Жизнь в кредит

   

               
                Жизнь в кредит

   - Я не на того учился, - «Дрозд» наконец-то заговорил.
 
   Мы с ним сидим на одной из лавочек военного госпиталя имени Александра Александровича Вишневского. Он так изначально и представился, левую руку протянул и сказал: «Дрозд». Правая рука у него в гипсе. Минуты через две он  внес поправку: «Вадим Горбатов я. По привычке позывной озвучил». И замолчал надолго. А вот теперь заговорил.

   - Закончил политехнический, инженер по металлообработке. А надо было на чиновника учиться. Украл бы миллиарда два. Ну, штраф бы мне присудили миллионов шестьсот, поделился бы с кем нужно, и вышел бы на свободу с чистой совестью. Тратил бы оставшийся миллиард налево и направо, семья бы не бедствовала. А сейчас что?

   Решили с женой кредит взять. Надо было в квартире ремонт сделать. Я вроде, как при работе, жена трудоустроена. Она выступила поручителем.  И нам банк  дал кредит два миллиона рублей. А проценты, знаешь какие? Тридцать девять процентов годовых. Помнишь, были конторы, которые мини-займы выдавали? Так они сегодня со своими ставками отдыхают.

  Ремонт сделали,  сумму займа и проценты погашали своевременно. И тут жену уволили с работы, сокращение там у них началось. И через полгода меня сократили. Ё-моё! У нас двое детей, сыну пятнадцать и дочке тринадцать. Их же одевать надо, кормить. С кормешкой-то, как-то выкручивались первое время, на макароны и каши перешли.
 
   Конечно, я пытался устроиться на работу. А это не так просто. Я – москвич. Ездил на собеседования в общественном транспорте. День, двенадцать часов. А народу, как в поземном транспорте, так и наземном, тучи. Битком транспорт забит. Это о чём говорит? Люди, конечно едут по своим делам. И они безработные! Потому что, те, кто трудоустроен в это время на рабочем месте. Я же не ВЦИОМ. По телеящику твердят, что у нас в стране безработица ноль-ноль хрен десятых. А на самом деле? А зарплаты? Говорят в СМИ, что средняя заработная плата по стране сто тысяч рублей. Ты попробуй на сороковник устроиться. В общем, не трудоустроился. И решил пойти на войну.

   А чё! При подписании контракта выплачивают миллион. А потом каждый месяц по двести тысяч. Ну, пошел в военкомат и подписал контракт. Миллион рублей жена сразу банку отдала. А оставшаяся сумма и проценты на неё? Капают проценты!
   Потом учебка на два месяца, и в войсковую часть, на Кураховское направление. А там жесть… «Дрозд» опять замолчал. А я его не расспрашивал ни о чём. Захочет, так выговорится. Судя по всему, ему край, как надо выговориться.

   Ситуация, в которую его жизнь загнала, мне понятна. Сам в таком же положении прибываю. Пытался устроиться в военные издания. Предложили в одном из них должность литературного редактора. Толстый журнал, учредитель Генеральный штаб Министерства обороны. Спрашиваю на собеседовании, мол, зарплата какая? Двадцать шесть тысяч рублей!

   По-моему, кто-то задумал убить военную прессу. Понятно же, что за такую зарплату молодые военные журналисты не впрягутся. Вот в военных издательствах и трудятся военные пенсионеры в возрасте от семидесяти до девяносто лет. Шаркают ногами, и что-то пишут. А военное ведомство вообще не готовит военных журналистов. Берут военные издания на такие должности гражданских, их университетов. В былые времена в газете «Красна Звезда» служили майоры, подполковники и полковники. И надо было  такое место ещё заслужить. Например, поработать в дивизионных газетах, военных округах, военную академию закончить. А сейчас там лейтенанты служат.

   - Меня определили в штурмовики, - снова заговорил Вадим. – А я же без опыта. В общем, смотрел, что пацаны при штурмах опорников, или зачистках зданий делают, и старался также, как они действовать. Ну, я-то ладно. Мне тридцать семь лет. А вот что в штурмовиках дядьки, которым под шестьдесят делают? Их на убой послали? Так оно и есть. Бегать они уже не могут, амуниция, что на них им в тяжесть. Потому и погибают они первыми.

  Не один раз думал о смерти. Даже хотел, чтобы меня убили. Сам посуди. Если бы меня грохнули, жена бы получила пособия пять миллионов рублей. С кредитом и процентами по нему рассчиталась бы. И жила бы моя семья спокойно.

  Один раз схватились с украми в рукопашную. Передо мной хохол. Крепкий такой мужик. В руке у него нож. А  ко мне мысль пришла: «Да пусть он меня сейчас зарежет, на хер! И все беды моей семьи разрешаться». Не сумел подставиться. В азарт вошел. И грохнул хохла саперной лопатой. В общем, моральным слабаком я тогда оказался. Жалел об этом потом. Семья-то моя бедствует, а я тут в героя играю.

   В нашей штурмовой роте таких, как я, много. За бабками пацаны на войну пришли. Какая, б…ь, родина! Выжить до конца контракта, бабло получить – это главная у  многих из них цель. Я даже понимаю, почему народ нас не любит. Мы – наемники. На войны пошли за деньги. И правильно люди говорят, чего мол ноете-то, и не жалко нам вас. Мы тут в поту деньги зарабатываем, и как-то выживаем, а вы там, на войне. Так и говорят.

  И знаешь, что я ещё понял? Я живу в кредит. Я не имею ввиду банковскую задолженность. Государство мне заплатило при подписании контракта деньги, и сейчас выплачивает зарплату. А взамен, я обязан расплатиться с ним, с государством жизнью. Или ранением. Или контузией. Но обязательно должен расплатиться. Так, что живу в кредит.

   Осколок мою руку пробил насквозь, и кости переломал. Вот, видишь? Через пару месяцев рука заживет. И я снова поеду на войну. За кредит расплачиваться.

   Александр Плотников, полковник в отставке.