Юмор ради скорейшей победы

  Вот выпускался в 1936-1942 гг. советский легковой автомобиль
"эмка" -- от буквы "м" в названии ГАЗ-М1. Буква "М" была от "Мо-
лотов": Горьковский автозавод носил имя Вячеслава Михайловича
Молотова. Когда я писал про эту "эмку", вдруг подумалось: а поче-
му на ней не было портретика Молотова -- на передних дверцах,
трафаретного, белой краской, с юморком? Потому что Сталин ревно-
вал -- или потому что он был против культа личностей? Кстати,
если портрет -- с юмором, это уже не культ личности, а только
популярность её.
  От юморных рисунков недалеко и до анекдотов. Анекдоты, правда,
бывают разные, но элементик панибратства присутствует даже в по-
зитивирующем анекдоте про лидера, а у сталинистов эксплуатирова-
лось обожательное смотрение на вождей снизу вверх: "товарищ Ста-
лин" не позиционировался в качестве товарища, а позиционировался
в качестве "высшего авторитета". Это таки срабатывало, но с нехо-
рошими "побочными эффектами" (ситуация была, как с лекарствами:
что-то лечишь ими, но что-то при этом и калечишь).
  Тех, кто хотели котировать Сталина как всего лишь товарища, то-
варищ Сталин имел обыкновение расстреливать или отправлять в ла-
геря.
  Когда у страны катастрофа, становится как бы немножко не до
смеха, это так.
  С другой стороны, смех довольно положительно сказывается на
здоровье, соответственно увеличивает физические и психические
возможности людей, позволяет экономить на лекарствах, предохраня-
ет от депрессий. И раз ты смеёшься, значит не так уж всё у тебя
плохо, противник соответственно нервничает (а значит, больше на-
прягается, делает больше ошибок).
  Хорошо было юморить разве что американцам, которые воевали вда-
леке от родины. Да и то не всем. Но относиться к высоким началь-
никам как к товарищам (пусть и старшим) и объектам шуток, было у
американцев в порядке вещей. Скажем, Дуайт Эйзенхауэр у них фигу-
рировал как всего лишь "Айк" (что не мешало выполнять его прика-
зы: попробуй ещё не выполнить). Потрудитесь представить себе от-
крытое применение аналогичного прозвища к маршалу Жукову.
  Англо-американский масштабный и впечатляющий фильм "A Bridge
Too Far" ("Мост слишком далеко", 1977) про довольно неудачную
воздушно-десантную операцию в Голландии в сентябре 1944 года.
Сцена в этом фильме: генерал-лейтенант Брайан Хоррокс (в испол-
нении Эдварда Фокса) едет вдоль движущейся колонны своих войск,
сам за рулём джипа, и перекидывается дружескими словечками с под-
чинёнными, оказывающимися рядом. Сможете ли вообразить в похожей
сцене Георгий Константиныча ("Избить, обоссать и бросить в кана-
ву!" -- см. "Воспоминания о войне" Н. Н. Никулина)? Кстати, Алек-
сандр Суворов и Наполеон Бонапарт тоже вполне ладили со своими
бойцами (что не мешало гробить их тысячами).
  Очень крепенький и яркий американский фильм "Enemy Below"
(1957) -- доброе старое кино про охоту американского эсминца за
немецкой подводной лодкой в Южной Атлантике. Капитан эсминца
идёт вдоль борта, матрос не вытягивается в струнку, а запросто
обращается к капитану с вопросом: "Как наши дела, сэр?" И КАПИТАН
ПЕРЕД НИМ ОТЧИТЫВАЕТСЯ, правда, кратко (но отнюдь не сквозь зу-
бы): "We are fine". Трудновато припомнить что-нибудь в этом роде
из великого советского кино.
  При Сталине расцвёл ИЕРАРХИЗМ. Соответственно шутить над на-
чальством стало очень затруднительно. Между тем, положительное
действие смеха на организмы не зависит от того, над кем или над
чем эти организмы смеются. И находить поводы для смеха легче там,
где ты хоть что-то знаешь, то есть на своей стороне, а не на сто-
роне Гитлера (которую ты и видишь-то разве что прицел). И внима-
ния ведь (в том числе критического, смехового) больше обращается
на существенное, а не на мелочи. А что может быть существеннее,
чем действия начальства?
  Смех -- это проявление -- и выражение -- чувствования своего
превосходства. Или хотя бы своего равенства. Превосходство выра-
жается, чтобы это замечали другие -- соратники и противники. Смех
не совместим с ненавистью -- и, можно даже сказать, противополо-
жен ей. Смех располагает к милованию противника. Когда превосход-
ство незначительное или сомнительное, люди ХРАБРЯТСЯ. Когда же
оно заведомое, они смеются -- и раслабляются. Таки да, смех рас-
слабляет. А ненависть мобилизует. Но состояние затяжной мобилизо-
ванности изнуряет организм, ведёт к болезням. Вместо того, чтобы
расслаблять РККА алкоголем, сталинисты могли всего лишь смешить
бойцов. Но чтобы смешить в условиях 1941-1942 гг., требовался вы-
сочайший класс интеллектуальности, а с нею всегда и везде негус-
то.
  И ведь нельзя сказать, что до 09.05.1945 сплошь все в СССР хо-
дили мрачными (кто -- непроизвольно, а кто -- из приличия).
  Но надо было это дело, может, расширить. А если бы взялись
расширять загодя -- в году ещё этак 1935-м -- то, может, и до
войны не дошло бы. Отчасти потому, что не дошло бы, наверное, до
массовых репрессий: менталитет у советской верхушки чуть больше
уклонился бы в сторону сибаризма и гедонизма, развилось бы от-
вращение к скрежету зубовному (своему и чужому), усилилось бы
желание решать проблемы мирно.
  Я НЕ ЛЮБЛЮ СЕРЬЁЗНОСТИ.
  По-моему, она -- признак психического нездоровья и/или слабова-
той способности справляться с проблемами (= думать).
  Последняя может обусловливаться либо общей слабоватостью мышле-
ния (ладно, глупостью) либо вваливанием в неправильную методоло-
гию.
  Сначала доводят ситуацию до чёрт знает чего, потом заявляют,
что им не до смеха. Если бы с [конца] середины 1930-х своевремен-
но задействовали смех (наряду с ещё много чем, конечно), то на-
дёжные основания смеяться невымученно были бы и летом 1941-го. Не
до смеха было бы нацистам.
  Разумеется, смех бывает и неуместным -- из-за слишком оптимис-
тичной оценки ситуации и/или своих сил.
  И иногда имитируют весёлость, чтобы вводить в заблуждение по
поводу своих возможностей и своей ситуации. Такое бывает пра-
вильно.
  Смех -- оружие. ОРУЖИЕ. Только действующее не шибко сосредото-
ченно и быстро (не как гаубичная артиллерия, скажем). Вроде, ни-
кто против этого резко не возражает, вот только нехорошее дейст-
вие этого оружия на противника -- скорее не непосредственное, а
косвенное: через благотворное действие на своих.
  Наверное, курировать советский юмор должно было особое подраз-
деление НКВД: обеспечивать развитие теории юмора, копить матери-
алы, организовывать практику (по части поводов, доз, применяемых
средств).
  До 22.06.1941 распространять анекдоты про Гитлера можно было
только необидные, а прочие лишь накапливать на всякий случай, а
запускателей их брать на заметку и проверять на сотрудничество с
заграницей.
  Врага надо высмеивать, а над ПОТЕНЦИАЛЬНЫМ противником, как и
над "отдельными недостатками" у самих себя, можно лишь подтруни-
вать. Подтрунивание не задевает, а позволяет "объекту" выяснять,
как он смотрится со стороны, и помогает ему исправляться (= ста-
новиться сильнее, ой).
  В деле смеха есть множество важных нюансов, и они заслуживают
научного изучения со стороны лучших умов.
  Но чтобы с выгодой потешаться над другими, надо быть малоуязви-
мыми для смеха самим, а в случае с СССР это условие не выполня-
лось: глупостей и абсурдятины было в СССР немеряно, а любая такая
вещь могла становиться поводом для ехидства и обхохочей.
  Некоторые поводы для смеха не использовались в выяснении отно-
шений между СССР и нацистской Германией потому, что они имелись
на обеих сторонах. Скажем, ну как можно было советским людям по-
тешаться над поклонением вождям у германцев? Разве те поклонялись
не приблизительно так же, как в СССР?
  Действительно смешная и остроумная карикатура -- та ещё ред-
кость. А продукция от каких-нибудь Кукрыниксов -- это в большинс-
тве своём несмешная отмзочная хрень. Так же непросто и с анекдо-
тами. ИЗУЧАТЬ надо: и чужой творческий опыт, и реакцию народных
масс на номинально смехотворную продукцию. Среди прочего, давать
задания посольствам в разных странах, чтобы осуществлялся сбор и
перевод на русский язык подходящего материала.
  Поить людей алкоголем было много проще, таки да.
  Может, надо было, среди прочего, издавать фронтовой журнал
юмора и сатиры. Формат -- чтоб влезал в сапог, но в то же время
годился и для подтирки. Матерные выражения, которых не выкинешь,
следовало бы заменять в анекдотах знаками <-->, как это делалось
в опубликованных письмах А. С. Пушкина и ранних стихах М. Ю.
Лермонтова. Какие-то анекдоты можно было выпытывать и у немецких
военнопленных за хорошие порции еды и выпивки (и потом, может,
менять в этих анекдотах "Ивана" на "Фрица" или наоборот). Не мо-
гут вспомнить -- пусть сами сочиняют, за еду.
  Замечу: я тут не прописал рецепт, а всего лишь развил предполо-
жение, что существенные резервы повышения эффективности войск,
похоже, по смеховой части имелись. Ну не та это область, в кото-
рой можно набрасывать решения по-быстрому, по-бесплатному, с
кондачка.