Фонари

    "хроники ржавой империи"


    С детства Леша любил греться в свете уличных фонарей. Они дарили ему тепло особого свойства, похожего на уютную уверенность, что все будет – хорошо. Ребенком он часто сбегал ночами в парк по соседству, где искусственные огни делили мир на светлую и темную сторону. Леша вставал под купол фонаря, покрывался слоем света, словно новой кожей и наблюдал как электрические дровосеки режут деревья лучевыми топорами. В этот момент он ощущал, что выбрал правильную сторону. Что именно тут, в свете, рождается жизнь. А там, в темноте, жизнь судя по шорохам, тоже была, но холодная, пугающая, с длинными как змеи тенями.

    Когда Леша дорос до порножурналов, фонарь подарил ему первый поцелуй. Вернее, им расплатилась девушка Валя с кривым шрамом на лбу. Она часто гуляла в парке и меняла поцелуи на кленовые листья.
    В тот вечер, Леша забрался на вершину дерева, чтобы найти там самый красивый лист. Чуть не поломав на обратном пути ногу, он отдал его девушке словно признание в любви, а в ответ получил обещанную награду. Тот первый поцелуй в свете фонаря пробудил в мальчике героя. Способного пускать свое сердце галопом, способного не падать от кружения головы, способного увидеть в кривом шраме часть прекрасного узора.

   На следующий день, Леша собрал целый букет кленовых листьев. Порвав при этом штаны и разодрав щеку. До самой ночи он стоял под фонарем, прижимая к груди романтический гербарий, но девушка со шрамом так и не пришла. Зато появился парковый сторож с граблями. Сначала он справил нужду под соседним деревом, а затем рассказал парню, что Валю по требованию отчима увезли в сумасшедший дом.
    Именно тогда Леша впервые замерз под фонарем. Все его тело покрылось ледяной колючей крошкой, а сердце с болью замерло. Пальцы онемели, губы треснули. Холод оказался настолько сильным, что Леша уронил гербарий под ноги. Подпрыгнул несколько раз, захлопал по телу ладонями. Побегал по кругу, немного поприседал. Когда ничего не помогло, он схватил с дороги камень дрожащей рукой и метнул его от вспыхнувшей, но не греющей ярости в лампочку. Фонарь со звоном лопнул. Леше стало теплей.

    В следующий раз Леша сильно замерз в далеком умирающем городе. В чужой стране. Вооруженный автоматом он пробирался на ощупь темными улицами и с тревогой оглядывался по сторонам. Боялся засад, вздрагивал от каждого шороха. Где-то вдали выли домашние собаки, вступая в клуб бездомных псов, где-то поблизости стонал ветер. Над головой кружили обжигающие светлячки, что вылетали искрами из гнезд тлеющих домов. Когда ветер унес светляков в сторону, Леша остался один на один с собой.   
    Вдруг, он увидел в темноте огонек, что излучал тепло и манил к себе.
    «Неужели уличный фонарь?» - подумал Леша с надеждой.
    Добравшись закоулками до света, он вышел на мертвый перекресток с павшими светофорами. Посреди перекрестка стоял живой человек в дырявом пиджаке неопределенного возраста – скорее старик, чем молодой. На его груди висела старая керосиновая лампа.
    - Что ты тут делаешь? – строго спросил Леша.
    - Работаю уличным фонарем, - произнес еле слышно человек.
    - Но зачем?
    - Чтобы указать путь всем, кто заблудился.
    Тут Леше показалось, что «фонарь» отбрасывает тень похожую на виселицу и его накрыла ледяная волна. Вскоре иллюзия ушла, но страх вместе с холодом остался. Зубы застучали, ноги свело судорогой. Руки застыли, сердце замерло. Холод был настолько сильным, что Леша почувствовал, как его волосы покрываются инеем. Уже позже он понял, что его голову в тот момент оккупировала седина. Согнувшись от сильной судороги Леша хрипло вскрикнул от боли. Разгибаясь с трудом, крикнул еще раз, но уже от злости. Наконец он выпрямился, несмотря на колющую боль, хрустнул замерзшим пальцем и выстрелил.  То ли машинально, то ли от обиды, вызванной собственным испугом. Человек потух. Леше теплее не стало.

    С той поры чувство холода так и не исчезло. Леша испытывал его всегда - и под солнцем, и в бане, и на раскочегаренной печи. Вернувшись с войны после ранения, он первым делом зарылся в одеяла и дрожал под ними ровно три дня. Одеяла в итоге не помогли. Не помогали шерстяные свитера, толстые носки, бабкина шуба. Даже горячительные напитки не делали его жизнь теплее – они только разжигали желание броситься в костер. Холод упорно не уходил. Он продолжал трясти Лешу целыми днями, превращая его кровать в морозильную камеру. Награждал страшными снами про ледяную пустыню и колотил воспоминаниями с лицом человека на перекрестке.
    А однажды, после литра самогона Леша залез в поисках добавки в подвал. Там среди разной рухляди он обнаружил старую керосиновую лампу. Точно такую же - один в один. Парень заправил ее бензином, встряхнул бережно и проверил на работоспособность. Из лампы вылетело несколько искр, похожих на обжигающих светлячков, после чего она заработала. Леша прижал к лампе ладони и наконец почувствовал укол слабого тепла. Тогда он скинул бабкину шубу, дождался позднего вечера и выбрался на улицу. Дойдя до парка своего детства, он увидел, что тот утонул в темноте. Ни один фонарь больше не работал. Электрические дровосеки исчезли, лучевые топоры давно не посягали на стволы деревьев. Зато кругом хорошо слышались звуки игрушечной войны. Местные мальчишки, прячась в кустах стреляли друг в друга из самодельных автоматов.
    Вскоре, Леша добрался до главной аллеи парка. Там он немного расслабился и замер в темноте. Спустя пять минут, он зажег лампу, встал на краю аллеи живым фонарем и впервые за несколько месяцев почувствовал настоящее облегчение. Стало гораздо теплее. А спустя еще пять минут, заигравшиеся в войну мальчишки забросали его камнями.