роман Офицер трилогии Благодарю... Гл. 10

Глава 10.
Спасение  чести

Владимир пошёл за отвёртками и стал со знанием дела ковырять замок. Ничего не получалось, он разозлился да как трахнет по двери:
– Cейчас всё выломаю к чёртовой матери!
Я подлетела:
– Ой! Только не ломай! Не наделай шуму!

Наконец, он приступил к следующему этапу защиты моей чести. Молча принёс простыни и стал их связывать.
– Ты что делаешь? – спросила я.
– Полезу.
– Что?
– Полезу через балкон.
– Как? – округлила я глаза.  – А ты не боишься?
– Но ты же говоришь, что надо.
– Вообще-то надо, но… всё-таки 7-й этаж.., – тихо произнесла я.
– Я крепко их вяжу…
– Ещё крепче, пожалуйста, Володя…
Мне стало страшно. Дрянные девчонки! Я сидела и тряслась за него – теперь всё зависело от меня. Если скажу – нет, значит, нет.

– А может не надо, Володь?  – пискнула я. – Как ты сам-то?
– Как скажешь ты. Если нет, то пойдём досыпать…
– Но как девчонки будут смотреть на меня, ты подумал? Уже вся группа косится, они всё разносят, как сороки. Если сейчас приду, и то разговоров не оберёшься. А если вообще не приду, представляешь, что будет??? Это же весь институт будет на меня пальцем показывать. А ты уже знаешь, какая я, было бы за что – ещё ладно…
– Были бы пацаны, мы бы им здесь врезали за такие дела, а тут девушки…
– В Москву бы вы всё равно за мной не поехали, чтобы там врезать.
– Ну ладно. В общем, я тебе скажу, Кира, что за такую девчонку, как ты, и рискнуть не грех. Была бы ты такая, как все, ни за что бы не полез!
   
Стоит ли говорить о том, как я волновалась! Как я боялась и переживала! Во-первых, может сорваться и это верная смерть – седьмой этаж. Во-вторых, кто-нибудь мог увидеть в окно и поднять крик… Владимир спустился с седьмого на четвёртый этаж, но балкон оказался закрыт. За столом на посту никого нет, на Володин зов никто не отзывался. Тогда Вова полез на пятый и на пятом этаже дежурный открыл ему балконную дверь.
   
Вот таким образом мы возвращались домой. Он впереди, а я по  ступенькам сзади, положа руки на его плечи, шла и приговаривала:
– Володька, ты у нас герой!
– Да какой там герой!
Два парня, которые участвовали в моём спасении, с уважением и со значением посмотрели на меня.
   
Когда вернулась в номер, а к тому времени уже светало, Люба, повернувшись ко мне, сказала:
– Ну ты, девка, совсем стыд потеряла. 5 часов!
Я еле сдержалась, стиснув зубы. Какая я ей “девка”, я интеллигентная порядочная девушка, а она доярка самая натуральная, колхозница! И какое её собачье дело, во сколько я пришла? Это моя личная жизнь, а в ней главное сейчас то, что Володя не сорвался вниз – из-за таких вот дебилок.
   
Легла тихонько, кровать даже не скрипнула, она была моей союзницей. Но Лена тоже зашевелилась. И чего не спится людям –  5 часов, самый сон, должны дрыхнуть без задних ног.
– По ночам гуляет, спать не даёт, – проворчала и она.
Я тихо легла, не шумела. Если не спится от зависти – это другое дело.
      
В 8 часов утра запланирована экскурсия, но я осталась спать. Экскурсия по городу меня интересовала меньше всего, это же не музей, потому что мы с родителями в своё время побывали на ней и весь город хорошо знали и даже прогулялись по Владимирской горке, а также побывали на искусственном острове с его парком развлечений.. Часов в 10, когда уже начала забываться, кто-то вдруг открыл дверь и в номер вошёл студент с веником в руке. Он поставил прямо стулья, выровнял на тумбочке салфетки и продолжал наводить  порядок. Такая идиотская ситуация – я лежу и его вижу, а он меня – нет. Потом он глянул в мою сторону, и ему стало плохо – в постели лежит девушка.

– Ой, извините, я не заметил, – робко сказал он, опустив глаза.
– Ничего-ничего, – сказала я снисходительно.
– Вы сейчас встанете, через сколько мне можно зайти?
– Да вообще-то я вставать не собираюсь. Вы убирайтесь, убирайтесь…
– Я по-быстренькому.
И он засуетился. А мне и стыдно и смешно. Стыдно, потому что лежу в постели перед незнакомцем (одеяло натянула по самую шею) и смешно от самой ситуации. А парень стал как каменный. Ему стыдно убираться, и он сильно стеснялся из-за того, что в постели девушка, да ещё красивая. Я мельком поглядывала на физию студента, и мне откровенно было его жаль. “Да, какая, однако, ситуация!”. Потом отвернулась к стене, чтобы его не смущать…

По четвергам в общежитии проводились дискотеки, о чём  свидетельствовало яркое объявление при входе в корпус. Я обрадовалась.
Завтрак пропустила и к обеду жутко проголодалась. Перед обедом девочки приехали и опять со мной не разговаривали. Я нарушила молчание и  спросила, как экскурсия.
– Ну ты же не на экскурсию приехала, а гулять. Ну и гуляй по ночам, а днём отсыпайся. Эх, жалко Сашу, такой парень, и не знает, с кем встречается! – выпалила как будто заранее подготовленную тираду Лена.

Наверное, мозги только этим и были заняты всё утро…
– Вы прямо зациклились на Володе и Саше! Я устала объяснять, что Саша мне друг. И Володя, кстати, – тоже.               
– Ну-ну, опять скажешь, что сидели на этаже… Кира, я вышла в час, и никого там не было, – говорит Лена.

Точно – следят!
– А мы на седьмом сидели, – сходу вру я, что на меня абсолютно не похоже, – там некому было сидеть. 
– А почему же здесь никого не было?
– А это уж я не знаю, значит, дежурный по этажу ушёл с поста.
– Да, с такой, как ты!
    
Моё терпение лопнуло, и я довольно жёстко сказала:
– Так! Ещё один намёк в том же духе и с вами будет разбираться Владимир. Лично!
– Ой, напугала!
Но, тем не менее, они больше не выступали, по крайней мере, до Москвы. Через несколько минут пришёл Володя, он постучал в дверь. Лена подошла, открыла и лучезарно ему улыбнулась. 
Володя строго попросил:
– Киру позовите, пожалуйста!
– Пожалуйста! – пропела она. – А почему вы не здороваетесь?
– Здороваются с хорошими людьми, – спокойно ответил он.
    
Я выпорхнула к нему и показала знак пальцем “во!”. Хотя мы с ним не договаривались, он всё же по собственной инициативе высказал своё отношение к девчонкам.
– Кира, ты хотела в ресторан, может, сегодня что-нибудь получится.
Я запрыгала и захлопала в ладоши, как ребёнок.
– Да подожди, рано ещё радоваться, я же говорю – не точно. Есть один ресторанчик, у меня там знакомый работает, я с утра ему звонил, не могу дозвониться. Если не дозвонюсь, поедем так… Да, вот ещё что, у меня друг скучает. Может, ты девчонку какую с собой возьмёшь? Но тут, понимаешь, какое дело.., – замялся он. –  Девочку посговорчивей…

– Не поняла, – насторожилась я.
– Ну, попроще…  В общем, ему надо. Он через два дня едет на два месяца в экспедицию на шарашку, и там женщин не будет…
– Слушай, Володь, ты наглеешь…
– Но ты тоже пойми.
– Да не хочу я понимать такую пакость!
– Ну, постарайся.
– Вот пусть сам себе и ищет.
– Ну, ты лучше знаешь, кто у вас из девчонок…
– Я этих девчонок не очень хорошо знаю, институт большой и даже не одна площадка. А во-вторых, я не хочу участвовать в этой грязной истории.
   
Ну что за человек Володя! Начинает за здравие, кончает за упокой.
Он видит, что я разозлилась, и меняет тему:
– Пойдём погуляем?
– Так мне сейчас на обед ехать.
– Мы вернёмся.
– Нет, уже через 40 минут.
– Да я привезу тебя к ресторану!

Мне не хотелось, но что же с ним поделаешь, раз так просит.
Прогулялись по городу. Погода замечательная, что значит Украина, и как по заказу – ни одного пасмурного дня или дождя.  На территории университетского городка впервые в жизни вижу гуляющих молоденьких мамашек с малышами-негритятами в прогулочных колясках. Надо же, какие смелые девчонки, от негров рожают! И как они могут? Как белые люди на них будут смотреть, ведь это такой вызов обществу? А родители? Нет, я представить себе такого не могу. Она должна общаться с его родственниками и, возможно, даже жить среди них. Кошмар. Я уважаю все народы, но за негра никогда бы замуж не пошла. Если за Биту сомневалась, а они такие симпатичные, эти индусы, и из такой красивой страны. Но русский Род таким образом растворится. А мне бы этого не хотелось, я хочу белых детей… Володя сказал, что девчонки выходят замуж за темнокожих не просто так. Некоторые из них очень богаты, и среди них есть даже принцы. Принцы для Африки не редкость, потому что там много маленьких государств. Девчонки тоже не глупые, они хотят вырваться в Европу. У Володи нет, как у меня, предубеждения к таким девушкам.
    
Погуляв по жаре, я раскисла, ведь ночь мы не спали. Сели на лавочку. Все прохожие девушки смотрели на моего кавалера во все глаза. На обед, конечно, опоздали. А я голодная, как зверь, потому что не завтракала, а теперь, получается, ещё и пообедать не получилось.
Встречу с другом Володя назначил через час.
– Ну что, куда нам податься? – спрашивает он.
– Ты здесь хозяин.
– Я знаю, вам, девушка, рестораны нравятся, – обнимает он меня и привлекает к себе, не обращая на прохожих никакого внимания. Смотрим друг на друга влюблёнными глазами, – а здесь недалеко есть бар, всего в двух остановках на метро – хочешь?
– Ещё бы! Бары люблю даже больше, чем рестораны.

На ВДНХ, на территории выставки, находится самый хороший бар, один из лучших в городе. Заходим в него, интерьер вполне нормальный, правда, чуть похуже, чем у нас. В баре сидят двое деловых мужчин в возрасте. Один парень. Две фирменные девчонки. Надо же, всё как у нас. Такие же современные и красивые люди, одинаковый контингент. И ещё сидит парень с девкой, именно с девкой – толстой, развязной, вульгарной и намазанной сверх меры. Но одета девка дорого, причёска стильная и вся в золоте.

Вова чувствует себя уверенно и мне это импонирует. Я тоже как в своей тарелке. Кавалер приносит коктейль. Тянем розоватую ароматную сладость, которая разливается во рту пряным вкусом. Я играю соломинкой с притаившимися на дне глубокого бокала вишенками. Звучит приятная музыка, со мной рядом парень, который сводит меня с ума. Вот оно, счастье! Мне ничего больше не надо. Сижу и размышляю: “Если он поведёт меня в ресторан, мы выпьем, вокруг красивая романтическая обстановка, будем танцевать и обниматься. Смогу ли я такому герою ночью отказать?”.   

– Ты что-то не торопишься, – наблюдая за моей реакцией на происходящее, заключил друг.
– А мне здесь нравится, – не в силах скрыть своего блаженства, призналась я.
– Нравится? Так может Олегу здесь назначить встречу? Сейчас пойду, позвоню ему.
Позвонил и передоговорился. Покупает ещё по коктейлю.
– Ну, зачем ещё? Он же крепкий, – говорю я.
– А может, я специально тебя спаиваю?
– Ничего не выйдет, дружок.
– А если мы пойдём в ресторан?
– А это что – условие? 
– Конечно, нет. Я вообще такие условия не принимаю – если человек тебе нравится, так нравится. А нет, так никакой ресторан тут ни при чём!
“Дурашка ты мой, – думаю я уже захмелевшая, – это спо-соб-ству-ет!”. Теперь уже я нахожу, что он в этом вопросе  чересчур принципиальный.
   
Стильные девушки с иностранными сигаретами покинули заведение. Народ тем временем прибывает. Некоторые из новеньких подходят к Володе, видно, тут многие его знают. На этот раз друг сел боком к столику с толстой дамой, до этого сидел спиной. От нашего столика вновь пришедшие идут туда, шумно здороваются. У толстухи смена кавалеров произошла уже раза два. Теперь она сидит с двумя, немного погодя приходит ещё один парень и тоже подсаживается к ним. Через пару секунд парень встретился глазами с Володей:

– Привет, старик!
– Привет, – отвечает Вовик.
Они начинают переговариваться, но разговор затягивается и он зовёт Володю за общий стол:
– Иди сюда!
– Пойдём? – спрашивает он меня.
– Не хочу.
Я действительно хочу сидеть только с ним, тем более, за тем столиком сидит вульгарная толстуха.
– Ну, тогда мы к вам! – объявляет тот парень.
Они перебираются за наш столик, и идёт пустой разговор ни о чём. У неё глаза равнодушные, праздные, ей лет 25 или чуть больше. Компания пьёт водку. Из разговора можно сделать вывод, что толстая отсюда не вылезает ни днём, ни вечером. Странно, когда же она работает? На меня деваха не смотрит вообще, хотя когда мы вошли, она нас предметно обсмотрела, но сделала вид, что Володю не знает.

Ребята разговаривают и Вова говорит:
– Да нам скоро пора. Сейчас Джек придёт, и мы отчалим.
– Далеко? – интересуется толстая.
– Да вот в ресторан дама хочет…
Она улыбается и спрашивает:
– В какой?
Владимир не собирается уточнять.
– А зачем туда, ребята? Поехали ко мне! – предлагает она.
– Да мы, вроде, уже собрались, – отвечает Володя.
– У меня лучше, cами знаете: трёхкомнатная хата, предков нет, видик. А? Уговаривай свою девушку!      

– Да или нет, Кира? – спрашивает Вовик.
Я стесняюсь всеобщего внимания к моей персоне и еле заметно мотаю головой: “Не-а”.
– Уговаривай-уговаривай, – настаивает толстуха.
– Да я её уже несколько дней уговариваю, бесполезно.
Мне становится неудобно, зачем он это сказал? Белла понимающе улыбается, по её лицу, на которое смотреть противно, читаю: “Володя, зачем столько сложностей? Много других девушек, которые всегда тебе рады, а ты с этой недотрогой возишься”.
    
То ли выпитое меняет взгляд на вещи, то ли рассмотрела её, но Белла оказывается на лицо симпатичной. Один вопрос не оставляет меня в покое и вертится в уме, как заезженная пластинка – почему она торчит здесь всё время, когда она работает? У неё отпуск, что ли? Но всех ребят она знает хорошо, значит, контакт длительный… Возникает ассоциация с московской пр-кой Верой из бара “Вешняки”, тот вечер с Альбертом и Женей. Вера такая же вульгарная и толстая до безобразия. Но та совсем простая, а эта – дорогая женщина. И глаза у неё умные. Неужели тоже пр-ка? Но в ту минуту все друзья Володи мне казались порядочными…
    
Наконец, приходит Олег. Я разочаровалась – маленький, коренастый, с крупным лицом. Не сказать что несимпатичный, но глаза плохие  – беспокойные, ищущие. Прошлым вечером, когда  Вова намеревался меня соблазнить, у него тоже были беспокойные глаза. Но Олег совсем выбит из колеи, это видно невооружённым глазом, вид у него потерянный. Даже не знала, что на мужчину так может влиять воздержание. Миша и Саша мои вроде нормальные ребята, а тут все какие-то озабоченные.
 
Когда Олег отошёл к стойке бара за коктейлем, Белла говорит:
– Ну что, ребята, едем или нет? Если едем, то вчетвером, я этого не хочу. У меня всё есть!
– Зачем у тебя, я заеду возьму джин или виски, – вставляет фразу её невзрачный спутник.
– Если не хватит, у меня тоже кое-что фирменное есть. Ну поехали погудим, и на ночь остаться можно, три комнаты. Поехали! – уговаривает она.
    
Все смотрят на меня.
– Я не хочу, Володь.., – опять опускаю глаза вниз. – У нас дискотека сегодня. И последний вечер.
– Мы там   т а к у ю  дискотеку устроим! – смеётся толстая.
Но я молчу. Я боюсь ехать в незнакомое место к сомнительной особе. Подходит Олег, и все поняли, что всё. Он выпивает коктейль, и мы чинно расходимся. По дороге в ресторан я намекаю Володе, что мне не очень нравится, что c нами идёт Олег.
– Но он же думал, что ты с подругой.
– Но ты же по телефону его предупредил.
    
Володя немного хмурится и отмахивается от моих дурацких вопросов, как от надоедливой мухи. Мы с ним общаемся уже на таком свойском уровне, как будто знаем друг друга сто лет. Он нисколько меня не стесняется. Подумала об Олеге и решила, что, действительно, я недогадливая. Он же снимет девочку в ресторане. Свою догадку передала Володе, и он подтвердил мои мысли:
– Конечно. А с рестораном не получится, значит, на дискотеке найдёт.   
– А что – возможен такой вариант, что сразу после дискотеки?
– Конечно. Тем более, ему ночевать негде!

– Почему?
– У него срок выселения неделю назад истёк. Он вещи уже ко мне перенёс, а квартиру ещё не нашёл. И там на него смотрят, сама понимаешь, как. Но с этим ерунда, он же уезжает. А женщина – это серьёзно. Мне смотреть на него невмоготу.
– Ой, придумываете себе проблемы глобального масштаба. Оба! Женились бы и спокойно решали свои половые вопросы.
– А, женившись, представляешь, сколько проблем?
У Олега ситуация, как в анекдоте: “Нет ли у вас водички попить, а то я так проголодался, что переночевать негде”.

Мы вышли из автобуса на пригородной трассе и направились в сторону домов. Олег нас сторонится, деликатно не мешая беседе. Позже Володя зовёт его к нам, обнимает за плечи, участливо чем-то интересуется. Размышляю: “Иду с двумя голодными мужиками в ресторан. Выйдем ночью, и они где-нибудь в кустах…”. Какая я недоверчивая – то в баре отказалась от  шикарного вечера в квартире, теперь испугалась ресторана. Я в ужасе – надо им срочно говорить, что расхотела идти. Да, надо как-то отказаться, но как? Сказать, что от солнца разболелась голова? Ответят: cейчас выпьешь и всё пройдёт. Скажу, что живот заболел, так ещё накличешь себе болезнь. Ну что же делать? Всё, настроение испорчено, я уже ничего не хочу… А тем временем мы приближаемся к отдельно стоящему зданию, это и есть ресторан. Поднимаемся по лестнице, но дверь оказывается заперта.
– Что за чёрт, всегда была открыта! – произносит Володя в недоумении и стучит в дверь.               

Швейцар подходит быстро и галантно оповещает:
– Молодые люди, ресторан не работает!
Владимир от неожиданности замешкался, потом спросил:
– Cкажи, а Андрея К* вы не могли бы позвать?
– Молодые люди, ресторан вообще не работает. Не занят, не на спецобслуживании, а совсем!
– И никого из персонала нет?
– Нет.
    
Мы разворачиваемся. Я уловила вздох облегчения у Володи (он же жаловался, что денег маловато). Знал бы он, что одновременно  с ним такой же вздох вырвался и у меня, только подпольно.
– Ну, чё бум делать?
– Домой! – скрывая удовлетворённость, говорю я.
    
По дороге решили, что в гостиницу ехать незачем, а лучше сразу на ужин. Олег покинул нас, и мы с Володей едем на ВДНХ. Подождали немного у ресторана и вскоре увидели вдалеке группу. Мы с Володей стоим под ручку. На подходе к нам мужчины съедают глазами счастливчика Володю, девчонки заняты разговорами и предпочитают смотреть в сторону, за исключением двух-трёх косых взгляда. Ребята здороваются со мной и с Володей. Старшеклассники cмотрят на меня с самого начала поездки с обожанием, переходящим в экстаз, и с появлением Володи выражение лиц не меняется. Мужчины тоже воспринимают нас нормально и здороваются, более смелые откровенно любуются мной. Женщины нашей группы тоже здороваются, приветливо улыбаясь мне и моему спутнику.               
Володя остаётся ждать у ресторана. Ну, всё, девчонки сегодня ночью не уснут, начнётся повальный психоз на фоне зависти и злости. После ужина мы идём под ручку позади всех.

Собираясь на дискотеку, Лена, обращаясь ко мне, говорит с вызовом:
– Я хочу с тобой поспорить.
Девчонки со мной не разговаривают, и вдруг она открыла рот. И совсем странно, что со мной собираются спорить, я никогда ни с кем не спорила. Удивлению моему нет предела. Но я ещё не знала, что ждёт меня впереди!
Лена объявляет:
– …Cегодня  я   о т о б ь ю   у тебя Володю!
Что за бред, она хоть понимает, кто она и кто он? Раздутое самомнение, хоть бы эта доярка дельное что-нибудь ей сказала, просветила на этот счёт. Но у них, наверное, как я и предполагала, массовая шизофрения, у всех поехала крыша…
    
А Лена уверенно и просто металлическим тоном вещает:
– Он сегодня будет со мной!!!
Мне становится смешно, но я стараюсь не улыбаться ей в лицо, а то у неё такой напор… мало ли… Я спокойно отвечаю:
– Попытайся.
– Только ты не обижайся! 100%  получится!
– Да кто он мне такой, чтобы обижаться?..
Мне в принципе даже интересно, как она это будет делать…
    
Дискотека не понравилась. Володя долго не приходил, а когда пришёл, всё время куда-то убегал, мотивируя тем, что он всё-таки находится на работе. Как только я надула губки, стал перед уходом отчитываться: пойду в туалет, не бухают ли; пройдусь по лестницам, нет ли чужих; выйду на улицу, не дерутся ли ребята… С нашими девчонками я танцевать не желаю, смотрят, как на прокажённую, поэтому прикомпанилась к незнакомым, и танцую с ними. Музыка плохая, публика ужасная. Мой Володька оказался лучше всех. А вот я на этот раз – нет, откуда-то понаехали красивые девочки, но простенькие.
   
Елена “прекрасная” активность пока не проявляет. А я почему-то заволновалась. Может быть, она хочет ему что-то сказать? Я стала ломать голову над тем, что именно? Неужели, хочет меня заложить? Скажет ему, что в Москве у Киры серьёзные отношения, её провожал лётчик, а здесь она с тобой просто так. И если предположить, что парень влюбился, это будет для него ударом. Какая подлость, зная, что Саша просто друг, а здесь, быть может – настоящая любовь. Она намерена раскрыть Вове глаза на происходящее. Даже если ей не удастся его соблазнить (это же тоже входило в её планы), то она поймает его где-нибудь на лестнице и осуществит свой коварный план в отношении меня…
    
Наконец, моя любовь, очень озабоченная сегодня служебными  обязанностями, приходит:
– Фу, наконец-то вырвался! Кирюша, мне особо веселиться нельзя, не положено… Ну, как тебе здесь?
– Не нравится.
– У вас лучше?
– Да.
– А чем лучше?
– А ты не обидишься?
– Мы, по-моему, с тобой уже в таких отношениях.., – в общем, дал понять, что почти родные.
– Музыка плохая и публика – тоже. Маленькое помещение и душно.
– Хорошо, возьму на заметку, хотя всем у нас нравится, считается одной из лучших дискотек города.
“Боже, – подумала я, – “одна из лучших!”… ”.
    
Заиграла медленная музыка, и мы стали танцевать. Лицо у Володи далеко не романтическое. Должностное. Он строгий и отдалённый в своих мыслях, я сейчас где-то от него далеко. Ну, хорошо, ему сейчас не до меня, он на работе и думает только об этом. И вообще не хочет, чтобы кто-то видел, что он развлекается, он не по этому делу здесь. Тогда хотя бы я наслажусь последними прикосновениями и последней близостью. И я наслаждалась… В  толпе Вова увидел девушку, строгую на вид, после танца сказал “извини” и направился к ней. Она тоже по-деловому обрадовалась ему, и они вместе пошли на следующий танец. Володя обнимал девушку по-пионерски, и за версту было понятно, что они обсуждают служебные дела, по манерам она похожа на комсомольского работника. Вернувшись, он подтвердил моё предположение… После быстрых танцев на медленный опять пригласил меня. Я заметила, что Лена стала выглядывать из-за толпы и пробираться в нашу сторону. Ну-ка, ну-ка, как Кощей Бессмертный будет очаровывать моего красавчика? 
    
Лена подошла к нам и заговорила с Володей. Он ответил на её вопросы. Она продолжает стоять вместе с нами, дожидаясь, когда заиграет музыка. Как по её заказу, раздаются первые аккорды медленной композиции, и Лена приглашает Володю на танец. Он вылупился на неё и ничего не поймёт.
– Что???
– Можно пригласить Вас на танец? – дублирует она своё желание и при этом думает, что “обворожительно” улыбается.
– Мне сейчас нужно по делам уходить, – хмуро отвечает он ей, до него наконец-то дошло, что от него хочет эта страхолюдина.               

– Но как Вы можете отказывать даме? – не унимается Кощей.   
При этом она взяла его за руку. Он круглыми глазами посмотрел сначала на неё, потом на меня: “Девчонки, я не понял, что происходит?”. Высвободил свою руку из её клещей и сказал ей очень строго: “Пригласите кого-нибудь другого, я занят”. Взял меня за руку, обнял, и мы затанцевали… Лена с улыбочкой прошествовала на своё место. Что она хотела этим сказать, я так и не поняла. Если она настолько глупа, чтобы считать меня своей соперницей, то это полбеды. Ну, а если у неё коварный план, то это значительно хуже. 
    
Володя танцевал ещё с одной девушкой, на этот раз прижимал её к себе, и я вздумала ревновать. Может, он специально это делал, чтобы я одумалась и на прощание что-то решила в отношении него. Потом он опять убегал, на этот раз устраивал судьбу Олега на ближайшую ночь, возится с ним, как с малым дитём. И мне это надоело. Когда вернулся, я объявила, что ухожу. Он попытался уговорить остаться. Потом вызвался проводить. Покинув зал, мы стали подниматься по лестнице, при этом я хранила молчание.

Он остановил меня и спросил: “В чём дело?”.  Мы стояли в зоне видимости танцевального зала, и Владимир повлёк меня выше по лестнице и между этажами, где не было ни души, обнял, прижал к стене и посмотрел в глаза. Я опустила  ресницы и жалобно пропищала:
– Ты с другими танцуешь…
– Дурёшка ты моя! Это мои коллеги, я обсуждаю с ними вопросы.
– Ты прижимался к последней.., – я готова была расплакаться.
– Только ты мне нужна, поняла? Только ты!
    
Люди спускались сверху по лестнице, и вынудили нас отодвинуться друг от друга.
– Ну что, домой или опять на дискотеку? – спросил он, когда они прошли мимо.
– Ой, там такая музыка, я тебя умоляю…
– Нормальная музыка, всем нравится, – недоумевая, сказал Володя.
Он проводил... Оставшись наедине, растянулась на постели и блаженствовала. Какая всё-таки прелесть мой Володька! Но его отчуждение уже чувствуется… Вечером он пришёл за мной. Мы сидели на посту, и он не обращал на меня внимания.
– Ну что ты такой?
– Кира, пойдём.
– Нет, Володя. Мужчины любят гулять с девушками, а потом их бросают, и женятся на скромненьких и негулящих, им подавай девушек, – правда, я выразилась более конкретно. – Вот и ты такой. Так?
– Конечно!
– А я не хочу попадать в разряд первых, понял? Я хочу в разряд вторых.
    
Когда же до него, до его стоеросовой башки дойдёт, что я жду его действий и рекламирую себя: когда же он попросит адрес и телефон!.. С приходом ребят наше уединение нарушается, и начинаются обычные разговоры студентов, обсуждение служебных вопросов и шутки.
– Ну что, гарна дивчина Яринка, сегодня последний вечор с коханым?
– С каким там коханым! – машет рукой Володя.
– Кира – крепкий орешек? – смеются ребята.
    
Зачем он так? Вскоре ребята покинули пост и удалились в номер выпить. И расстроенный Володя отправился вместе с ними, чтобы заглушить досаду первого отказа в жизни. Мне даже не предложил, хотя бы ради приличия, я бы всё равно отказалась. На посту вместе со мной остаётся Кира, мы сидим и разговариваем. Рассказала ему о Шепетовке, музее Островского. Кира сказал, что в нём много подделок и факты биографии писателя не соответствуют действительности, что было для меня новостью. Вернулся Володя, Кира сразу встаёт, подобострастно смотрит ему в глаза и учтиво спрашивает:
– Я вам не помешаю?
– Нет, не помешаешь, – хмуро отвечает обиженный сегодня на жизнь Вовик.
– Конечно, оставайтесь, а то Володя сегодня такой молчаливый, что скучно.
– Мне не до веселья.
    
Он отворачивается от меня, стараюсь не обращать на это внимания. Мы продолжаем переговариваться с Кирой, и я навожу разговор о Москве. Тёзку интересует аппаратура. Зимой я намеревалась купить магнитофон, собирала сведения, какая марка лучше и в каких магазинах такие продаются. Беседа на равных, поскольку знаю предмет разговора и отвечаю уверенно. Кира тоже хочет купить и называет, что именно.

Я говорю:
– А у нас они иногда бывают…
– Да, как-нибудь надо вырваться в Москву…
– Остановиться-то есть где? – спрашиваю я.
– Да у меня двоюродный брат там учится, но он в общежитии, у них строго.
– Кира, ты знаешь, у меня эта поездка останется в памяти на всю жизнь. Во-первых, лично тебе я буду всегда рада, потому что ты тёзка. Ну, и, во-вторых, приедешь, хоть что-нибудь о Володьке  расскажешь. Я тебе дам свои координаты…
Вот удобный случай! Пишу ему телефон и адрес, и тут же дублирую:
– Володя, и тебе пишу! Тебя я жду ещё больше!
Владимир что-то нечленораздельное пробурчал себе под нос…
    
В 12 часов спросила:
– Я пойду домой?
– Иди...
– Ты меня сегодня так запросто отпускаешь…
– Ну ты же не хочешь…
– Я не “не хочу“, а не могу – это разные вещи.
– Иди, Кира, иди, тебя в Москве твой лётчик ждёт.
– Зачем ты меня обижаешь?
– Я – тебя? Это ещё надо подумать, кто кого.
– Нет, я не хочу так расставаться, я хочу расстаться друзьями.

Это невозможно. Я к нему привязалась и мне трудно теперь будет без этого красивого сероглазого с посеребрёнными волосами и статного красавчика. Ну сколько можно намекать? Я девушка, я жду его решений, я влюбилась, в конце-концов! Почему он не хочет мне писать? Ведь всё может сложиться чудесно. Полгодика может писать письма, потом переведётся в наш университет, будет жить в Москве. Квартира у нас есть, комната есть, машина, правда, служебная. Дачи нет, вот чего нет, того нет. Если Белоконь Владимир Николаевич с головой, то пойдёт вверх. Почему он от всего отказывается?
    
Но объяснять всё это, конечно – полный маразм, у него своя голова на плечах. Владимир продолжает играть в молчанку. Я рассказываю о том, что утром в номере убирался парень. Сказала, что удивилась. Значит, получается – горничный парень. Разве есть такая должность? И почему не женщины?
– Потому что женщину гость может уложить в постель. Мужчину в постель не затащишь, даже если очень захочешь.., – отвечает сердитый Вовик. 
– А при чём здесь это?
– Ну, Олимпиада, иностранцы. Чтобы они вели себя лучше. Не провоцировать. А то среди вас есть такие, что хочешь-не хочешь, а потащит…
– То есть для моральной стойкости? Понятно… А то я сегодня сплю, и вдруг парень с веником заходит. Оба перепугались. Особенно он – лицо испуганное и застеснялся меня, я же в постели…
– А кто же сегодня там убирался? – стал напрягаться Володя, вспоминая.
    
Задела за живое. Ага, всё-таки небезразлична ему, раз ревнует.
Долго рассуждал, потом заключил:
– Найду, рога поотшибаю!!
– А он ничего, он даже не смотрел.
– Ну, видел же, как ты лежишь…
– А я ещё не спала, я просто дремала, он меня раздетой и не видел. Как он зашёл, я натянула одеяло до подбородка. Так что ты его не ругай, он тут ни при чём!
– Знал бы он, что ты со мной ходишь, вылетел бы оттуда пулей и не стал бы убираться.
Напоследок Владимир сказал:
– Я на тебя обижаюсь, потому что хочу именно с тобой. У меня возможностей сейчас по горло, не то что у Олега. Я в любой момент пойду, и всё будет о, кей, даже из общежития выходить не надо. Да и сегодня, когда мы в баре сидели…
    
Я стала вспоминать: стильные девчонки ушли рано, он не мог с ними вне зоны видимости переговариваться. Да и вообще на них не смотрел.
– Интересно, а в баре – кто?
– А вот эта Белла…
– Какая?
– Ну, с нами сидела.
– Да? – удивилась я.
– Да. Она же не просто так нас к себе звала. Она меня больше звала. Ну, ты заснёшь, а я к ней пойду…
– А ты с ней…?
– Да.
– Да??? Она же толстая и старше.
– Ну и что, она в постели – класс! У неё папа генерал, он купил ей двухкомнатную квартиру и обстановку. Но там обстановка похуже и когда родителей нет, она гуляет у них. Мы и у неё сколько раз веселились, такие оргии устраивали!
Меня чуть не стошнило.

– А где она работает?
– Да, вроде, нигде. А закончила она что-то с английским связано.
– Типа нашего МГИМО?
– Да, наверное… Но бросила работу, сейчас в баре торчит, уже года два, имеет богатых клиентов.
– Так она кто?
– Ну, кто-кто, не понимаешь?..
– …Кошмар! И как ты с такими знаешься?
– А чего? Девчонка она очень даже неглупая, между прочим, много знает. Но пить стала, сопьётся, опустится на низы. Это сейчас она вся блестит и пахнет. Хотя папиного наследства хватит ещё надолго – и самой веселиться и мужиков угощать…
– Так она угощает или ей платят? – стала уточнять я.
– Я ей не платил.
– Значит, ты ей нравишься?
– Говорит, что да. Весь зацелованный после ночи с ней и голова гудит: пьём до одурения. А что она делает в постели, какие трюки!
– Слушай, она же толстая, ведь это противно.
– Иногда бывает хорошо, и даже очень.
    
Я сидела абсолютно ошарашенная. Нет, поскорей бы я отсюда уехала. Сижу рядом с пр-кой за одним столом, мой парень с ней спит, девчонки обливают грязью, всё больше убеждаюсь в их подлости и перестаю верить в людей.
Нет, с меня довольно!
– Ну, а как же она тебе давала понять, она же нормально сидела, на меня вообще не смотрела, а на вас обоих одинаково, даже больше на своего.
– А она на мой ботинок давила под столом туфлёй. Я сначала не реагировал, она раза три нажала, а потом видит, что я не обращаю внимания, ка-ак нажмёт, я чуть не взвыл. Надо же виду не подать. В общем, разозлилась, что я не хочу, и ты вдобавок не поехала.
– Да, испортили девочке вечер. Сидит теперь и плачет.
– Ей плакать некогда, она девка щедрая, затащит к себе человек десять и что там творится! Можно неделю не вылезать, быть пьяным и сытым, всего полно.
    
Повезло ей с папой. Жаль только, что делом не занимается. Тем более, по представлениям Володи, – если она далеко не глупа.
Дала понять, что хочу, чтобы завтра он меня проводил. Сначала Вова отнекивался, потом сказал, что постарается, но ничего не обещает. Ему к тёте надо ехать, она живёт под Киевом, приболела, и неделю его дожидается. Мне показалось, что он придумал тётю минуту назад…
– Тётя подождёт ещё один день, а я уезжаю, и может быть, навсегда.
– Я не знаю, ты не стимулируешь, у меня нет настроения и дел навалом.
    
Под конец сказал, что пораньше встанет, если будет в состоянии, быстро смотается к ней и, если ничего не задержит, то успеет проводить. Но зайти ко мне ещё, обязательно зайдёт, быстрее всего, утром. А там посмотрим, может, останется проводить и никуда не поедет. С радости сказала, что если он приедет в Москву, я, возможно, решусь на подвиг, и только потому, что от него без ума.
Заснула с блаженной улыбкой на устах. Всё образуется как-нибудь само собой, живу всё-таки в столице и нашу семью парень не должен бояться – даст Бог, и женится! С такими мыслями и отлетела моя душа в мир сна от измученного любовью тела.   Утро было чудесное, как и все дни пребывания в Киеве. Я вздрагивала от каждого шороха, но это был не Володя. Нас отвезли на завтрак, потом привезли обратно. Никакой записки в дверях не обнаружила. Мы стали собирать вещи, сбор группы был назначен через час. Володя мог бы прислать хотя бы посыльного, который помог дотащить дипломат до автобуса. Но надеялась, что придёт он сам и ждала его до последней минуты.          
   
Перед уходом мои язвы сказали:
– Ну так где же твой милый? По ночам гулял, а теперь что же – в кусты?
– Да он сегодня к тёте поехал, у неё что-то со здоровьем, сказал, что постарается, но не обещает. Она за городом живёт.
Дура! Я опять оправдывалась! Что за идиотская привычка? Мне хамят в лицо, а я перед ними унижаюсь. Или это защита? Кстати, могла сказать – я же вам говорила, что между нами нет ничего серьёзного, а вы не верили. Не сообразила, “умная мысля приходит опосля”.
 
Мне становилось всё хуже и хуже с каждой минутой без Володи. Я не представляла, как теперь буду жить без него. И стыдно перед всей группой, потому что дипломат, набитый сувенирами, тащила сама. Вместо обеда и ужина туристам дали сухой паёк, ещё и его надо нести. Шла, нагруженная, и на чём свет стоит, ругала  Владимира, разозлилась и даже пожалела, что встречалась с ним. Групповод сочувственно посмотрела на меня, надо же, молоденькая совсем, а всё понимает. Не по годам зрелая девушка. Девчонки все довольно улыбались. Мужчины сидели растерянные, а позы у ребят настороженные и глаза заволокла тревога. Ну не могла же я встать и сказать на весь автобус: “Товарищи! У Владимира заболела тётя, она живет далеко, за городом. Он просто не успел”.
Самым ужасным было то, что почему-то все были убеждены в нашей близости. Тогда поведение Володи выглядело самым настоящим свинством. С другой стороны, что порядочнее – ехать к больной тёте или провожать девушку? Конечно, первое. Этим я себя и успокаивала. А  ч т о  мне ещё оставалось делать?
 
Здравствуй, Москва! Если бы ты знала, мой любимый и родной город, сколько я пережила за эту неделю! И сколько теперь предстоит бороться, доказывая свою честь.
Я дома. Так хорошо, спокойно, началась размеренная  упорядоченная жизнь.
Вечером приходят с работы родители. Я не обижаюсь, что не проводили и не встретили, ведь дипломат опять тащила сама. А у папы машина, не так уж часто я куда-то уезжаю… Рассказываю о Киеве, как всегда, в подробностях. 

Папу интересует спорт.
– А я только на один матч ходила.
– Кто с кем?
– А я уже не помню.
– Эх ты! Вспоминай!
– Немцы с Нигерией, вроде…
– А счёт какой?
– А я не помню…
– Эх, ты! Горе-болельщица, только зря место занимала.
– Да. Зато один раз, а второй раз отдала билеты студентам, которые нас в гостинице обслуживали.
   
Сказав эту фразу, меня заклинило на Володе. Я чётко представила тот день, и как я хотела вручить билеты Володе и Кире. Но ни того, ни другого так и не увидела, пришлось отдать драгоценные бумажки дежурному по этажу…
Вечером перед сном разревелась, рассказывая маме о Володе и о девчонках: “Представляешь, между нами ничего не было, а они меня перед всеми, как б… выставляют. Перед всей группой, а по приезде наверняка и перед всем институтом. Я не знаю, как теперь туда показываться, я бы уволилась, если бы не дурацкое распределение. Я до этого случая на работу, как на каторгу ходила, а сейчас вообще ужас…”.
Т р а г е д и я.

Саша знал, что я прилетаю 23-го. Но ни 23-го, ни 24-го, ни 25-го не явился. Обиделся. Пришёл 26 июля и печальными глазами попытался заглянуть на дно моих глаз и уловить – как? что изменилось? встретила ли я кого-нибудь?
Ой, Сашка, если бы ты знал! Да вот рассказать не могу… Не могу рассказать, как сидела перед отлётом в самолёте и даже закрыла глаза, чтобы никто не увидел моих слёз. А потом твердила себе: “Спокойно, Кирюша!”, сдерживаясь изо всех сил, чтобы слезинки не покатились по щекам. Володька ты, Володька, что ж ты такой непутёвый!.. Но, может, если любишь, то нужно прощать? И наверное, я бы простила, если бы он написал. За него я вышла бы замуж, не задумываясь. Хотя всю жизнь вспоминала бы эту мерзкую компанию в баре, беспокойные глаза Олега и рассказы Володи о “жизни”. Остепенился бы, живя семейной жизнью в столице… Эх, Володя, Володя…
    
Никаких угрызений совести перед Сашей за ту ночь с Володей я не испытывала. Cебя не казнила. Он такой восхитительный, я влюбилась в него, меня тянуло к нему, как к магниту. Володя открыл для меня некоторые вещи, о которых раньше не имела ни малейшего представления и даже патологически боялась. Он сильно повысил статус любовных занятий! С Володей, какие бы усилия он не применял, я так и осталась в практическом неведении. Включились законы порядочности, и пойти вопреки принципам не смогла. Нет, я всё сделала правильно – никаких последствий и полезная информация к размышлению.
Прочёл что-нибудь в моих глазах Саша или нет, не знаю. Я находилась ещё в прострации после Володи, во власти его рук, губ, голоса, обалденной фигуры, повадок и недвусмысленных предложений. Наша размолвка с Сашей накануне отъезда ещё имела силу и он, слава Богу, меня не трогал. Я вся ещё была Володиной, мне не хотелось, чтобы кто-то другой прикасался ко мне.

К тому же все мои мысли сосредоточились на том позоре, который  ожидал в институте… И вот в понедельник я вышла на работу. Не прошло и трёх дней, как заметила взгляды и шушуканья. Стараясь не обращать внимания, поддерживала своё достоинство мыслью, что мне нечего стыдиться, если я чиста, как утренняя роса. Слухи и сплетни противны, но они меня не касаются. Я не такая и – баста, а умный человек на слово не поверит, он должен думать своей головой. Я же всегда производила впечатление положительной девушки и ничего в принципе не изменилось.
    
Единственное, что возмущало до глубины души, так это то, что шептались не только за спиной. А идёт, например, Ленка с незнакомой девчонкой, увидит меня, наклоняется к ней и что-то говорит. Та, соответственно, смотрит на меня. Ещё я боялась, что начнут приставать мужики – раз я такая, то и сморозить что-нибудь неприличное можно. Даже если тут же поставлю на место, всё равно не исчезнет пошленькая улыбочка: “Ну-ну, знаем, кто ты,  слыхали! А раньше-то ставила из себя благородную девицу. Вот из-за Киева все и узнали, какая ты есть на самом деле!”… Даже была мысль выйти замуж за Сашу и оградить себя тем самым от всей этой грязной возни. Но выходить замуж только ради этого – глупо.

Неделю промучилась, вспоминая Володю, плакала. Оправдывала его из-за проводов, мысленно просила написать мне и извиниться… Мечтала, что он приедет в Москву и представляла в деталях, как это будет происходить. Неделю после горячки любви я была занята обороной от пакостей Лены. Сотрудники уже были в курсе всего. Ирина, кстати, сдержаться не смогла и тоже кое-что сболтнула нашим. Когда я заходила в библиотеку, все сразу замолкали.
      
Ну, а на третьей неделе посмотрела, наконец, трезвыми глазами на Сашу. Каким бы это ни показалось парадоксальным, но после Володи я ещё больше его зауважала. Да, да, именно так! Я и раньше ценила его чистоту, а теперь, столкнувшись с развращённой жизнью наших сверстников, поняла, какое счастье иметь рядом порядочного человека. И я опять и опять стала думать – “да” или всё же “нет”? Недостаток любви налицо, но сам-то человек  неплохой. Да, кое-что нервировало. Я делала замечания, он в ответ грубил, отстаивая свои права. Вскоре Саша ушёл на испытания. Предстоял перерыв во встречах.

А Олимпиада тем временем шествовала по Москве. Но мы сидели, как мышки, в своих служебных норках и носа на улицу не показывали. Нас опять собирал начальник отдела и говорил, чтобы мы никуда из своих квартир не вылезали – в Москве произошло несколько инцидентов… Кто-то из сослуживцев хотел взять день или два отгулов – не разрешили, за свой счёт – опять отказ. Низя. Хотя, казалось бы, наоборот, в такое время и хочется на волю. Мне просто повезло, что съездила в Киев, а то бы промаялась в институте – в Москве Олимпиада, а я в четырёх стенах.
    
В воскресенье ходили с Сашей на футбол. Это было что-то невообразимое. Милиция совсем обнаглела – к спорткомплексу люди шли по живому коридору, cостоявшему из милиционеров. Они стояли вплотную друг к другу. Наша страна действительно похожа на зону, как говорят за рубежом. Противно идти через строй, унизительно, как будто мы преступники.               
    
На стадионе я пришла в ужас от поведения Саши и зареклась ходить с ним на футбол. Он вёл себя совершенно неприлично: шумел, жестикулировал, топал ногами. Орал неприличные слова: “Осёл!.. Cудью на мыло!.. Козлы вы все!..”. Причём, кричал далеко не басом. Я несколько раз дёргала его за пиджак, бесполезно. Когда в очередной раз он чуть не съездил мне по физиономии своими постоянно махающимися, как мельница, руками, я сказала:
– Если ты не прекратишь это безобразие, я уйду.
– Но мы же на футбол пришли.
– Ты кричи, но поменьше, и вскакивай поменьше. Я не против проявления эмоций, но не в таком же количестве…
– Всё нормально, Кира, не мешай мне болеть. Мы пришли на футбол, а не в театр.               
    
И он продолжал неистовствовать… То ли дорвался человек до матча. Но азарт наигранный, не чувствовала я истинных страстей. Игра была спокойная, не то, что в Киеве, и стадион почти молчал. Один Саша продолжал ярко демонстрировать свои эмоции. После матча мы поругались. Я раздумала выходить за него замуж. “Как хорошо, что мы пошли на этот матч. В жизни он положительный, а при большом стечении народа оказался дурак-дураком!”, – таким был плод моих грустных размышлений. На лёгкую атлетику его не пригласила, а пошла с папой. Папа вёл себя хорошо.

Олимпиада подходила к концу, а я так и не вырвалась в центр погулять. И это называется, что я живу в Москве! Столько мечтала, но ничего не получилось. Заведующая библиотекой завалила работой по горло, и я не разгибалась. После работы не до прогулок – до дома бы добраться, а дома – до постели. На выходные никак не могла договориться ни с одной  подругой – у всех какие-то срочные дела, да к тому же только у меня у одной ненормальные желания гулять в Олимпиаду по Москве. И чего в центре интересного? – удивляются все. Ну и что, что Олимпиада, эка важность! Я иногда подозревала, что у меня как-то не так устроены мозги – почему всем неинтересно, а мне не просто интересно, а даже очень…
    
Напоследок мы с папой наконец-то уломали маму идти на стадион. Она же у нас совсем домашняя, Москву не знает, никуда не хочет ехать. Мы растолковали ей, что к чему, что это единственный раз в жизни и может даже её внуку не посчастливится видеть Олимпиаду, а она имеет редкую возможность пойти сейчас и потом рассказывать тому же внуку о таком важном событии и гордиться. И он будет ей завидовать… После  двухдневных уговоров она нехотя согласилась. Взяла с нас слово, что мы вместо неё сделаем то-то и то-то, и с видом одолжения поехала. Родители ходили на лёгкую атлетику. На соревнованиях было сделано несколько мировых рекордов. Впечатления у мамы спрашивать бесполезно – она так ничего толком и не поняла… Вместе с папой мы тоже ходили на лёгкую атлетику и она мне понравилась больше, чем футбол. Потому что на моих глазах тоже установили несколько мировых рекордов, и потом в записи я видела их по телевизору.

Ждала конца Олимпиады. Всё равно никакого толку, я то дома, то на работе. С девчонками так и не погуляли по городу. А так противно – знаешь, что где-то праздник, а ты сидишь, как в клетке. И ещё не понравилось, что нельзя смотреть телевизор, всё время транслируют по всем каналам один спорт. Скучно. Спортивные соревнования крутили до часу ночи, что было невиданно-неслыханно для советского телевидения. Отец сидел перед экраном до часу ночи и болел, как Саша на стадионе. Скажу больше – когда забивали гол, весь дом ходил ходуном, потому что мужчины во всех семьях кричали и топали ногами. Но дома так вести себя позволительно. Хотя для нас с мамой утомительно, ведь папа телевизор практически не выключал. Причём, такая поразительная особенность: раньше, когда ломался телевизор, папу надо долго уговаривать его починить. А сейчас от ненасытного смотрения телек ломался по два раза на дню, и отец молниеносно чинил его сам или приглашал мастера. Своя рубашка ближе к телу.
    
Наконец, Олимпиада закончилась. Мы посмотрели на чересчур пузатенького Мишку и запели песню “До свиданья, Москва, до свиданья!”. Когда символа Олимпиады отпустили плыть по небу, и мы стали махать ему рукой на прощанье, я даже всплакнула. Лет через пятнадцать расскажу об этом сыну. Вряд ли доведётся когда-нибудь ещё  увидеть Олимпиаду… Вместе с Олимпиадой я оплакивала и свою олимпийскую любовь. Пусть несерьёзную, пусть быстротечную. Ведь если бы не Олимпиада, мы бы с Володей не встретились. И он называл меня Олимпиадой. Зазвучали первые аккорды любимой песни и по олимпийскому стадиону разносилось:         

                Летящей походкой ты вышла из мая
                И скрылась из глаз в пелене января…
 
“Неужели эта песня обо мне? – мелькнула догадка. – Я для Володи пронеслась как недосягаемая фея, в воздушной белой юбочке и развивающимися по ветру длинными пышными волосами”. Песня вторила моим чувствам. Громче включать папа не разрешал, а я хотела отключиться, выпасть из действительности и перенестись туда, откуда была родом моя любовь…
Пресса освещала Олимпийские события и, в том числе в несколько строк промелькнуло сообщение о том, что по Красной площади прошлись с лозунгами гомосексуалисты из Америки. Я не знала, кто они, но предполагала, что это что-то постыдное и нехорошее, какие-то извращенцы.
Бывшим коллегам, тем, кто работал на Олимпийских объектах,  предлагали вернуться на прежние места и давали неплохую компенсацию, но никто так и не ушёл.

Отношения с Сашей стали холоднее. Замечала, что иногда он смотрит на меня вопросительно, и пугалась этих взглядов. Даже встреч стала бояться. Мне нужно было что-то решать, а я не могла. Каждый раз думала – вот сегодня он спросит, и что отвечать, “да” или “нет”? Когда он уходил, вздыхала спокойно: “Хорошо, что сегодня не спросил”.
Но долго так продолжаться не могло, и в один не совсем прекрасный вечер он как бы нехотя осведомился:
– Ну так как насчёт твоего решения?
– Какого? – притворилась я дурочкой.
Он разъяснять не стал. Спокойно продолжал:
– …А то от этого зависит дальнейшая служба в Москве. Или я остаюсь здесь, или мне кое-что хорошее предлагают в другом месте.

Не помню, что лепетала, наверное, что-то вроде того, что за неделю решу…
– Три дня! – жёстко сказал он, и по его глазам поняла, как ему тяжело будет ждать даже эти три дня.
Решалась его судьба.