Solis occasu

                N.

    Настроение поиска объяснений происходящего не добавляет понимания, но, пожалуй, лишает пустых надежд, которые, наконец-то, зазвучали. Стаканы были наполнены другими, не теми, для других, не тех, среди которых ты, и тебе уже не хочется идти в чужое кафе, где бармен был таким щедрым и умильным только в тот день, когда ты, на полусогнутых, заглянул в эту “таверну”, напевая грустный и доблестный фольклор, потому, что тебе было невыносимо плохо, — и, о чудо! — на твоём пути попался райский уголок с льющейся струйкой напитка богов, но ты был не бог, а был растоптанный в ничто человек, но пил ты как бог, и пристрастился, так и не став богом...
   Твои ушные раковины раскалились желанием Слышания и ты слушал, и слушал, и слушал... А потом ты стал трезветь... Понемногу, совсем по чуть-чуть, надежды таяли, тебе хотелось опять нетрезвости, иллюзий, ты творил иллюзии, варил иллюзии во чреве своём... Но, не пил. Сохранял дистанцию. Ты сидел в углу перед тарелкой с хлебом и смотрел на белый фарфор. По краю его ползла муха и ты не прогонял её. Потому что муха была сакральной. Она была вестницей иномирья. Ты видел как она задерживается на крошке и желал ей насытиться. Стакан твой был уже пуст, а чрево горело. И И бармен казался тебе Богом (а он и был бог), и ты смотрел... Ты весь пропитался ИЛЛЮЗИЕЙ ЛЮБВИ, ты сам стал ею, и ты пожалел её, пропащую душу, оторванную ото всех, заблудшую, не нужную никому. Ты принял её на миг. Как себя. Ты любил в ней себя. А потом она стала сопротивляться и буянить. Ты насильно влил в неё два маленьких стаканчика... На миг она стала прежней, а потом опять... “Чужая! Чужая! Чужая!” — кричали твои друзья и тебе было стыдно, что ты сочувствуешь ей. Ты пытался остановить. Всех, себя. Но, она тоже вошла в раж и стала кричать: “Это тюрьма! Это секта! Уйдём отсюда, пока не поздно! Я люблю тебя! Одного тебя!”. Но, все поняли, что она одержима и дьявол внушает ей восстать против нашего Бога, которого мы не предадим никогда. Ни за что. И мы схватили её, и раздели, и насиловали все при всех. А она кричала с пеной у рта, что любит одного тебя... Дьяволица! И кровь лилась изо всех щелей её, которые не могли впитать истины....

   И ты не встал. Не ушёл. Ты был со всеми.

  ....

   Боги ненавидят свою тень.

   Они разбивают стены пещеры.

   И свет льётся в их души.

   Кровавый свет Заката.


/19.04.25



/Solis occasu (лат.) — закат