Чудаки-разбойники. Или Новые похождения Олега Рыба

Новые похождения Олега Рыбаченко. Или чудаки-разбойники.
Эта историческая встреча произошла в палате городской больницы. Судьба свела трех уникальных мужчин: Олега Рыбаченко, Сергея Магалецкого и Шамая Дэлона. Они подвергаются уникальным приключениям и сыграют заметную роль в истории современной России. По большому секрету, с разрешения Олега Рыбаченко я рискну вам об этом рассказать.
Но кто же наши герои? Все знают Олега Рыбаченко, самого плодовитого автора СНГ и, вполне возможно,  всей планеты Земля. Он в представлении не нуждается. О его приключениях я уже писал. Осталось представить двух других героев и рассказать, как они попали в больницу.
Сергей Магалецкий был приемным сыном Дормидонта Магалецкого, который усыновил мальчика после смерти своего брата Павла и его жены. Они отправились в мир иной после отравления паленым алкоголем.
Дормидонт много раз жалел о том, что усыновил маленького Сережу, но что сделано, то сделано. Его кровные мальчики, Карен и Сергей, росли нормальными, смышлеными детьми. А вот приемный сын не только поражал всех своей тупостью, но и доставлял массу хлопот. То у старушки-соседки начнет обнюхивать нижнее белье и радостно кричать на весь двор, что от бабки пахнет мочой, то в коррекционной школе начнет приставать ко всем парням с требованием помериться письками.
Понятное дело, в нормальной школе Сережа учиться не мог по причине своего слабоумия, его определили в интернат для детей с особенностями развития, там Сережа подружился с девочкой Валей, которой показал свою письку. Девочка пришла в восторг, захотела такую же, а Сереже рекомендовала мериться пиписьками с другими ребятами. Вот он и бегал, предлагал помериться всем, и не понимал, почему воспитатели не довольны.
Время шло. Старший сын Дормидонта стал редактором в издательстве «Аист», средний сын пошел работать в полицию, а младший как был чудаком, так им и остался. Недавно ему сильно повредили голову. Началось все с того, что Сережа услышал, как люди во дворе говорили о том, что в книжном магазине появилась книга их соседа профессора Большакова о смысле жизни. Магалецкий знал этого профессора, он жил в соседней парадной. Сережа считал себя вполне неглупым человеком и был уверен, что смысл жизни состоит в том, чтобы вкусно поесть и потискать дурочку или хотя бы подергать себя за одно место.
Он пошел в магазин и купил книгу профессора в ожидании вкусных кулинарных рецептов и эротических картинок. Он и раньше заходил в книжный, иногда покупал детские книжки и эротику с картинками. Сергей научился неплохо читать по слогам. Иногда даже посещал один литературный сайт, где у него был любимый автор – Олег Рыбаченко, которого можно было читать бесплатно. Сергея восхищали полуголые грудастые воительницы Рыбаченко.
Но на этот раз Серега потратил последние деньги на книгу соседа.
Какое же он испытал разочарование! Никакой кулинарии, ни одной голой дамы! Больше двух строчек этой серьезной книги Магалецкий освоить не смог  и затаил обиду на ее автора.
Иногда Сергей смотрел телевизор, свой любимый канал ТНТ. Особенно ему нравилась «Наша Раша» и истории о том, как пацаны пытаются купить презервативы. А еще там показывали консьержа, который гадил под дверьми соседей. Кто такой консьерж Сережа плохо представлял, но решил последовать его примеру и отомстить профессору-писателю. Специально для этого он терпел три дня, а поздним вечером пришел покакать на коврик  у двери профессора. Все прошло хорошо! Всю ночь и утро Сережа ходил радостный, представляя, как профессор удивится, станет ругаться и рвать на голове свои густые волосы.
В общем, Сергей остался очень доволен  и решил продолжить «заминирование» с той же периодичностью. Он удачно сходил еще три раза. А потом не понял, не придал значение тому, что профессор установил над дверью видеокамеру, и когда очередной процесс был в самом разгаре, за дверью послышались быстрые шаги, ее стали стремительно открывать.
Сергей едва успел натянуть штаны, как показалось лицо профессора:
- Ах, это ты! Ну-ка пойдем к отчиму!
Серега не дал себя схватить. Он помчался по лестнице вниз, выбежал на улицу. Домой идти было рискованно. Магалецкий направился к своей подруге Вальке Каланче, знакомой ему еще с детских времен. Утром по радио передали, что сегодня Покров. Сережа не знал, что это такое, но вспомнил, что Валя говорила, что ее день рождения на Покров. О подарке Магалецкий заморачиваться не стал, полагая вполне разумным, что лучший подарок – он сам.
Валентина встретила приветливо на пороге ее однокомнатной квартиры. Она была прилично под градусом, как и ее парень Вася, который появлению незваного гостя оказался не рад. Впрочем, Сергею налили стопку. А на вопрос, можно ли у них переночевать, Валентина сказала:
- Так иди в соседнюю квартиру. Там только моя соседка и лучшая подруга Танька спит. Перебрала сегодня немного. Мы ее в большой комнате, которая справа уложили, а ты в левую гостевую иди, там кровать свободна.
Валентина дала ключ от соседней квартиры. Пьяненький Сергей сразу же направился в комнату, которая справа. Бывает, перепутал. Включателя света почем-то он не нашел, стянул с себя одежду и завалился на кровать рядом с Таней, которая была в отключке.
Муж ее явился с ночной смены раньше обычного. Можно понять возмущение мужа, обнаружившего жену, как он посчитал, почти в объятьях голого мужика. Понятное дело, уставший мужчина рассвирепел, схватил первое что попалось под руку, а это оказался утюг, и ударил Сережу по голове.
Бедный Сережа! Даже не понял за что. Так он оказался в больнице. В тот же день в его палату подселили мужчину средних лет, который представился Федором, а ближе к вечеру - надо же какая встреча! - привезли самого Олега Рыбаченко.

Уникальное, знать, судьбоносное событие. Бывает же такое: брат Сережи редактор Сергей ударил бутылкой Олега Рыбаченко по голове как раз в тот момент, когда Сережу отвезли на «скорой» в больницу. И Олега подселили как раз в палату Сергея. О том, как Сережа встретил своего кумира, я еще расскажу, но прежде должен представить третьего участника тех судьбоносных событий. В детстве его звали Федей. А фамилия была – Шкода.


Несмотря на весёлую фамилию Федя был самым обычным, не слишком озорным ребёнком. Но как-то раз, когда Шкода учился в 7-м классе, в ласковый майский день, в самом конце учебного года, на переменке в школе Федя как обычно готовился к уроку. К нему подскочил одноклассник, школьный озорник Коля Садов. Он схватил Федю, подтащил его к раскрытому классному окну и под одобрительные возгласы: «Пойди к птичкам, полетай!» – шутки ради стал выпихивать Федю на улицу в окно. Вред ему причинять не собирались: приятель крепко держал Шкоду за ноги. Вдруг в класс вбежала учительница и испуганно закричала: «Садов! Что ты делаешь?! Отпусти его сейчас же!» Мальчишка, напуганный громким криком внезапно появившейся учительницы, выполнил её требование и отпустил Шкоду. Тот исчез: полетел вниз с третьего этажа.
  Учительница рухнула в обморок, в классе – переполох: забыв о Шкоде, ребята паникуют, бегают вокруг любимой учительницы, не зная, что предпринять.
  Придя в сознание, женщина спросила:
  Федя жив?
  Все ринулись к окну: кусты были помяты, но Федя исчез. Наступившее оцепенение длилось не долго: в класс ввалился оборванный, ужасно воняющий Шкода. Он упал не очень удачно: под окном росли здоровенные кусты колючего шиповника, которые какой-то негодник умудрился использовать вместо туалета. Шиповник смягчил падение: Федя ничего себе не поломал – отделался лишь сотрясением мозга, ушибами, ссадинами да колючками, впившимися в тело. Школьный костюм его пострадал, конечно, основательно. Но серьёзной боли мальчик поначалу не ощутил – был под впечатлением своего полёта. Не заметил даже, что приземлился в чью-то свежеположенную «мину».
  – Вот и я! – бодро сказал вошедший Шкода. Хромая, он прошёл к своей парте. Не обращая внимания на обалдевшую учительницу и изумлённых ребят, Шкода открыл учебник и сделал вид, что читает: он не любил всеобщее внимание.
  Ужасный запах, исходивший от Шкоды, помог привести учительницу в чувства. И Федю, несмотря на его протесты, отправили в больницу.
  Но первое падение не смогло раскрыть какие-либо необычные способности Феди. Оно лишь слегка изменило его характер. Федя стал нервным, раздражительным и в то же время немного заторможенным. По мнению одноклассников, Федя слегка тронулся умом, стал «придурковатым».
  Его поставили на учёт к психиатру. Но учился Шкода не плохо и по окончании школы поступил в Политехнический университет. Однако к концу третьего курса Фёдор охладел к учёбе. Шёл 1992 год – время крутых перемен в стране. Карьера инженера Шкоду перестала больше интересовать. Он решил, что новый общественный строй обещает «умным людям» отличные возможности. Но прежде, чем что-то предпринять, Фёдор поехал на море, в университетский спортлагерь. Спортом он не занимался, но летний лагерь находился в окрестностях города Сочи, путёвки давали почти всем желающим, и Федя поехал посмотреть море за десять процентов от реальной стоимости путёвки.
  Отдых как-то сразу не заладился. Шкоду поселили в грязный кемпинг, ближайшим его соседом оказался однокурсник Вася Шмаков, большой любитель спиртных напитков и девушек. Этот самый Вася раздобыл где-то литр чачи и уговорил Федора пойти к морю, отметить приезд. Пошли вечером, перед отбоем. Шмаков прикончил стакан чачи, сразу повеселел и, пошатываясь, пошёл знакомиться с барышнями.
  Шкода выпил, вроде, не много: он не слишком уважал крепкие спиртные напитки, предпочитая сухое вино или пиво. Но его голова, вероятно, с непривычки, налилась свинцом, он плохо соображал, с трудом воспринимая действительность. Шмаков привёл двух явно подвыпивших девок, но Шкода общаться с дамами не стал. Его сморил сон.
  Проснулся Фёдор глубокой ночью оттого, что кто-то орал над его ухом. Это Шмаков исполнял песню про уток. Девушки ушли, Шмаков был сильно пьян.
  Нужно было идти назад, в лагерь. Шмаков сильно качался, Федя придерживал его, но однажды не удержал. Шмаков свалился на дорогу, и, твердя: «Я трезв, я трезв как осциллограф!», – попытался подняться, но не смог сделать это самостоятельно. С большим трудом Федору удалось придать товарищу горизонтальное положение и транспортировать его в направлении лагеря. Но у самого забора Шмаков снова предательски заорал свою песню: «Летя-я-ят утки-и-и и два-а-а гуся!!!»
  На крыльцо служебного помещения вышел физрук. Он уставился на возмутителей спокойствия и грозно потребовал:
  – Идите сюда!
  – Ничего, ничего, только не подведи меня, – шепнул приятелю Шмаков и зашатался в направлении физрука. Фёдор придерживал его за руку, но чем ближе подходили собутыльники к физруку, тем сильнее качался Шмаков.
  – Ничего, ничего, – твердил он, – я в порядке.
  Вдруг его повело.
  – Федька, держись, прорвёмся! – приказал Шмаков и упал к ногам физрука.
  – Ух! – воскликнул физрук, на секунду схватился за своё сердце, потом обежал вокруг Шмакова и стал щупать ему пульс.
  – Упился и без сознания, – сказал физрук. – Давай положим его на кровать.
  У двери начальника лагеря стояла железная кровать. Шкоду свалили на кровать, а физрук стал барабанить в дверь начальника. Послышался шум и неодобрительные восклицания. Наконец полуголый начальник выглянул наружу.
  – А? Что? Что случилось? – осведомился начальник.
  – Вытрезвиловку вызвать надо, – сказал физрук.
  – Кому? Тебе?
  – Мне? Мне не надо! – испугался физрук. – Парню. Вон он лежит. До чертиков упился и лежит.
  – Я ему сам вытрезвиловку устрою! – придерживая спадающие трусы, начальник лагеря спрыгнул с крыльца и стал стучать Шмакова ладонью по щекам. Шмаков открыл глаза. При виде полуголого начальника лагеря он очумело заикал.
  – Ах, ты, гад! Сейчас ты у меня протрезвеешь! Всю чачу из тебя выбью! – злобствовал начальник.
  – Я трезв как стёклышко, – сказал Шмаков и сделал попытку подняться с кровати. Однако чача сама настойчиво просилась наружу. Шмаков не смог сдержаться. Он опустил голову и издал блеющий звук.
  Начальник лагеря отпрыгнуть не успел.
  – У-у-у, сволочь!!! – заорал он, глядя на испачканную ногу. Начальник озверел. Вложив всю свою силу и злость в удар, он, испачканной ногой, саданул по железной сетке кровати. Кровать сломалась, Шмаков упал, а лагерь потряс душераздирающий вопль ушибленного начальника:
  – А-а-а-а-а!!!
  Этот бешеный вопль пронёсся по лагерю, достиг гор, отразился и эхом вернулся назад. В некоторых кемпингах зажглись окна, на улицу стали выбегать испуганные люди. Они недоуменно разглядывали прыгавшего на одной ноге начальника лагеря, который, превозмогая страшную боль орал на Шмакова:
  – В зашею, в зашею гоните этого негодяя! Чтоб ноги его близко к лагерю не было! Всех, всю пьянь разгоню!
  Стоявший рядом Шкода покрылся испариной, но начальник лагеря накинулся на него:
  – А ты что здесь стоишь?! Места другого не нашёл? Что уставился? Ах-х, вы вместе? Вместе нажрались? Говори фамилию.
  – Шкода я.
  – Да я не кличку спрашиваю, а фамилию! Немедленно отвечай!
  – Всё равно Шкода.
  – Ах, ты – Шкода?! Пошёл вон из лагеря! Оба пошли! Чтоб духа вашего здесь не было! Будите шкодить в другом месте!
  Так приятели оказались на улице. Домой ехать не хотелось и они поселились в частном секторе, сняли мансардное помещение недалеко от моря.
  Как-то в один из пасмурных вечеров Федя не дождался где-то загулявшего соседа и крепко уснул.
  Проснулся он от резкой боли в животе и сразу уловил, что в комнате что-то не так. Он огляделся и в слабых лучах ночного неба, проникавших через небольшое окошко, увидел, что на кровати соседа лежат двое. Боясь пошевелиться, Фёдор прислушался и ясно различил звуки поцелуев, характерную возню, лёгкий скрип кровати, сладостный женский стон. Шкоде почему-то стало стыдно. Он решил переждать.
  Но в животе его кипело сражение, которое с каждой минутой становилось всё более напряжённым. Полки напирали друг на друга, одна сторона издала предупредительный гудок, другая ответила канонадой.
  На кровати затихли, затем довольный голос соседа сообщил подружке: «Шум есть, сейчас будут газы», – раздалось приглушённое хихиканье и осторожные звуки любви возобновились.
  А война в животе нарастала. Федя изнемогал. Схватившись руками за матрац, он сжался, обливаясь потом, прикусив язык. Сражение достигло апогея, боль становилась нестерпимой, но на соседней кровати и не думали униматься.
  Не выдержав мучений, Шкода вскочил с кровати и с криком: «Ужас!» – молниеносно выскочил из комнаты, но зацепился за порог и кубарем полетел по ступенькам крутой лестницы.
  Второе, более тяжёлое сотрясение мозга повлияло на дальнейшую судьбу Шкоды. Приобрёл ли он какие-либо необычные способности – доподлинно не известно. Но Фёдор решил стать дураком. Очень удобно: делай что хочешь, говори что хочешь, живи как хочешь – и никакой ответственности.
  Приехав в Питер, Шкода отчислился из университета и осенью того же года лёг в психиатрическую больницу. Знакомым он объяснял, что лёг в больницу специально, чтобы «откосить от армии».
  Получив желаемый диагноз – шизофрения – умный дурак решил заняться целительством. А что? Очень прибыльный бизнес. Никакого медицинского образования иметь не нужно. Конечно, брать несколько тысяч рублей за движения руками вдоль тела гораздо проще и выгодней, чем лечить человека традиционными методами. Помахал пару минут руками, вручил клиенту какой-нибудь порошок из коровьих лепёшек, взял деньги и можешь радоваться жизни. Быть колдуном или целителем – огромная радость для самого колдуна или целителя.
  Прежде всего Шкода решил сменить фамилию.
  Жалко, конечно, но в последнее время у нас, да и на Украине то же стало очень сложно встретить человека с весёлой фамилией. А то ведь как приятно было узнать, а потом рассказать об этом друзьям, что пообщался с Чернописькой, Чёблей или Харей. Особую радость испытываешь, если такую весёлую фамилию носит какой-нибудь нудный чиновник, гаишник, таможенник или твой непосредственный начальник.
  Увы, сейчас даже Дубов, Подопригор, Крыс или Пасюков осталось совсем не много. Виной всему то, что власти разрешили людям легко менять свои фамилии. Пришёл в паспортный стол, написал заявление, заплатил небольшую пошлину и новые документы с понравившимися тебе фамилией, именем и отчеством у тебя в кармане.
  Вот и Фёдор Анатольевич Шкода без особых проблем стал Шамаем Ланцелотовичем Делоном. Свою озорную красивую фамилию Шкода решил сменить на какую-нибудь известную и привлекательную. Выбор Шкода остановил на фамилии Делон. Фанатом знаменитого Алена Делона он не был, но фамилия звучала, вызывала интерес. Заодно Шкода поменял и своё имя. Сначала он хотел назваться Фешкодом, но решил, что Фешкод звучит не слишком красиво и будет отпугивать потенциальных клиентов. То ли дело – Шамай. В самом этом имени есть нечто таинственное, мистическое. А ведь именно мистикой, целительством намеривался заняться Шкода.
  Попутно пришлось поменять и отчество. Шамай мог бы обойтись и без отчества вовсе, но отчество требовалось для оформления нового паспорта. Пришлось немного подумать и взять отчество Ланцелотович. В самом деле, разве у Шамая Делона может быть русское отчество?
  Так Фёдор Шкода стал потомственным целителем Шамаем. Он снял квартиру в городе и дал объявления в газетах, что излечивает любые болезни, снимает сглаз, порчу, привораживает любимых. На отсутствие клиентов Шамай первое время не жаловался. По сравнению с другими целителями цены у него были не слишком высокие. За несколько минут махания руками он брал, ну, может, всего лишь недельную зарплату среднего инженера.
  Впрочем, с инженерами Шамай не связывался. Да и мужчин старался не принимать совсем. Ему хватало дам.
  Так и работал Шамай несколько лет, жил на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая. Однако не все дамы были довольны магическими сеансами: и болезни не уходили, и любимые не возвращались. Таким гражданкам Шамай внушал, что сеанс необходимо повторить, провести более дорогой, но сильный ритуал, поставить дополнительную защиту от болезней.
  Особенно недовольным дамам Шамай объяснял, что лечит и привораживает не он сам – лечит Бог, привораживают духи. Он лишь проводит ритуал, посылает просьбы Богу и духам. Раз не помогло, идите, спросите у Бога и духов, почему они не захотели вам помочь.
  Тем не менее, отдельные клиентки стали писать на Шамая заявления в милицию. Когда заявлений набралось довольно много, Шамая посетил местный участковый. Он очень удивился, что у него под боком столько времени вместо потомственного целителя орудует обыкновенный дурак.
Но у нас ведь как, у нас ведь никто не запрещает любому дураку, любому шизофренику заниматься магией и целительством. Не знаю, как сейчас, но раньше точно не запрещали. Статус шизофреника изотерикам очень даже помогает: проводи любые ритуалы, лечи себе что хочешь, лечи как хочешь – никто к ответственности не привлечёт.
  И все же с участковым договориться не получилось: он обещал надолго закрыть придурка в психушке. Снова ложиться в больницу Шамай не хотел, он решил прикрыть свою лавочку, на время отойти от активных дел.
  В период вынужденного простоя Шамай нашёл себе новое развлечение. В городе Шамай любил, познакомившись с очередной дамой, отвести её в ресторан. Заказывал хорошую выпивку и еду, самые дорогие закуски. Особенно нравилось Шамаю кушать бутерброды с икрой. Бывало возьмёт несколько бутербродов, смешает чёрную икру с красной и съест всё на глазах изумлённой спутницы, запьёт дорогим вином.
  Хорошо покушав, Шамай спешил якобы в туалет, но исчезал насовсем, уходил из ресторана, оставив даму в глубоком недоумении с огромным счётом за выпивку и закуски. Так Шкода-Делон посетил все крупные рестораны Питера. Проблем у него обычно не было, но если и возникали какие-то недоразумения, что с Шамая возьмёшь? Он же дурак! С дурака и взятки гладки.
  Постоянно ходить по одним и тем же ресторанам было рискованно, а хотелось денег, хотелось хорошей жизни и общения с женщинами. Шамай снял квартиру в другом районе города и вновь дал объявления в газетах. Работать решил под именем Ланцелот, делая упор на «исцеляющем массаже». Никаких массажных курсов он, естественно, не заканчивал. Но это было и не нужно. Главная его задача во время сеанса состояла в том, чтобы полностью раздеть и заболтать женщину. Ланцелот настаивал, убеждал даму снять с себя всю одежду, ведь любая ткань, любое бельё, очевидно, препятствуют процессу насыщения исцеляющей божественной энергии, проводником которой Ланцелот и являлся во время сеанса. Сам сеанс «исцеляющего массажа» начинался с поглаживания позвоночника и спины дамы. Затем Ланцелот плавно переходил на попку и ноги, после чего просил даму перевернуться на живот и, всячески заговаривая свою клиентку, особое внимание уделял ощупыванию интимных мест женщины. Если дама не сильно возмущалась, когда её откровенно щупали, Ланцелот стремительно, неожиданно спускал штаны и…, ну, в общем, начинал сеанс «углублённого массажа». От внезапности изумлённые дамы не сразу приходили в себя, а Ланцелот нашёптывал им: «Так надо, так надо, через меня идёт связь с космосом, насыщение чакр божественной энергией. Это вовсе не секс, а обмен энергией. Без этого обмена полное исцеление невозможно».
  В перспективе Ланцелот планировал открыть школу сексуальной магии, но даже массажистом проработал не долго. Какая-то из его клиенток, недовольная порнографическим массажем, все рассказала мужу. Тот примчался в съемную квартиру Ланцелота и избил его. Так Федор-Шамай-Ланцелот оказался в больнице.
Впереди наших героев ждали великие дела!