Элен Де Труа
Я — гнедая кобыла чистокровной английской породы, 1916 года рождения.
Я люблю декаданс… Но напрасно я пренебрегал хрупкой геометрией велосипедов, этих стальных стрекоз индустриального заката, чьи спицы сверкали, словно спицы колесниц, увозящих последних героев в ржавое небо апокалипсиса — меж тем как вороны, эти черные нотариусы забвения, скреблись по карнизам, пытаясь утащить в клювах обрывки телефонных разговоров.
И вправду, серебристый «мерседес», заставивший меня в последний момент отпрянуть от перекрестка, не просто блистал холодным лоском, но и изгибался с той же сладострастной грацией, что и клинок самурайского меча, или шея лебедя, плывущего по каналу, где отражаются не фасады домов, а руины Вавилона.
Бракосочетание свершилось вновь. Желтый, настолько желтый, что почти белый, и фиолетовый, столь фиолетовый, что он съедал сам себя, сплелись в объятии, напоминающем то ли фреску Помпеи, то ли экран разбитого телевизора. Тайные шестерни мироздания — медные, как трубы архангелов, и свинцовые, как пули расстрелянного века — провернулись разом, и в этот миг все вывески замигали азбукой Морзе, передавая послание, которого никто не ждал.
На рассвете, предчувствуя развязку, последний фонарь, как вопросительный знак на полях сожженного дневника, погас со вздохом. Впрочем, если бы вы пригляделись, то увидели бы в его стекле не просто тьму, а пустые глазницы древнего идола — а луна меж тем, как равнодушный реставратор, замазывала трещины мира жидким гипсом.
Пазл. ***
Я люблю декаданс… Но напрасно я пренебрегал хрупкой геометрией велосипедов, этих стальных стрекоз индустриального заката, чьи спицы сверкали, словно спицы колесниц, увозящих последних героев в ржавое небо апокалипсиса — меж тем как вороны, эти черные нотариусы забвения, скреблись по карнизам, пытаясь утащить в клювах обрывки телефонных разговоров.
И вправду, серебристый «мерседес», заставивший меня в последний момент отпрянуть от перекрестка, не просто блистал холодным лоском, но и изгибался с той же сладострастной грацией, что и клинок самурайского меча, или шея лебедя, плывущего по каналу, где отражаются не фасады домов, а руины Вавилона.
Бракосочетание свершилось вновь. Желтый, настолько желтый, что почти белый, и фиолетовый, столь фиолетовый, что он съедал сам себя, сплелись в объятии, напоминающем то ли фреску Помпеи, то ли экран разбитого телевизора. Тайные шестерни мироздания — медные, как трубы архангелов, и свинцовые, как пули расстрелянного века — провернулись разом, и в этот миг все вывески замигали азбукой Морзе, передавая послание, которого никто не ждал.
На рассвете, предчувствуя развязку, последний фонарь, как вопросительный знак на полях сожженного дневника, погас со вздохом. Впрочем, если бы вы пригляделись, то увидели бы в его стекле не просто тьму, а пустые глазницы древнего идола — а луна меж тем, как равнодушный реставратор, замазывала трещины мира жидким гипсом.
Пазл. ***
Произведений: 192
Получено рецензий: 88
Написано рецензий: 49
Читателей: 10200
Произведения
Гиперссылки (18)
Дракон (3)
Химера (3)
Стихи (28)
Старые манифесты (5)
Стамболи (13)
- Тихие дни в Клиши - литературная критика, 12.05.2025 09:39
- Райский сад - литературная критика, 12.05.2025 08:59
- Услышанные молитвы - литературная критика, 12.05.2025 08:39
Пьесы (5)