опускается. Один из Пиратов, убегая, задевает ногой фонарь и свет окончательно гаснет.  Виден лишь Пью в кружке света и огромные лошадиные тени на занавесе. Слепой бессмысленно тычется в разные стороны под оглушительный аккомпанемент лошадиных копыт и истошно кричит:

Чёрный Пёс, Дик и Дёрк! Синий Нос и Том Морган! Вы же не бросите своего капитана? Старый Пью ведь без вас пропадёт! Братцы-пираты, где вы?!

Спотыкается, падает на бок и с дикими криками корчится под огромной лошадиной тенью. В конце концов Пью затихает и спешившееся Инспектор Дэнс и Толстый Фермер уносят его за кулисы.


    КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

Библиотека сквайра. Диспозиция прежняя: Сквайр и Доктор сидят в мягких креслах, а Джим и Дэнс стоят перед ними навытяжку и рапортуют.

                СКВАЙР
Так, значит, бродяга скончался на месте?

                ДЭНС
Да, сэр!

Входит Лакей с большим блюдом.

                ЛАКЕЙ
Голубиный паштет для мистера Хоккинза!

Ставит блюдо на стол и замирает в углу, дожидаясь дальнейших распоряжений.

                СКВАЙР
Пожалуйста, Хоккинз, присаживайтесь и постарайтесь съесть всё, до самой последней крошки. Ведь вы сегодня, наверное, ещё только не ели?

                ДЖИМ
 (с набитым ртом)
Нет, сэр, не было времени.

СКВАЙР
Вот и заправьтесь, как следует.(Лакею)
Джойс, и кружечку эля для мистера Дэнса.

Джойс уходит исполнять приказание.
             (Инспектору)
Ну, что я могу вам сказать, мистер Дэнс? Вы показали себя человеком редкого мужества и заслуживаете только благодарность. А что до гибели этого отвратительного нищего, то я рассматриваю её как акт добродетели. Считайте, что вы убили змею или раздавили таракана.

Джойс возвращается и вручает кружку эля Инспектору. Дэнс выпивает её одним залпом.

И как вам наш эль, мистер Дэнс?

ДЭНС
(вытирая усы)
Выше всяких похвал, мистер Трелони!

              СКВАЙР
Ещё одну кружечку?

ДЭНС
Благодарю вас, не надо. Боюсь опьянеть. Очень крепкий. 

               СКВАЙР
Тогда не смею больше вас отрывать от службы Его Величеству.
                ДЭНС
До свидания, джентльмены!

ВСЕ                (хором)
Прощайте, инспектор!

Дэнс удаляется.

               СКВАЙР
Ну, а теперь, друг мой Ливси…

                ЛИВСИ
Ну, а теперь, Трелони…

               СКВАЙР
В один голос! В один голос! Да, я надеюсь, что вы, юный Хоккинз, не против, если мы с Ливси осмотрим эти бумаги?

                ДЖИМ
Нет, сэр.

Передаёт пакет Доктору.

                ЛИВСИ
(внимательно
 осматривая свёрток)
Скажите, Трелони, а раньше вам приходилось слышать про этого Флинта?

                СКВАЙР
             (громогласно)
Слышал ли я о нём? Да я видел его! Вот этими самыми глазами я видел его паруса под Тринидадом, но этот несчастный сын винной бочки, что числился у нас капитаном, приказал повернуть назад, в Порт Спейн! И Флинт внушал ужас не только таким, как наш капитан. Ведь этот Флинт был, наверное, самым кровавым пиратом из всех, что когда-либо оскверняли своими судами поверхность моря. Испанцы так боялись его, что иногда я грешным делом гордился, что Флинт – англичанин. Я вам больше скажу: и Чернобородый, и Ингланд в сравнении с Флинтом были просто-напросто школьниками! Просто – школьниками!

                ЛИВСИ                (кивая)
Я тоже кое-что слышал о нём у нас в Англии. Но вот были ли у него деньги?

                СКВАЙР
Деньги? А о чём ещё думали эти мерзавцы, кроме денег? Ради чего они денно и нощно рисковали своим шкурами?
                ЛИВСИ
Это мы скоро выясним. Но я вот хотел уточнить: предположим, что из этих бумаг мы с вами точно узнаем, где зарыты сокровища. Во сколько бы вы оценили их стоимость?

                СКВАЙР
Во сколько? А вот, сэр, во сколько: если мы точно выясним, где зарыт клад, я куплю судно, возьму на борт вас с Хоккинзом, а потом мы отправимся в рейс и отроем сокровища самое позднее – через месяц!

                ЛИВСИ
Спасибо, я понял. А теперь мы откроем пакет и изучим его содержимое.

Вынимает из своего саквояжа хирургические ножницы и очень аккуратно разрезает клеёнку. Из пакета на стол вываливается географическая карта (тут же дублируемая на телеэкране). Все трое, мешая друг другу, окружают стол и начинают водить по карте носами.

Хм.. это карта какого-то острова.

                СКВАЙР
Не какого-то, а совершенно определенного: с точнейшим координатами, промерами всех глубин и указаниями, где лучше причалить.

                ДЖИМ
Простите, милорд, а что означают три этих красных креста?

Кресты на плазме подсвечиваются и мигают.

                СКВАЙР
Это клады, Джим, клады! Рядом с южным написано: «Золото здесь», а дальше – подробные указания, как можно добраться до этого места. А два прочих креста – тайники с серебром и оружием, что, конечно, не так интересно. Что вы скажете, Ливси?

                ЛИВСИ
(пожимая плечами)
Скажу, что всё это весьма любопытно.

                СКВАЙР
Ливси, вы что -  издеваетесь? Это не просто «весьма любопытно», это – захватывающе! Ливси, настала пора действовать, действовать и ещё раз действовать! Вы просто обязаны бросить эту свою идиотскую практику и пойти в океан вместе с нами. А я уже завтра поеду в Бристоль и где-то уже через месяц… нет, уже через две недели… через десять дней! …мы будем иметь наилучшее в Англии судно и самую квалифицированную корабельную команду. Хоккинз у нас будет юнгой, вы – лучшим в мире корабельным врачом, а я – главнокомандующим! Мы возьмём в море моего лесничего Редруфа, поймаем попутный ветер, за пару недель доберёмся до места, отроем сокровища и денег у нас будет столько, что мы сможем их кушать на завтрак и играть золотыми монетами в «блинчики»!

На экране – мультяшные Сквайр, Джим и Доктор швыряются, словно снежками, друг в дружку золотыми червонцами, а потом Джим и Доктор хватают хохочущего Сквайра и закапывают его, как в сугроб, в кучу золота.

               ЛИВСИ
(очень серьёзно)
Ладно, Трелони, я принимаю ваше предложение и ухожу в океан вместе с вами, и с этой минуты я буду готов к любым испытаниям, но…

               СКВАЙР
Договаривайте, Даниэль, договаривайте.

               ЛИВСИ
Но есть один человек, который может испортить всё дело.

               СКВАЙР
Ну, и кто он такой? Назовите мне эту собаку по имени!

               ЛИВСИ
Это вы, к сожалению. Ведь вы совершенно не умеете держать свой язык за зубами. А об этих сокровищах знаем не мы одни. О них ещё знает целая шайка пиратов, готовых ради сокровищ на всё. Так что теперь – до самого выхода в море – мы не должны передвигаться в одиночку. И – самое-самое главное! – никто из нас не имеет права даже заткнуться о нашей находке.

                СКВАЙР
(приложив руку к сердцу)
Клянусь, что я буду нем, как могила!

Выходит к рампе и запевает.

  Смелее, друзья, ведь завтра в поход,
  Уйдём в предрассветный туман.
  Споёмте, друзья, и нам подпоёт

Из-за кулис появляется КАПИТАН СМОЛЛЕТ в морской форме встаёт рядом со Сквайром и подхватывает:

  Седой боевой капитан.

Занавес опускается. Джим и Доктор присоединяются к Сквайру и Капитану и поют хором:

  Не надо церемоний,
  Ведь с нами – сквайр Трелони.
  И ранней порой мелькнёт за кормой
  Сокровищ мираж золотой.

Из-за кулис появляется маленький парусник, все четверо в него забираются и, повторяя последний куплет, уплывают в противоположную кулису.


    КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

Камбуз на «Эспаньоле». Ощутимо штормит (грохот волн по трансляции, плита и кухонный стол чуть покачиваются, а на полу пара-тройка незакрепленных предметов перекатывается то туда, то сюда). Одноногий кок СИЛЬВЕР, ловко упёршись в прислоненный к переборке костыль, вовсю стряпает и напевает:

  Не надо церемоний,
  Ведь с нами сквайр Трелони.
  И ранней порой мелькнёт за кормой
  Сокровищ мираж золотой.

Рядом с коком на жёрдочке сидит ПОПУГАЙ (небольшого роста актер в специальном костюме).

          СИЛЬВЕР
          (птице)
Как ты думаешь, мой Капитан, заграбастаем мы золотишко?

          ПОПУГАЙ 
Загр-р-рабастаем! Загр-р-рабастаем! Набьём тр-р-рюм чер-р-рвонцами, а потом все пойдём на кор-р-рмёжку акулам.

            СИЛЬВЕР
Ну, акулы-то – Бог с ним. Все там будем. Но с дублонами выгорит?

            ПОПУГАЙ
Выгор-р-рит! Выгор-р-рит! Выгор-р-рит!

            СИЛЬВЕР
А мне сколько обломится?

            ПОПУГАЙ
Ни чер-р-рта! Твоя доля – два фар-р-ртинга! Твоя доля – два фар-р-ртинга! Понял, с-салага?

            СИЛЬВЕР
Грубый ты, Капитан. На, поешь сахарку. Может, добрее будешь. 

Дает Попугаю большой бутафорский кусочек сахара. Тот его ловко захватывает одной из лап и начинает клевать. (Чтобы актеру было проще сохранять равновесие, на жёрдочке можно установить подставку, задрапировав её хвостом). Раздаётся стук в дверь.

        ГОЛОС ДЖИМА
Дядя Джон, можно?

            СИЛЬВЕР
Джимми, мой мальчик, тебе можно всегда. Зачем зря спрашивать? Заходи без стука.

Входит Джим.

Ну, и как там дела наверху? Капитан Смоллет и мистер Трелони всё так и воюют?

       ДЖИМ
Да, сэр. Повоёвывают.

       СИЛЬВЕР
И что они на этот раз не поделили?

       ДЖИМ
Бочку с яблоками.

       СИЛЬВЕР
Что-о?

       ДЖИМ
Большую бочку с мочёными яблоками. Мистер Трелони приказал поставить её на палубу, чтобы каждый матрос мог полакомиться сладеньким, а Капитан заявил, что сквайр вконец распустил команду и что избалованный моряк – не моряк.

       СИЛЬВЕР
      (вздыхая)
Понятно. Но кое в чём капитан Смоллет прав: мистер Трелони нас действительно балует, словно своих собственных детишек. (Или даже, как дедушка – внуков). Но и мы ведь свой долг исполняем на совесть. Пошёл всего двадцать четвертый день нашего плавания, а «Эспаньола» уже почти что у цели. Я тридцать три года хожу по морям, а такого удачного рейса – постучи, Джим, по дереву! – ни разу не видел.

       ПОПУГАЙ
Свистать всех навер-р-рх! Овер-р-ркиль!

       СИЛЬВЕР
Правильно, Флинтушка, правильно! Ну-ка покушай бирманских орешков (дорогие, зараза, восемь шиллингов фунт!).

Насыпает в миску орехи и Попугай, тут же выбросив сахар, начинает их жадно клевать.

Я ведь назвал своего попугая «Капитаном Флинтом» в честь одного знаменитого пирата. Ты слыхал про него?

        ДЖИМ
Кое-что.

        СИЛЬВЕР
Я тоже. Но такого подонка, как он, похоже, свет не видал. И Чернобородый, и Ингланд в смысле жестокости были на его фоне учениками воскресной школы.

После паузы.

Да-а, друг мой Джим, как всё странно в этой жизни получается: мы знакомы с тобою меньше месяца, а ведь кажется – целую жизнь. Ты согласен со мною?

        ДЖИМ
Согласен, мистер Сильвер.

        СИЛЬВЕР
А ты когда в первый раз услыхал моё имя?

        ДЖИМ
В первый раз ваше имя я не услыхал, а прочёл. В письме мистера Трелони.

        СИЛЬВЕР
Вот как? Никогда об этом не слышал. А ну-ка, давай-ка – рассказывай.

        ДЖИМ
Дело было, короче, так…


       КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Библиотека сквайра. Джим и РЕДРУФ сидят в мягких креслах рядом с камином. Джим зачитывает вслух только что полученное письмо.

             ДЖИМ
Дорогой Ливси! Поскольку я точно не знаю…

           РЕДРУФ
         (ворчливо)
А ну-ка, малый, постой. Милорд пишет доктору, а ты читаешь вслух мне. Непорядок.

             ДЖИМ
(демонстрируя чудеса терпения)
Посмотрите сюда, мистер Редруф. Сквайр сделал приписку: «В случае отсутствия доктора, это письмо могут вскрыть и прочесть мой старший лесничий Редруф или Хоккинз-младший». Так что волю милорда никто не нарушил. Я продолжаю?

           РЕДРУФ
Валяй.

             ДЖИМ
«…поскольку я точно не знаю, где вы сейчас находитесь: у нас, в Чёрных Холмах, или в Лондоне, - я пишу в оба места. Судно куплено, подготовлено к рейсу и может выйти в море хоть завтра. Во всём мире нет шхуны прекрасней! Называется «Эспаньола», грузоподъёмность – две сотни тонн. Я приобрёл его фантастически дёшево с помощью своего друга Блэндли. Мой друг  оказался редкостным молодчагой и пашет в моих интересах, словно раб на плантации. Так же, к слову сказать, поступают все остальные жители Бристоля, стоит мне намекнуть на наш порт назначения (я имею в виду сокровища)».

После паузы.

А ведь Доктору это совсем не понравится. Сквайр всё-таки проговорился.

          РЕДРУФ
Джим, а кто из них главный? Твой доктор или наш сквайр? И что это будет за цирк с конями, если милорд, прежде чем что-то сказать, будет испрашивать соизволения у какого-то там докторишки? Что, парень, крыть нечем?

            ДЖИМ
    (тяжко вздыхая)
Нечем.

           РЕДРУФ
(назидательно поднимая палец)
То-то же! Ладно, Джим, читай дальше.

             ДЖИМ
«Правда, часть местных жителей чудовищно предубеждена против Блэндли и утверждает, что судно принадлежало ему и он продал его мне втридорога. Но даже эти зоилы…

        РЕДРУФ
Кто-кто?

        ДЖИМ
Злопыхатели. «…но даже эти зоилы не осмеливаются оспаривать прекрасные мореходные качества самой шхуны. И единственным настоящим препятствием послужил наем команды. После жутких мучений я нанял всего пятерых. Но здесь мне, наконец, улыбнулась удача и судьба свела меня именно с тем человеком, который был мне так нужен. Это старый моряк, а теперь и владелец маленькой припортовой таверны. Он знает всех моряков в округе и сейчас ищет место судового повара, потому что воздух суши, как он говорит, вреден для его здоровья. Нашего нового кока зовут Джон Сильвер и у него нету… нету…»

          РЕДРУФ
Ты чего там бормочешь?

            ДЖИМ
(сдавленным голосом)
«…нету одной ноги, но я рассматриваю это как рекомендацию, потому что он потерял свою ногу, защищая нашу родину Англию под началом великого… Хоука».

После паузы.

Нету ноги!

         РЕДРУФ
Малой, ты язык проглотил?

           ДЖИМ
    (себе под нос)
Да нет… совпадение…

Вслух.

«И у него нету пенсии, Ливси! Совсем нету пенсии. В какое ужасное время нам выпало жить! А теперь – о хорошем: я думал, что я нашёл только кока, но я нашел всю команду. Буквально за несколько дней мы с Длинным Джоном (так в порту зовут Сильвера) набрали человек пятнадцать настоящих, насквозь просоленных, океанских волков – быть может, не самых приятных с виду, но самых умелых и самых надёжных. С ними мы можем теперь никого не бояться: ни пиратов, ни дикарей, ни французов! Сам же я, милый Ливси, чувствую себя просто великолепно: ем за троих и сплю, как убитый, и жду – не дождусь того часа, когда загремит цепь вымбовки и наша шхуна отчалит. В море, в море, друг мой! Аромат океана пьянит моё сердце. Ваш Джон Трелони».

        РЕДРУФ
    (утирая слезу)
Ну, и кто мог так хорошо написать, кроме моего хозяина?

Встаёт и хочет уйти. Занавес начинает медленно задвигаться. 

          ДЖИМ
Мистер Редруф, подождите минуточку!

На треть сомкнувшийся занавес замирает.
          РЕДРУФ
  Чего?

            ДЖИМ
Там ещё есть постскриптум.

         РЕДРУФ
Чего-чего?

         ДЖИМ
Послесловие.

Редруф снова садится в кресло. Занавес начинает раздвигаться.

«Как мне стало известно из самых надёжных источников, Сильвер – человек небедный и не особо нуждается в жаловании. Но у него есть жена-негритянка, и уж мы-то с вами (как два закоренелых холостяка) догадываемся, что это жена, а никакие не проблемы со здоровьем заставляют Длинного Джона сбегать в океан.


КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ

Всё тот же камбуз и все те же Джим, Попугай и Сильвер.

               СИЛЬВЕР             (хохочет)
 Жена, говоришь? Сбежал от жены в океан? Да уж, от мистера Трелони ничего не укроешь. Глаз-алмаз. Ха-ха-ха! Убежал от жены в океан! Ох, уж этот мистер Трелони: всё-всё замечает. Правда, мой Капитан?

              ПОПУГАЙ
Эй, кр-р-реветка, фильтр-руй хр-р-рюканину, когда р-разговариваешь с настоящим мор-р-рским волчар-рой, чтоб тебя в пер-р-регрёб!!!

               СИЛЬВЕР             (конфузясь)
Ай-ай-ай, Капитан, как не стыдно! Даже настоящий старый Флинт так, наверное, никогда не ругался.

              ПОПУГАЙ
Засунь свой гнилой базар-р себе обр-р-ратно в глотку, с-салага!

              СИЛЬВЕР
(набрасывая на Попугая чёрную тряпку)
Отдохни, Капитан. Понимаешь, Джимми, эта птица ругается, словно сотня сапожников, но она не понимает того, что она говорит, и могла б повторить всё это даже сидя на алтаре в церкви. Этой птице уже двести лет (ведь попугаи почти что бессмертны) и прежним её владельцем был, как мне говорили, сам Ингланд, величайший из пиратов. Говорят, что сам Ингланд и научил её   дурацкой шутке про пару фартингов, но это, конечно, была только что шуточка юмора, потому что Ингланд охотились не за фартингами. И на том самом «Вице-короле Индии», с которого его пираты сняли в последний момент этого попку, было, как говорят, триста тысяч испанских долларов или ровно сто тысяч гиней чистым золотом. И все они достались пиратам. Да, Капитан, ты в своей жизни понюхал пороху, хотя и выглядишь так, как будто только что вылупился из яйца. Чего ты молчишь, Капитан? Ах, да…

Сдёргивает с Попугая тряпку.

           ПОПУГАЙ
Твоя доля – два фар-р-ртинга! Твоя доля – два фар-р-ртинга! Полный впер-р-рёд! Суши вёсла. 

           СИЛЬВЕР
          (умильно)
Ах, ты мой умничка! Уже скушал орешки? Тогда на ещё сахарку.

Даёт Попугаю ещё один кусок сахара, а потом поворачивается к Джиму.

А тебе дядя Джон настругал бутербродик. Ведь до ужина ещё два часа, а ты, небось, уже голоден, словно дьявол? На, Джим, замори червячка.

Даёт Джиму большой бутерброд с ветчиной.

И знаешь, сынок, я ведь по глазам твоим вижу, что ты первое время меня принимал за того одноногого разбойника, от которого прятались вы с постояльцем. Ведь так?

             ДЖИМ
(с набитым ртом, чуть конфузясь)
Да, так, мистер Сильвер.

             СИЛЬВЕР
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ну сам посуди, я похож на пирата?

Корчит зверскую рожу.

На а-бор-рдаж!!!

Все трое хохочут.

       ДЖИМ
 (доев бутерброд)
Я пойду, мистер Сильвер?

      СИЛЬВЕР
     (улыбаясь)
Да, конечно, иди.

После паузы.

Глядя, Джим, на тебя, я всегда вспоминаю себя в твои годы и на долю мгновения вдруг забываю и о своей деревяшке и о своих морщинах. Если б ты только знал, какое же это счастье – быть таким молодым и красивым и иметь на ногах десять пальцев!

Утирает слезу.

Иди, Джим, иди!

Джим выходит к рампе и занавес за его спиной опускается.


        КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

                ДЖИМ
               (залу)
В тот день я устал, как собака, но всё же решил перед сном побаловать себя мочёными яблочками. Я вылез на палубу и подошёл…

Из-за занавеса выезжает огромная бочка.

…к той самой пресловутой бочке, из-за которой ссорились Сквайр с Капитаном. Подойдя, я вдруг понял, что рукой мне вечерний десерт не достать: на самом-самом дне сиротливо валялось последнее сморщенное яблоко. И тогда я решил…

Свет на мгновение гаснет, а, когда он вновь загорается, мы видим лежащую на боку бочку и сидящего внутри неё Джима.

…запрыгнуть вовнутрь и съесть своё лакомство прямо в бочонке. Но я устал к вечеру  так, что и сам не заметил, как задремал.

Мерный шум волн по трансляции и сладко кемарящий внутри бочки Джим.

Проснулся я минут через десять от грохота голосов двух сидевших  рядом с бочкой людей. Один из этих голосов принадлежал Джону Сильверу, а второй – самому юному (не считая меня) из наших матросов – Ричарду Джонсону.   Сперва я хотел сразу выпрыгнуть, но то, ЧТО я вдруг услышал, заставило меня оцепенеть от страха
.

На просцениуме темно. Мы видим лишь Джима в бочке да две большие мужские тени на занавесе. Голоса этих теней (вперемежку с грохотом волн) слышны по радиотрансляции.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Не, друг, не я. Старый Флинт был у нас капитаном. А я был квартирмейстером из-за своей деревяшки. Ведь лет пятнадцать назад мне раздробило ногу тем же самым ядром, которое выжгло старому Пью его иллюминаторы. А удалял мне копыто один страшно учёный хирург. Он закончил колледж и говорил по-латыни получше, чем ты или я
– по-английски, но его всё равно повесили, словно собаку, со всею командой старого Робертса, а потом ещё, словно тараньку, целый месяц подвяливали на солнце. А повесили их потому, что старый Робертс имел дурную привычку вечно переименовывать свои суда: сегодня он ходит на «Золотой лилии», завтра – на «Королевском счастье», послезавтра – на «Повелителе бурь» и так дальше. Так дальше! Нет, говорю я тебе, как уж твою скорлупу окрестили, под таким именем и борозди на ней море. Так было с «Кассандрой» великого Ингланда, на которой мы взяли «Вице-короля Индии» с сотней тысяч гиней на борту, так было и с «Моржом» капитана Флинта, а это судно видел и алым от крови, и готовым потонуть из-за груза золота.

     ГОЛОС ДЖОНСОНА
А этот ваш Флинт видно был шухарным пареньком!

    
     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Дэвидс был тоже неплох. Я, правда, с ним никогда не работал, но говорили о Дэвидсе только хорошее. А сам я сначала ходил под Ингландом, а после - под старым Флинтом, и все заработанные у них гинеи и сейчас лежат в моём банке. Тыща от Ингланда и две тыщи – от Флинта. Неплохо для рядового матроса? А ведь я начинал с самых-самых низов, как и ты сейчас.

     ГОЛОС ДЖОНСОНА
Цельных три тысячи? Но, ведь это… это ведь, мистер Сильвер, целое… состояние!

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Да, денежки неплохие. Но ты, Дик, запомни: шальные деньги легко получить, но очень трудно сберечь. Где теперь люди Ингланда? Не знаю и знать не хочу. Где сейчас люди Флинта? Почти все они здесь и радуются пудингу на ужин, потому что на воле они голодали.

     ГОЛОС ДЖОНСОНА
Ну, и толку тогда от всего?

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
        (со злобой)
Толку нет для придурков! А для умных людей, навроде тебя и меня, толк найдётся всегда. У тебя ведь есть на плечах голова, я это сразу заметил. Вот ты умной своей головой и подумай, как сберечь свои кровные денежки. Не спускай их на ром и на девок, а неси прямо в банк. И всё будет нормально. Ну, так что ты решил, Ричард Джонсон?

     ГОЛОС ДЖОНСОНА
Знаете что, мистер Сильвер, ведь я никогда не скрывал, что такая работа мне не по сердцу, и даже думать – не думал, что когда-нибудь стану джентльменом удачи, но… но раз уж такое дело, то вот вам, мистер Сильвер, моя рука и будь, что будет, не зовись я Ричардом Джонсоном!

Звук крепкого мужского рукопожатия.

       ГОЛОС СИЛЬВЕРА
И ты, Дикки, ни разу не пожалеешь об этом решении, не зовись я Длинным Джоном Сильвером!

После паузы.

И знаешь что, Дикки, взглянув на тебя, я всегда вспоминаю себя в твои годы и на долю мгновения забываю и своей деревяшке, и своих морщинах. Ах, если б ты только знал, какое же это счастье – быть таким молодым и красивым и иметь на ногах десять пальцев!

Лицо Джима в бочке перекашивается от ревности. Потом слышен размеренный топот чьих-то шагов и к теням Дика и Сильвера приближается третья.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
(напоминаем, что голоса передаются по радио, и в том, что исполнитель роли Сильвера вдруг начинает общаться с самим собой в роли Хэндса, нет ничего невозможного)
Привет тебе, боцман!

     ГОЛОС ДЖОНСОНА
Здравствуйте, мистер Хэндс!

       ГОЛОС ХЭНДСА
Здорово, братва! Чего новенького?

Тень усаживается с противоположной стороны бочки.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Новость только одна: Дик тоже с нами.

       ГОЛОС ХЭНДСА
Я так и знал, что Дик согласится. Ведь он не дурак.

После паузы.

Послушай, Джон… а когда ты дашь нам… команду? Сколько мне ещё ждать?

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Когда?  Ты хочешь узнать: когда?

       ГОЛОС ХЭНДСА
Да, Джон, очень хочу. Знаешь, как мне надоело ходить на задних лапах перед этим чёртовым капитан Смоллетом и вкалывать от зари до зари, словно раб на плантациях? Джон, я хочу ни черта не делать, жить в ихних каютах, пить ихнее вино и жрать ихнюю икру. Вот о чём я всё время мечтаю, Бычья Туша.

               ДЖИМ
Это было ещё одно прозвище Сильвера.

Длинная пауза.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Израэль, как ты думаешь, сколько больших кораблей я видел взятыми с бою? И сколько отчаянно храбрых парней после этого надели пеньковые галстуки в Доке Казней? И всё из-за чего? Из-за чёртовой спешки, спешки и спешки! Если б такие, как ты, умели не лезть на рожон, вы бы все разъезжали в каретах. Но я знаю тебя, словно голенького: сегодня ты выпьешь свои полбочонка рома, а завтра тебя повесят!

       ГОЛОС ХЭНДСА
Джон, о чём ты? Я знаю, что ты у нас голова, и всегда тебя слушаюсь. Но всему есть предел, Бычья Туша, и терпелка моя скоро кончится.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Знаешь что, боцман, если бы это зависело лишь от меня, я дал бы вам знак на обратном пути возле зоны пассатов. Но я знаю, что вы за люди, и дам вам отмашку сразу же после того, как дублоны поднимутся на борт. Но до этого, боцман, запомни: ты будешь спать в тесном кубрике, ты будешь пахать, словно пчёлка, и будешь при этом вежливым, словно священник, и трезвым, словно судья. Но, когда я дам знак, ты расплатишься с ними за всё!

     ГОЛОС ДЖОНСОНА
Простите меня, мистер Сильвер, а вот когда мы возьмём капитана и прочих, ну, за ихние жабры, чего мы тогда с ними сделаем?

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
А вот это вопрос человека с мозгами! Что мы тогда с ними сделаем? Высадим на необитаемом острове? Так сделал бы Ингланд. Перережем им глотки? Так поступили бы Флинт и Бонс.

       ГОЛОС ХЭНДСА
Да, Билл здорово уважал это дело. «Мертвяки не кусаются» – такое у него было любимое присловье. Правда, теперь он и сам стал покойником и тоже уже никого не укусит.

После паузы.

И знаешь, что я подумал? Если Дьяволу в Пекле вдруг сейчас нужен первый помощник, то лучше Бонса ему не найти!

     ГОЛОС ДЖОНСОНА
А старый Флинт?

       ГОЛОС ХЭНДСА
Не, Флинт не годится. Старый Флинт бы сперва пообвыкся, а потом бы сверг Дьявола и занял евонное место. А Билл – это просто помощник.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Да, боцман, ты прав. Помощником Билл был толковым. Но давай-ка я всё же отвечу на вопрос Дикки Джонсона. Итак, что же мы с ними сделаем? Я, конечно, не Бонс и я ненавижу грубость, но я голосую за смерть. Джентльмены, мы будем ждать долго, но, когда мы ударим, то будем бить насмерть!

       ГОЛОС ХЭНДСА
Джон, ты наш человек!

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
И ты, Израэль, повторишь эту фразу, когда я дам вам отмашку! А я её дам, Израэль, ты можешь даже не сомневаться.

После паузы.

Дикки, мой мальчик, не в службу, а в дружбу, достань-ка мне яблочко. Чего-то в глотке моей пересохло.

Джим внутри бочки цепенеет от ужаса.

       ГОЛОС ХЭНДСА
Джон, ведь мы – моряки, и для наших глоток есть ром, а не эти младенческие вкусняшки.

С издёвкой.

Яблочки он будет кушать. Яб-лоч-ки!

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Хорошо, ром так ром. Подожди, я схожу.

       ГОЛОС ХЭНДСА
Давай я сгоняю.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Нет уж, боцман, я сам. Ты – хороший моряк, и я без тени сомнения доверю тебе свою жизнь, но ключ от винного погреба мне спокойней держать при себе.

Слышен топот шагов и стук костыля. Тень Сильвера скрывается за кулисой и через какое-то время возвращается обратно. В руках у неё – большая кружка.

Давай пустим кружку по кругу. Дикки Джонсон, ты первый.

     ГОЛОС ДЖОНСОНА
За удачу!

Звук глотка. Тень кружки переходит к тени Хэндса.

       ГОЛОС ХЭНДСА
За старого Флинта! Земля ему пухом!

Звук глотка. Кружка перекочёвывает к Сильверу.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Ну, а я, джентльмены, с вашего позволения, вместо тоста спою вам такую вот песню.

Поёт.

  Пусть Бог сохранит наши души и кишки
  И даст серебра и чуть-чуть золотишка.
  Ой-ой-ой!

Звук глотка. Дальше пираты поют уже хором.

  Пусть парус наполнит нам ветер удачи,
  Пусть станем мы все здоровей и богаче.
  Ой-ой-ой!

  Пусть с долей большой мы придём из похода,
  Пусть девки в портах не дают нам прохода.
  Ой-ой-ой!

  Лить ром будем в глотки мы пинта за пинтой,
  Помянем мы Бонса, помянем мы Флинта.
  Помянем и Пью, и, когда мы так вмажем,
  Мы Дьяволу даже корму не покажем.
  Ой-ой-ой!

  Поднимем мы выше заздравные чаши,
  Всё золото мира теперь будет наше.
  Ой-ой…

 Истошный выкрик откуда-то сверху: «Земля!. Бочка с Джимом исчезает за занавесом, а все тени – растворяются.


    ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ


     КАРТИНА ПЕРВАЯ

Декорация леса. Неумолкающий грохот прибоя по радио, сопровождающий все сцены на острове. Среди деревьев бродит растерянный Джим.

               ДЖИМ
О, Боже! О, Боже! О, Боже! И разве есть в этом мире хоть кто-то несчастней меня? Наверное, нету такого. Прощайте, друзья, прощайте сквайр, капитан и доктор, прощай, ворчун Редруф, прощай, «Эспаньола», прощай, моя бедная матушка, прощай мой единственный, нежно любимый «Адмирал Бенбоу»! Я больше всех вас никогда не увижу.

Делает небольшую паузу.

«Как же я докатился до жизни такой?» – наверно, спросите вы. Да по собственной глупости. А случилось всё так: возникшая после прибытия суматоха позволила мне незаметно выскользнуть из своей бочки и сообщить всем нашим о заговоре. Поскольку нас было вчетверо меньше, чем заговорщиков, капитан, сквайр и доктор решили ничего не предпринимать и дожидаться благоприятного момента. Между тем, само появление острова нехорошо повлияло на наших людей: матросы ворчали, дерзили, постоянно пререкались и, казалось, в любую минуту могли пустить в ход ножи. Короче, предчувствие мятежа нависало над палубой, словно огромная грозовая туча над вересковым полем. И тогда капитан Смоллет решил отпустить всех желающих на берег, чтобы там Длинный Джон (которому преждевременный бунт был тоже не нужен) привёл их всех в чувство. Ну, а я, на беду, решил за ними на суше чуть-чуть пошпионить, и, когда две лодки с бунтовщиками отчаливали, в последний момент заскочил в одну из них (конечно, в ту, в которой не было Сильвера). Но Одноногий меня всё равно заметил и стал окликать, чем испугал меня до смерти, так что, когда мы причалили, ваш покорный слуга соскочил на берег самым первым и помчался, куда глаза глядят.

Тяжко вздыхает.

И вот остался один в совершенно безлюдной местности с двумя пистолетами, четырьмя сухарями, горсточкой пороха и пригоршней пуль. Ну, и что мне прикажете делать? Теперь я либо погибну от голода, либо буду растерзан зверями, либо стану невинной жертвой пиратов, которые, слышите?

Раздаётся чей-то предсмертный крик.

Которые – судя по этим ужасным воплям – уже убили двоих своих. Бедный-бедный Джим Хоккинз! Всего-то четырнадцать лет ты пожил на свете!

Слышится чья-то вкрадчивая поступь. Джим от страха подпрыгивает на месте.

А это ещё что за шаги? Ах, только б не Сильвер! Только б не Сильвер!

Напряжённо вглядывается.

Нет, это не Сильвер. Это что-то… намного страшнее Сильвера. Какое-то… чудище лесное. Не то человек, не то зверь. А-а-а! Каннибал!!!

Быстро-быстро бежит на месте и за его спиною проносятся вращающиеся на поворотном круге деревья. Вместе с одним из них выезжает БЕН ГАН, лес тут же останавливается, а Джим и Бен синхронно прячутся за противоположными стволами.

             ДЖИМ
(выглядывая из-за ствола со взведенным пистолетом)
Эй! А вы… кто?

Ган выскакивает из-за своего дерева и с размаху бухается на колени.

              ГАН
(странным голосом, напоминающим скрежет ключа в заржавевшем замке)
Не стреляйте! Я несчастный Бен Ган… Умоляю вас, сэр… не стреляйте.

              ДЖИМ
               (удивлённо)
Вы – англичанин?

               ГАН
Да, сэр, я из… Бристоля… И я… не разговаривал с христианином уже больше… трёх лет.

               ДЖИМ
Вы – жертва кораблекрушения?

               ГАН
Нет, меня высадили.

              ДЖИМ
             (залу)
В то время я уже знал об страшном пиратском обычае: высаживать провинившегося буканьера на необитаемый остров с небольшим запасом пороха, пуль и сухарей.
             (Гану)
И за что же вас так наказали?

              ГАН
За длинный язык. А тебя как зовут?

              ДЖИМ
Меня зовут Джимом Хоккинзом.

              ГАН
          (задумчиво)
Джи-ы-ы-ым… Какое… красивое имя!

После паузы.

Да, Джим, у тебя нет с собой сыра?

             ДЖИМ
С собой, увы, нет, но я вам клянусь, что, если когда-нибудь я смогу возвратиться на борт нашей шхуны, то вы будете кушать там сыр целыми головками.

              ГАН
Когда-нибудь? А сейчас тебе что мешает?

              ДЖИМ
Роковое стечение обстоятельств.

              ГАН
О, как! Послушай-ка, Джим, а твое это судно… ну, на котором сыр… это, часом, не «Морж» капитана Флинта?

              ДЖИМ
Нет, «Морж» затонул, а Флинт умер от пьянства. Но у нас на борту, к сожалению, есть его люди.

               ГАН
О, как! И – Одноногий?

              ДЖИМ
   (разводя руками)
Увы! К глубочайшему моему сожалению. Он наш кок и глава всех мятежников.

               ГАН
(почёсывая в затылке)
По-нят-но…

После паузы.

Понятно, что, если тебя подослал Длинный Джон, то я уже по-любому – покойничек!

Ложится на спину, складывает на груди руки и голосит: «Упокой, Господи, душу раба Твоего Бе-э-э-на Га-а-ана!». Потом резко встаёт и продолжает.

Но ведь это – не так? Ты ведь враг Длинного Джона?

             ДЖИМ
Да, Сильвер мой враг. Самый страшный. Смертельный.

              ГАН
По-нят-но. Но ты мне тогда расскажи по порядку, кто ты такой и чего вообще хочешь от жизни?

             ДЖИМ
            (залу)
И я рассказал Бену Гану всю эту историю.

Беззвучная сцена: что-то взахлёб повествующий Хоккинз и сосредоточенно внимающий ему Бен Ган.

              ГАН
(выслушав всё и гладя Хоккинза по макушке)
Да-а, Джи-ы-ы-ым… твоя жизнь завязалась в тугой морской узел. Как, впрочем, Джим, и моя. Теперь хочешь послушать мою историю?

             ДЖИМ
Да, сэр, хочу.

              ГАН
Договорились! Ты спел мне красивую песТню, а я тебе в ответ напою свою.

Поёт.

  Я бедный отшельник по имени Бен
  И по фамилии Ган.
  И в жизни моей нет особых проблем,
  Ну, разве что – ураган.

Но вся закавыка в том, друг мой Джимми, что…

Пускается в дикий и угловатый танец.

  Ша-ша-ша, жу-жу-жу,
  Я вприсядочку сижу,
  Да вприглядочку гляжу,
  И какой-никакой выход
  Для себя не нахожу.
  Ша-ша-ша! Жу-жу-жу!
 
А история, друг мой Джимми, такая:

  Три года назад в энтих самых местах
  Я шёл на одном корабле,
  И весь энтот рейс цельный месяц подряд
  Зачем-то втирал всей братве…

И до того я, друг мой Джимми, довтирался, что…

Пускается в пляс.

  Ша-ша-ша, жу-жу-жу,
  Я вприсядочку сижу,
  Да вприглядочку гляжу
  И какой-никакой выход
  Для себя не нахожу.
  Ша-ша-ша! Жу-жу-жу!

Прекращает танец.

  Я им говорил, что, мол, в энтих местах
  Ходил я и на «Морже»…

А дальше не зарифмовано и я расскажу по-простому: короче, лет семь назад я работал на старого Флинта, и я был на борту, когда он зарыл здесь сокровища. В тот день с ним на берег сошло шесть матросов – шесть молодых здоровенных ребят – и он пробыл с ними на суше ровно неделю. А мы у себя на «Морже» подыхали от скуки и очень-очень обрадовались, когда наконец-то раздался условный выстрел и к судну причалил Флинтовский ялик. Но Флинт был на нём один: с лицом белым, как парус, и с правой рукою на окровавленной  перевязи. Тогда Билли Бонс и Сильвер спросили его, куда он подевал всех ребят и дублоны, а Флинт им ответил, что они могут сойти на берег и поискать их там, только вот «Морж» никого ждать не будет.

  Ша-ша-ша! Жу-жу-жу!

Несколько па его дикого танца.

А ещё через четыре года уже на совсем другом пиратском судне я опять оказался близ этого чёртова острова и зачем-то рассказал всем ребятам про Флинта и клады. «Братва! – сказал я им в самом конце. – Давайте сойдём на берег и откопаем всё золото». Капитану эта идея не очень понравилась, но братва была «за», и кэпу пришлось подчиниться. И целых четырнадцать суток мы копали без продыху, но не нашли даже медного пенни. И с каждой минутой ребята ругали меня всё больше и больше. А в конце они мне сказали: «Вот тебе, Бен, две кирки и лопата, вот пара мушкетов, запас сухарей, пуль и пороха, а теперь оставайся ты, парень, на острове и ищи все сокровища Флинта для себя одного. До скончания века». И с тех пор прошло уже три с лишним года и ни разу ни с кем до сегодняшнего дня не обменялся ни словом и не скушал ни крошки христианской еды. Так у тебя совсем нету сыра?

Джим отрицательно мотает головой.

Очень плохо. Очень плохо. Так вот, Джим, за эти три года я превратился в какое-то пугало огородное и совсем перестал быть похожим на моряка. А ведь когда-то я был неплохим моряком. Не таким солёным, конечно, как Бонс или Флинт, но и не салажонком. Я теперь так скучаю по морю, что даже пошил из козлиных шкур небольшую лодчонку и, когда мне бывает особенно тошно, забираю её из своего тайника рядом с Белой скалой и хожу на ней вокруг острова. Вот какой я почти морской волк! Но ты всё равно глядишь на меня, как на чучело, и даже, наверно, не веришь, что у меня была мать.

               ДЖИМ
Да верю я, верю!

                ГАН
        (не слушая)
А ведь она у меня была, друг мой Джимми! И каждое, Джим, воскресенье она водила меня в нашу местную черковь. И я в этой черкови – весь такой маленький, чистенький, в новеньком белом костюме -  так, Джимми, ловко читал все молитвы, что ни один человек не мог в них разобрать ни единого слова. Вот каким я был умным! А вот что я теперь превратился? В пугало огородное!  А всё, Джим, почему? Всё из-за этой проклятой игры в орлянку прямо за черковью на могильных плитах. Сперва, Джим, в орлянку, а потом уж пошло и поехало: ром, карты, продажные женщины и так дальше! Так дальше! Но теперь-то я снова вернулся к незамутнённой вере своего детства и, если вдруг Провидению будет угодно вернуть меня в Англию, меня больше никто не заставит глушить ром бутылками. Ну, может,  попробую рюмку-другую, чтоб вкус не забыть, и – хватит, Джим, хватит! И самое-самое-самое главное…

Наклоняется к Джимову уху.

Я, Джимми, богат! Баснословно богат!

                ДЖИМ
(перепугавшись не на шутку)
Да, конечно-конечно-конечно!

                ГАН
И тебя я тоже сделаю богатеем, а так же и сквайра, и капитана, и доктора, и всех остальных. И все вы не раз возблагодарите Судьбу за то, что она вас свела с Бенджамином Ганом! Да, Джим, у тебя нету сыра?

           ДЖИМ
(проявляя чудеса терпения)
Нет, сэр, с собой нет. Весь сыр на борту «Эспаньолы». Но как нам туда добраться?

           ГАН
Да-а… это вопрос. Очень трудный вопрос. Трудный, но разрешимый. Ведь у меня есть свои счёты с Сильвером и я вам помогу. Но, Джим, не за так!

Выдерживает паузу.

Скажи-ка мне, Джимми, твой сквайр всегда держит слово?

               ДЖИМ
Конечно, ведь он джентльмен!

                ГАН
А этот твой сквайр, он… парнишка не жадный?

               ДЖИМ           (усмехаясь)
Мистер Трелони – один из самых щедрых людей, которых мне доводилось встречать в своей жизни!

                ГАН
По-нят-но… А вот согласится ли этот твой мистер Трелони выделить одному человеку тысячу фунтов, из тех денег, которые этому человеку уже, можно сказать, и так принадлежат?

                ДЖИМ
Я не очень-то понял, что вы имели в виду, мистер Ган, но сквайр и так собирался выделить долю всем членам команды, а уж того человека, который всех нас спасёт, он отблагодарит по-царски.

                ГАН
А дорога домой?

                ДЖИМ
Разумеется. Тем более, что после нашей победы каждая пара рук на борту будет дороже золота.

                ГАН
По-нят-но… Да, Джим, ты спел мне очень хорошую песТню, и я вам, наверное, всем помогу. Почти что наверняка помогу. Но перед этим либо доктор, либо сам сквайр, либо капитан Смоллет должны мне дать своё джентльменское слово насчёт моей тысячи фунтов и дороги домой. И я буду ждать их на том месте, где я тебя встретил,  кажиный день, начиная с сегодняшнего, с полудня и до восьми склянок. И, чтобы я их узнал, они должны держать в руке что-то белое. Ты всё запомнил?

                ДЖИМ
Да, сэр, запомнил. Каждый день. На этом самом месте, с полудня и до восьми склянок. В руке что-то белое. Ой, а что это?

Тычет пальцем в огромный английский флаг, развивающийся на плазме.

                ГАН
Это Юнион Джек. Флаг Англии. Его подняли твои друзья над той маленькой крепостью, которую когда-то здесь выстроил старый Флинт.

               ДЖИМ
А если это пираты?

                ГАН
(отрицательно мотая головой)
Нет, Сильвер бы поднял Весёлый Роджер. А Юнион Джек – это флаг джентльменов.

Раздаются несколько пушечных выстрелов. Пара деревьев на дальнем плане якобы «ломаются» ядрами.

            ГАН
(подпрыгивая от страха)
Всё-всё, Джимми, надо бежать! Начинается страшная битва между Злом и Добром и я верю, что Добро победит! Ты помнишь про наши договоренности?

            ДЖИМ
Да, я всё помню.

            ГАН
Не забудь про честное джентльменское, про мою тысячу и дорогу домой, и – самое-самое главное – помни про сыр!

Убегает. Занавес опускается.


       
КАРТИНА ВТОРАЯ

Джим стоит возле рампы. Звуки канонады не утихают.

                ДЖИМ
Я долго не мог заставить себя приблизиться к крепости, потому что именно там летевшие с «Эспаньолы» ядра ложились особенно густо. Поверьте, что я не трус, но при звуке каждого пушечного выстрела мне казалось, что это целятся в меня лично, и внутри что-то лопалось. Но часа через два канонада затихла, и я смог наконец подойти к крепостному частоколу.

Занавес поднимается. Прямо за ним – частокол в человеческий рост.

Сквайр, доктор и мистер Смоллет! И вы, мистер Редруф! Умоляю вас, не стреляйте, это я – Джим.

      ГОЛОС ДОКТОРА
Джимми, мой мальчик, ты жив?

                ДЖИМ
Да, мистер Ливси.

      ГОЛОС ДОКТОРА
Чертовски рад это слышать! А то мы уже думали… ну, ладно, не будем об этом. Перелезай!

Частокол опускается и становится высотой до колена, и Джим его перешагивает, изображая с помощью пантомимы, что преодолевает очень-очень высокое препятствие. За частоколом – пологий склон, на вершине которого находится деревянная одноэтажная крепость с застрявшим в крыше ядром и развивающимся на флагштоке английским флагом. Перед фасадом крепости стоят Сквайр, Капитан и старый Редруф, а наверху – в специальной сторожевой будочке – несёт вахту матрос АБРАХАМ ГРЭЙ.

              ДЖИМ
Добрый день, джентльмены! Вы пришли к выводу, что на суше надёжней?

              ЛИВСИ
Да, мой мальчик. И самое главное, здесь…

Показывает на крышку колодца.

…есть источник воды, а, если бы нас заблокировали на корме «Эспаньолы», нам бы пришлось утолять свою жажду исключительно деликатесными винами.

              ДЖИМ
А…

Показывает глазами на Грэя.

             ЛИВСИ
А мистер Абрахам Грэй, после того, как мятежники у него на глазах зверски казнили двух сохранивших верность присяге матросов, передумал идти в пираты и примкнул к нашему войску. А кровоточащий шрам у него на щеке – это подарок от бывших подельников, пытавшихся помешать переходу.
 
После паузы.

Ну, а ты, друг мой Джим, во время своих странствий по острову сумел обнаружить что-нибудь интересное?

Джим что-то шепчет на ухо Доктору.

 
Вот как? И ты говоришь, что он денно и нощно мечтает о сыре?

               ДЖИМ
Да, и по-моему он ненормальный.

                ЛИВСИ
(пожимая плечами)
Ну, знаешь, что, Джимми, в его положении совершенно нормально быть ненормальным. Три года полного одиночества – это не шутка!

                КАПИТАН
(укоризненно)
Джентльмены!

              ЛИВСИ
Простите, сэр!

Вытягивается по стойке «смирно».

              КАПИТАН
Понимаете, Хоккинз, мы с минуты на минуту ждём штурма. Минут сорок назад у меня переговоры с Сильвером, во время которых я умышленно довёл его до белого каления. И в самом конце он поклялся всех нас убить. Так что сейчас, джентльмены, я ещё раз напомню вам диспозицию: мистер Трелони – наш лучший стрелок и он защищает самую трудную северную стену. Мистер Ливси встанет в дверях, Грэй при первых же признаках штурма спустится и возьмёт на себя восточную стену, а мистер Редруф – западную. Ну, а мы с вами, Хоккинз, плохие стрелки и будем заряжать мушкеты для тех, кто стреляет лучше. Расстановка ясна?

               ВСЕ
            (хором)
Да, сэр!

               КАПИТАН
Занимаем свои боевые места, джентльмены!


     КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Внутренность крепости. Одна из стен – воображаемая и Доктор стоит у пустого дверного косяка. Рядом с каждым стрелком лежит несколько заряженных мушкетов, а в центре высится целых ворох сабель. Долгое и напряжённое молчание.

             РЕДРУФ
Простите меня, мистер Смоллет, но я должен стрелять сразу же после того, как замечу кого-либо из этих мазуриков, или мне нужно дождаться приказа?

             КАПИТАН
Сразу, Редруф, сразу.

             РЕДРУФ
Спасибо, я так и думал.

Ещё одна пауза.

            КАПИТАН
Ну-ка, Грэй, насвистите нам ветер.

Себе под нос.

Я всегда говорил, что шторм лучше штиля.

         ГОЛОС ГРЭЯ
 (откуда-то сверху)
Так-так-так… ну-ка, ну-ка…

               ВСЕ
             .    (хором)
Что?

               ГРЭЙ
Да нет, показалось.

Очередная заминка.

               СКВАЙР
А что там шевелится возле тех кустиков?

                ВСЕ
              (хором)
Ну?!

                СКВАЙР
Нет, принял желаемое за действительное.

После маленькой паузы раздаётся несколько выстрелов. Редруф стреляет в ответ и перестрелка затихает. Грэй стремительно покидает будку и занимает боевую позицию.

               КАПИТАН
(Редруфу)
Вы его подстрелили?

              РЕДРУФ
К сожалению, нет, мистер Смоллет. Похоже, что этот мазурик сбежал.

Звук нового выстрела. Мушкет в руках Доктора разлетается на куски.

             ЛИВСИ
Ржавый якорь мне в глотку!

Хватает новый мушкет и отстреливается. После обмена выстрелами вся сцена заволакивается чёрным ружейным дымом. Джим лихорадочно подносит отстреленные мушкеты к Капитану и тут же возвращает их обратно. Слышен крик Израэля Хэндса: «За Родину! За Сильвера!» – и сразу же после этого пораженный выстрелом Редруф вытягивается и замирает. В освободившуюся бойницу просовывается мушкетное дуло, раздаётся ещё один выстрел и Капитан сгибается пополам, а Грэй тут же перерубает дуло саблей.

               СКВАЙР
(бросаясь помогать Капитану)
Мистер Смоллет, вы ранены?

              КАПИТАН
Да, но это не важно. Скольких вы укокошили?

              СКВАЙР
Четверых. Но трое прорвались.

На просцениум выбегает трое пиратов во главе с Израэлем Хэндсом. 

              КАПИТАН
Тогда берём сабли и сражаемся с ними снаружи. На вылазку, парни, на вылазку!

Грэй, Доктор и Джим хватают клинки и выскакивают на просцениум. Первые двое бьются чуть-чуть в глубине, а Джим перед самой рампой сражается с Хэндсом. Через пару минут Грэй и Доктор поражают своих соперников насмерть, а Хэндс наносит удар страшной силы, от которого Джим уклоняется, сделав заднее сальто. Сабля Хэндса втыкается в сцену, а сам он падает и Джим приставляет ему остриё клинка к горлу.

              ХЭНДС
Джим, я сдаюсь. Не убивай.

              ДЖИМ
Но нам негде содержать пленных. И сторожить их некому.

              ХЭНДС
Но ведь ты не убьёшь безоружного?

               ДЖИМ
Хорошо, мистер Хэндс,
я вас отпускаю под честное слово. Обещаете больше не поднимать против нас никакого оружия?

             ХЭНДС
Обещаю!

Джим откидывает саблю Хэндса в оркестровую яму, после чего отпрыгивает в сторону, выставляя вперёд клинок.

            ДЖИМ
Хорошо, мистер Хэндс, уходите.

Хэндс поднимается и с издевательским криком: «Ну ты, Джим, и дура-а-ак!» – убегает за кулису. Джим – от стыда глядя в пол и заметно ссутулившись – уходит в другую.


              КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

Внутренность крепости. Раненные Редруф и Смоллет лежат на деревянных лавках. Джим и Сквайр суетятся по хозяйству. Доктор осматривает больных. Грэй продолжает нести свою вахту на крыше.

                ЛИВСИ           (осматривая Смоллета)
Так, плева пробита, задето правое лёгкое, но прогноз в целом умеренно благоприятный. В случае неукоснительного соблюдения постельного режима вы, мистер Смоллет, через пару недель должны встать на ноги. И да я вам запрещаю не только любые нагрузки, но и любые разговоры. Лежите, молчите и выздоравливайте.

                КАПИТАН                (еле слышно)
Всё ясно, док. Паруса мои порваны, а в трюме – изрядная течь. Передаю вам командование. Извините, Трелони.

                СКВАЙР
(с нескрываемой горечью)
Да разве я против! После того, как меня обвели вокруг пальца, какой из меня капитан? Мушкет доверяют, и на этом спасибо.

                КАПИТАН
Не надо так убиваться, Трелони, Сильвер нас всех обдурил. И вина эта – общая.

                ЛИВСИ                (строго)
Больной! Ни-ка-ких разговоров. Лежите, молчите и выздоравливайте.

Направляется к Редруфу и, мельком взглянув на него, моментально отходит.

                СКВАЙР
Даниэль!

Пронзает его умоляющим взором.

Вы можете что-нибудь сделать?

Ливси отрицательно мотает головой.

Совсем… ничего?

                ЛИВСИ
К сожалению.

                СКВАЙР
(вставая перед Редруфом на колени и прижимаясь щекой к его руке)
Том, ты меня прощаешь?

                РЕДРУФ
(ещё тише, чем Смоллет)
Кто я такой, чтоб судить вас, милорд? Как получилось, так получилось. Не переделаешь.

После длинной паузы.

Доктор, я ухожу?

                ЛИВСИ
Том, ты уходишь на Небо.

                РЕДРУФ
Как всё-таки жаль, что я не сумел подстрелить ни одного из этих мазуриков. Милорд, если не трудно, прочтите отходную. Так уж положено.

Сквайр с мокрым от слёз лицом начинает читать протестантскую молитву, но уже через пару минут Ливси даёт ему знак прекратить и с головой накрывает Редруфа Юнион Джеком.


                КАРТИНА ПЯТАЯ

Крепость снаружи. Сквайр несёт вахту на крыше, Грэй, Джим и Доктор прогуливаются по двору. С обеих сторон «уменьшенного» частокола лежат в живописных позах пиратские трупы.

                ЛИВСИ
(заканчивая осмотр поверженных)
Скажите, Трелони, а вы, часом, не продали душу Дьяволу?

СКАЙР
(с верхотуры)
Нет, а что навело вас на эту дикую мысль?

ЛИВСИ
Просто все пули – точнёхонько в сердце! Лечить здесь некого и незачем. Ну, а что касается пострадавших от колото-рубленых ран…

«Перелезает» на внутреннюю сторону и поднимает за волосы две отделенных от тел головы.

То им мои снадобья тем более не помогут. Абрахам Грэй и Джим Хоккинз! Вам придется на время побыть похоронной командой. Мистера Редруфа мы похороним с воинскими почестями, а вот этих мёртвых джентльменов…

Показывает на пиратов.

…то их следует срочно убрать как можно дальше из гигиенических соображений. Исполняйте.

Джим и Грэй уносят тела за кулисы.
               
Благодарю вас, джентльмены. Англия вас не забудет.

После паузы.

Да, Абрахам, вы б не могли мне подсказать, сколько сейчас у нас пробило склянок по корабельному счёту?

                АБРАХАМ
Ровно шесть склянок, сэр.

                ЛИВСИ
Стало быть, время ещё не вышло. А сколько в наших запасах сыра? Ведь именно вы, Абрахам, теперь заведуете продуктами? Я ничего не напутал?

                АБРАХАМ
Нет, сэр, не напутали. Капитан Смоллет перед самым штурмом назначил меня в баталёры. Три с половиной фунта, сэр
!

                ЛИВСИ
Отдайте их мне.

                АБРАХАМ
Но наши запасы, сэр, весьма ограничены и…

                ЛИВСИ
Грэй, я знаю, что делаю.

АБРАХАМ
Слушаюсь, сэр!

Выносит из крепости четверть головки сыра и передаёт их доктору.               

                ЛИВСИ

(пряча кусок сыра в заплечный мешок)
Так-так-так… сыр в мешке, сабля у пояса, пистолеты в карманах, мушкет за спиной. Трелони, принимайте командование!

                СКВАЙР                (удивлённо)
Даниэль, вы куда?

                ЛИВСИ
На очень важную встречу. Капитан Смоллет в курсе.

«Перелезает» через частокол и исчезает за кулисами. Джим провожает его завистливым взглядом, а потом, выбрав момент, когда Трелони и Грэй отворачиваются, ворует забытые Сквайром два пистолета и два мешочка с пулями и порохом, набивает оба кармана сухарями, «перепрыгивает» через забор и тоже скрывается за кулисой.

СКВАЙР
(оборачиваясь)
Грэй, а где Джим?

АБРАХАМ
Сэр, я не знаю. Хотел у вас спросить.

СКВАЙР
Посмотрите в помещении.

АБРАХАМ
(предварительно заглянув в крепость)
Там тоже нет, сэр. Неужели он снова куда-то сбежал?

СКВАЙР
Да, очень похоже. Несносный мальчишка! И будь мистер Смоллет здоров, он бы никогда себе этого не позволил. Нет, как хотите, но это образчик очень неблагородного поведения!


              КАРТИНА ШЕСТАЯ

Джим сидит в челноке перед рампой. Позади него – закрытый занавес с видом звёздного неба, просцениум имитирует ночное свечение океана, по трансляции – втрое усиленный грохот прибоя.

              ДЖИМ
Когда я увидел гуляющего по лесу Доктора, сердце моё переполнилось завистью и я тоже решился на вылазку. А придумал я вот что: сначала пробраться к Белой Скале, разыскать там челнок Бена Гана, а потом незаметно подплыть к «Эспаньоле», перерезать якорный трос и отпустить нашу шхуну в свободное плаванье. Навечно остаться на острове я не боялся: примерно в середине августа друзья сквайра Трелони должны были (если б мы к тому времени не возвратились) прислать ещё одно судно на выручку, а вот мысль о том, что наша красавица будет ходить под чёрным пиратским флагом, была для меня нестерпимой.

Маленькая пауза.

План мой удался. Белый утёс был на острове только один, и я сразу отыскал рядом с ним тайник с челноком и уже где-то за полночь подплыл к «Эспаньоле», перерезал ножом толстый якорный трос и отпустил нашу птичку на волю. А потом я зачем-то решил заглянуть в единственный освещённый иллюминатор.

Занавес поднимается. Сразу за ним стоит на подставке огромный обруч, изображающий иллюминатор, и Джим, заглядывая в него с челнока,  видит, как в жутко загаженной, но всё равно ещё местами шикарной кают-компании Хэндс и О'БРАЙЕН пьют ром и орут:

  Пятнадцать моряков на Сундук Мертвяка,
  Йо-хо-хо, и бутылка рома!
  Пей и Дьявол сожрёт тебя наверняка,
  Йо-хо-хо, и бутылка рома!

  Пятнадцать отчаянно храбрых ребят,
  Йо-хо-хо, и бутылка рома!
  На голой скале десять суток подряд
  Сидят в обнимку с бутылочкой рома!

  Неужто им всем пропадать ни за грош?
  Йо-хо-хо…

              ХЭНДС
    (обрывая пение)
А ты почему не поёшь?

              О'БРАЙЕН
(миролюбиво)
Так я, Израэль, слов не знаю. Только первый куплет и запомнил.

              ХЭНДС
А чего так, О'Брайен?

              О'БРАЙЕН
Так я ведь в море недавно. Всего третий рейс.

                ХЭНДС
Так ты у нас, значит, салага?

               О'БРАЙЕН
А нельзя чуть повежливей?

                ХЭНДС
Повежливей? А вот это ты видел?

Показывает огромный кулак.

               О'БРАЙЕН
(демонстрируя кулачище ничуть не меньших размеров)
А ты?

ХЭНДС
Ну, всё, бомж ирландский! Я сейчас поучу тебя вежливости!

Пираты набрасываются друг на друга и начинают кататься по полу.

                ДЖИМ
Зрелище этой пьяной драки показалось мне настолько отвратительным, что я решительно оттолкнулся от судна и течение понесло меня в океан.

Занавес опускается. На просцениуме ещё сильнее темнеет и мы вновь видим звезды и ночное морское свечение и слышим грохот волн.
 
Челнок был практически не управляем и впереди меня поджидал гигантский водоворот, в котором мои треволнения должно были, видимо, раз и навсегда завершиться. Смерти я не боялся, но смотреть ей прямо в глаза не мог. Тогда я лёг лицом вниз на дно челнока и мало-помалу закемарил. Мне снилась моя малая родина, папа с мамой и бесконечно любимый «Адмирал Бенбоу».

Под звуки тихой и очень приятной музыки
Джим ложится на дно челнока (через какое-то время он переворачивается на спину и за счёт специальной приступочки зрители продолжают видеть его лицо и спокойно вздымающуюся грудь), а сверху спускается что-то вроде трапеции, на которой сидит Мама Джима и негромко поёт:

  Баю-баю, спи, мой сын,
  Спи, мой маленький ребёнок,
  Спи, мой ласковый котёнок,
  Хоть и нету здесь перин.

  Ты уже совсем большой,
  Мы с отцом тобой гордимся,
  Мы с отцом тебе приснимся,
  Только глазоньки закрой.

  Баю-баю, зло ушло,
  Спи, мой маленький ребёнок,
  Спи, мой ласковый котёнок,
  И всё будет хорошо.


  КАРТИНА СЕДЬМАЯ

На просцениуме «рассветает». Джим поднимает голову и оглядывается.

                ДЖИМ
Очнулся я (к своему удивлению) не на дне морском, а близ юго-западной оконечности острова. Но не успел я этому толком обрадоваться, как меня вдруг настигла очередная смертельная – опасность: огромный корабль под чёрным пиратским флагом (я не сразу узнал в нём нашу шхуну)…

С ужасом всматривается за кулису.

…вдруг навис надо мной…

Огромная тень гигантского судна на занавесе.

…и гибель опять показалась мне неминуемой. Но в самый последний момент я всё же успел ухватиться за какой-то свисающий с носа канат…

Повисает на спущенном сверху канате.

…а моя бедная лодочка, раздавленная двухсоттонной шхуной, навсегда исчезла в океанской пучине.

Челнок с оглушительным треском проваливается в оркестровую яму.

А сам я с огромным трудом подтянулся…

Джим лезет вверх по канату.

…и спрыгнул с бушприта на палубу.

Занавес раздвигается и мы видим страшно загаженную и ни разу за всё время бунта не мытую палубу «Эспаньолы». На палубе в «позе Христа» лежит раскинувший руки О'Брайен с кинжалом в спине и покачивается на четвереньках смертельно раненый Хэндс. По трансляции – оглушительное биение волн, а различные перекатывающиеся по палубе мелкие предметы имитируют качку.

                ДЖИМ
(удивлённо)
Мать честная! Да они закололи друг друга.

                ХЭНДС
(еле слышно)
Нет, парень… я пока… жив… Дай мне… бренди…

Джим поднимает перекатывающуюся по палубе бутылку, отбивает ей горлышко и подаёт бутыль Хэндсу. Тот делает добрый глоток.

О, Господи, смачно-то как! Ажно кровь… побежала… по жилкам… А ты здесь, Джимми…  откуда?

                ДЖИМ
Я прибыл взять это судно под своё командование. Можете называть меня «капитан Хоккинз».

                ХЭНДС
(равнодушно)
Понятно.

                ДЖИМ
И самым первым делом, Израэль Хэндс, я хотел бы избавиться вот этого флага.

Подходит к флагштоку, спускает Весёлый Роджер и выкидывает его в оркестровую яму.

Лучше никакого флага, чем этот. Да здравствует Его Величество король Георг и да сгинет капитан Сильвер!

                ХЭНДС
Понятно.

                ДЖИМ
А потом я хотел бы задать вам вопрос: нас сносит в открытое море. Вам это нравится?

                ХЭНДС
Нет, сэр… не нравится. Но чего я могу сейчас сделать? Я слаб… как цыплёнок, а вы, капитан, слишком неопытны.

                ДЖИМ
Но мы можем объединить усилия: вы будете подавать мне команды, а я – управляться с парусами. Идёт?

                ХЭНДС
Да, идёт, капитан. Вы готовы?

Джим кивает.
 
ХЭНДС
(после паузы, по-прежнему очень слабым, но с каждым словом крепчающим голосом)
Убрать грот и бизань! Хватит и фока. Убрали, капитан Хоккинз? Молодца, капитан! А теперь выворачивай румпель. Выворачивай, я говорю! Чуть-чуть вправо, чуть влево, а теперь – полный вперёд! Молодца-молодца. Мы почти что у цели. Но, чтобы причалить по-настоящему, нам нужно дождаться прилива. Так что сядь, капитан, покури.

ДЖИМ
Я не курю, мистер Хэндс.

ХЭНДС
Ну, и правильно, Джимми. Помрёшь здоровым. Тогда так отдохни.

Вконец запыхавшийся Хоккинз садиться на палубу и утирает пот со лба.

Ну что, отдохнул, капитан? Помочь можешь?

Джим кивает.

Тогда, капитан Хоккинз, не в службу, а в дружбу, перевяжи мне царапину.

Показывает на свою разбухшую от крови штанину. Джим сперва разрезает штанину ножом, а потом отрывает рукав своей куртки и перевязывает кровоточащую ляжку Хэндса.

Спасибочки, кэп. Всё теперь чики и поки. Тоже, наверно, помру здоровым. Эх, сто хворей мне в глотку! Был бы здесь этот доктор, он вылечил бы меня за минуту, но мне не везёт… никогда не везёт… такая уж выпала мне судьбина… Ой, чего-то я снова… ослаб… совсем, Джимми, ослаб, и этот…

Показывает на бутылку.

…проклятый бренди чересчур что-то крепок для моей раненной черепушки. Кэп, не в службу, а в дружбу, принеси мне из погреба какого-нибудь… вина… послабже…

                ДЖИМ
Хорошо, договорились.

Залу.

Даже ребёнок бы не поверил, что этот закоренелый пьяница вдруг начал предпочитать вино – коньяку. Хэндс явно чего-то задумал и ради этого просто хотел удалить меня с палубы. И тогда  я тоже решил схитрить.

Хэндсу.

Хорошо, мистер Хэндс, я найду вам портвейн, но это вино из редких, и искать его я, видимо, видимо, долго.

Уходит якобы за кулису, изображает топот удаляющихся шагов и, высунув из неё кончик носа, продолжает наблюдать за боцманом. Тот же на четвереньках подползает сперва к трупу О'Брайена и протягивает руку торчащему из его спины ножу, но потом, пробормотав: «Нет, нельзя, он заметит» - переползает к лежащей рядом бухте каната, вынимает из-под неё огромный кинжал, прячет его за пазуху и, постанывая, отползает обратно. Ещё через пару минут возвращается Хоккинз с бутылкой и, обращаясь к притворно храпящему Хэндсу, кричит: «Ваш портвейн, мистер Хэндс!»

                ХЭНДС                (якобы просыпаясь)
А? Что? Ты уже притаранил… винишко? Спасибочки.

Отбивает у бутылки горлышко и делает пару глотков.

Твоё здоровье, капитан Хоккинз! За моё же пить поздно: я уже, Джимми, похоже… отбегался…

                ДЖИМ                (очень строго)
Тогда вам, мистер Хэндс, обязательно нужно помолиться перед смертью.

                ХЭНДС
(с искренним изумлением)
Помолиться? Зачем?

                ДЖИМ
Как зачем, мистер Хэндс? Вы прожили жизнь среди лжи и насилия. Вы нарушили данную вами присягу. Убитый вами исподтишка человек лежит в пяти ярдах от вас. И вы ещё спрашиваете, зачем вам нужно Милосердие Божие?!

                ХЭНДС
(тоже очень серьезно)
Знаешь что, Джим, я тридцать три года ходил по морям и видел там всякое: ураганы и штили, гигантские смерчи и землетрясения, видел пресную воду, закончившуюся в ста милях от берега, и один сгнивший сухарь, разделённый на десятерых. Не видел я одного: чтоб хоть какая-то польза была от доброты и милосердия. Прав всегда тот, кто выстрелил первым, и мертвяки не кусаются. Только два этих закона я видел на море да и на суше тоже.

Хрипло поёт.

 В тех проклятых Богом Испанских морях,
 Где самый здоровый и сильный моряк
 Без рома и года б не вытянул.
 Где пар из болот разъедает глаза,
 Где двойка порой побивает туза,
 Где я - самому удивительно! – 
 Прожил тридцать лет и три года
 Средь штилей штормов и походов

 Прожил потому, что наш Главный Закон
 Был мною с рожденья усвоен:
 На море всегда, кто убил, тот и прав,
 Кто вынул тесак, тот и герцог, и граф,
 А тот, кто погибнул, – виновен!

А теперь, мистер Хоккинз, пришло время чуть-чуть поработать: прилив начался. Беритесь снова за румпель и – бережно-бережно–бережно выворачивайте
его чуть влево. И ещё чуть-чуть влево. А теперь полный вперёд! А теперь – чуть правее. Всё, Джимми, приехали. Станция Вылезайка.

Подползает к Джиму за спину и пытается ударить его ножом, но тот в самый последний момент успевает отскочить в сторону. Тогда Хэндс, по-обезьяньи опираясь руками о палубу и с огромным кинжалом в зубах, пытается его настигнуть и в конце концов загоняет на мачту. Усевшись на рее, Джим достаёт свои пистолеты и нажимает курки, но выстрела за этим не следует – порох в них отсырел.

               ХЭНДС
(усмехаясь)
Что осечка, капитан Хоккинз?

               ДЖИМ
(лихорадочно перезаряжая оружие)
Пока. А сейчас…

Направляет оба дула на Хэндса.

А сейчас шутки кончились! Ещё один шаг, мистер Хэндс, и ваши мозги окажутся на палубе. Ведь мертвяки не кусаются, так вы, кажется, мне говорили?

ХЭНДС
(примиряюще)
Знаешь что, Джимми, мы с тобой оба погорячились и, наверно, должны заключить ещё одну сделку. Ведь промедли ты хоть на мгновение, верх был бы за мной, но мне всегда не везёт, такая уж выпала мне судьбина. Что ж…

Разводит руками.

Ты победил, мистер Хоккинз, и я – седой морской волк – снимаю шляпу перед безусым четырнадцатилетним юнгой!

Джим на рее раздувается от гордости, а Хэндс левой рукой действительно сдёргивает с головы воображаемую шляпу, а правой – бросает кинжал, вонзающийся в мачту в сантиметре от Джимова уха (бутафорский кинжал на самом деле выскакивает из мачты, а тот, что боцман якобы бросил, за ту долю мгновения, что на сцене нет света, втягивается обратно в рукав, внимание зрителей в эти доли мгновения ещё можно отвлечь показом полёта кинжала на плазме). Джим тут же стреляет и Хэндс рушится за борт, т. е. в оркестровую яму. Секунду спустя он «всплывает» (из ямы высовывается его рука и голова), а потом уже «тонет» окончательно. На экране мы видим, как его труп опускается на песчаное дно, а вокруг него плавают разноцветные рыбки.


 КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Джим стоит перед рампой.

                ДЖИМ
Сбросив в море ещё и О'Брайена и кое-как привязав «Эспаньолу» к прибрежным соснам, я убрал последний оставшийся парус и высадился на сушу.

Занавес поднимается. За ним – ночной лес.

Дорога была неблизкой, и целых четыре с половиной часа, спотыкаясь и падая, я продирался через непроходимую чащу.
 
Соответствующая пантомима. На заднем плане неспешно вращаются ночные деревья.

Наконец…

Джим делает ладонь козырьком и напряжённо всматривается за кулису.

…я увидел наш форт.

Занавес опускается, на нём – тени крепости и горящего перед нею костра.

После этого я с огромным трудом…

Пантомима.

…перелез через частокол и осторожно приблизился к входной двери, про себя удивляясь, как же небрежно мои друзья несут вахту: ведь если бы вместо меня через забор перелезли б лазутчики Сильвера, никто бы из наших не увидел рассвета. И вот, наконец, я проникнул вовнутрь.


  КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
   
Занавес поднимается. За ним – неосвещенная внутренность крепости. В почти полной тьме раздаётся пронзительный вопль: «Твоя доля – два фар-р-ртинга! Твоя доля – два фар-р-ртинга! Полный впер-р-рёд! Суши вёсла!».

                ДЖИМ
(подпрыгивая от страха на месте)
А секунду спустя чьи-то сильные руки ухватили меня за плечи.

     ГОЛОС СИЛЬВЕРА
Дикки Джонсон, сынок, зажги факел и дай-ка мне рассмотреть, кого я поймал.

Джонсон, сбегав к «костру» перед рампой, зажигает от него факел, кое-как освещающий помещение. Крепость полностью захвачена Пиратами. Они похрапывают вдоль стен на лавках, а на жёрдочке с ноги на ноги переминается Попугай. Джима же за плечи держит Сильвер.

            СИЛЬВЕР
Ржавый якорь мне в глотку, да ведь это Джим Хоккинз! Сынок, ты решил примкнуть к нам?

              ДЖИМ
(умирая от страха, но не теряя достоинства)
Сначала мне нужно узнать, мистер Сильвер, как вы попали сюда и куда подевались все наши?

             СИЛЬВЕР
Что ж… просьба законная. Сегодня утром, сразу же после того, как какой-то ловкач умыкнул нашу девочку, (я имею в виду «Эспаньолу»)ко мне пришёл Доктор под белым флагом и мы заключили с ним сделку: он нам отдаёт свою крепость со всеми припасами, а я позволяю ему безопасно удалиться. И вот сейчас они где-то на острове, а мы, Джимми, здесь. И да, чтоб ты не подумал, что тебя тоже включили в сделку: уходя, Доктор назвал тебя шалопаем и заявил, что он знать тебя больше не хочет. Так что теперь у тебя лишь два выхода: либо объединится с нами, либо начать собирать своё собственное войско.

Пираты хохочут.

             ДЖИМ
(теряя разум от гнева)
 Как же вы, мистер Сильвер, при всём вашем хваленном уме, могли б хотя б на минуту подумать, что я могу примкнуть к шайке убийц и клятвопреступников? Да даже под страхом мучительной смерти я не сделаю этого! И на прощанье запомните: это я, Джеймс Вильям Хоккинз, – первопричина всех ваших бед. Это именно я, сидя в бочке для яблок, подслушал ваш разговор с Дикком Джонсоном и предупредил всех наших о заговоре. Это именно я уничтожил обоих ваших людей, оставленных сторожить «Эспаньолу», и запрятал её в таком месте, где вы нашу скорлупку никогда не отыщете. И, узнав про всё это, вы можете меня казнить или помиловать, но, уничтожив меня, вы ничего не добьётесь, а, оставив в живых, приобретёте свидетеля, который спасёт вас от виселицы. Так что делайте свой выбор, мистер Сильвер, и хорошенько подумайте, что для вас выгодней.

Очень длинная пауза. Пираты смотрят на Джима, словно бараны на новые ворота. Наконец, один из них нарушает тишину.

                ДЖОРДЖ МЭРРИ
И каракули Флинта увёл тоже он! Куда ни кинь, всюду Джим Хоккинз!

Вынимает из-за пазухи нож и начинает медленно надвигаться на Джима.

А сейчас, голубок, я воткну тебе пёрышко под рёбрышко!

                СИЛЬВЕР
(очень спокойным и ровным голосом)
Отдать якоря! Спрятать нож. Ты что о себе возомнил, Джордж Мэрри? Пока я капитан, только я здесь решаю, кому жить, а кому умереть. Или мне поучить тебя вежливости?

Мэрри поспешно юркает обратно в толпу. Но его шумно поддерживают остальные. Слышны голоса:

- Мэрри прав!

- И нам всё надоело!

- Ты нас долго водил за нос, Джон Сильвер, но мы тебе больше не верим ни капельки!

- Братцы-пираты, низложим его!

                СИЛЬВЕР
(спокойно усаживаясь на винную бочку и неспешно раскуривая трубочку)
А, может быть, кто-то из вас, джентльмены, хочет взять в руки саблю и – согласно старинному корсарскому обычаю – побеседовать со мной с глазу на глаз? Тогда я клянусь всем святым, что я - несмотря на свою деревяшку - узнаю цвет его кишок раньше, чем выгорит эта трубочка!

Пираты старательно прячутся друг другу за спины.

О, Господи, что вы за люди! Драться вы не умеете, так учитесь хотя бы слушать и понимать наш несложный английский язык. Ваши уши, вроде бы, достаточно велики для этого. Так вот запомните, джентльмены: я – капитан, потому что вы меня выбрали. Я – капитан, потому что в любой честной драке стою десятерых таких, как вы. Я – капитан, потому что у меня на плечах голова, а не порожняя винная бочка, как у большинства присутствующих. И мне нравится этот мальчишка и, покуда я жив, с его головы не упадёт ни единый волос. Зарубите это себе на носу.

Пираты в углу перешептываются и бросают на Длинного Джона злобные взгляды.

Вы что-то хотели сказать, джентльмены? Тогда говорите прямо, а не шепчите себе под нос, словно старые кумушки.

                МЭРРИ
(пересилив себя и всё-таки выдвинувшись вперёд)
Джон, ты любишь ссылаться на наши законы, но ведь у джентльменов удачи есть правила и для команды. И ты не можешь помыкать нами, словно стадом овец. Короче, Джон Сильвер, мы сейчас соберёмся на общий совет и вынесем свое совместное решение. Правильно, джентльмены?

Одобряющий гул.

Лично я ухожу.

Печатная шаг, скрывается за кулисами. Вслед за ним поодиночке удаляются и остальные и каждый перед уходом что-нибудь отчебучивает.

                ТОМАС МОРГАН
Джон, здесь всё по понятиям. Не придерёшься.

                ДИККИ ДЖОНСОН
(извиняющимся тоном)
Джентльмены удачи имеют полное право собраться и общекомандный совет, мистер Сильвер, главней капитана.

Четвёртый Пират с перевязанной головой отдаёт Длинному Джону салют, а Пятый беззвучно разводит руками. Джим, Сильвер и Попугай остаются в одиночестве.

                ПОПУГАЙ
Вот так подар-р-рочек, р-ржавый якор-рь мне в глотку: с-салаги бунтуют. С-свистать всех навер-р-рх. Овер-р-ркиль!!!

                СИЛЬВЕР
Кэп, отдохни!

Набрасывает на него чёрную тряпку.

А теперь, Джим, послушай. Положение очень серьёзное. Ты сейчас в полушаге от смерти и – что значительно хуже – от пытки. Но я тебя выручу. Но, Джимми, потом – баш на баш: на суде ты спасаешь меня от петли. Договорились?

                ДЖИМ
Да, мистер Сильвер. Договорились.

                СИЛЬВЕР               (хлопая себя по колену)
Чёрт возьми! У меня появляется шанс. А это главное в жизни! Игра продолжается.

Нацеживает в оловянную кружку бренди и протягивает его Джиму.

Джимми, ты будешь?

Хоккинз отрицательно мотает головой.

Ну, а я пригублю полглотка.

Залпом выпивает спиртное и подсматривает в одну из бойниц.

Так, Джим, готовься. Губошлёпы возвращаются. Но ты их не бойся, я всё разрулю. Но помни, что твоя жизнь идёт в связке с моей.

Все пятеро возвращаются и выталкивают вперёд Джорджа Мэрри. Тот пытается подойти к Сильверу, но на половине пути замирает от страха.

Джордж, сынок, успокойся. Я знаю правила и никогда не обижу гонца.

Джордж подходит вплотную и что-то молча суёт в руку Сильвера. Длинный Джон внимательно рассматривает то, что ему всучили. 

Это ведь Чёрная Метка?

Метка дублируется на телеэкране: это черный бумажный кружок, на котором выцарапано единственное слово: «Низложин». 

                МЭРРИ
Да.

Поспешно ныряет обратно в толпу.

                СИЛЬВЕР
А где вы взяли бумагу?

                МЭРРИ
Из Библии.

                СИЛЬВЕР
А Библия откуда?

                МЭРРИ
Джонсон дал.

                СИЛЬВЕР
(хватаясь за голову)
Ой, какие вы все остолопы! Надругаться над Библией! Нет, ни в чём вам отныне не будет удачи. Запомните, остолопы, ни в чём!

Себе под нос.

Испоганить священную книгу. Вот ведь куча придурков!

       ТОМАС МОРГАН
А я говорил!

               СИЛЬВЕР
(внимательно рассматривая врученный ему бумажный кружочек, который на плазме для зрителей берётся в эту секунду крупней)
Ну, и что же вы там накарябали? «Низ-ло-жен». Великолепный почерк! Твой, Джордж?

               МЭРРИ
Джон, хватит придуриваться! Мы низложили тебя по всем правилам, так что слезай с этой бочки и участвуй в выборах нового капитана наравне с остальными.

              СИЛЬВЕР
То бишь - тебя? Ты ведь, Джордж, самый шустрый из всех, кто остался. Но ты, сынок, поспешил. Ведь остаюсь капитаном до той самой минуты, пока вся команда не выскажите мне свои претензии, а я на них не отвечу. Валяйте.

               МЭРРИ
Хорошо-хорошо. Так даже лучше, чтоб ты потом не сказал, что тебя низложили по беспределу. Ты хочешь услышать наши претензии? Хорошо. Претензия первая: ты завалил всё дело. Что скажешь в своё оправдание?

               СИЛЬВЕР
Я вам отвечу на все претензии сразу. Перечисляй.

                МЭРРИ
Хорошо-хорошо. Претензия, Джон, вторая: ты выпустил наших врагов задаром и не позволил нам их укокошить во время отхода. На чьей ты вообще стороне, Длинный Джон? Ну, и претензия третья – этот парнишка.

               СИЛЬВЕР
Это всё?

                МЭРРИ
Да, Джон, всё.

               СИЛЬВЕР
Отвечаю по пунктам. Если б вы меня слушались, мы бы все были живы и ели б сейчас сладкий пудинг на ужин. А дублоны лежали бы в трюме. И кто мне с
ломал этот план? Вас, таких удалых, было трое: Израэль Хэндс, этот шустрый салага О'Брайен и ты, Джордж Мэрри. И у тебя ещё хватает наглости выдвигать мне претензии? Воистину, Джордж, с твоей наглостью может соперничать лишь твоя же глупость. Ну и по поводу наших врагов. Я отпустил их задаром? А все эти продукты…

Обводит рукой набитые разнообразной провизией полки.

…это – что? Ничего? И чтоб вы сейчас ели, если б не это «задаром»? А квалифицированная медицинская помощь, которую доктор Ливси оказывает тебе, Джордж, с твоей малярией и тебе, Джек…

Показывает на Пирата с перевязанной головой.

…с твоим простреленным во время штурма кумполом, это – что? Не считается? Ну, а что касается этого парня…

Тычет пальцем в Хоккинза.

…то этот парень – за-лож-ник, а заложников убивают без надобности только придурки. Когда в конце августа друзья мистера Трелони пришлют сюда судно на выручку, что нам больше поможет: живой и здоровый Джим Хоккинз или его могилка? И ещё… я мог бы сейчас говорить часами, обличая вашу глупость и трусость, но я ограничусь вот этим.

Бросает на бочку какую-то бумагу.

Это тоже мне отдал Доктор за право выхода.

                МЭРРИ
(хватая бумагу и приближая её к глазам)
Пацаны, это… КАРТА!

На телеэкране – подробная карта острова с тремя красными крестами.

                МОРГАН
(вырывая карту из рук Мэрри)
Ржавый якорь мне в глотку! Это ведь точно всё Флинт написал. Узнаю его руку: две аккуратные буковки «Д» и «Ф» и жирная закорючка под ними. Он всегда так подписывался.

                ПИРАТЫ           (перебивая друг друга)

- Сокровища наши!

- Все семьсот тысяч фунтов!

- Эх, теперь заживём!

                МЭРРИ                (ревниво)
А зачем нам сокровища, если у нас нету судна?

Возмущённый ропот пиратов.

               СИЛЬВЕР
А из-за кого мы протренькали нашу красавицу? Из-за тебя и таких, как ты. И знаешь, Джордж Мэрри, если ты ещё скажешь хоть слово, я не сдержусь и всё-таки двину тебя по морде!

               МОРГАН                (кивая)
Да, Длинный Джон прав.

               СИЛЬВЕР
Спасибо, Том. А сейчас, джентльмены, вам нужно выбрать нового капитана. Вместо меня. Приступайте.

               ПИРАТЫ                (хором)
Нет, не надо нам новых!

               СИЛЬВЕР
(с усмешкой)
Но я ведь низложен?

               ПИРАТЫ               (хором)
Не надо нам новых! Длинный Джон навсегда!

               СИЛЬВЕР
(с усмешкой)
Ах, вот как вы нынче запели? Что ж, Джордж, извини. В другой раз. Твоё счастье, что я не злопамятный. Но в наказание всё же постой до утра на часах и смотри, если вдруг закемаришь. А всем остальным – укладываться. Будем спать, джентльмены. Ну, а вас, мистер Хоккинз, я, наверное, пришвартую к себе верёвочкой.

Привязывает Джима к себе верёвкой и ложится вместе с ним на деревянную лавку, перегораживая ему собственным телом путь к бегству. Свет гаснет и все засыпают.


                КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

Внутренность форта. Светает. С крыши доносится храп Джорджа Мэрри.

                ГОЛОС ДОКТОРА
Э-ге-гей, люди в крепости! Это Доктор пришёл!

Никакой реакции. Появившийся из-за кулис доктор Ливси недоумённо пожимает плечами, а потом, подойдя к самой рампе, задушевно поёт:

  Простите меня, джентльмены,
  Я, может быть, в чём-то неправ,
  Но я не прощаю измены,
  И тех, кто рыдает, предав.

  И я не люблю полумеры
  И склонен идти до конца.
  И вряд ли могу быть примером
  Для отрока или юнца.

  Но утром и ближе к закату
  Всегда подбиваю итог:
  Чего в этой жизни проклятой
  Я смог, а чего я не смог.

  И, если подбить все затраты,
  Баланс моей жизни суров:
  Все дети играют в пиратов,
  Все дети играют в пиратов,
  Все дети играют в пиратов,
  И мало кто – в докторов.

Э-ге-гей, люди в крепости, меня кто-нибудь слышит?

              СИЛЬВЕР              (вставая)
Ах, это вы, доктор Ливси? Уже на ногах? Ну и правильно: кто рано встаёт, тому Бог даёт. Желаю вам лучезарного утра!

Тычет костылём куда-то вверх.

Джордж, сынок, просыпайся и помоги господину Доктору подняться на борт.

Мэрри птицей слетает со своей верхотуры и открывает перед Доктором воображаемую дверь. Тот заходит вовнутрь. Длинный Джон выбегает ему навстречу.

А у нас, сэр, пополнение. Одним членом экипажа стало больше.

                ЛИВСИ
(с тревогой)
Но ведь это… не Джим?

                СИЛЬВЕР
Именно Джим, мистер Ливси! Кому ж ещё быть, как не юному Хоккинзу?

Подтягивает к себе за канат привязанного к нему Джима.

                ЛИВСИ
(с показным безразличием)
Ну, и
ладно… Хоккинз так Хоккинз. Займёмся делом.

Начинает обход пациентов.

Ну что же… Джек Симпсон…

Меняет ему на голове повязку.

Ваш череп воистину отлит из стали, ибо всего день назад я считал вас неоспоримым кандидатом в Преисподнюю. Но сегодня вы явно пошли на поправку.

Переходит к следующему пациенту.

А что касается вас, Джордж Мэрри, то цвет лица безусловно улучшился, но вот ваша печень… Задерите рубаху!

Проводит пальпацию.

Ваша печень мне очень не нравится. Вы вообще принимали лекарства?

Мэрри отводит взгляд и смущённо переминается с ноги на ногу.

                МОРГАН
(не выдерживая)
Он принимал, принимал, мистер Ливси, я сам это видел!

                ЛИВСИ
Ладно-ладно, поверим. Но сейчас наш Джордж Мэрри примет хинин у меня на глазах.

Мэрри с перекошенным от отвращения лицом проглатывает горькое, как сама смерть, лекарство…

Уже проглотили? Ну, вот и чудненько! А сейчас я хотел бы переговорить с Джимом Хоккинзом с глазу на глаз.

Возмущённый ропот пиратов.

Вы мне это позволите, мистер Сильвер?

                СИЛЬВЕР
(задумчиво)
Ну, что я могу вам на это сказать?

Прислушивается к ропоту:

- Да он ни в грош нас не ставит!

- Совсем док оборзел!

- Пора ему сунуть пёрышко под рёбрышко.

                СИЛЬВЕР
Скажу, что, покуда я здесь капитан, я сам всё решаю, и прежде, чем что-то решить, я спрошу у юного Хоккинза: «Джим, ты даёшь мне честное слово, что не попытаешься убежать?».

                ДЖИМ
(до предела серьёзно)
Да, сэр, даю.

                СИЛЬВЕР
Слово джентльмена?

                ДЖИМ
Да, сэр, слово джентльмена.

                СИЛЬВЕР
И я тебе верю, Джим. Верю. Ведь ты – джентльмен, хотя и родился в бедности.

Прислушивается к новому приступу ропота.

Эй, вы, тише там! Я разрешаю Джиму и Доктору побеседовать через забор. В моём присутствии.


КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

Крепость снаружи. Частокол стоит в положении «метр с чем-то». Джим и Сильвер находятся с внутренней стороны частокола, а Доктор – с наружной.

                СИЛЬВЕР
Запомните, Ливси, что этой ночью я спас Джиму жизнь и был за это почти что низложен. Джим, это правда?

                ДЖИМ
Да, это правда.

                СИЛЬВЕР
И ещё я прошу вас запомнить, что жизнь этого мальчика идёт в связке с моей и спасти нас можно только вдвоём. Вы с этим согласны?

                ЛИВСИ
Согласен. Чтоб спасти вашу жизнь, я пойду на всё, кроме лжесвидетельствования.

                СИЛЬВЕР
(хлопая себя по ляжке)
Ну, вот и славно! У меня появляется шанс избежать Дока Казней. Игра продолжается.

                ЛИВСИ
Вы так боитесь повешения? А я вас, если честно, раньше считал очень храбрым человеком.

                СИЛЬВЕР
Поверьте, сэр, я не трус. И я с улыбкой приму любую смерть, кроме этой. Но что касается… бр-р-р! …пенькового галстука, то – извините. Слишком уж не-ап-пе-тит-но выглядел в нём старый Робертс.

                ЛИВСИ
Понятно.

                СИЛЬВЕР
А сейчас я оставлю вас с Хоккинзом с глазу на глаз, и вы это тоже запомните, потому что делать такую поблажку я не имею права, и вполне могу за неё заплатить своей жизнью.

Отходит к самому заднику и садиться там на пенёк.

                ЛИВСИ
Ну что же, Джим… ругать тебя у меня сейчас язык не поворачивается, но… надеюсь, ты сам понимаешь: что ты посеял, то ты и пожал.

                ДЖИМ
(еле слышно)
Да, сэр… я всё… понимаю. Меня ждёт… страшная гибель. Но я боюсь не её, а… пытки…

Сильвер, сидя у задника, напряжённо всматривается и, читая их разговор по губам, оживлённо на него реагирует.

                ЛИВСИ
(с ужасом)
Пытки?!

                ДЖИМ
Да, сэр, жесточайшей пытки, которую я могу не выдержать и выдать им…

Шепчет Доктору на ухо.

…где находится «Эспаньола».

                ЛИВСИ
Так это ты украл судно?

                ДЖИМ
Да, сэр, я. И спрятал его…

Снова что-то шепчет Доктору на ухо.

Умоляю вас, доктор, сегодня же перепрячьте «Эспаньолу» в другое место на случай, если я вдруг… не выдержу.

                ЛИВСИ
(со слезами в голосе)
Джим… да иди ты всё к черту! Джим… давай убежим!

Сильвер, прочитав по губам эту фразу, становится очень серьезным и вынимает из-за пояса заряженный пистолет.

                ДЖИМ
Но я ведь дал слово.

                ЛИВСИ
Джимми, это не важно! Весь позор я беру на себя, а на тебе греха нет. Джим, давай убежим.

                ДЖИМ                (твёрдо)
Нет, мистер Ливси, нет. Ни вы, ни сквайр, ни капитан Смоллет никогда б не нарушили данного вами слова. Не нарушу и я. И будь, что будет.

Сильвер изумлённо покачивает головой и возвращает свой пистолет на место.

                ЛИВСИ
Джим, но это же глупо!

                ДЖИМ
Нет.

                ЛИВСИ            (смахивая с глаз слёзы)
Ну, как хочешь, как хочешь… Это просто чёрт знает что!

Громко, Сильверу.

Мистер Сильвер, подойдите сюда.

Сильвер подходит.

Скажите мне, Сильвер, вы можете отложить свой поход за сокровищами на несколько дней?

                СИЛЬВЕР
Нет, сэр, не могу. Ребята на взводе и разорвут на куски любого, кто встанет между ними и золотом.

                ЛИВСИ
Понятно. Тогда я даю вам такое предупреждение: когда дойдете до места, ждите бурю. И старайтесь в эту минуту держаться как можно ближе к Джиму.

                СИЛЬВЕР
Сэр, а что это значит? Объяснитесь, раз начали.

                ЛИВСИ
Нет, больше ни слова. Я и так уже вышел за рамки дозволенного и, возвратившись домой, получу изрядную нахлобучку от Капитана. Так что наша беседа закончена. Удачи, мой мальчик!

Обнимает Джима сквозь колья ограды, потом сухо кивает Сильверу и удаляется.

                СИЛЬВЕР
Я ведь, Джим, прочитал по губам вашу с доком беседу так, как будто бы я стоял рядом. Спасибо, что ты не сбежал. Этой ночью я спас твою жизнь, а минуту назад ты спас мою (и снова свою). Тебе это зачтётся.

Себе под нос.

Но что этот доктор имел в виду? «Как только дойдёте до места, ждите бурю». Не нравится мне всё это.


 КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Вооруженные до зубов Пираты выходят гуськом на просцениум и начинают шагать на месте. Замыкает процессию Сильвер, ведущий привязанного к нему Джима, словно цыган – ручного медведя, а самым-самым последним печатает шаг Попугай. Вращающиеся на поворотном круге деревья создают, как всегда, иллюзию движения.

                СИЛЬВЕР
(сверяясь по карте)
Итак, мы почти что у цели. Ещё где-то миля с лишком и семьсот тысяч фунтов (пятая часть годового бюджета Англии) перекочуют в наши с вами карманы. Вперёд, джентльмены, вперёд!

Все, кроме Джима, поют:

Пусть парус наполнит нам ветер удачи,
Пусть станем мы все здоровей и богаче,
Ой-ой-ой!

Пусть с долей большой мы придём из похода,
Пусть девки в портах не дают нам прохода,
Ой-ой-ой!

Лить ром будем в глотки мы пинта за пинтой,
Помянем мы Бонса помянем мы Флинта.
Ой-ой-ой!

Помянем и Пью, и, когда мы так вмажем,
Мы Дьяволу даже корму не покажем.
Ой-ой-ой!

Поднимем мы выше заздравные чаши,
Всё золото мира…

                ВСЕ
                (хором)
Ой!

На поворотном круге выплывает скелет человека и останавливается. Пираты сбиваются в кучу, но Мэрри с огромным трудом заставляет себя подойти к останкам, осматривает их и говорит:

Походу он был моряком. А это…

Показывает остальным наполовину истлевший тряпичный лоскут.

…остатки хорошей моряцкой одежды.

                СИЛЬВЕР
(с издёвкой)
А ты здесь рассчитывал встретить епископа? Меня удивляет другое: как странно лежат эти кости. Точнёхонько в линию. Намотайте мне кишки на рёбра, да это ведь… компас!

                МОРГАН
В натуре компас. И смотрит на чистый норд.

              СИЛЬВЕР
(себе под нос)
Намотайте мне кишки на рёбра, но лишь
один человек во Вселенной мог так пошутить… старый Флинт! Его почерк.


Продолжает уже в полный голос.

Так-так-так… наш покойник был шесть футов роста и при жизни имел ярко-рыжие волосы… Ржавый якорь мне в глотку, ведь это – Алардис! Том, ты помнишь Алардиса?

МОРГАН
Ещё бы не помнить! Он так и остался мне должен шесть с половиной шиллингов.

             СИЛЬВЕР
(с издёвкой)
Да, плакали, Том, твои денежки! Но… знаешь, о чём я подумал? Будь старый Флинт жив, не видать бы нам этих сокровищ, как собственной задницы. Нас здесь сейчас сколько? Шестеро? Но ведь и их…

Тычет пальцем в скелет.

…было столько же и все они стали выбеленными на солнце костями.

МОРГАН
(задумчиво)
Не, Бычья Туша, Флинт точно – покойник. Когда он подох, Билл мне разрешил зайти к нему в комнату, и я видел мертвого Флинта вот этими самыми гляделками: он лежал на кровати – окоченелый, с подвязанным подбородком и положенными на глаза шестипенсовиками. Короче, трупак трупаком.

МЭРРИ
А перед смертью он требовал рому и всё время орал свой «Сундук» (Флинт не знал других песен). И как же в тот день было душно! Все окна были распахнуты и этот чёртов «Сундук мертвяка» разлетелся на целую милю.

            ПОПУГАЙ
Пр-р-ризр-раки! Пр-р-ризр-раки! Пр-р-ришельцы из Пр-р-реисподней!!!

            СИЛЬВЕР
Капитан, помолчи! Или тебя снова в тряпку укутать?

Попугай умоляюще складывает крылья: мол, всё-всё, не буду! Сильвер поворачивается к Мэрри и Моргану.

А вы, джентльмены, не нагоняйте жути. Флинт давно мёртв и не может ходить по земле. Во всяком случае, днём.

После паузы.

Ну что, идём дальше или устроим привал?

                ПИРАТЫ                (хором)
Привал, Джон, привал! Устали, как черти. Ноги отваливаются!

                СИЛЬВЕР
(себе под нос)
Они на двух лапах устали, а я на своём костыле – не устал. Чудеса Божьи!

Вслух.

Ладно-ладно, привал, так привал. Дикки Джонсон, сынок, ты ведь сегодня за повара? Тогда вынимай провиант и корми команду.

Пираты садятся на сцену и начинают полдничать, предварительно задрапировав скелет чёрной тряпкой.

                МОРГАН
(с набитым ртом)
Вот как вспомню про Флинта, кусок в горло не лезет!

                МЭРРИ
А каким же страшилой он был перед смертью! Морда синяя-синяя, словно море в плохую погоду.

                МОРГАН
Это от рома.

                МЭРРИ
Ясен перец, от рома. Так пить, как он пил, никакого здоровья не хватит.

             НЕИЗВЕСТНО ЧЕЙ ГОЛОС ИЗ-ЗА КУЛИС
Пятнадцать моряков на Сундук Мертвяка,
Йо-хо-хо, и бутылка рома!

Звучит долгое-долгое эхо. Попугай и Пираты вскакивают, а Том Морган, напротив, прижимается к сцене и ползёт по ней, словно ящерица.

                МЭРРИ
Это Флинт, намотайте мне кишки на рёбра!

                СИЛЬВЕР
Спокойней, ребята, спокойней! Это не Флинт. Просто кто-то здесь песни решил погорланить.

              НЕИЗВЕСТНО ЧЕЙ ГОЛОС
Дерби Макроу, дьявол тебя забери, дай мне рома!

                МОРГАН
(белея от страха)
Это ведь были… самые его последние… слова на земле!

                МЭРРИ
Короче, пора делать ноги! Хрен с ними, с дублонами!

                СИЛЬВЕР
Спокойней, ребята, спокойней! Да это, наверно, действительно Флинт, ведь никто, кроме нас и его самого не знает про Дерби Макроу. Но… джентльмены… 

Свет гаснет. Под дикую музыку появляется завернутая в простыню огромная фигура на ходулях, орущая то «Сундук Мертвяка», то «Дай мне рому!». Все Пираты каменеют от страха, один Сильвер решительно крестится и идёт навстречу Привидению.

Но я не боялся живого Флинта и я не спасую перед мёртвым. В одной миле от нас – половина бюджета Англии! Так неужто мы бросим такие деньжищи и покажем корму какому-то старому пьянице, да ещё не живому, а дохлому?

Пираты, услышав его, негодуют. Слышны выкрики:

- Сильвер, не богохульствуй!

- Джон, не зли приведение!

- Ох, нам Флинт сейчас даст!

              СИЛЬВЕР            (задумчиво)
Но почему было эхо?

              ПИРАТЫ               (хором)
Что?

              СИЛЬВЕР
Почему было эхо, я спрашиваю. Ведь, если у приведений нет тени, значит и эха быть не должно.

               ПИРАТЫ                (хором)
А ведь и правда! Ну и башка у тебя, Длинный Джон!

Свет опять зажигается, а Приведение, взяв ходули под мышку, уходит, сгорбившись, за кулисы.

               МОРГАН              (вставая)
И это был голос не Флинта, хотя и очень похожий. Это был голос… это был голос… Бена Гана!

              ПИРАТЫ               (хором)
А ведь и точно! Ну и голова у тебя, Том!

ДИК ДЖОНСОН
А чему вы так все обрадовались? Ведь Ган тоже покойник.

Всеобщий хохот.

              СИЛЬВЕР
Разница, Дикки, в том, что Бена Гана никто из нас не боится. Ни живого, ни мёртвого.

После паузы.

Ну, а сейчас – вперёд, джентльмены! Семьсот тысяч фунтов ждут нас.

Пираты снова выходят к рампе и, распевая «Пиратскую застольную» («Пусть парус наполнит нам ветер удачи…»), гуськом удаляются за кулисы.


              КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ

Глубокая яма раскопа, поставленная ради удобства обзора под углом в сорок пять градусов. В яме нет ничего, кроме сломанной ржавой кирки и нескольких досок от ящиков с надписью «Walrus». Из правой кулисы выходят пираты и замирают перед ямой в оцепенении.

                СИЛЬВЕР
(самым первым приходя в себя)
А вот и обещанная доктором буря. Так, Джимми, сейчас начнётся.

Перерубает связывающую их верёвку и передаёт Джиму пистолет.

Осторожно, заряженный. Переходим на другую сторону.

Попугай, Сильвер и Джим оказываются на другой стороне раскопа. Джим и Сильвер держат свои пистолеты наизготовку, а Попугай принимает боксёрскую стойку. Морган с киркою наперевес спрыгивает на дно ямы и начинает лихорадочно взрыхливать землю.

                МОРГАН
(поднимая случайно найденную им золотую монету)
Две гинеи, Джон, две гинеи! Это твои семьсот тысяч фунтов?

Вылезает из ямы и присоединяется к остальным.

                СИЛЬВЕР                (с усмешкой)
Том, поройся получше. Вдруг найдешь ещё парочку земляных орехов?

                МЭРРИ
Орехов?! Орехов?! Братцы-пираты, да он знал всё заранее! Это просто написано на евонной хитрющей харе!!!

                СИЛЬВЕР
Снова хочешь пролезть в капитаны, Джордж? Что ж, момент подходящий. Попробуй.

                МЭРРИ
(остальным пиратам)
Джентльмены, чего вы боитесь? Ведь их всего двое: пятидесятилетний калека и наглый четырнадцатилетний щенок, чьи кишки давно уже пора выпустить на волю. Джентльмены, впе…

Раздаются три выстрела. Мэрри падает в яму, а Пират с перевязанной головой – на сцену. Остальные пускаются наутёк. Сильвер подходит к краю раскопа и направляет на Мэрри дуло своего пистолета.

                МЭРРИ
(хватаясь пальцами за край ямы)
Джон… пощади…

                СИЛЬВЕР то       (отрицательно мотая головой)
Нет, Джордж, за тобой должок.

Стреляет в упор. Мэрри скатывается на дно ямы.

А вот теперь мы в расчёте. 

Полминуты спустя из правой кулисы выходят Доктор, Грэй и Бен Ган, держа в руках дымящиеся мушкеты.

                ЛИВСИ
Слава Богу, успели! Господа, вы в порядке?

                СИЛЬВЕР
Вроде, да, мистер Ливси. Но опоздай вы хотя б на мгновение, нас с Джимом уже б настрогали на бутерброды. И какое же всё-таки счастье, что рядом со мною был Хоккинз! Ведь будь я один, вы бы и бровью не повели, даже если бы старого Джона у вас на глазах стали б поджаривать, насадив на вертел.

                ЛИВСИ                (хохочет)
Видит Бог, не повёл бы!


КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Пещера Бена Гана. В её правом углу сложены сокровища: огромные груды монет и уходящие под самый потолок штабеля золотых слитков. В центре пещеры лежит на козлиной шкуре раненный Капитан. Его (и сокровища) сторожит Сквайр Трелони с мушкетом. Из левой кулисы выходят Джим, Доктор, Бен Ган и Сильвер с Попугаем.

                КАПИТАН
(слабым голосом)
Чертовски рад видеть вас, Джим! И совсем не рад видеть вас, Сильвер. Что привело вас в наши палестины?

                СИЛЬВЕР
Сэр, я вспомнил о своём долге и решил возвратиться к работе повара. Где мой камбуз?

Капитан тяжко вздыхает и обречённо машет рукой.

                КАПИТАН
Послушаете, Сильвер…

ЛИВСИ
(строго)
Боль-ной! Ни-ка-ких разговоров! Лежите, молчите и выздоравливайте. За вас скажу я. Послушайте, Сильвер, мертвецы свисают с вашей морщинистой шеи, словно шары с новогодней ёлки. Ваше место на виселице, но я обещал вас не трогать и я своё слово сдержу. Но… ради всего святого! Постарайтесь пореже попадаться мне на глаза. Так будет значительно лучше для нас обоих.


СКВАЙР
А где Абрахам? Он… что…

                ЛИВСИ
К счастью, нет, дорогой мой Трелони. Абрахам Грэй оставлен мной сторожить «Эспаньолу».

                КАПИТАН           (задыхаясь от радости)
«Эспаньола»… нашлась?!

                ЛИВСИ
(указывая взглядом на Джима)
Он нашёл её, сэр. Именно там, где запрятал. И ни слова больше.


Капитан, не вставая со шкуры, протягивает Хоккинзу руку и торжественно пожимает её.


А сейчас, джентльмены, нам нужно перегрузить на борт нашей красавицы все вот эти…

Тычет пальцем в сокровища.

…безделушки. А это каторжный труд. Потом мы наберём в одном из портов Испанской Америки дополнительную команду и возвратимся в Бристоль.

                ДЖИМ
А что мы, сэр, будем делать с тремя уцелевшими пиратами?

                ЛИВСИ
(пожимая плечами)
Вероятно, оставим их здесь. Вы согласны со мной, мистер Смоллет?

Капитан кивает.

                СКВАЙР
А это не слишком жестоко?

                ЛИВСИ
Ну знаете, Джон, везти их обратно в Англию прямиком к Доку Казней было бы очень странной формой милосердия. А сейчас все, кроме, увы, меня и нашего… гм… уважаемого кока, должны заняться транспортировкой сокровищ. Работа, я повторяю, адская. Вперёд, джентльмены!

Все герои встают и выходят к рампе. Занавес опускается, а из-за кулисы к ним это время выходит Абрахам Грэй.

                ДЖИМ                (залу)
Ровно неделю мы все, не покладая рук, перетаскивали золото на «Эспаньолу». А потом наша шхуна отправилась в море и оказалась в Бристоле именно тогда, когда друзья сквайра уже собирались нам выслать судно на выручку. Ну, а все остальные подробности вам разъяснит наш супергерой Бен Ган.

                ГАН
(страшно стесняясь)
Ну, Джим, давай ты. У тебя язык лучше подвешен.

                ДЖИМ
Нет, сэр, ваша очередь.

                ГАН
Ну, я это… начну с начала. Когда мы встретились с Доктором он дал мне три фунта сыра и своё джентльменское слово насчёт моей тыщи и дороги домой, я ему рассказал всё как есть: что, мол, на третьем году своего заточения я наткнулся на кости Алардиса и догадался, что это – компас, после чего, продвигаясь на чистый норд, отыскал таки всё это чёртово золото. Потом я, как проклятый, перетаскивал дублоны и слитки к себе в пещеру и завершил эту адову работёнку ровно за две недели до прибытия «Эспаньолы». И ещё я сказал тогда Доктору, что пещера моя куда как надёжней крепости Флинта, тем более, что про пещеру люди Сильвера ничего не знают. И Доктор сказал, что я прав, а потом отдал и крепость, и уже бесполезную карту Сильверу, а сам вместе с командой перебрался ко мне. А ещё через день мы с Грэйем свежевали только что подстреленного сквайром козла, как вдруг прибежал мистер Ливси и приказал идти срочно к раскопу, потому что туда выдвигаются люди Сильвера, а, когда они там ничего не найдут, они наверняка сорвут злобу на Джиме. Времени оставалось в обрез, а Доктор и Грэй, как и все моряки, передвигались по суше оченно медленно, ну, я за три года жизни на острове насобачился бегать быстрее зайца, так что я птичкой метнулся к раскопу и решил остановить пиратов, прикинувшись призраком старого Флинта. Это дельце у меня получилось, и доктор Ливси с Грэйем успели вовремя и спасли мистера Хоккинза. Ну и заодно, к сожалению, Длинного Джона. 

Почёсывает вылезающую из прорехи волосатую грудь.

Ну, чего там ещё? Находится на одном судне с Одноногим мне, если честно, было не очень комфортно и, зная его, как облупленного, я хорошо понимал, что – раньше ли, позже ли – он отправит всех нас на корм акулам. И на одной из стоянок я, короче, помог ему убежать, чем, ясное дело, спас наши жизни.

Сильвер с Попугаем, помахав на прощание, уходят.

А, когда мы вернулись в Бристоль, Сквайр сдержал своё слово и честно выдал мне тысячу. Ну, а потом… нет, рассказывать стыдно, давайте-ка лучше-ка вы, мистер Трелони.

СКВАЙР
Ладно-ладно, мой друг. Так и быть. Расскажу. Примерно через три недели после нашего возвращения в Англию Джойс привёл ко мне в кабинет Бена Гана.

Ган на секунду ныряет за занавес и, полностью преобразившись, оказывается без бороды, в цивильном костюме и именно в том обличье, как чуть ниже его опишет Сквайр.

Последний выглядел странно: был явно небрит, отчасти – нетрезв, а так же помят и всклокочен, плюс имел под своим правым глазом огромную гематому. Любого другого, осмелившегося нанести мне визит в таком виде, я выгнал бы без разговоров, но… я не буду скрывать, что я продолжал себя чувствовать несколько… гм… обязанным этому эксцентричному человеку, из-за чего велел принести ему чая и расспросил, в чём дело. Мистер Ган мне поведал, что растратил все свои деньги до последнего фартинга и совершенно не знает, что ему есть, что ему пить и где преклонить свою голову. Как можно было потратить такую гигантскую сумму за столь краткое время, мистер Ган объяснить мне не смог, и об этом по Бристолю до сих пор ходят легенды. В конце нашей беседы я предложил ему место швейцара, им с благодарностью принятое. Теперь он служит привратником в моей  усадьбе и является лучшим другом (и, не будем скрывать, постоянным предметом беззлобных насмешек) всех окрестных  детей.

ГАН
И ещё я – главный солист церковного хора.

              СКВАЙР
Да-да, это правда. Мистер Ган поёт в нашей церкви по воскресеньям, и, кстати, довольно неплохо.

Бену Гану.

Мой друг, я вас больше не смею задерживать.

Бен Ган, сделав ручкой, уходит.

Остальные же члены нашей команды распорядились свои деньгами намного разумней. Ливси и Смоллет ушли на покой.

Капитан и Доктор удаляются.

Мистер Абрахам Грэй выучился на штурмана.

Грэй тоже скрывается за кулисой.

Ну, а что касается вашего покорного слуги, то я по-прежнему живу у себя в Усадьбе и в этом году собираюсь организовать ещё одну экспедицию на Остров Сокровищ, с тем, чтоб забрать, наконец, серебро и оружие. Кажется, всё. Всего вам доброго, леди и джентльмены! Всего вам доброго!

Тоже уходит. Джим остаётся один.

                ДЖИМ
Что до меня, то я никогда не составлю Сквайру компанию, потому что никакие посулы и никакие угрозы не заставят меня ещё раз посетить это проклятое Господом место. И мои самые-самые страшные ночные кошмары – это когда я во сне вижу Остров и снова слышу и неумолкающий грохот прибоя, и пронзительный визг Капитана Флинта: «Твоя доля – два фар-р-ртинга! Твоя доля – два фар-р-ртинга! Полный впер-р-рёд! Суши вёсла!!!».

Пятится к занавесу, на пару секунд исчезает, а потом занавес поднимается и мы видим всю труппу, поющую хором:

  Прощайте, друзья, окончен поход,
  И солнце сменило туман.
  Прощайте, друзья, пусть с нами споёт
  Седой боевой капитан.

  Не надо церемоний
  Ведь с нами сквайр Трелони.
  И ранней порой мелькнёт за кормой
  Сокровищ мираж золотой.


       КОНЕЦ


 СОВЕТЫ ПОСТАНОВЩИКУ

Начну, извините, издалека: грузинский классик Тициан Табидзе в своём письме Пастернаку сказал, что потратил всю свою жизнь «на борьбу с сахарной Грузией шашлыков и кинжалов». Так и автору этой инсценировки тоже хотелось содрать со своих героев приросшие намертво театральные штампы и превратить театрально-киношных корсаров – целлулоидных пупсов с попугаями на плечах – в реальных морских уголовников из плоти и крови.

Как правило, «Остров сокровищ» (благодаря неудачному переводу Чуковского-юниора) ставят как незамысловатую развлекательную пьеску для юношества, что, на мой взгляд, является грубой ошибкой. Ведь Стивенсон – это прежде всего великий писатель, а не просто рассказчик забавных историй для отроков (хотя он и это умел). На мой взгляд, Стивенсон – это своеобразный «Достоевский без достоевщины» и мир его книжек – это очень холодный и депрессивный мир, немногим уютней вонючих трущоб петербургского классика.

Так что автор инсценировки попытался сделать сценарий двухслойным: ярко раскрашенный приключенческий фантик снаружи и горькая стивенсоновская конфетка внутри.

И да, этот спектакль получился достаточно дорогим: нужен и поворотный круг, и больше десятка не самых простых декораций, и весьма навороченные звуковые и шумовые эффекты, труппа из тридцати человек и т. д., - но всё это, на мой взгляд, неизбежно.

Ведь «Страсти по Сильверу» – это ещё и шоу, а шоу в принципе вещь недешёвая.

СОВЕТЫ АКТЁРАМ

По задумке автора инсценировки этот спектакль – бенефис двух актёров, героя (Бонс, Сильвер и Хэндс) и комика (Пёс, Пью и Ган).

Конечно, ничто не мешает шесть этих полей поручить шести разным актерам, но так получается и дополнительная завлекалка для зрителей и повод для звёзд лишний раз блеснуть мастерством.

А сейчас ряд советов по главным ролям:

Главное качество БОНСА даже не алкоголизм, а самодостаточность. Он действительно прожил жизнь ТАК, КАК ХОТЕЛ, и этим по-своему счастлив. Остальные пираты Бонса не любят, но уважают.

И СИЛЬВЕР и ХЭНДС намного сильнее зависят от мнения окружающих. Хэндс мечтает быть таким, как Сильвер, а Сильвер – таким, как доктор Ливси. Ещё очень важно, что ницшеанскую философию Сильвера сформулировал его эпигон Израэль Хэндс. Ведь сам Длинный Джон – человек дела, напрочь лишённый рефлексии.

(Зерно роли Сильвера – о чём несколько раз говорит в каноническом тексте романа – это мечта стать членом Парламента и ездить в карете. Неподражаемым образцом джентльмена для него является доктор Ливси, а объектом свирепой ненависти – сквайр Трелони, незаконно, как ему кажется, занявший его, Сильвера, место под солнцем).

ЧЁРНЫЙ ПЁС – дурачок на подхвате. Бонса боится до обморока.

СЛЕПОЙ ПЬЮ – несостоявшийся (из-за ранения) лидер пиратов и неудачливый соперник Длинного Джона. Ненавидит, опять повторюсь, абсолютно всех зрячих.

БЕН ГАН – человек жалкий и слабый, всегда идущий у кого-то на поводу. Болен религиозным помешательством (религия для него – отчасти заменитель недоступного на острове алкоголя).


    
ПРОЧИЕ РОЛИ

ДЖИМ ХОККИНЗ – роль очень большая, но лёгкая. Требует хорошей памяти, юношеского обаяния и неплохой гимнастической подготовки для исполнения заднего сальто в сцене штурма.

ДОКТОР ЛИВСИ – центральная роль второго плана и залог половины успеха пьесы. Ливси – человек-загадка. Увы, из сценария полностью выпала история его неудачной военной службы, а, между тем, офицерский патент – вещь весьма недешёвая, а Ливси отнюдь не богач.
Что же его заставило бросить службу?
Ранение и инвалидность?
Вряд ли. Даже годы спустя и мушкет, и клинок он держит более чем уверенно.
Я полагаю – дуэль с роковым исходом или что-то очень похожее. Но ничего постыдного и позорного в прошлом у доктора Ливси быть не может.

Характеры всех остальных героев дополнительных разъяснений, как мне кажется, не требуют.

Желаю удачной работы!
                Автор