Черновик, которого никогда не было

 В  моём  повествовании  всё  неправда.  И  если  вам  на  глаза  попадётся  легко  узнаваемая  деталь  или  история  -  не  верьте  глазам  своим.  Мало  ли  какая  фантазия  заблудится  во  сне?  Осуждать  спящего  за  его  сны  -  последнее  дело.    Тем  более  писанина  моя -  это  черновик.  Давнишний  забытый  черновик. Лично  мне  черновики  нравятся  больше  чистовиков.  Всегда  можно  что-то  исправить,  изменить.  Нет  этого  щемящего  ощущения  обречённости.  Обречённости  и  в  жизни  хватает.  В  последнее  время  -  в  особенности.  Живём  то,  если  вдуматься,  очень  недолго.  Несколько  тактов  в  масштабах  симфонии.  Хотя  симфония  -  это  не  то,  что  написал  композитор,  а  то,  что  мы  слышим.
 Мы  все  не  те,  за  кого  себя  выдаём.  Фантазируем.  Сами  придумываем  себе  и  любовь,  и  несчастья.  В  конце  концов,  все  мы  видим  только  то,  что  хотим  видеть.   

Декабрьским  вечером   я  закончил  суточное  дежурство.  Это  значит,  что  изрядно  помятое  бессонной  ночью,  сонное  зомбосущество  с  одной  целью  упасть  и  поспать.  Когда  пришел  сменный  доктор, я  сидел  в  дежурной  комнате  и  бессмысленно  глядел  в  окно.

-  Как  дежурство? - переодеваясь  поинтересовался  доктор  Изотов и, не  дожидаясь  ответа, уточнил:
-  Ты  когда  теперь  дежуришь?
-  Пятого  января, - я  поднялся  и  начал  собираться  домой.
-  Счастливо  отгулять!
-  Ага...спасибо,  - я  помахал  ему  рукой.

Бывают на  свете  люди  настолько  непреклонные  и  безучастные  к  себе,  что вообще  не  смогли  бы  существовать,  не  выстраивай  они  свою  жизнь  удивительно  изощренно.  Таких  совсем  немного,  хотя  нет-нет  да  заприметишь  где-нибудь  в  толпе.  Врач  Изотов - один  из  них.  Я  не  хотел  бы  назвать  его  простым  и  незамысловатым.  Он,  по  меньшей  мере,  человек  в  чём-то  очень  сложный,  запутанный,  раскусить  его  не  просто.  И  мне  не  известно,  что  там  у  него  на  уме  и  на  душе. 

С  именем  доктора  Изотова  у  меня  связано  одно  воспоминание.  С  чего  начался  разговор,  теперь  не  припомню,  но  однажды  он  поделился  со  мной  своим  взглядом  на  женщин  в  целом.  По его  личному  мнению,  женщины  от  рождения  наделены  особым  независимым  органом,  отвечающим  за  ложь.  Что,  где  и  как  лгать - каждая  решает  для  себя  сама.  Однако  все  без  исключения  женщины  в  какую-то  минуту,  причём  зачастую - очень  важную - непременно  лгут.  Конечно,  они  лгут  и  по  пустякам,  но  не  это  главное:  в  самым  ответственный  момент  они  лгут  без  колебаний  и  стеснения.  При  это  большинство  из  них  даже  не  краснеет  и  не  меняется  в  голосе.  Делают  они  это  непроизвольно - ими  самовольно  манипулирует  тот  независимый  орган.  Поэтому  их  не  мучает  совесть,  и  спят  они,  за  исключением  редких  случаев,  крепко.

Жуткий  тип,  подумал  я.  Но  врачом  он  был  замечательным.

-  А  ты  пробовал  влюбиться,  глядишь,  и  жизнь  изменится, - посоветовал  я  ему.
-  Какая  может  быть  любовь,  когда  видишь  женщин  насквозь, - вздохнул  Изотов.

 Тяжело  ему  живётся,  подумалось  мне.  Хотя,  в  чём-то,  наверное,  я  с  ним  соглашусь. Нет  в  наше  время  любви.  Романчики,  влюблённости - это  есть,  а  любви  настоящей - нет.  Нужно  быть  очень  беззаботным  человеком,  чтобы  оказаться  способным  на  любовь.  А  любят  сейчас  только  пары,  которым  удалось  продержаться  как  минимум  лет  тридцать,  пережить  вдвоём  все  горести  и  радости,  не  потонуть  в  квартирном  вопросе,  не  озвереть  от  мириад  всеразъедающих  бытовых  неудобств.

Наконец-то  я  дома.  Меня  встречает  только  кот.  Как  только  я  переступил  порог,  он  посмотрел  на  меня  секунду... И  его  стошнило  на  пол.  Видимо  я  действительно  настолько  плохо  выгляжу.
Дома  было  тихо.  Непривычная  тишина,  от  которой  можно  было  оглохнуть.  Она  звенела  в  ушах  до  головокружения,  угрожая  свести  с  ума,  казалось,  всё  вокруг  было  убито,  раздавлено  этой  тишиной.

За  последний  год  количество  звонящих  мне  людей,  и  соответственно  звонков  мне,  сильно  уменьшилось.  Просто  я  перестал  изображать  радость  по  поводу  каждого  звонка.  От  приглашений  на  разные  мероприятия  сразу  отказывался  или  просто  не  брал  трубку.   Постепенно  звонки  стали  всё реже  и  реже.  Я  был  рад  этому  точно  так  же,  как,  много  лет  назад,  радовался  бесперывным  звонкам  коллег,  друзей,  и  пациентов.  Я  нужен  многим  людям,  что  они  хотят  меня  не  только  в  качестве  врача,  но  и  как  собеседника,  приятеля.  В  какой-то  момент  я  понял,  что  всё  это  суррогат  и  ерунда.  Никто  никому  не  нужен. Тишины  стало  больше.  Даже  стихла  волна  звонков,  например:  " Ну  куда  ты  спрятался",  или  " Не  звонишь,  не  пишешь,  игнорируешь?  Тут  все  тебя  потеряли!"  На  все  такие  звонки  я  бурчал  что-то невесёлое.  Или  просто  хамил.  Я  от  всего  и  от  всех  устал.
 Чувство  одиночества  уже  давно  не  пугало  меня,  уже  не  вызывало  ощущения,  что  меня  все  оставили.  Не  задумываясь,  я  пошёл  на  кухню  и  съел  вчерашние  бутерброды,  а  потом  лёг  в  кровать,  чтобы  привести  свои  мысли  в  порядок.
Тихий  дом  уютно  молчал.  И  не  было  в  этот  момент  счастливее  человека.  Над  моей  головой  гремели  салюты, ломались  копья  и  судьбы,  сходились  и  расходились  люди  и  звёзды,  тяжко,  со  скрипом,  проворачивалась  планета,  а  я  спал  крепким  сном  праведника.  И  мне  было  хорошо.
   
Я  был  разбужен  мягким  прикосновением  к  плечу.  Я  открыл  глаза  и  поднял  взгляд  на  красивую  темноволосую  и  темноглазую  женщину.  Её  черты  были  тонки  и  изящны,  а  кожа  обладала  безупречной  гладкостью.  Её  спокойное  лицо  было  кремово-бледным,  как  у  людей,  подолгу  не  выходящих  из  дома.

 -  Ты  видишь  сон, - сказала  она. - И  я - часть  твоего  сна.

Я  автоматически  кивнул,  соглашаясь.  Однако  я  не  был  убеждён,  что  вижу  сон.

-  Вы  кто? - спросил  я.
-  Меня  зовут  Кармела.  Я  та,  что  приносит  сны, - ответила  она.

У  неё  был  необычайно  низкий  голос.  Постепенно  звук  её  голоса  усиливался,  пока  не  стал  отделившейся  от  телесной  оболочки  силой,  заполняющей  комнату.  Звук  заставил  меня  думать  о  бегущей  воде  в  глубинах  пещеры.

-  Она - не  женщина, - пробормотал  я  про  себя.
-  Я  сейчас  буду  устранять  причины  твоих  проблем.  У  тебя  же  есть  проблемы?
-  У  кого  их  нет, - буркнул  я.

Она,  фиксируя  на  мне  повелительный  взгляд,  в  то  время  как  её  пальцы  приближались  к  моей  шее.
 
-  Я  буду  удалять  их  одну  за  другой, - пообещала  она.  Её  руки  двигались  поперёк  моей  груди  как  мягкая  волна.  Она  победно  улыбнулась,  а  затем  жестом  предложила  мне  исследовать  её  открытые  ладони.

-  Видишь?  Они  так  легко  уходят.  Она  вглядывалась  в  меня  с  выражением  такого  достоинства  и  восхищения,  что  я  не  мог  заставить  себя  сказать  ей,  что  ничего  не  вижу  в  её  руках.  Я  поблагодарил  её  и  выпрямился.  Она  покачала  головой,  жестом  выражая  упрёк  и  мягко  подтолкнула  меня  назад  на  кровать.

 -  Ты  спишь, - напомнила  она  мне. - Я  та,  кто  приносит  сны,  помнишь?

Мне  хотелось  настоять  на  том,  что  я  вполне  проснулся,  но  сумел  лишь  глупо  ухмыльнуться,  погружаясь  в  приятную  дремоту.  Смешки  и  шёпот  теснились  вокруг  меня,  как  тени.  Я  силился  проснуться.  Потребовались  немалые  усилия,  чтобы  открыть  глаза,  сесть  и  рассмотреть  людей,  собравшихся  вокруг  меня.  Странная  неясность  очертаний  в  комнате  мешала  разглядеть  их  чётко.  Среди  них  была...  моя  бывшая  жена!  Я  уже  было  собрался  позвать  её,  когда  настойчивый  хрустящий  звук  за  моей  спиной  заставил  меня  обернуться.
Мужчина,  ненадёжно  устроившись  на  высокой  табуретке,  шумно  лущил  арахис.  На  первый  взгляд  он  казался  молодым,  но  почему-то  я  знал,  что  он  старый.  У  него  было  тощее  тело  и  гладкое  безбородное  лицо.  Его  улыбка  представляла  собой  смесь  лукавства  и  простодушия.

-  Ты  хочешь  спросить  о  чём-то? - спросил  он.

Прежде  чем  я  смог  выполнить  такое  сложное  действие,  как  кивок,  мой  рот  оказался  широко  открытым  от  удивления.  Я  был  способен  только  таращиться  на  то,  как  он  перенёс  свой  вес  на  одну  руку  и  без  усилия  поднял  своё  маленькое  гибкое  тело  в  стойку  на  руках.  Из  этого  положения  он  бросил  мне  арахис,  тот  влетел  прямо  в  мой  развинутый  рот.  Я  подавился  им.  Резкий  удар  между  лопатками  восстановил  моё  дыхание.  Благодарный,  я  обернулся,  желая  узнать,  кто  из  присутствующих  здесь  людей  прореагировал  так  быстро.  Изотов!  Откуда?!  Это  он,  стукнувший  меня  сзади. Он  обнял  меня  и  пожал  руку.

-  Не  бойся,  я  с  тобой.  Вежливый  тон  и  обаятельная  церемонность  его  жеста  смягчали  выражение  сверепости  его  взгляда  и  суровость  его  орлиных  черт.  Косой  разлёт  чёрных  бровей  делал  его  похожим  на  хищную  птицу.  Его белые  волосы  и  обветренное  бронзовое  лицо  свидетельствовали  в  возрасте,  но  мускулистое  тело  дышало  молодой  энергией.  Он  был  совсем  не  похож  на  Изотова,  но  почему-то  я  был  уверен, что  это  он.

  В  комнате  находилось  шестеро  женщин,  включая  мою  бывшую  жену.  Каждая  из  них  пожала  мне  руку  с  одинаково  выразительной  церемонностью.  Они  не  называли  своих  имён,  а  просто  сказали,  что  рады  встретиться  со  мной.  Физически  они  не  были  похожи  одна  на  другую.  Тем  не  менее  в  них  было  какое-то  поразительное  сходство,  смесь  противоречивых  качеств:  молодости  и  старости,  силы  и  утончённости,  что  более  всего  озадачивало  меня.

Я  испытывал  беспокойство,  когда  женщины  пристально  смотрели  на  меня.  У  меня  создавалось  отчётливое  впечатление,  что  они  могли  видеть,  что  творилось  во  мне,  и  размышлять  об  увиденном.  Милые,  задумчивые  улыбки  на  их  лицах  всё  же  немного  успокоили  меня.  Сильное  желание  разрушить  тревожащее  молчание  любым  доступным  для  меня  способом  заставило  меня  отвернуться  от них  и  взглянуть  в  лицо  человеку  на  табурете.  Я  спросил  у  него,  не  акробат  ли  он.

 -  Я - твой  сильный  страх, - сказал  он  и  сделал  заднее  сальто  с  табурета,  приземлившись  на  пол  в  позицию  с  поджатыми  по-турецки  ногами. - Я  не  акробат.  Я  колдун.  На  его  лице  сияла  улыбка  очевидного  ликования.

-  Я  знаю,  кто  ты.  Ты - моя  галлюцинация! - воскликнул  я.
Акробат  не  сказал  ни  слова.  Он  только  уставился  на  меня  в  вежливом  молчании.

-  Я  не  являюсь  ничьей  галлюцинацией, - наконец  произнёс  он,  затем,  делая  "колесо",  выскочил  из  комнаты  через  одну  из  дверей,  ведущих  во  двор.  Поддавшись  порыву,  я  выпрыгнул  из  кровати  и  выскочил  следом  за  ним.  Ослеплённый  ярким  светом,  я  простоял  во  дворе  несколько  секунд,  ошеломлённый  его  слепящим  сверканием,  потом  пересёк  его  и  сбежал  с  обочины  грязной  дороги  на  недавно  вспаханное  поле,  разделённое  на  части  рядами  высоких  эвкалиптов.  Было  жарко.  Солнце  пламенем  набросилось  на  меня.  Пашня  мерцала  на  жару,  как  шипящие  гигантские  змеи.  Где  я,  подумал  я,  на  улице  декабрь,  а  здесь...куда  меня  занесло?

-  Эй,  акробат? - позвал  я.

Ответа  не  было.  Уверенный,  что  он  скрылся  за  одним  из  деревьев,  я  пересёк  поле.

 -  Следи  за  своими  босыми  ногами! - предостерёг  меня  голос,  раздавшийся  сверху.  Вздрогнув,  я  посмотрел  вверх,  прямо  в  свернутое  лицо  акробата.  Он,  свисая  с  ветки,  качался  на  своих  ногах.

-  Это  опасно  и  крайне  глупо - бегать  взад-вперёд  без  туфель, - сурово  предостерёг  он,  раскачиваясь  туда-сюда,  как  цирковой  артист  на  трапеции. - Это  место  кишит  гремучими  змеями.  Тебе  лучше  присоединиться  ко  мне.  Тут  безопасно  и  прохладно.  Зная,  что  ветки  находятся  слишком  высоко,  чтобы  до  них  можно  было  добраться,  я  тем  не  менее  с  детской  доверчивостью  протянул  вверх  руки.  Прежде  чем  я  сообразил,  что  он  собирается  делать,  акробат  захватил  меня  за  запястья  и  быстрым  движением,  с  усилием  не  большим,  чем  потребовалось  бы  для  тряпичной  куклы,  поднял  меня  на  дерево.  Я  сидел  рядом  с  ним,  внимательно  разглядывая  шуршающие  листья.  Они  мерцали  в  солнечных  лучах,  как  золотые  осколки.

-  Ты  слышишь,  что  говорит  тебе  ветер? - спросил  акробат  после  долгого  молчания. - Ты  можешь  вступить  в  диалог  с  ветром  в  любое  время.

Я  непонимающе  покачал  головой.

-  Я  понятия  не  имею,  о  чём  ты  говоришь, - сказал  я.
-  Я  понимаю,  что  мои  слова  имеют  для  тебя  мало  смысла, - согласился  он. - Это  потому,  что  на  тебе  слишком  толстый  твёрдый  слой.
-  Слишком  толстый  твёрдый  слой? - спросил  я  недоумённо  и  подозрительно. - Вы  имеете  в  ввиду,  что  я  в  грязи?
-  И  это  тоже, - ответил  он.  Он  заулыбался  и  повторил,  что  я  обёрнут  слишком  толстым  твёрдым  слоем,  и  что  этот  слой  не  может  быть  смыт  с  помощью  мыла  и  воды,  независимо  от  того,  сколько  ванн  я  приму.

-  Ты  наполнен  рассудочными  суждениями, - пояснил  он. - Они  мешают  тебе  понять  то,  что  я  говорю,  например,  что  ты  можешь  командовать  ветром.  Он  смотрел  на  меня  сузившимися   глазами.

-  Ну? - потребовал  он  нетерпеливо.

Прежде  чем  я  понял,  что  случилось,  он  ухватил  меня  за  руки  и  одним  быстрым,  плавным  движением  раскачал  и  мягко  приземлил.  Мне  показалось,  что  я  видел  его  руки  и  ноги  вытянувшимися,  как резиновые  ленты.  Это  был  мимолётный  образ,  который  я  тут  же  объяснил  себе  как  искажение  восприятия,  вызванной  жарой.  Я  не  стал  задерживаться  на  нём,  ибо  именно  в  тот  момент  мой  взор  отвлёк  Изотова  и  его  друзья,  расстилавшие  большую  полотняную  скатерь  под  соседним  деревом.

-  Мы  собрались  устроить  пикник  в  твою  честь, - сказал  Изотов.
-  Потому  что  ты  присоединился  к  нам  сегодня, - добавила  одна  из  женщин.
-  Как  это  я  присоединился  к  вам? - спросил  я,  чувствуя,  что  мне  не  по  себе.
-  Нет  причин  так  напряжённо  обдумывать,  что  произошло  с  тобой  сегодня, - произнёс  акробат,  мягко  похлопывая  меня  по  плечу. - Мы  устроили  пикник,  потому  что  нам  нравится  действовать  экспромтом,  моим  друзьям  здесь  захотелось  сказать,  что  пикник  в  твою  честь.

-  Не  являетесь  ли  вы  частью  религиозной  группы? - спросил  я  голосом,  выдававшим  возрастающие  во  мне  тревожные  предчувствия. - Или  не  принадлежите  ли  к  одному  из  видов  коммуны?

-  Мы  принадлежим  силе, - ответила  высокая  женщина. - Мои  друзья  и  я  являемся  наследниками  древней  традиции.  Мы - часть  мифа.

Не  понимая,  что  она  говорит,  я  быстро  взглянул  на  других:  их  взгляды  были  направлены  на  меня.  Они  наблюдали  за  мной  со  смешанными  чувством  ожидания  и  веселья.  Я  переключил  своё  внимание  на  высокую  женщину.  Она  тоже  наблюдала  за  мной  с  тем  же  смущающим  меня  выражением.  Её  глаза  сияли  и  искрились.

 -  Мы  все  по  существу  живём  во  сне, - объяснила  она  тихим  голосом. - Мы  все  сейчас  спим,  и  тот  факт,  что  ты  был  приведён  к  нам,  означает,  что  ты  тоже  видишь  сон  с  нами.

-  Вы  имеете  в  виду,  что  я  сплю  и  вижу  сон  вместе  с  вами? - спросил  я  с  насмешливой  недоверчивостью  и  сжал  губы,  чтобы  сдержать  смех,  душивший  меня.

-  Это  не  совсем  то,  но  довольно  близко, - подтвердила  она.

Не  обращая  внимание  на  моё  нервное  хихиканье,  она  продолжала  объяснять,  что  случившееся  со  мной  больше  подходит  на  экстраординарный  сон,  в  котором  все  они  помогают  мне.

-  Мы  можем  жить  и  действовать  только  во  сне.  В  реальности  мы  не  существуем, - объясняла  она.
-  Как  же  так?  А  мой  коллега,  бывшая  жена - что  это?
-  У  нас  даже  тел,  как  таковых,  нет.  То,  что  ты  видишь - образы,  чтобы  тебе  было  спокойно  и  привычно.  Во  сне  всё  возможно, - убеждала  она  меня. - Мы  можем  менять  образы,  когда  общаемся  с  такими  как  ты.

-  А  я  вам  для  чего? - спросил  я.
-  Подожди,  не просыпайся  пока, - сказала  высокая  женщина.

В  её  тоне  было  что-то  столь  неотразимое,  что  я  знал:  сама  моя  жизнь  зависит  от  возможности  увидеть  её  опять.

-  Мы  являемся  частями  мифа, - сказала  она,  затем  вытянула  свои  губы  и  подула  в  воздух.
-  Ветром  я  пригоню  тебя  к  тому,  кто  сейчас  держит  миф  в  своих  руках.  Он  поможет  тебе  объяснить  всё  это.

-  И  кто  же  это  может  быть? - дерзко  спросил  я.  Но  она  всё  ещё  дула  в  воздух.  Её  волосы  стояли  дыбом.  Щёки  надулись  и  покраснели.  Как  бы  в  ответ  её  усилия,  слабое  дуновение  ветерка  вызвало  шелест  деревьев.  Бриз  превратился  в  ветер,  настолько  резкий  и  холодный,  что  стало  больно  дышать.  С невероятной  гибкостью  и  раскованностью  в  движениях  высокая  женщина  встала,  схватила  меня  за  руку  и  потянула  за  собой  вдоль  вспаханной  борозды.  Внезапно  мы  остановились  в  центре  поля.  Я  мог  бы  поклясться,  что  своими  вытянутыми  руками  она  привлекала  вихри  сухих  опавших  листьев,  вращающиеся  вдалеке.

-  Во  сне  всё  возможно, - прошептала  она.

Смеясь,  я  широко  раскрыл  руки,  чтобы  привлечь  ветер.  Листья  танцевали  вокруг  нас  с  такой  силой,  что  всё  расплывалось  перед  глазами.  Высокая  женщина  внезапно  исчезла.  Её  тело,  казалось,  растворялось  в  красноватом  свете,  пока  совсем  не  исчезло  из  моего  поля  зрения.  А  потом  чернота  заполнила  мою  голову.  И  я...проснулся.

Утро  выдалось  на  удивление  тихим,  безветренным,  и  только  в  небе  скапливались,  набухая,  угрюмые  свинцовые  тучи.  И  тут  начался  снегопад.  Твёрдые,  неправильной  формы  снежинки  звонко  зацокали  об  оконные  стёкла.  Вскоре  снег  повалил  ещё  гуще,  весь  пейзаж  побелел  до  посдеднего  уголка.  Встав  у окна,  я  попробовал  смотреть  на  снег,  но  у  меня  тут  же  заболели  глаза.  Я  встал  и,  сам  не  зная  зачем,  принялся  методично  обходить  все  уголки  своего  дома.  Из  гостиной  прошёл  в  кухню,  спустился  в  подвал,  проверил  кладовку,  ванную,  туалет,  затем  поднялся  на  второй  этаж  и  принялся  распахивать  дверь  за  дверью  каждой  комнаты  по  порядку.  Никого.  Пустые  комнаты,  затопленные  тишиной,  как  подсолнечным  маслом.  Разве  что  тишина  в  каждой  комнате  звучала  чуть  по-своему - вот  и  всё.
 Мне  было  страшно.  И  я  пытался  понять - что  это  было?  А  может  это  был  не  сон?  От  этих  мыслей  можно  было  сойти  с  ума.
После  обеда  снег  прекратился.  Так  же  внезапно,  как  и  начался.  Небо  до  самого  горизонта  затянули  плотные,  какие-то  глиняные  облака;  через  редкие  щели  меж  ними  солнце  протискивало  лучи  гигантскими  столбами  света  неторопливо  ощупывало  город.  Я  вышел  из  дома  и  двинулся  в  сторону  больницы.  Я  хотел  встретиться  с  Изотовым.

Изотов  сидел  в  ординаторской  и  что-то  писал.

-  Ого!  Кого  я  вижу!  Ты  что  не  отдыхаешь? - Я  видел,  что  Изотов  мне  рад.
-  Да  так,  просто  гуляю.  Как  дежурство?
-  Удивительно  тихо. 
-  Ничего  странного  не  заметил? - спросил  я.
-  Ничего, - сказал  он. - А  что  случилось?
-  Ничего  не  случилось,  просто  спросил.  А  ночью?  Ночью  не  беспокоили?
-  Ааа...вот  ты  о  чём.  Были,  да.  Два  идиота.  Странные,  какие-то - то  ли  пьяные,  то  ли обкуренные.  Акробаты,  мать их!
-  Какие  акробаты? - я  похолодел.
-  Один  упал  с  дерева,  ничего  особенного - так,  растяжение.  Кривлялся  всё  время.  Мерзкий  тип.

-  А  второй?
-  Похоже  обожрался  орехов.  Поперхнулся,  дышать  не  мог,  задыхался.  Внешне  на  тебя  похож, - Изотов  хохотнул.
-  И?  Что  дальше?
-  Да  ничего!  Треснул  ему  по  хребтине,  орех  и  вылетел  как  пуля.
-  Поди  арахис?
-  А  ты  откуда  знаешь?
-  Интуиция.  А  теперь  они  где?
-  Как  где?  Сразу  ушли.

 За  окном  мело,  машины  боязливо  ползли  по  шоссе,  на  обочинах  громоздились  сугробы,  и  смутно  чернели  за  пеленой  несущегося  снега  скопления  голых  деревьев  и  щетинистые  пятна  и  полосы  кустарника  на  пустыре.
Дома,  не  раздеваясь,  я  лёг  на  диван  и  свернулся  калачиком.  Мысли  мои  текли  лениво  и  вяло  перебирая  друг  друга.  В  какой-то  миг  мне  почудилось,  будто  на  меня  кто-то  смотрит - но  я  тут  же  перестал  обращать  на  это  внимание.  Я  уверен,  что  лежу  один  в  большом  доме.  А  раз  я  в  этом  уверен - значит,  по  крайней  мере,  для  меня  так  оно  и  есть.
Неожиданно темнота  разродилась  оглушительным  звоном:  часы  пробили  половину  двенадцатого.  Снегопад  прекратился,  но  плотные  тучи  по-прежнему  заволакивали  всё  небо,  не  оставляя  ни  щёлочки,  ни  просвета.  Темнота  была  идеальной.  Кутаясь  в  одеяло,  я  проваливался  взглядом  в  безбрежную  тьму.  Постепенно  мне  стало  казаться,  будто  я  сижу,  скрючившись,  на  дне  глубокого  колодца  без  малейшей  надежды  когда-либо  выбраться  на  свободу.
Время  текло,  как  мазут.  Я  прекратил  всякую  мыследеятельность - и  позволил  времени  плыть,  как  ему  заблагорассудится.  Время  подхватило  меня  и  понесло  своими  неведомыми  течениями.
Часы  пробили  двенадцать.  Гул  от  последнего  удара  медленно  таял  в  пространстве  и  уже  должен  был  уступить  место  надвигающейся  тишине,  как  вдруг  тишина  странно съежилась,  забилась  в  щель  самой  последний  секунды - и  так  и  не  наступила.

-  Ну,  что?  Поговорим? - спросил  кто-то  из  темноты.
-  Давай, - отозвался  я.