Рецензии на произведение «Афганский заход»

Спасибо, за стихи! Всегда хотел встретиться с вертолётчиками, которые прикрывали наш заход.
Надо им сказать: "СПАСИБО! ПАРНИ! Безмерно благодарен всем вам!"
Пусть эти стихи станут дополнением к той работе, которую вели экипажи на земле Афганистана.

Эдуард Зайцев   10.03.2018 18:42   Заявить о нарушении

У Бориса Тихомолова есть рассказ, как он осваивал новый для него тип захода
перед войной.
Мне думается, он чем-то похож на описанный Алексеевичем. Приведу здесь, если
не возражаете:

(С)
Летал я себе на своем ПР-5, возил пассажиров в разные концы, по разным трассам: Самарканд, Андижан, Фергана, Ош, Алма-Ата.
И опять до меня задним числом доходят сведения. Первым полетел на новом ПС-41, как и положено, сам командир отряда Вотенцов. Хороший летчик, ничего не скажешь, но аэродром в Ургенче ограниченный, для скоростных самолетов совсем не приспособленный, и поэтому мазать на нем не положено, а Вотенцов промазал! И пришлось ему устраивать «кордебалет» в конце пробега — разворачивать машину на скорости с помощью мотора.
К счастью, шасси выдержали крутой скоростной поворот, все обошлось, но начальник управления снял Вотенцова с самолета. Полетел второй. Тоже летчик неплохой. И с ним такая же история! И с третьим! И с четвертым! Тут уж сказался психологический фактор — недоверие к машине и боязнь промазать. И уж очень смущала зона отчуждения, где местные жители из соседних кишлаков брали возле самого летного поля песок для строительных нужд, и поэтому полоса подхода была вся испещрена крутобокими ямами. Посадочное «Т» лежало метрах в тридцати от этих ям, и нужно было уметь приземлить машину точно у полотнища. Для тихоходных Г-2 это не представляло труда, а для скоростных — проблема.
Напуганный начальник управления, чтобы избежать в дальнейшем неприятностей, поставил машины на прикол. Стоят пять красавцев самолетов под новыми чехлами, не летают. Месяц не летают, два не летают. Из Москвы запрос: «Почему не летают самолеты?»
В трудное положение попало начальство: летчики отстранены, посылать некого, да летчикам и самим-то уже расхотелось летать на такой машине. Ни к чему! Что делать? Пока соображали, из Москвы второй запрос, строгий: «Под личную ответственность!»
И тут вспомнили про меня. А я давно не летал на этом самолете, и для порядка мне нужно было дать контрольно-тренировочные полеты и чтоб в летной книжке отметка была: «проверен», «допущен». А кто даст такие полеты и где? Договорились с военными летчиками.
Капитан Синченко Николай Михайлович, лет сорока, худощавый, темноволосый, с живыми карими глазами, надевая парашют, окинул меня быстрым изучающим взглядом с ног до головы. И его манера надевать парашют, застегивать карабины, и быстрый оценивающий взгляд выдавали в нем летчика в полном смысле этого слова.
— Давно летал? — спросил он, щелкнув карабином грудной перемычки.
— Давно, — сказал я.
— Машина нравится?
— Очень! — ответил я.
— И правда, великолепный самолет, — согласился он. — Ну, пошли садиться.
Мы полетели в зону, и я показал ему, что умею. Покрутились, повертелись.
— Разминайся! Разминайся! — кричит он мне по телефону. — Давай боевой разворот!
Я сделал, но вяло.
— Эх, тюлили-малина! — крикнул он. — Давай-ка я! И сделал такой боевой разворот, что у меня чуть глаза на лоб не повылезали.
Сели мы вроде бы неплохо, а он говорит:
— Знаешь, аэродромы-то у нас для этих машин ограничены, поэтому, чтобы точно рассчитать, подходи ближе к «Т» и после третьего разворота выпускай полностью посадочные щитки. Понял?
Я даже поперхнулся:
— Что-о? Разворот со щитками? А можно?
— Еще как! — ответил Синченко. — Испытано и верно. Давай попробуем!
На расчете после третьего разворота я все пытался убрать моторы, а Синченко мне не давал.
— Рано, рано! — кричал он. — Подходи поближе! Ближе! Еще ближе!
Ну, это уже ни в какие рамки не входило: так близко я еще никогда не рассчитывал, даже на У-2!
— Убирай газы! — кричит Синченко.
Я полностью убираю моторы.
— Выпускай щитки!
Толкаю от себя рукоятку щитков. Машина резко клюнула носом и, когда я ввел ее в глубокий разворот, стала валиться вниз, как камень, и в то же время была послушна рулям.
Это было здорово, черт побери! Посадочное «Т», вот оно, перед самым носом, и, когда я вывел самолет из разворота, мне все отлично было видно и я уже знал точно: сядем как раз возле самого «Т»!
Так оно и было! Я в восторге и весь в ощущении энергичного снижения, крутого разворота и мягкой-мягкой посадки. Вот это самолет так самолет! А летчик-то! Летчик! Ну, умница!
Машина бежит еще по прямой, а он обернулся ко мне, глаза сияют:
— Ну, как? Понравилось? Вот то-то же! Сделаем еще?
— Сделаем!
Синченко написал обо мне самый восторженный отзыв, чему я немало смутился. Это им надо было восторгаться, а не мною. Щедрый подарок он сделал мне, научив так красиво и смело рассчитывать.

Степаныч Казахский   06.02.2016 17:01   Заявить о нарушении

Вот это ты дал, Степаныч... О таком самолёте поведал... Очень интересно, спасибо...

Кенотрон Загадочный   06.02.2016 21:50   Заявить о нарушении

Привет, Вадим! Рад, что тебе понравилось. Черкни в личку. Если хочешь, пошлю тебе ссылку на его книгу.

Степаныч Казахский   07.02.2016 06:53   Заявить о нарушении